Паника первого обстрела Либавы: уникальное письмо русских женщин
Почти сразу после того, как Германия объявила войну России 1 августа (19 июля по старому стилю) 1914 года, два кайзеровских крейсера совершили рейд на Либаву (современную Лиепаю), обстреляв её. С необычного ракурса некоторые обстоятельства этого события оказались освещены письмом, которое было адресовано российскому морскому министру и долгое время пылилось в архиве, но теперь, наконец, предано гласности.
Крейсер «Аугсбург» перед русским военным портом Либава в 1914 году. На открытки корабль находится под огнём русской артиллерии, чего на самом деле не было. Подробности рейда крейсеров можно почитать тут: «Первый обстрел Либавы германским флотом 2 августа 1914 года», https://port-alexandra3.livejournal.com/24663.html
4 августа (22 июля по старому стилю) 1914 года ежедневная московская газета «Русское слово» соообщила: «Либава, 21, VII. 21-го июля [3 августа по новому стилю] германский крейсер, подошедший к Либаве в воскресенье, сделал по городу 20 выстрелов. Три снаряда попали в город. Один - в морской госпиталь, а два - в частные дома. Материальный ущерб незначителен. Убитых и раненых нет. После этого крейсер удалился».
Так скупо было сообщено о походе лёгких крейсеров Кайзерлихмарине «Аугсбург» и «Магдебург», которые, правда, на самом деле обстреляли Либаву вечером 2 августа. В 19:05 этого дня (время, очевидно, берлинское), эти корабли достигли Либавы. «Аугсбург» начал выставлять морские мины, чтобы блокировать ими Порт императора Александра III (нынешняя Кароста), пока с кораблей не заметили на берегу большое облако дыма со вспышками. Немцы решили, что русские открыли по ним огонь с берега, и потому с «Магдебурга» поступил сигнал: «В нас стреляют». Отсутствие всплесков на воде от якобы выпущенных с берега снарядов не успокоило немцев: «Аугсбург» стал сбрасывать мины быстрее. А после того, как последняя мина была была брошена, «Аугсбург» вышел вперёд и просигналил «Магдебургу»: «Начинаем!».
В качестве цели был принят яркий свет пожара на суше, до тех пор, пока не будут отчетливо видны город и гавань. Кроме того, немцы заметили стоящий перед гаванью большой пароход, который горел. А вскоре полыхнуло и в других частях города. Крейсера вели огонь с 19:30 до 19:55. Затем, после двухминутного перерыва продолжили огонь до 20:08. «Аугсбург» выпустил в общей сложности 280 снарядов, «Магдебург» - 140. Несмотря на то, что было 20% недолётов, на суше были видны мощные взрывы, что немцы посчитали результатом действия своей артиллерии.
Действия германских лёгких крейсеров «Аугсбург» и «Магдебург» у Либавы 2 августа 1914 года.
В 20:12 марсовому на «Магдебурге» показалось, что из порта выходят русские эсминцы. Так как у крейсеров не было эскорта, то они предпочли убраться восвояси, посчитав, что основная миссия выполнена. Однако никаких русских кораблей в Либаве тогда не было. Обман зрения у марсового случился из-за того, что русские затопили крупные пароходы у всех трёх входов в порт - их торчащие из воды мачты и дымовые трубы на фоне света пожаров и облаков дыма создали иллюзию приближающихся кораблей.
Большой же взрыв на суше вообще был детонацией большого склада боеприпасов в районе морского порта, подорванного самими русскими (в результате чего было потеряно огромное количество боеприпасов). Уничтожались русскими и другие портовые строения и имущество, и эти всполохи света немцы приняли за огонь артиллерии. Увы для них, но это так. Паника, возникшая в русском командовании, нанесла больше ущерба городу и порту, чем действия немецких кораблей.
Вообще, операция в военном отношении была выполнена неуспешно. Однако на широкую публику она произвела впечатление и была встречена восторженно, как первое лихое активное действие кайзеровского флота. Немцы выпустили паториотические открытки, на которых их крейсера мужественно стреляли, несмотря на летящие в них русские снаряды, а порт вовсю горел (хотя это была обработка немецкой фотографии, сделанной в 1915 году, с немецкими же кораблями в Либаве). Чудеса кайзеровской пропаганды!
Пропагандистская немецкая открытка, изготовленная из обычной видовой открытки, изображающая «последствия» обстрела города 2 августа 1914 года. Самое смешное, что оригинальное фото сделано уже после оккупации Либавы немцами в 1915 году - небольшие корабли в левой части гавани являются немецкими миноносцами.
Та самая оригинальная немецкая открытка «Am Hafen in Libau» 1915 года. В некоторых вариантах подпись более подробная: «Der Stadthafen Libau, im Vorgergrund die deutsche Torpedobootsflottille».
С другой стороны, само собой, о возникшей панике в русской прессе не сообщалось, чтобы не бросать тень на светлый образ защитников Отечества. Но нашлись те, кто не смог молчать. Жены русских офицеров, которых в спешке эвакуировали из Либавы в день обстрела, написали письмо адмиралу Ивану Константиновичу Григоровичу (1853-1930), бывшему на тот момент морским министром Российской империи (а ранее командиром Порта императора Александра III), в котором не просто жаловались на действия командира (с января 1911 года) либавского порта контр-адмирала Андрея Сергеевича Загорянского-Киселя (1858-после 1917), но и поведали интересные подробности о происходившем в те дни. Вот дословно, что они написали. Текст привожу по копии письма, которая хранится в Российском Государственном архиве Военно-морского флота (РГАВМФ) в Санкт-Петербурге (орфография и пунктуация сохранены):
«Ваше Высокопревосходительство Глубокоуважаемый Иванъ Константиновичъ,
Мы, группа русскихъ женщинъ, очевидно по недоразумѣнію заставленныхъ покинуть Портъ ИМПЕРАТОРА АЛЕКСАНДРА III, считаемъ своимъ нравственнымъ долгомъ довести до свѣдѣнія Вашего Высокопревосходительства объ обстоятельствахъ, при которыхъ была совершена эвакуація Порта. Сердце скорбитъ при мысли, что въ то время, когда по слову Монарха вся Россія спокойно и съ достоинствомъ приняла вызовъ врага и приготовилась къ его встрѣчѣ и отраженію, мы - часть Великой Россіи, протестуя и негодуя были противъ нашей воли сдѣланы участницами той паники, которая была создана администраціей Порта.
Трудно пересказать тотъ ужасъ и тѣ условія, въ которыхъ оказались мы, чьи мужья, братья и сыновья въ настоящую минуту на своихъ судахъ готовятся встрѣтить врага грудью.
Еще до начала мобилизаціи стали проникать и ходить по порту слухи, что все окружающее должно быть взорвано и уничтожено. Чины Порта съ гордостью заявляли, что это ихъ главнѣйшая обязанность, которую они выполнятъ, такъ что нѣмцы найдутъ одни камни. Когда мы спрашивали, что нужно намъ дѣлать съ имуществомъ то сообщалось, что намъ будетъ дано нѣсколько часовъ для отъѣзда. На вопросъ какимъ образомъ и на чемъ отвѣчалось - по способности. Это поразило много нелѣпыхъ слуховъ, которые особенно развились когда въ мѣстной газетѣ появилось объявленіе, что "въ порту, въ квартирѣ Командира порта распродается за отъѣздомъ мебель". Столь ясно выраженное положеніе вещей вызвало первое проявленіе паники, хотя объ войнѣ еще и не было рѣчи. Черезъ день проведенный въ неопредѣленныхъ слухахъ, мы были извѣщены, что согласно мобилизаціи и возможнаго появленія непріятеля Портъ будетъ взорванъ и намъ дается 5-ть часовъ для отъѣзда. Началось что то невообразимое. Такъ какъ передъ уходомъ наши мужья предупреждали насъ, что для всѣхъ насъ будетъ данъ поѣздъ и кромѣ того семьи моряковъ получатъ отъ Порта билета и средства для отъѣзда - мы обратились къ Командиру Порта, который отвѣтилъ:
1. Кто заблаговременно запасся мобилизаціоннымъ билетомъ, тотъ его получитъ, остальные должны пенять на себя.
2. Никакихъ пособій на отправку семействъ не полагается,такъ какъ "ваши мужья получаютъ жалованье".
3. Когда же былъ заданъ вопросъ объ поѣздѣ для семействъ, то было отвѣчено, что это не входитъ въ заботу администраціи.
Передать дальнѣйшее невозможно: это потребовало бы десятковъ листовъ. Но если Ваше Высокопревосходительство захотите узнать подробности этой незабываемой на всю жизнь картины безпомощности ужасовъ и отчаянія женщинъ, брошенныхъ съ дѣтьми на произволъ судьбы, то Вамъ стоитъ только вызвать любую изъ женъ моряковъ, оставившихъ Либаву.
Почти каждый часъ Начальство порта считало своимъ долгомъ извѣщать по телефону и посыльными по квартирамъ: "сейчасъ будутъ взрывать доки, сейчасъ взорвутъ мостъ, спѣшите укладываться, показались непріятельскіе миноносцы и т.д.". Кончилось это тѣмъ, что большинство изъ насъ бросивъ все имущество на произволъ судьбы ринулось изъ порта, таща на себѣ вещи и дѣтей. За извощика до вокзала платилось 25-30 руб., носильщикамъ 10 руб. поѣздъ брался съ боя. Больныя женщина по два-три дня выстаивали на площадкахъ въ пути. 15 человѣкъ въ купе. Проходы сплошная стѣна тѣлъ. Нужно ли удивляться, что въ дорогѣ произошелъ случай умопомѣшательства одной дамы и во время давки переломы ногъ женщинѣ и руки дѣвочкѣ.
Описать невозможно всего испытаннаго.
И вотъ прибывъ сюда, очнувшись отъ всего этого невѣроятнаго паническаго хаоса, мы узнаемъ, что портъ оставленъ безъ всякой надобности, что грозный непріятель, такъ напугавшій Командира порта ограничился нѣсколькими снарядами не причинившими вреда, да и то значительно позже нашего отъѣзда. Но самое главное это позоръ, который невольно легъ на насъ русскихъ женщинъ. Стыдно подумать, что все жидовское и инородческое населеніе Либавы послѣ бомбардировки города отвѣтило на нее восторженно манифестаціей въ честь Россіи, а мы коренное русское - духомъ связанное съ военнымъ портомъ, мы позорно бѣжали подъ давленіемъ тѣхъ, кому была ввѣрена его охрана и защита.
Здѣсь мы заявляемъ, что предпочли бы быть разорванными нѣмецкими гранатами, если бы знали съ какой постыдной трусостью связано было ничѣмъ неоправдываемое оставленіе порта подъ давленіемъ и требованіями обезумѣвшей отъ испуга администраціи порта.
Группа женъ моряковъ.»
Российский Государственный архив Военно-морского флота, фонд 716, опись 2, дело 6, листы 33-34 (сайт Gwar.mil.ru).
Конечно, не одно только это письмо повлияло, но уже 1 сентября 1914 года Загорянский-Кисель был отчислен от должности командира Порта императора Александра III, а 29 сентября он был уволен от службы по расстроенному здоровью с мундиром и пенсией.
Впрочем, это не остановило дальнейшие обстрелы Либавы германскими кораблями. Например, 4 (17 по новому стилю) ноября 1914 года.
Однако германские крейсера всё-таки были наказаны русскими моряками за своё лихачество. В ночь на 25 января 1915 года восточнее датского острова Борнхольм крейсер «Аугсбург» напоролся на русское минное поле, на котором и подорвался. От гибели его спасло лишь то, что мина была не самой мощной - всего 100 кг взрывчатки. Поэтому он отделался дырой в районе кочегарки и восемью убитыми, так что немецкие эсминцы хоть и с трудом, но дотащили его до Свинемюнде. Всё-таки на несколько месяцев «Аугсбург» выбыл из участия в войне.
Ещё раньше этого, в ночь на 26 августа 1914 года, крейсер «Магдебург» на полном ходу налетел на камни у острова Оденсхольм (нынешний Осмуссаар). Сняться с них он не смог, вскоре был обстрелян русскими кораблями и захвачен. Мало того, что в плен попали несколько десятков немцев вместе со своим капитаном, так ещё в руках русских оказалось несколько сигнальных книг с секретными кодами (одна из которых была передана британским союзникам), что сыграло решающую роль в раскрытии военно-морского шифра Германии. Но это уже совсем другая история.