Повесть “Кто видел в море корабли” часть 2 -3
Дома
К концу подходит автономка
На базу курс лежит, домой!
Душа кричать готова громко
О светлой радости такой…
(С. Иванов К концу подходит автономка)
С приходом в базу замполит Валерий Иванович Илин сдал свой отчет о политическом плавании в политотдел флотилии. Шифровальщик Васин, который переписывал “Войну и мир” Илина красивым почерком, доложил экипажу, что в отчете талантливо описан митинг в турбинном отсеке, организованный замом, где матросы нибыто воинственно кричали:
- У-у-у, евреи проклятые! - СССР, как известно, в ту пору был на стороне арабов. Всех офицеров и кое-кого из матросов за участие фактически в боевых действиях представили к высоким правительственным наградам - боевым орденам и медалям. Малых и Шарый тоже ожидали по „Красной Звезде”. Но потом вдруг все как-то не заладилось и заглохло… а может быть - затихло. Толи наград стало жалко, толи убедительной победы на Ближнем Востоке не получилось. Может, по какой другой причине. Командир дивизии Караваев на встрече, когда после 89-ти суток атомоход привязался к родному причалу, захлопотанно заявил, что пора “испанских” походов кончилась, и что, … “пока вы там плавали в свое удовольствие, мы здесь пережили две московские комиссии”. Что ж, аргумент весомый. Ордена и медали получили успешно ″отстрелявшиеся″ от столичной инспекции офицеры штаба и близлежащих к штабу кораблей…
А подводников с “фараонова” экипажа убедили, что их личная радость состоит в том, что никого не наказали.
Но Илин какими-то ходами выклянчил - таки себе медаль “За боевые заслуги“ и через недолгое время убыл к очередному месту службы.
Для него “испанские походы” кончились навсегда и дальнейший служебный след его затерялся в коридорах штабов и лестничных маршах восхождения к высоким должностям.
Жениться надо с умом, моряки, сколько можно говорить!
А вы? Ваши длительные походы продолжались еще несколько лет и были тем более напряженными и длительными, чем больше успехов достигалось в деле укрепления дружбы между народами, что, впрочем, вполне логично. Сейчас, после всех океанских вояжей, бывшие сослуживцы кавалера медали "За боевые заслуги", заместителя командира по политической части Валерия Ивановича Илина, хранят в своих домашних шкафах пожелтевшие от времени похвальные грамоты за успехи в БП и ПП и воспоминания о совместной службе.
Кстати о наградах
Потомству в пример
(На памятнике капитан-лейтенанту Казарскому)
Не о “песочнице” речь, когда через десять лет безупречной службы старший помощник порывшись в узелках памяти и в бездонном кармане, кинет на ладошку коробочку с медалькой (скромную благодарность отечества за ратные труды) и она напомнит тебе как быстротечно время… Не о ней… О более солидных - правительствен-ных. К примеру, за пять автономных боевых походов в мировой океан. Или за плавание в зоне международного конфликта с оружием на борту и готовностью № 1 к ведению боевых действий. Самоотверженная борьба за живучесть своего корабля героизмом не считалась. Первый моряк страны Советов, Главком ВМФ, не жаловал героев в жанре борьбы с неисправностями. Подразумевалось, что корабли, построенные под его мудрым руководством, не могли иметь конструктивных и иных технических недостатков.
Можно было рассчитывать на награду, если только в этой борьбе героически погибнуть. Но нужно было сделать это при определенном стечении обстоятельств, так, чтобы
не бросать тень на…, ну… вы понимаете.
Тогда, поскольку сам герой уже отошел в мир иной, награду, в виде корочки орденской книжки, могли вручить близким родственникам. Самого ордена, или даже медали, им получить не удастся, поскольку тратиться на изготовление символа героизма в металле считалось западло. Все равно же никто носить не будет … Впрочем, в этом деле наработаны определенные технологии. Чтобы обойтись… без излишеств, и - не награждать! А при награждении учесть также личные отношения представляющего к герою и принадлежность к той или иной этнической группе нашего многонационального государства. Но все по порядку.
Как избавиться от офицера? Неудобного в общении, неважного специалиста или пьяницы и разгильдяя?
Тем более, что списать нельзя, уволить тоже. Мыкайся с ним сколько судьбе будет угодно! Но это только на первый взгляд задача кажется неразрешимой. На самом деле, оказывается, существуют приемы “простые до безобразия”, как выражался старпом Пергамент. Нужно отправить офицера на повышение! В академию или на курсы, снабдив супер - характеристикой.
В 99 случаях из 100 дальнейшая карьера казалось бы неудачника складывалась, как правило, хорошо.
На подводной лодке Маркова продвижение по службе было возможно только на собственной территории взамен убывших по состоянию здоровья или переводу в южные края. Леонид Васильевич берег свои кадры, которые составляли, как говорят на флоте, сплаванный экипаж, и офицеров, даже залетевших по пьянке, в обиду не давал. И все бы хорошо, если бы при этом было нормальное продвижение по службе. Однако в составе экипажа все же был один персонаж средних способностей и неудобный в обиходе (естественно, по мнению старших по должности), которого командование мечтало кому-нибудь подарить. Желательно - далеко, далеко… И - насовсем.
Как иногда бывает на службе, внезапно возникла разнарядка из штаба направить лучшего из молодых механических специалистов на годичные курсы повышения квалификации инженер-механиков в Питер (тогда - Ленинград). Естественно, никто не хотел год болтаться по южную сторону Полярного круга, терять "северные" и неизвестно куда распределяться потом для дальнейшего прохождения службы. Первой, конечно, возникла кандидатура неудобного капитан - лейтенанта Васи Баскакова. Командир задушевно нарисовал радужные перспективы Васиного служебного роста, и тот, на удивление, недолго сопротивлялся, собрался и уехал. Отцы - командиры всех ступеней облегченно вздохнули, ласково помахав рукой на прощанье перспективному офицеру, надеясь, что встреча больше не состоится.
Говорят, Вася хорошо погулял в Питере, пока экипаж Маркова на Севере занимался боевой подготовкой, чистил снег и разучивал строевую песню "Северный флот не подведет". Распределили Васю, однако, опять на Северный флот в распоряжение отдела кадров. В кадрах флота глянули в личное дело - кто такой, откуда?
Ясно - с N-ской флотилии? Ну так туда тебе и дорога!
И попал Василий опять в родное соединение, в распоряжение отдела кадров и сверх штата. При штабе. Чтобы служба не казалась раем и чтобы не зря ел народный хлеб, его занимали разными до зарезу нужными на флоте делами - дежурством по камбузу, хозяйственными работами, командировками по вышибанию чего-нибудь. Короче, всем тем, чего на флоте всегда больше, чем даже боевой и политической подготовки. Но все это - до 18.30, как в штабе. Когда вышли все положенные сроки пребывания Васи сверх штата, определили командиром дивизиона движения на второй экипаж, хотя там и был свой выдвиженец.
Таким нехитрым способом, минуя тяготы и лишения, Вася обогнал однокашников сначала в должности, а потом, естественно, и в звании. Но всему прекрасному, как всегда в жизни, приходит конец! Беззаботная жизнь на втором экипаже кончилась по причине его расформирования… Теперь, уже капитан 3 ранга, Василий Иванович опять оказался сверх штата и… снова при штабе. Началась привычная сверхштатная жизнь, не обреме-ненная корабельными тяготами и лишениями. На службу - к 9.00 (как все штабные), в штабном комфортабельном автобусе. К слову сказать, корабельный состав доставляли на службу в 6 утра грузовиками с брезентовым верхом ("скотовозами", как их называли подводники) и в любую погоду. Дремотное изучение материальной части в секретной библиотеке штаба, обед, небольшой напряг до вечера, ужин, и в 18.30 - "море на замок". Два выходных в неделю и никакого срочного погружения. Голубые Васины глаза на фоне огненной шевелюры излучали теперь теплоту, спокойствие и безмятежность, а лицо от сытных штабных обедов округлилось. Под кителем начал проглядывать даже "флотский мозоль". Но сроки опять вышли и кадровики заволновались, получив накачку сверху - не слишком ли затянулась его беззаботная жизнь.
Удача улыбнулась отделу кадров, когда собирали два атомохода для перехода на Дальний Восток. На одном из этих кораблей механик заупрямился до скандала по причине нездоровья жены и детей и наотрез отказался. Однако тянуть бы ему все же лямку у самого пролива Лаперуза, если бы не Вася, сплавить которого куда - нибудь было хрустальной мечтой отдела кадров и начальников. Вот на один из этих кораблей его и спихнули. Сопротивляться он не мог по причине сверхштатности и загремел на переход под фанфары штабного оркестра. Все вздохнули с облегчением - и командование, и кадровики, и упрямый механик, для которого передислокация на Восток с больной женой и тремя сопливыми ребятишками счастливо миновала. Отцы-командиры помахали рукой вслед так далеко уплывающему Васе и успокоились. Но, как оказалось, напрасно. Переход на Дальний Восток двух атомных лодок вдруг объявили на весь мир кругосветным и героическим, посвященным какому-то очередному партийному событию. Тиснули во всех газетах и геройский ролик крутанули по телевидению. На флотах смекнули, что поход "звездный" и будет крупная раздача. Так оно и вышло. Командиры и механики получили звезды Героев. С неба упала "шальная звезда" на Баскаков китель и награжденный Вася вернулся на родной Северный флот, в распоряжение отдела кадров, при штабе, поскольку без нажима намекнул, что Дальний Восток - это не мечта его детства. Отцы - командиры ахнули, кадровики хмыкнули, но все не очень естественно, но вежливо, поздравляли Васю и службой не напрягали.
А тут и экипаж Маркова собрался в далекий путь - в Атлантику, охранять мир во всем мире. Лодка кряхтела, валилась с борта на борт по причине дырявых, как решето, цистерн главного балласта, пуская пузыри по всему периметру. Чтобы корабль на швартовых имел пристойный вид, приходилось поддувать цистерны - то справа, то слева и расходовать на это дело драгоценный воздух высокого давления. Не годилась для этого легкого корпуса сталь 45Г-17, хоть она и маломагнитная… Задерживались, устраняя неисправности. Техника давно просила текущего ремонта. Парогенераторы, моторесурс которых ограничивался 4500 часами, выпарили уже по 4200 и могли потечь в любую минуту. Операторы ядерных реакторов тренировались по преодолению больших и малых течей первого контура охлаждения аппарата и настроение у них, мягко выражаясь, было не праздничным. Но лодка была в плане Главного штаба и должна выйти в море во что бы то ни стало. Кто-то из штабных специалистов обычно прикомандировывался на поход - таков порядок. Но этот кто-то никак не находился. Так экипаж и остался бы сиротой, если бы не сверхштатный Василий Иванович. Его - то и прикомандировали. Когда ракетоносец исчез за горизонтом и скрылся под волнами, в дивизии все перекрестились, а местный штабной похохунчик мрачно изрек: - “Наконец-то советский "Трешер"* вышел в море!”, - чем поверг офицерских жен в тревожный и долговременный ступор. Вопреки опасениям, плавание прошло спокойно. Аварий и поломок не случилось. Василий Иванович в перерывах между домино, шахматами, кино и сном появлялся на пульте управления энергетической установкой (ГЭУ), благодушно травил анекдоты, разные небылицы и ни во что особенно не вмешивался. Штатный механик, Владимир Константинович Малых, был не менее грамотен и опытен орденоносца и Василий Иванович, к его чести, это понимал. По приходе в базу, через пару месяцев после плавания, нештатный Василий Иванович убыл к новому месту службы в части центрального подчинения.
“Трубочист” Щукин (кстати о наградах)
Тот силу солнца не поймет
яркость голубого неба,
Кто много дней в глубинах вод
В отсеках герметичных не был…
/ Н. Седой/
Лучшего механика дивизии Валю Щукина, прозванного „трубочистом” за игру на трубе в училищном духовом оркестре, после очередного трехмесячного плавания вызвали к флагманскому механику флотилии Завадовскому.
- Валентин Иванович, извини, дорогой, - ласково начал адмирал, - но другого выхода не вижу, придется тебе еще поплавать. Мы тут два атомохода перегоняем на Восток, а на одном механик... этот, ну ты же его знаешь.
- Боюсь его без подстраховки отпускать, - Валентин слабо запротестовал:
-Тыщ адмирал…, вот и жена… Ну сколько можно? Дайте же отдохнуть, наконец!
- Валя, - по свойски напирал флагмех, - ну надо, пойми, не могу тебе всего сказать… Придешь, отдохнешь… мы тебе путевочку парную в санаторий…, с женой. Все такое… Ну? - адмирал просил. Адмиралы не часто просят, должность не позволяет. А в этот раз - просил. Валька надулся, поник не по годам седой головой и… согласился.
проклиная свое мягкое, как валенок, сердце и эту жизнь с бесконечными тяготами и лишениями.
- Я уже 130 суток в этом году..., - напоследок подсчитал свое море Щукин. Повеселевший флагмех подсластил:
- Ты, типа, наставником будешь, читай книжки, играй в домино, а нет - нет, да иногда присматривай. А он пусть вкалывает - его железо, его личный состав… Да и перехода-то всего - 45 суток, это даже и не автономка, когда три месяца… А - так…
- Ну конечно - так…, когда не сам, - подумал Щукин и ушел с лодкой на Восток. Местный механик встретил его язвительно и недружелюбно.
- А-а-а! Наставничек пришел…, академик, ну и вкалывай… - и, обиженный переводом на Дальний Восток, залег. Валентин вкалывал на ”чужом” железе и с чужим личным составом, который, правда, уже через неделю стал своим.
В коллектив вписался, а жаловаться не умел Однако через неделю после их ухода пресса зашумела о кругосветном плавании двух атомных подводных лодок, как о “подарке” подводников очередному партийному съезду. Все поняли - будут звезды! Валентин ошвартовал лодку на Востоке и, сбросив “АЗ” реакторов, прилетел на Север, выжатый, как лимон, и с перебоями в сердце.
И вдруг по флотскому радио разнеслось, что Министр обороны вернул наградные листы на командиров, не обнаружив среди них представлений на механиков и приказал их тоже представить к Героям.
К месту сказать, центр тяжести в обеспечении плавания и ведения боевых действий на флоте с Петровских времен до нашего времени существенно переместился в сторону механических сил. Особенно с появлением корабельных атомных силовых установок. Пренебрежительное отношение к “березовым”* офицерам, инженерам - механикам, в царском флоте России заметно сменилось на уважение к сегодняшним морским инженерам. Правда, холодок все равно остался, и с продвижением все так же туговато - сильны флотские традиции. Весть о наградах немедленно разнеслась по флотам. Механики повеселели от признания их заслуг. Валентин скромно улыбался и щурил глаза. Сокурсники и сослуживцы радовались, что в их рядах прямо на глазах возникает свой родной Герой Советского Союза. Все понимали - не только за этот переход, а за все щукины десять автономных походов, в каждом из которых решалось столько инженерных задач, что за три похода можно было присваивать механику звание кандидата технических наук, а за шесть - доктора. Разумеется, ВАК* в этом вопросе был тогда не в курсе. Похоже, сейчас - тем более. И все стали ждать Указа… Андрей Шарый встретил Щукина только через полгода. На разных кораблях, даже в одной дивизии, можно было не увидеться с товарищем целый год. Валентин шел злой, подавленный, подволакивая ноги и размахивая замызганным походным чемоданчиком.
- Валька! Трубочист! Привет! Как дела? А где твоя Звезда? - Щукин сплюнул и зло выругался:
- Накрылась моя звезда! Замполит привез из политотдела грамоту и “ценный” подарок - фотоаппарат. Вся награда, бля... Я у них сверхштатным был! Когда оформляли представления, про меня забыли, у них же свой штатный мех в наличии. А когда вспомнили, было уже поздно - кто же еще раз пойдет к маршалу? А может это козни замполита. Я его как-то шуганул из центрального постав аварийной ситуации, чтобы не путался под ногами. Покомандовать ему захотелось...
Да пошли они все…, суки - и он сказал куда.
- Заколебали! Больше не могу - уволюсь! - пробормотал случайно не состоявшийся Герой Советского Союза и пошел прочь. Cказать, что это было обидно - все равно, что ничего не сказать. Через полгода лучший механик дивизии Валентин Иванович Щукин, по прозвищу “трубочист”, сокурсник и приятель, демобилизовался из ВМФ с грамотой ”За успехи в БП и ПП”, язвой желудка и ишемической болезнью сердца. Его как-то и не особенно удерживали, несмотря на слегка потускневший, но еще не окончательно забытый сталинский лозунг - кадры решают все! Местному кадровику на эти кадры было, мягко выражаясь, наплевать - ему с ними в море не ходить, он всего лишь чиновник. Адмирал Завадовский был занят уже другими проблемами.
В городе, куда Щукин уволился с военной службы, он три года ждал положенную ему с семьей по закону квартиру, мыкаясь по знакомым и родственникам.
Шальные все-таки звезды.
* Трешер - атомная ПЛ США, погибшая с 129-ю членами экипажа в 1963г
* ВАК - квалификационная комиссия по присвоению научных званий
**Березовые офицеры - в царском флоте механики носили серебряные погоны
Комиссия
Я пригласил вас, господа, с тем, чтобы
сообщить вам пренеприятное известие: к нам
едет ревизор!!!
/Н.В. Гоголь «Ревизор»/
Только - только стали привыкать к стабильной жизни у причала, утреннему подъему флага, вялотекущему межпоходовому ремонту, хождению через день домой к женам, как вот она очередная неприятность - из стольного града прибыла комиссия во главе с самим Главнокомандующим ВМФ в сопровождении Главного инспектора Вооруженных сил СССР, Маршала Советского союза. Этого, как его… ну, в общем, есть там такой сухонький старичок, который еще в Гражданскую шашкой махал в первой Конной армии товарища Буденного. Кто кого там сопровождал, впрочем, неважно. Важно, что инспекция свалилась на дивизию… Капитан 1 ранга Караваев, ожидавший в ближайшее время контр-адмирала, зело озаботился и запретил офицерам и мичманам своих кораблей сход на берег, а Маркову заявил, что на смотр комиссией и выход с ней в море будет представлена его лодка - “хватит вам прохлаждаться в автономках, хлебните - ка еще и комиссию.” И…началась суматоха. На корабле - большая - пребольшая приборка, конец которой наступил за час до прибытия инспекторов. Параллельно интендант возил и загружал продовольствие, полученное на бербазе по высокой и нераскраденной в этот раз норме - нужно было показать комиссии высокий класс питания на подводных лодках. Одновременно нашелся полный комплект новенького репсового обмундирования на всю команду. Экипаж переодели. Комиссия она ведь - что? Она для проверки боеготовности, ну и - страху нагнать! А внешний вид, подход, отход - половина дела. Но выводы бывали весьма…и головы летели. Однажды под горячую руку Главком снял с должности командира - подводника, поднятого американцами на боевой службе, хотя он по заданию работал с их сонарами и ситуация была предусмотрена. Но выручать опального командира никто не пошел - к небожителям по одному вопросу два раза не ходят. А Главком напрочь забыл свою мель на эсминце в 39-м, и что прикрыл его от непредсказуемого наказания нарком Кузнецов.
Но нынешняя инспекция, похоже, была простым выездом “на поля”, для ознакомления генералитета с новым видом боевой техники - атомными кораблями.
Первым под команду “фараона” “смирно” по трапу на борт поднялся старенький Главный инспектор, одетый в канадку подводника и тапочки с дырками. Матросы про себя тут же отметили - а честь военно - морскому флагу ревизор не отдал! К тому же маршал после доклада командира рванул в газоотбойник, намереваясь открыть крышку ракетного контейнера - “а это у вас двери?” - слава Богу, командир успел подхватить старичка под руку.
При погружении генералитет толпился в центральном, посту, тревожно наблюдая за бегом cтрелки глубиномера - не быстро ли она бежит… Главный инспектор интересовался, глядя на дыхательный прибор ИП-46 ,
- “а здесь вы храните пресную воду?” Полковники, танкисты и летчики, на пульте ГЭУ наперебой сравнивали - “а здесь у вас, как в танке”, или - “здесь у вас, как в самолете”… и - “а где тут у вас реактор”? Но гвоздем программы был все-таки шикарный обед с вином и красной икрой, как только уколыхались на 40 метрах глубины.
- А вы здесь неплохо живете, - ехидно заметил Главный инспектор, намазывая на хлеб икру из вместительной миски большой ложкой. После этого финансисты МО каждый год покушались на подводницкое святое, пытаясь изъять из рациона красную икру и вино. Да и черт бы с ней. С икрой. Инспекция удалась. Главный Ревизор и высокие чины были довольны обедом в подводной обстановке, лихим командиром и упитанными матросами.
Главком сиял и, едва доставая, хлопал Караваева по плечу. Быть командиру дивизии адмиралом!
После “ревизии” Караваев с Марковым надрались “в дупль”. Утром на подъеме флага экипаж отметил, что козырек фуражки командира на самом носу.
Озеленение
Никого не иметь за добраго матроза, ежели не былъ
на море 5 летъ / и не 20 летъ отъ роду/ а мичманъ ранее
7 летъ, разве какой чрезвычайный случай будет.
(Уставъ Морской Петра перваго. 1720г. Книга третья
ст.53 о летах, в которыя почитать служителей
корабельныхъ за добрыхъ матрозовъ, и за мичманов)
Где надо решили, что он уже все может, и забрали с экипажа старшего лейте-нанта Валю Камалина. В плане “озеленения”. “Озеленение” на флоте это не то, что вы подумали. Это не посадка деревьев и кустарников в день ленинского субботника в апреле. Это выдвижние на командные должности офицеров помоложе. Внешнее сходство только в кампанейщине мероприятия.
“Озеленение” не касается небожителей - обитателей высоких кабинетов, а, в основном, их подрастающих потомков. Отмучается родственничек 2-3 годочка на флоте (без этого уж никак нельзя) и в Москву, или еще куда, в части центрального подчинения, на “хлебную” должность с весьма “ограниченной ответственностью”. Главный критерий при выдвижении на командные должности в кампании озеленения - год рождения претендента, отсутствие громких залетов по пьянке, ну, еще - пятая графа, это уж само собой. Нельзя назначать на вышестоящую должность или направлять в академию неплохого штурмана Валю Кима или связиста Пашку Могилевича, потому что они - один кореец, а другой, извините, еще того “хуже” - еврей.
Вдруг они в академии… Посылать далеко в море было можно, а вот продвигать по службе… Кадровики свято соблюдали эти правила и не двигали. Изобретательные командиры придумывали разные фокусы, чтобы продвигать толковых офицеров хотя бы в своих экипажах, поскольку плавать с надежным Кимом надежнее, чем с болваном с блестящей родословной.
Тем временем успешно выбалтывали государственные секреты и перебегали в стан вероятного противника как раз те самые - с блестящей, от сохи и многократно проверенные. Необъяснимая, впрочем, закономерность. Валю Камалина с экипажа Маркова назначили командиром ракетной боевой части на другую лодку дивизии по молодости лет и высокому родству в очередную кампанию по “озеленению”. Результатов долго ждать не пришлось. Пристыковали ракетопогрузочное устройство к контейнеру, поднятому на нужный угол для загрузки (или пуска). И пошла крылатая ракета по направляющим в контейнер. Все было бы хорошо, если бы Камалин, руководя процессом, послал моряка проследить - есть ли там стыковка с штатними средствами. А если бы вдобавок проверил цепи разъема донного (РБД) пристыковки ракеты к корабельным системам, ни за что бы не дал команду закрыть переднюю крышку. А Валик, на выпуклый военно- морской глаз, не проверил и дал. И крышка пошла… Она уже почти дошла на закрытие, как вдруг раздался нештатный звук, не то треск, не то стук… Может - хруст… А хрустел радиопрозрачный обтекатель ракеты (стеклопластик сотовой консрукции), в простонародьи - кок. Он безжалостно рушился крышкой контейнера, которая закрывалась мощной гидравликой и было уже совсем недалеко до радиолокационного визира, скрывавшегося под колпаком. Первым опомнился главный руководитель погрузки “зеленый” командир БЧ-2 Камалин:
- Стоп крышку! Стоп, едрена мать! - но кто его уже слышал. Петру Ивановичу Ковалю, назначенному к тому времени на этот корабль командиром, почудилось об -
лачко дыма из контейнера и он истошно завопил, мешая русский с украинским:
- Горымо! Горымо! - и забегал в ограниченном пространстве мостика, хлопая себя по бедрам.
У флагманского ракетчика и представителей технической площадки, сдававших ракету, вообще морды заклинило. Наконец, крышка замерла, а потом стала открываться.
Ошалевший Валик, в пилотке поперек головы, уверенно доложил командиру, что ракета нестандартная (он имел в виду, что она длиннее) и нужна замена. Сомнений в том, что нужна замена не было ни у кого - визир и обтекатель смяты и ракета для боевых действий уже не годится. Специалисты с технической площадки, сдающие ракету, матюкнулись.
- Козел! - это было самое лестное из их уст в адрес зеленого Камалина. Эту же “дуру” теперь нужно выгружать, везти другую и снова совать ее в контейнер.
А когда мы попадем домой? Ну, эти подводники - им сам Бог велел мучиться с этим… Камалиным. А мы?
Контрагенты разработчика, случившиеся в базе по своим делам, в два счета доказали, что разброс по длине может быть только в пределах температурных расширений и не более 2-3-х миллиметров, что не может в штатном положении вывести ракету из строя. Комментарии были, как говорится, излишни. Однако Валентина не сняли, а только пожурили. “Зеленый коридор” и родословная надежно охраняли всех “валь” от неприятностей. Ракету многомиллионно отремонтировали и последующие его погрузки проходили под девизом специалистов технической площадки:
- Сегодня грузим этому…, у которого ракета нестандартная!
Где-то на ученом Западе мудрецы придумали теорию некомпетентности, которая, по их мысли, объясняет все рукотворные беды в нашем мире некомпетентностью начальников. Вот он растет, растет. От должности к должности, хорошо себя зарекомендовал. Не пьет, не курит, морально устойчив, в семье порядок, в службе старателен, политику партии понимает правильно, чей - то родственник. Двинули на вышестоящую. А может быть, прежняя-то должность и была пределом его компетентности? И плодятся в мире “нестандартные ракеты”, “нестандартные решения в результате “творчества” некомпетентных “валиков” в высоких должностях.
Как хорошо, что это не абсолютное правило и в экипаже есть Борис Цыбешко, по прозвищу Боб, командир БЧ-2. Ракеты грузит хорошо и стреляет на призы…
В промежутках, правда, может и заложить, как говорят, за воротник. Но это строго в промежутках и только по душевной потребности. И матросы у него все, как на подбор, лихие.
К концу подходит автономка
На базу курс лежит, домой!
Душа кричать готова громко
О светлой радости такой…
(С. Иванов К концу подходит автономка)
С приходом в базу замполит Валерий Иванович Илин сдал свой отчет о политическом плавании в политотдел флотилии. Шифровальщик Васин, который переписывал “Войну и мир” Илина красивым почерком, доложил экипажу, что в отчете талантливо описан митинг в турбинном отсеке, организованный замом, где матросы нибыто воинственно кричали:
- У-у-у, евреи проклятые! - СССР, как известно, в ту пору был на стороне арабов. Всех офицеров и кое-кого из матросов за участие фактически в боевых действиях представили к высоким правительственным наградам - боевым орденам и медалям. Малых и Шарый тоже ожидали по „Красной Звезде”. Но потом вдруг все как-то не заладилось и заглохло… а может быть - затихло. Толи наград стало жалко, толи убедительной победы на Ближнем Востоке не получилось. Может, по какой другой причине. Командир дивизии Караваев на встрече, когда после 89-ти суток атомоход привязался к родному причалу, захлопотанно заявил, что пора “испанских” походов кончилась, и что, … “пока вы там плавали в свое удовольствие, мы здесь пережили две московские комиссии”. Что ж, аргумент весомый. Ордена и медали получили успешно ″отстрелявшиеся″ от столичной инспекции офицеры штаба и близлежащих к штабу кораблей…
А подводников с “фараонова” экипажа убедили, что их личная радость состоит в том, что никого не наказали.
Но Илин какими-то ходами выклянчил - таки себе медаль “За боевые заслуги“ и через недолгое время убыл к очередному месту службы.
Для него “испанские походы” кончились навсегда и дальнейший служебный след его затерялся в коридорах штабов и лестничных маршах восхождения к высоким должностям.
Жениться надо с умом, моряки, сколько можно говорить!
А вы? Ваши длительные походы продолжались еще несколько лет и были тем более напряженными и длительными, чем больше успехов достигалось в деле укрепления дружбы между народами, что, впрочем, вполне логично. Сейчас, после всех океанских вояжей, бывшие сослуживцы кавалера медали "За боевые заслуги", заместителя командира по политической части Валерия Ивановича Илина, хранят в своих домашних шкафах пожелтевшие от времени похвальные грамоты за успехи в БП и ПП и воспоминания о совместной службе.
Кстати о наградах
Потомству в пример
(На памятнике капитан-лейтенанту Казарскому)
Не о “песочнице” речь, когда через десять лет безупречной службы старший помощник порывшись в узелках памяти и в бездонном кармане, кинет на ладошку коробочку с медалькой (скромную благодарность отечества за ратные труды) и она напомнит тебе как быстротечно время… Не о ней… О более солидных - правительствен-ных. К примеру, за пять автономных боевых походов в мировой океан. Или за плавание в зоне международного конфликта с оружием на борту и готовностью № 1 к ведению боевых действий. Самоотверженная борьба за живучесть своего корабля героизмом не считалась. Первый моряк страны Советов, Главком ВМФ, не жаловал героев в жанре борьбы с неисправностями. Подразумевалось, что корабли, построенные под его мудрым руководством, не могли иметь конструктивных и иных технических недостатков.
Можно было рассчитывать на награду, если только в этой борьбе героически погибнуть. Но нужно было сделать это при определенном стечении обстоятельств, так, чтобы
не бросать тень на…, ну… вы понимаете.
Тогда, поскольку сам герой уже отошел в мир иной, награду, в виде корочки орденской книжки, могли вручить близким родственникам. Самого ордена, или даже медали, им получить не удастся, поскольку тратиться на изготовление символа героизма в металле считалось западло. Все равно же никто носить не будет … Впрочем, в этом деле наработаны определенные технологии. Чтобы обойтись… без излишеств, и - не награждать! А при награждении учесть также личные отношения представляющего к герою и принадлежность к той или иной этнической группе нашего многонационального государства. Но все по порядку.
Как избавиться от офицера? Неудобного в общении, неважного специалиста или пьяницы и разгильдяя?
Тем более, что списать нельзя, уволить тоже. Мыкайся с ним сколько судьбе будет угодно! Но это только на первый взгляд задача кажется неразрешимой. На самом деле, оказывается, существуют приемы “простые до безобразия”, как выражался старпом Пергамент. Нужно отправить офицера на повышение! В академию или на курсы, снабдив супер - характеристикой.
В 99 случаях из 100 дальнейшая карьера казалось бы неудачника складывалась, как правило, хорошо.
На подводной лодке Маркова продвижение по службе было возможно только на собственной территории взамен убывших по состоянию здоровья или переводу в южные края. Леонид Васильевич берег свои кадры, которые составляли, как говорят на флоте, сплаванный экипаж, и офицеров, даже залетевших по пьянке, в обиду не давал. И все бы хорошо, если бы при этом было нормальное продвижение по службе. Однако в составе экипажа все же был один персонаж средних способностей и неудобный в обиходе (естественно, по мнению старших по должности), которого командование мечтало кому-нибудь подарить. Желательно - далеко, далеко… И - насовсем.
Как иногда бывает на службе, внезапно возникла разнарядка из штаба направить лучшего из молодых механических специалистов на годичные курсы повышения квалификации инженер-механиков в Питер (тогда - Ленинград). Естественно, никто не хотел год болтаться по южную сторону Полярного круга, терять "северные" и неизвестно куда распределяться потом для дальнейшего прохождения службы. Первой, конечно, возникла кандидатура неудобного капитан - лейтенанта Васи Баскакова. Командир задушевно нарисовал радужные перспективы Васиного служебного роста, и тот, на удивление, недолго сопротивлялся, собрался и уехал. Отцы - командиры всех ступеней облегченно вздохнули, ласково помахав рукой на прощанье перспективному офицеру, надеясь, что встреча больше не состоится.
Говорят, Вася хорошо погулял в Питере, пока экипаж Маркова на Севере занимался боевой подготовкой, чистил снег и разучивал строевую песню "Северный флот не подведет". Распределили Васю, однако, опять на Северный флот в распоряжение отдела кадров. В кадрах флота глянули в личное дело - кто такой, откуда?
Ясно - с N-ской флотилии? Ну так туда тебе и дорога!
И попал Василий опять в родное соединение, в распоряжение отдела кадров и сверх штата. При штабе. Чтобы служба не казалась раем и чтобы не зря ел народный хлеб, его занимали разными до зарезу нужными на флоте делами - дежурством по камбузу, хозяйственными работами, командировками по вышибанию чего-нибудь. Короче, всем тем, чего на флоте всегда больше, чем даже боевой и политической подготовки. Но все это - до 18.30, как в штабе. Когда вышли все положенные сроки пребывания Васи сверх штата, определили командиром дивизиона движения на второй экипаж, хотя там и был свой выдвиженец.
Таким нехитрым способом, минуя тяготы и лишения, Вася обогнал однокашников сначала в должности, а потом, естественно, и в звании. Но всему прекрасному, как всегда в жизни, приходит конец! Беззаботная жизнь на втором экипаже кончилась по причине его расформирования… Теперь, уже капитан 3 ранга, Василий Иванович опять оказался сверх штата и… снова при штабе. Началась привычная сверхштатная жизнь, не обреме-ненная корабельными тяготами и лишениями. На службу - к 9.00 (как все штабные), в штабном комфортабельном автобусе. К слову сказать, корабельный состав доставляли на службу в 6 утра грузовиками с брезентовым верхом ("скотовозами", как их называли подводники) и в любую погоду. Дремотное изучение материальной части в секретной библиотеке штаба, обед, небольшой напряг до вечера, ужин, и в 18.30 - "море на замок". Два выходных в неделю и никакого срочного погружения. Голубые Васины глаза на фоне огненной шевелюры излучали теперь теплоту, спокойствие и безмятежность, а лицо от сытных штабных обедов округлилось. Под кителем начал проглядывать даже "флотский мозоль". Но сроки опять вышли и кадровики заволновались, получив накачку сверху - не слишком ли затянулась его беззаботная жизнь.
Удача улыбнулась отделу кадров, когда собирали два атомохода для перехода на Дальний Восток. На одном из этих кораблей механик заупрямился до скандала по причине нездоровья жены и детей и наотрез отказался. Однако тянуть бы ему все же лямку у самого пролива Лаперуза, если бы не Вася, сплавить которого куда - нибудь было хрустальной мечтой отдела кадров и начальников. Вот на один из этих кораблей его и спихнули. Сопротивляться он не мог по причине сверхштатности и загремел на переход под фанфары штабного оркестра. Все вздохнули с облегчением - и командование, и кадровики, и упрямый механик, для которого передислокация на Восток с больной женой и тремя сопливыми ребятишками счастливо миновала. Отцы-командиры помахали рукой вслед так далеко уплывающему Васе и успокоились. Но, как оказалось, напрасно. Переход на Дальний Восток двух атомных лодок вдруг объявили на весь мир кругосветным и героическим, посвященным какому-то очередному партийному событию. Тиснули во всех газетах и геройский ролик крутанули по телевидению. На флотах смекнули, что поход "звездный" и будет крупная раздача. Так оно и вышло. Командиры и механики получили звезды Героев. С неба упала "шальная звезда" на Баскаков китель и награжденный Вася вернулся на родной Северный флот, в распоряжение отдела кадров, при штабе, поскольку без нажима намекнул, что Дальний Восток - это не мечта его детства. Отцы - командиры ахнули, кадровики хмыкнули, но все не очень естественно, но вежливо, поздравляли Васю и службой не напрягали.
А тут и экипаж Маркова собрался в далекий путь - в Атлантику, охранять мир во всем мире. Лодка кряхтела, валилась с борта на борт по причине дырявых, как решето, цистерн главного балласта, пуская пузыри по всему периметру. Чтобы корабль на швартовых имел пристойный вид, приходилось поддувать цистерны - то справа, то слева и расходовать на это дело драгоценный воздух высокого давления. Не годилась для этого легкого корпуса сталь 45Г-17, хоть она и маломагнитная… Задерживались, устраняя неисправности. Техника давно просила текущего ремонта. Парогенераторы, моторесурс которых ограничивался 4500 часами, выпарили уже по 4200 и могли потечь в любую минуту. Операторы ядерных реакторов тренировались по преодолению больших и малых течей первого контура охлаждения аппарата и настроение у них, мягко выражаясь, было не праздничным. Но лодка была в плане Главного штаба и должна выйти в море во что бы то ни стало. Кто-то из штабных специалистов обычно прикомандировывался на поход - таков порядок. Но этот кто-то никак не находился. Так экипаж и остался бы сиротой, если бы не сверхштатный Василий Иванович. Его - то и прикомандировали. Когда ракетоносец исчез за горизонтом и скрылся под волнами, в дивизии все перекрестились, а местный штабной похохунчик мрачно изрек: - “Наконец-то советский "Трешер"* вышел в море!”, - чем поверг офицерских жен в тревожный и долговременный ступор. Вопреки опасениям, плавание прошло спокойно. Аварий и поломок не случилось. Василий Иванович в перерывах между домино, шахматами, кино и сном появлялся на пульте управления энергетической установкой (ГЭУ), благодушно травил анекдоты, разные небылицы и ни во что особенно не вмешивался. Штатный механик, Владимир Константинович Малых, был не менее грамотен и опытен орденоносца и Василий Иванович, к его чести, это понимал. По приходе в базу, через пару месяцев после плавания, нештатный Василий Иванович убыл к новому месту службы в части центрального подчинения.
“Трубочист” Щукин (кстати о наградах)
Тот силу солнца не поймет
яркость голубого неба,
Кто много дней в глубинах вод
В отсеках герметичных не был…
/ Н. Седой/
Лучшего механика дивизии Валю Щукина, прозванного „трубочистом” за игру на трубе в училищном духовом оркестре, после очередного трехмесячного плавания вызвали к флагманскому механику флотилии Завадовскому.
- Валентин Иванович, извини, дорогой, - ласково начал адмирал, - но другого выхода не вижу, придется тебе еще поплавать. Мы тут два атомохода перегоняем на Восток, а на одном механик... этот, ну ты же его знаешь.
- Боюсь его без подстраховки отпускать, - Валентин слабо запротестовал:
-Тыщ адмирал…, вот и жена… Ну сколько можно? Дайте же отдохнуть, наконец!
- Валя, - по свойски напирал флагмех, - ну надо, пойми, не могу тебе всего сказать… Придешь, отдохнешь… мы тебе путевочку парную в санаторий…, с женой. Все такое… Ну? - адмирал просил. Адмиралы не часто просят, должность не позволяет. А в этот раз - просил. Валька надулся, поник не по годам седой головой и… согласился.
проклиная свое мягкое, как валенок, сердце и эту жизнь с бесконечными тяготами и лишениями.
- Я уже 130 суток в этом году..., - напоследок подсчитал свое море Щукин. Повеселевший флагмех подсластил:
- Ты, типа, наставником будешь, читай книжки, играй в домино, а нет - нет, да иногда присматривай. А он пусть вкалывает - его железо, его личный состав… Да и перехода-то всего - 45 суток, это даже и не автономка, когда три месяца… А - так…
- Ну конечно - так…, когда не сам, - подумал Щукин и ушел с лодкой на Восток. Местный механик встретил его язвительно и недружелюбно.
- А-а-а! Наставничек пришел…, академик, ну и вкалывай… - и, обиженный переводом на Дальний Восток, залег. Валентин вкалывал на ”чужом” железе и с чужим личным составом, который, правда, уже через неделю стал своим.
В коллектив вписался, а жаловаться не умел Однако через неделю после их ухода пресса зашумела о кругосветном плавании двух атомных подводных лодок, как о “подарке” подводников очередному партийному съезду. Все поняли - будут звезды! Валентин ошвартовал лодку на Востоке и, сбросив “АЗ” реакторов, прилетел на Север, выжатый, как лимон, и с перебоями в сердце.
И вдруг по флотскому радио разнеслось, что Министр обороны вернул наградные листы на командиров, не обнаружив среди них представлений на механиков и приказал их тоже представить к Героям.
К месту сказать, центр тяжести в обеспечении плавания и ведения боевых действий на флоте с Петровских времен до нашего времени существенно переместился в сторону механических сил. Особенно с появлением корабельных атомных силовых установок. Пренебрежительное отношение к “березовым”* офицерам, инженерам - механикам, в царском флоте России заметно сменилось на уважение к сегодняшним морским инженерам. Правда, холодок все равно остался, и с продвижением все так же туговато - сильны флотские традиции. Весть о наградах немедленно разнеслась по флотам. Механики повеселели от признания их заслуг. Валентин скромно улыбался и щурил глаза. Сокурсники и сослуживцы радовались, что в их рядах прямо на глазах возникает свой родной Герой Советского Союза. Все понимали - не только за этот переход, а за все щукины десять автономных походов, в каждом из которых решалось столько инженерных задач, что за три похода можно было присваивать механику звание кандидата технических наук, а за шесть - доктора. Разумеется, ВАК* в этом вопросе был тогда не в курсе. Похоже, сейчас - тем более. И все стали ждать Указа… Андрей Шарый встретил Щукина только через полгода. На разных кораблях, даже в одной дивизии, можно было не увидеться с товарищем целый год. Валентин шел злой, подавленный, подволакивая ноги и размахивая замызганным походным чемоданчиком.
- Валька! Трубочист! Привет! Как дела? А где твоя Звезда? - Щукин сплюнул и зло выругался:
- Накрылась моя звезда! Замполит привез из политотдела грамоту и “ценный” подарок - фотоаппарат. Вся награда, бля... Я у них сверхштатным был! Когда оформляли представления, про меня забыли, у них же свой штатный мех в наличии. А когда вспомнили, было уже поздно - кто же еще раз пойдет к маршалу? А может это козни замполита. Я его как-то шуганул из центрального постав аварийной ситуации, чтобы не путался под ногами. Покомандовать ему захотелось...
Да пошли они все…, суки - и он сказал куда.
- Заколебали! Больше не могу - уволюсь! - пробормотал случайно не состоявшийся Герой Советского Союза и пошел прочь. Cказать, что это было обидно - все равно, что ничего не сказать. Через полгода лучший механик дивизии Валентин Иванович Щукин, по прозвищу “трубочист”, сокурсник и приятель, демобилизовался из ВМФ с грамотой ”За успехи в БП и ПП”, язвой желудка и ишемической болезнью сердца. Его как-то и не особенно удерживали, несмотря на слегка потускневший, но еще не окончательно забытый сталинский лозунг - кадры решают все! Местному кадровику на эти кадры было, мягко выражаясь, наплевать - ему с ними в море не ходить, он всего лишь чиновник. Адмирал Завадовский был занят уже другими проблемами.
В городе, куда Щукин уволился с военной службы, он три года ждал положенную ему с семьей по закону квартиру, мыкаясь по знакомым и родственникам.
Шальные все-таки звезды.
* Трешер - атомная ПЛ США, погибшая с 129-ю членами экипажа в 1963г
* ВАК - квалификационная комиссия по присвоению научных званий
**Березовые офицеры - в царском флоте механики носили серебряные погоны
Комиссия
Я пригласил вас, господа, с тем, чтобы
сообщить вам пренеприятное известие: к нам
едет ревизор!!!
/Н.В. Гоголь «Ревизор»/
Только - только стали привыкать к стабильной жизни у причала, утреннему подъему флага, вялотекущему межпоходовому ремонту, хождению через день домой к женам, как вот она очередная неприятность - из стольного града прибыла комиссия во главе с самим Главнокомандующим ВМФ в сопровождении Главного инспектора Вооруженных сил СССР, Маршала Советского союза. Этого, как его… ну, в общем, есть там такой сухонький старичок, который еще в Гражданскую шашкой махал в первой Конной армии товарища Буденного. Кто кого там сопровождал, впрочем, неважно. Важно, что инспекция свалилась на дивизию… Капитан 1 ранга Караваев, ожидавший в ближайшее время контр-адмирала, зело озаботился и запретил офицерам и мичманам своих кораблей сход на берег, а Маркову заявил, что на смотр комиссией и выход с ней в море будет представлена его лодка - “хватит вам прохлаждаться в автономках, хлебните - ка еще и комиссию.” И…началась суматоха. На корабле - большая - пребольшая приборка, конец которой наступил за час до прибытия инспекторов. Параллельно интендант возил и загружал продовольствие, полученное на бербазе по высокой и нераскраденной в этот раз норме - нужно было показать комиссии высокий класс питания на подводных лодках. Одновременно нашелся полный комплект новенького репсового обмундирования на всю команду. Экипаж переодели. Комиссия она ведь - что? Она для проверки боеготовности, ну и - страху нагнать! А внешний вид, подход, отход - половина дела. Но выводы бывали весьма…и головы летели. Однажды под горячую руку Главком снял с должности командира - подводника, поднятого американцами на боевой службе, хотя он по заданию работал с их сонарами и ситуация была предусмотрена. Но выручать опального командира никто не пошел - к небожителям по одному вопросу два раза не ходят. А Главком напрочь забыл свою мель на эсминце в 39-м, и что прикрыл его от непредсказуемого наказания нарком Кузнецов.
Но нынешняя инспекция, похоже, была простым выездом “на поля”, для ознакомления генералитета с новым видом боевой техники - атомными кораблями.
Первым под команду “фараона” “смирно” по трапу на борт поднялся старенький Главный инспектор, одетый в канадку подводника и тапочки с дырками. Матросы про себя тут же отметили - а честь военно - морскому флагу ревизор не отдал! К тому же маршал после доклада командира рванул в газоотбойник, намереваясь открыть крышку ракетного контейнера - “а это у вас двери?” - слава Богу, командир успел подхватить старичка под руку.
При погружении генералитет толпился в центральном, посту, тревожно наблюдая за бегом cтрелки глубиномера - не быстро ли она бежит… Главный инспектор интересовался, глядя на дыхательный прибор ИП-46 ,
- “а здесь вы храните пресную воду?” Полковники, танкисты и летчики, на пульте ГЭУ наперебой сравнивали - “а здесь у вас, как в танке”, или - “здесь у вас, как в самолете”… и - “а где тут у вас реактор”? Но гвоздем программы был все-таки шикарный обед с вином и красной икрой, как только уколыхались на 40 метрах глубины.
- А вы здесь неплохо живете, - ехидно заметил Главный инспектор, намазывая на хлеб икру из вместительной миски большой ложкой. После этого финансисты МО каждый год покушались на подводницкое святое, пытаясь изъять из рациона красную икру и вино. Да и черт бы с ней. С икрой. Инспекция удалась. Главный Ревизор и высокие чины были довольны обедом в подводной обстановке, лихим командиром и упитанными матросами.
Главком сиял и, едва доставая, хлопал Караваева по плечу. Быть командиру дивизии адмиралом!
После “ревизии” Караваев с Марковым надрались “в дупль”. Утром на подъеме флага экипаж отметил, что козырек фуражки командира на самом носу.
Озеленение
Никого не иметь за добраго матроза, ежели не былъ
на море 5 летъ / и не 20 летъ отъ роду/ а мичманъ ранее
7 летъ, разве какой чрезвычайный случай будет.
(Уставъ Морской Петра перваго. 1720г. Книга третья
ст.53 о летах, в которыя почитать служителей
корабельныхъ за добрыхъ матрозовъ, и за мичманов)
Где надо решили, что он уже все может, и забрали с экипажа старшего лейте-нанта Валю Камалина. В плане “озеленения”. “Озеленение” на флоте это не то, что вы подумали. Это не посадка деревьев и кустарников в день ленинского субботника в апреле. Это выдвижние на командные должности офицеров помоложе. Внешнее сходство только в кампанейщине мероприятия.
“Озеленение” не касается небожителей - обитателей высоких кабинетов, а, в основном, их подрастающих потомков. Отмучается родственничек 2-3 годочка на флоте (без этого уж никак нельзя) и в Москву, или еще куда, в части центрального подчинения, на “хлебную” должность с весьма “ограниченной ответственностью”. Главный критерий при выдвижении на командные должности в кампании озеленения - год рождения претендента, отсутствие громких залетов по пьянке, ну, еще - пятая графа, это уж само собой. Нельзя назначать на вышестоящую должность или направлять в академию неплохого штурмана Валю Кима или связиста Пашку Могилевича, потому что они - один кореец, а другой, извините, еще того “хуже” - еврей.
Вдруг они в академии… Посылать далеко в море было можно, а вот продвигать по службе… Кадровики свято соблюдали эти правила и не двигали. Изобретательные командиры придумывали разные фокусы, чтобы продвигать толковых офицеров хотя бы в своих экипажах, поскольку плавать с надежным Кимом надежнее, чем с болваном с блестящей родословной.
Тем временем успешно выбалтывали государственные секреты и перебегали в стан вероятного противника как раз те самые - с блестящей, от сохи и многократно проверенные. Необъяснимая, впрочем, закономерность. Валю Камалина с экипажа Маркова назначили командиром ракетной боевой части на другую лодку дивизии по молодости лет и высокому родству в очередную кампанию по “озеленению”. Результатов долго ждать не пришлось. Пристыковали ракетопогрузочное устройство к контейнеру, поднятому на нужный угол для загрузки (или пуска). И пошла крылатая ракета по направляющим в контейнер. Все было бы хорошо, если бы Камалин, руководя процессом, послал моряка проследить - есть ли там стыковка с штатними средствами. А если бы вдобавок проверил цепи разъема донного (РБД) пристыковки ракеты к корабельным системам, ни за что бы не дал команду закрыть переднюю крышку. А Валик, на выпуклый военно- морской глаз, не проверил и дал. И крышка пошла… Она уже почти дошла на закрытие, как вдруг раздался нештатный звук, не то треск, не то стук… Может - хруст… А хрустел радиопрозрачный обтекатель ракеты (стеклопластик сотовой консрукции), в простонародьи - кок. Он безжалостно рушился крышкой контейнера, которая закрывалась мощной гидравликой и было уже совсем недалеко до радиолокационного визира, скрывавшегося под колпаком. Первым опомнился главный руководитель погрузки “зеленый” командир БЧ-2 Камалин:
- Стоп крышку! Стоп, едрена мать! - но кто его уже слышал. Петру Ивановичу Ковалю, назначенному к тому времени на этот корабль командиром, почудилось об -
лачко дыма из контейнера и он истошно завопил, мешая русский с украинским:
- Горымо! Горымо! - и забегал в ограниченном пространстве мостика, хлопая себя по бедрам.
У флагманского ракетчика и представителей технической площадки, сдававших ракету, вообще морды заклинило. Наконец, крышка замерла, а потом стала открываться.
Ошалевший Валик, в пилотке поперек головы, уверенно доложил командиру, что ракета нестандартная (он имел в виду, что она длиннее) и нужна замена. Сомнений в том, что нужна замена не было ни у кого - визир и обтекатель смяты и ракета для боевых действий уже не годится. Специалисты с технической площадки, сдающие ракету, матюкнулись.
- Козел! - это было самое лестное из их уст в адрес зеленого Камалина. Эту же “дуру” теперь нужно выгружать, везти другую и снова совать ее в контейнер.
А когда мы попадем домой? Ну, эти подводники - им сам Бог велел мучиться с этим… Камалиным. А мы?
Контрагенты разработчика, случившиеся в базе по своим делам, в два счета доказали, что разброс по длине может быть только в пределах температурных расширений и не более 2-3-х миллиметров, что не может в штатном положении вывести ракету из строя. Комментарии были, как говорится, излишни. Однако Валентина не сняли, а только пожурили. “Зеленый коридор” и родословная надежно охраняли всех “валь” от неприятностей. Ракету многомиллионно отремонтировали и последующие его погрузки проходили под девизом специалистов технической площадки:
- Сегодня грузим этому…, у которого ракета нестандартная!
Где-то на ученом Западе мудрецы придумали теорию некомпетентности, которая, по их мысли, объясняет все рукотворные беды в нашем мире некомпетентностью начальников. Вот он растет, растет. От должности к должности, хорошо себя зарекомендовал. Не пьет, не курит, морально устойчив, в семье порядок, в службе старателен, политику партии понимает правильно, чей - то родственник. Двинули на вышестоящую. А может быть, прежняя-то должность и была пределом его компетентности? И плодятся в мире “нестандартные ракеты”, “нестандартные решения в результате “творчества” некомпетентных “валиков” в высоких должностях.
Как хорошо, что это не абсолютное правило и в экипаже есть Борис Цыбешко, по прозвищу Боб, командир БЧ-2. Ракеты грузит хорошо и стреляет на призы…
В промежутках, правда, может и заложить, как говорят, за воротник. Но это строго в промежутках и только по душевной потребности. И матросы у него все, как на подбор, лихие.