Многоликия викия
Я, как обычно, с двухнедельным отставанием... А куда торопиться?
Дискуссия о том, верно ли викиликс действительно независимая, или это это проект той же самой конторы, которая пытается пришить главному викиликеру изнасилование скандинавской катимуму, получается какая-то небодрая. Флейму не хватает. А всё потому что интересных гостайн никаких так и не растрепали. Про Грузию -- совершенно неинтересно, мы это и сами всё знали, либо догадывались. Про опасность разглашения тайн ЦРУ для жизни правозащитников -- тоже тривиально, хотя и приятно. У этих правозащитников сплошь и рядом и так совершенно официально есть американской гражданство, как, к примеру, у Снегурочки Алексеевой. Стиль внешней политики Штатов, напоказ грубый и брутальный, не представляет никакой тайны. Чему тут смущаться, совершенно непонятно. Это же элемент корпоративного стиля, как звёзды и полосы.
Хотя про шведского дипломата в ООН я, пожалуй, здесь сохраню - это настолько вкусно, что обидно будет, если куда-нибудь пропадёт. Говорят, что фэйк, так что стёр. Но в любом случае, для тех, кто сомневается, как правильно писать сложное слово "суверенитет": не заморачивайтесь, нет больше такого слова.
Так, к чему это я? Уже сейчас не вспомнить (отвлекли, бестии, на совещание - а я как рыбка Дори, дольше трёх минут одну мысль думать не умею), но, видимо, к тому, что в современном мире уже так много накопилось недоговорённостей, что от этого начинают страдать сами хозяева дискурса. Некогда одного из величайших мистиков современности, Д. Рамсфельда, пропёрло после косячка на гносеологический анализ реальности, и он начал задумчиво перечислять аспекты, на которые в призме этого анализа распадается бытие: "всем известно, что бывают известные известные (known knowns), сиречь вещи, о которых нам известно, что нам о них известно. Известны нам также известные неизвестные; можно сказать, что мы знаем, что есть то, чего мы не знаем. Но известно нам также и о неизвестных неизвестных: таковы вещи о которых мы не знаем, что мы о них не знаем". Впоследствии, как известно, вороватые китайцы растащили этот шедевр англосаксонской технологии на мантры. Говорят даже, что сырья хватило на достижения просветления несколькими уездами Юннаня: местные жители до сих пор улучшают китайскую демографию, выпадая из сансары мелкими группами по сто-двести тысяч.
А между тем, тоскливый рамсфельдовский шедевр имеет совершенно приземлённый, секулярный смысл, состоящий во всё большем отдалении американского познающего субъекта не только от вещей в себе, но даже и от, казалось бы, совершенно неотчуждаемых феноменов, которые вроде бы хоть нестандартным образом ешь, нипочем не убудут. Мы в нашей дикой России к такому не привыкли, а между тем, цивилизованный человек никогда не может быть уверен в своей свободе распоряжаться феноменом. Ведь (переворачивая формулу Рамсфельда), даже если это известная вещь, нужно ещё убедиться, является ли она известной известной вещью! То есть известно ли нам, что нам о ней известно? Иначе и говорить нельзя, ибо не о чем.
Больше того, в цивилизованном мире не всякий вопрос можно поставить. Есть известные неизвестные -- и это те, о которых можно вопрошать. А есть unknown unknowns -- вещи о которых мы не знаем, что мы о них не знаем. Вопрошать о таких вещах нельзя: мы же даже не знаем, что мы о них не знаем, не так ли? Умнее ли в среднем белые черных? Мы в России не знаем ответа на этот вопрос: вменяемых исследований не проводилось, вот мы и не знаем. А американец не знает о том, что он об этом не знает -- и блюдёт это незнание в квадрате, потому что уже потеря квадрата в таком вопросе совершенно кощунственна.
Эти нехитрые рассуждения проливают кое-какой свет на викиликс, изящный предохранительный клапан на готовом взорваться паровом котле мыслительных и риторических запретов американского мира. Поистине, настоящий инженерных гений потребен для того, чтобы превратить в клапан хорошо известное в России устройство, а именно сливной бачок. Если благодаря этому чуду хотя бы некоторые неизвестные неизвестные вещи станут просто неизвестными -- есть шанс, что напряженность чуть-чуть снизится, некоторые сожженные мосты по волшебству восстановятся, кое-где удастся сдать назад. Системе нужен экстренный запас гибкости: система собралась маневрировать.
Примерно так я и буду думать об этом явлении, как минимум до тех пор, пока из него не начнут сочиться по-настоящему серьёзные секреты (к примеру, относящиеся к израильскому лобби или к тому, что случается с любителями подвергать депутатским проверкам ФРС США).