французский полковник
"...Террорист бьется за высокую цель и за идеал. Он, по приказу своего руководства, убивает незнакомых ему людей, как это делает солдат на поле боя. Жертвы его - часто женщины и дети, почти всегда - безоружные люди. В эпоху, когда допускается бомбежка мирных городов, мы не можем ставить это ему в вину: ведь атомные бомбы будут сброшены, по преимуществу, на большие города. Как мне говорил Юсеф Саади, руководитель террористического подполья в Алжире: "Я приказывал вручную подкладывать наши бомбы, потому что у меня не было, как у вас, самолетов, чтобы сбрасывать их. Число жертв от них меньше, чем от ваших обстрелов и бомбардировок наших сел... Я воюю с вами, и вы не можете ставить мне это в упрек." Это было правдой. Террорист стал солдатом революционной войны, также, как артиллерист, летчик, пехотинец были солдатами войны обыкновенной.
Но, однако, авиатор, который летит над вражеским городом, знает, что его может сбить зенитная артиллерия. Раненный солдат на поле боя примиряется с тем, что ему придется часами сносить страдания, пока ему не смогут оказать помощь. Им не придет в голову упрекать своих врагов и требовать, чтоб были запрещены орудия, которые их ранят и убивают. ... Солдат принимает страдание и смерть как непременные условия своей профессии. Его страдания на поле боя, его частая гибель - плата за престиж, которым он пользуется и за славу, которая ему достанется. Чтобы получить тот же престиж и те же почести, террорист должен принимать на себя тот же риск. Однако он отказывается от этого. Он хитрит. ... И вот, наконец, настал для него час расплаты.... Если он даст сведения, которых от него добиваются, допрос прекратится. Если нет - эти сведения будут вырваны у него известными методами. Как и солдат, он должен будет принять мучения или даже смерть - то, что до сих пор ему удавалось избегать. Но вот с этим террорист должен примириться, как с неизбежным следствием своей деятельности и того выбора оружия в войне, который он сделал. Так, бойцы французского Сопротивления в годы оккупации нарушали законы войны. Они делали это совершенно сознательно. Их слава - в том, что они шли на это с полным сознанием риска, которому подвергались. Но лишь только закончится допрос, террорист займет свое место среди солдат... И тогда упрекать его в смерти его жертв станет также бессмысленно, как упрекать в том же летчика или пехотинца...
Нет ничего проще, чем выступать против применения пыток. Таким образом можно с полным правом получить поддержку значительной части публики. Я же не выступаю ни за, ни против пыток, и ни за, ни против террора, точно также, как я не выступаю ни за, ни против применения обычного оружия на поле боя. И терроризм, и пытки стали оружием в революционной войне. Мое мнение никак не повлияет на действия тех, кто применяет это оружие"
Colonel Roger Trinquier, "La guerre moderne", 1980
Книга написана почти так же и по тем же побуждениям, как кода-то известная книга Макиавелли - это развернутое заявление о приеме на работу. Шла холодная война, и разочарованный солдат разбитой французской колониальной империи, пользовавшийся сомнительной славой на родине, предлагал - и успешно - свои услуги борцам с тем, что он представлял как всемирное подрывное коммунистическое движение. Там еще много чего, в этой книге. Например о том, что следует, не дрогнув, уничтожать вражеские города (а не так, как нерешительное американское командование - только военные объекты в Сев. Вьетнаме; трудно тут не увидеть некоторой лести и лукавства, но, наверное, как бы ни подытоживать действия американцев, упрек в некоторой непоследовательности они заслужили), запрещать все политические партии, которые помогают врагу, беспощадно выявлять и публично разоблачать иностранных агентов среди публичных деятелей - революционную войну можно выиграть только так. Подозреваю, что, эти поучения, если в них кто-нибудь нуждался, были услышаны по обе стороны фронта холодной войны. Кажется, по другую сторону они были услышаны много лучше.