«Старший брат следит за тобой»
Фразу Оруэлла, подразумевающую тотальную слежку и постоянный контроль, я ощущаю на себе. Государственный переворот 2014 года открыл дорогу огромному количеству стукачей и доносчиков. Бигборды на улице призывали отлавливать и привлекать к ответственности всех несогласных с режимом.
Каждый, кто не принял «революцию достоинства», кто не отказался от своих русских корней, кто рискнул назвать военные столкновения на востоке Украины гражданской войной, тут же получал ярлык - «бытовой сепаратист».
Они переписали законы под себя и стали вычислять несогласных. Если тебя нельзя было бросить в тюрьму официально, «в гости» к тебе могли наведаться вооруженные бойцы добровольческих батальонов. Тебя могли похитить, держать в плену, пытать и даже лишить жизни.
Я пишу слово «тебя», как когда-то в одном старом стихотворении, подразумевавшем разговор с собой:
За тобою по следу бегут враги,
Ты от этой погони уйти смоги,
Хуже, если у гроба друзей шаги,
Береги себя, слышишь, береги!
Тогда я еще не знал, что будет война, что враги будут отслеживать мои высказывания в социальных сетях, внесут меня в базу неблагонадежных граждан. Они угрожали мне по телефону, они хватали меня за руки на улице, они пришли ко мне домой. Мои заявления в полицию не повлекли никаких действий силовиков. В последний день августа 2014 года газеты разразились заголовками: «Пропал краматорский журналист». Меня увозили из дома вооруженные люди.
Несколько дней я находился в военном госпитале Днепропетровска, прикованный наручниками к кровати. Мне ломали ребра, мне накинули на голову мешок.
Меня спасло, что родня вовремя стала бить тревогу и место моего нахождения удалось быстро установить. Не совсем здоровый и побитый, но живой я вернулся домой.
Они хотели, чтобы я молчал, чтобы ни в газетах, ни в социальных сетях не появлялось мое мнение. Они писали петиции руководству города и требовали уволить меня из газеты.
А я тем временем вместе с другими поэтами провел в кафе «Агата» поэтический мост «Харьков-Донбасс», на котором мы презентовали сборник стихов «Инойя». Закончилось мероприятие визитом представителей СБУ к одному из организаторов вечера, проживавшему в Харькове. Мы издавали книги и правдами-неправдами провозили их через блокпосты. Они устраивали факельные шествия.
Я осознал ценность сказанного мною слова. Но мне расхотелось быть новостным журналистом. Во мне заговорил поэт с четкой гражданской позицией.
Быть поэтом - это не только уметь красиво рифмовать и излагать свои мысли (хотя и это тоже). Поэт готов сесть в тюрьму или даже умереть за сказанное слово.
В этой связи ориентиром может служить судьба поэта Муина Бсису, героя палестинского сопротивления, чью книгу мне когда-то подарил друг тезка, казак и украинский националист, носивший прозвище Цыган.
Андрея уже нет в живых. Но как только начинались кровавые события на востоке он сказал: «Никогда украинский национализм не строился на ненависти к русскому народу». Еще Цыган рассказывал о том, как в тридцатые годы НКВД истреблял бандеровцев на Западной Украине. Их отлавливали, убивали, вывозили работать на донецкие шахты. Односельчане сдавали друг друга А теперь дети стукачей объявили себя бандеровцами. Нация продолжает стучать.
Я вспоминаю Цыгана каждый раз, когда читаю Муина Бсису. Есть любимое стихотворение в переводе Евгения Евтушенко. Позволю себе процитировать его полностью.
Стихи на стенах
В каком государстве и веке -
В Париже, а может быть, в Мекке? -
Не знаю, но знаю, что где-то
Однажды убили поэта.
Убийцы за словом идут по пятам.
Погоня за словом похожа на месть,
И бедное слово загнано.
Убийцы вчера оказались там,
Сегодня, возможно, окажутся здесь,
И где появятся завтра?
Смотрите, вы, кто хотя бы
Способен еще смотреть,
Как стражники, похохатывая,
Поэта ведут на смерть.
Дразня дураков толстенных,
Как палкой мальчишка - свиней,
Стихи он писал на стенах,
Чтоб людям было видней.
Осмелился, дурень, перлами,
По городу намалеванными,
Прогневать Людовика Первого,
А может, ненумерованного.
Гогочут убийцы, рыгая:
«А ну-ка, стирай со стены
Собственными руками
Собственные стихи!»
Начал. Сначала легонько.
«Живее!» - кнут засвистел,
И вместе с кожей ладоней
Буквы сползли со стен.
И после пятой стертой строки
Не стало правой руки.
И после десятой стертой строки
Не стало левой руки.
А стражник поэту в живот - каблуком:
«Остался язык? Стирай языком!»
И после двадцатой стертой строки
Стерся язык до кровавой трухи.
А стражник похрупывал огурцом:
«Лицо осталось? Стирай лицом!»
И ерзало с хряском лицо, сипя,
И таяло перед толпой.
Как страшно стирать самого себя
Самим собой!
И после тридцатой стертой строки
Стерлось лицо, как лицо страны.
«Был малодушен поэт…» - без стыда
Скажете вы, попивая винцо.
А вы? У кого из вас были тогда
Руки, язык, лицо?!
Я это к тому, что и сегодня писать стихи приходится на стенах. Не уличных, разумеется, а в социальных сетях. Стражники тут как тут. Каждая публикация оборачивается, если не доносом, то громким обсуждением и осуждением. «Старший брат следит».
В последний день зимы примерно в девять утра позвонили из Службы безопасности Украины. Вежливый голос представился и спросил, не мог бы я прийти на беседу в контору. К слову, с хозяином вежливого голоса я уже встречался чуть больше года назад при следующих обстоятельствах.
Группа краматорчан, в составе которой был я, исполнила на вокзале песню из фильма «Неуловимые мстители» «Бьют свинцовые ливни». Такие выступления принято называть флешмобами:
«Громыхает гражданская война
От темна до темна,
Много в поле тропинок,
Только правда одна».
Диванные «воины света» визуализировали нас, вычисляли личные данные, адреса, место работы и писали доносы. Обладателю вежливого голоса была поставлена задача опросить всех участников флешмоба, выяснить, уж не действует ли в Краматорске организованное сопротивление?
Нас не задерживали, не пытали, но вызывали по одному, просили больше не устраивать массовых собраний. Песня про гражданскую войну - это не парад вышиванок и не марш единства. Это даже не факельное шествие неонацистов. Произведение на стихи советского поэта Роберта Рождественского в декоммунизированном обществе способно вызвать резонанс. Похоже, так и было
И вот я снова стою на пороге Службы безопасности. По воле случая именно на последний день зимы гарант конституции, первое лицо государства, верховный главнокомандующий, заявляющий о неслыханной свободе слова в стране, запланировал свою пресс-конференцию. Богу Богово, а кесарю - кесарево.
У меня изъяли документ, удостоверяющий личность и телефон, а затем каким-то обходным путем повели в кабинет. «О чем будем говорить - думал я? - Заберут? Арестуют?»
Обладатель вежливого голоса достал из стола книжицу на сто страниц формата А-4. На обложке - мишень и надпись: «Красный уровень угрозы». Моя книжка.
Есть в интернете электронная издательская система. Пользуясь ее сервисом любой автор может в короткий срок составить из текстов электронную книгу или даже напечатать ее. В любой точке земного можно войти в интернет и купить данную книгу.
- Ваша книга продается в России! - сказал вежливый голос.
- А еще в Америке, Израиле и Гондурасе! Она продается по всему миру! - я старался держаться спокойно.
Читателей у моей книги, наверняка, крайне мало, поскольку не готов еще народ просто так выложить триста с хвостиком рублей за поэтический сборник. Продвижением книги я не занимался. В СБУ«Красный уровень угрозы» держали в руках раньше автора.
Да, там есть стихи, в которых я не лестно отзываюсь о существующих на Украине порядках, о власти, об опасности возрождения нацизма. Да, она может раздражать моих политических оппонентов. Но в книге не содержится призывов к свержению существующего строя. В ней нет пропагандистских штампов и нарушения закона. В издательстве она прошла модерацию.
- Вы знаете, как преподносится Ваше творчество на территории ДНР и ЛНР? - это снова вежливый голос - Они называют Вас борцом с украинским режимом, партизаном?.
- Да, мне не нравится сложившиеся после Майдана порядки. Я не молчу. Но называть меня партизаном - это преувеличение. Партизан, о котором знают абсолютно все. Ну, а уж запретить печатать мои стихи я не могу.
Вежливый голос дает понять, что активное распространение моих книг, а уж тем более попадание их в библиотеки города - крайне нежелательно.
Я пытаюсь говорить о свободе слова, которая должна существовать в стране. О цене, которую я плачу за нее. Позволяю себе вспомнить сфабрикованные против меня уголовные дела, покушения на мою жизнь, лишения меня свободы. Все это было сделано вопреки закону. К сожалению, нарушения действующих норм законодательства сегодня на Украине стало нормой. И я имею право не молчать об этом.
Мой визави интересуется, являюсь ли я членом Союза писателей ДНР? Я говорю, что представляю Межрегиональный Союз писателей Украины и литературное объединение «Вольных стражей весны».
У меня пытаются наводить справки о деятельности других литераторов. Прозвучали три фамилии моих друзей Ивана Нечипорука, Саши Товберга и Саши Сурнина. Все они замечательные люди, отличные поэты. К сожалению, война разделила нас границей и увидеться всем вместе придется не скоро.
К примеру, поэт и издатель краматорчанин Александр Сурнин сегодня в Луганске. Приехать в Краматорск при этом режиме до окончания войны он не сможет.
- Он же с оружием бегал! - это вежливый голос.
- Нет, - говорю - Сурнин оружия не брал. Он из тех, кто воюет словом!
- Почему же уехал, а не остался как ты?
- Не стал ждать прихода бойцов батальона «Днепр-1», которые, как мне, стали бы ему ломать ребра.
Вежливый голос еще раз намекнул, что радикальные элементы, которых я раздражаю, никуда не делись. Они здесь, рядом со мной. Стоит отметить что в кабинете, где проходила беседа на стене висел флаг полка «Азов» с волчьим крюком «вольфсангелем» на полотнище - «идея нации».
Напоследок мы обменялись несколькими фразами по поводу независимости страны. Государство, в котором министры назначаются по указке другого государства независимым не назовешь. А все эти лозунги и крики - это замыливание населению глаз, задуривание мозгов.
«Абсолютно независимых государств даже в Европе не существует», - подвел итог вежливый голос.
Что запомнилось в конторе, так это скользкие ступеньки при входе. Наверняка здесь разбился не один человек. На таких ступеньках легко падать, а уж с посторонней то помощь.
Сегодня я впервые держал в руках новый сборник собственных стихов. Никто не брал у меня автографы, первыми читателями оказались враги. Старший брат следит. В таком случае, может, есть смысл заняться продвижением «Красного уровня угрозы?»