Контрольная работа
Несколько лет тому назад ко мне обратилась одна знакомая помочь написать ей курсовую работу. Тему предложил им один из университетских преподавателей, фигура среднестатистическая, не намного глупей или умней других «философов». Написав ей работу, я вскоре сам же от этой работы отказался, как и от дальнейших попыток иногда подрабатывать этим ремеслом. Работу я посчитал проваленной. Попытка упрощения, в сфере, в которую призывал шагнуть этот горе-преподаватель, обессмысливала все. Понятно, что отказался и от гонорара, столь мне необходимого в тот период, но, подозреваю, от растройства нашёл на что выпить. Но для себя этот черновик я сохранил, а, перечитав его через несколько лет, решил, что эта работа не лишена некоторого интереса. Одним словом, подумалось, хорошо, что я окончил факультет, но ни дня на нём не проработал, даже не жалко, что по прошествии стольких лет понял, что профнепригоден...
(датировано 2007, когда я уже на подобные проекты не подписывался точно, уже зарабатывал и монтажом и фотографией, 90-е, я полагаю, эту дату в скобках оставляю для себя: что же заставило вспомнить это? полагаю, не только ущемленное самолюбие неудачника)
Тема 1. М.Хайдеггер о сущности философии (по работе «Основные понятия метафизики»)
Первое впечатление от работы: очень сложный язык, и ощущение, что о каких-то вещах, наверное, можно сказать проще. Как будто до этого автор уже прочитал курс лекций о том, что такое наука, проповедь мировоззрения, искусство и религия. По крайней мере, он обращается к читателю, который уже знает, что это такое. К читателю подготовленному, а не начинающему изучение философии. Поэтому очень многие выводы кажутся сложными и не всегда понятными.
Я предложила прочитать статью своему дяде, он - историк. Он прочитал и, выразив удивление по поводу сложности статьи, попытался мне объяснить, что понял сам. Чем больше он мне объяснял, тем больше я запутывалась.
- Поняла что-нибудь?
Я вынуждена была признаться, что нет…
Тогда он сказал мне буквально следующее: Хайдеггер говорит о том, что не есть философия, вот и ты напиши не о том, что поняла, а о том, что не поняла. Он же научил меня игре в синонимы и созвучные слова (один-ночь-ество, в у-единении, недо-ум-умение), этому в свою очередь учил его преподаватель по философии, когда отчаивался что-либо объяснить. Он признался, что историки всегда с недоверием относились к философии.
Мне кажется, конкретных ответов на заданные вопросы Хайдеггер в этой работе не даёт. Но уже с этого шага мы вступаем в сферу двусмысленностей. Я хочу попытаться рассказать просто о том, какие из понятий сопоставимы с моим небольшим жизненным опытом, и конечно, сразу признаюсь, что могу только догадываться о том, что хотел сказать автор, или о действительном смысле этих понятий.
Я - медсестра. Моя работа более чем конкретна. Любая двусмысленность в нашей работе может стоить человеку жизни. Она недопустима. Даже юмор медицинских анекдотов - жесткий, порой черный, но недвусмысленный. В работе приходится сталкиваться с разными случаями. Их можно обобщать. Этим может заниматься наука. Но медицина всегда носит конкретный характер. У меня не вызывает сомнений, что биология и химия науки. Здесь есть неопровержимые, доказуемые положения. Часто здесь не нужно понимать, нужно учить. И приобретенные знания почти всегда имеют практическое значение.
Мировоззрение. Мне понятно, что это воззрения на мир, отношение к работе, к учебе, к родным и близким, к чужим людям. Оно, наверное, воспитываемо. Но кажется, что это совсем не философия. В философии всегда что-то доказывается…
Искусство. Оно рисует образы, иногда все в нем почти «как в жизни», оно приносит удовольствие, оно заставляет переживать, восхищаться и ненавидеть. Но это все равно не жизнь, а придуманный мир. Важно ли в нем понимать? Нужно ли в нем доказывать и рассуждать? Мне кажется, совсем необязательно.
Религия. Есть церковь, которую надо посещать. Так нужно - вот и все. Тебе не нужно понимать. Нужно верить. И доказывать, что бог есть, не обязательно. Он есть и - все. Так должно быть, и, пожалуй, для религии подозрителен человек, который начинает рассуждать, почему так должно быть. Кажется, это тоже не имеет отношения к философии.
По единственному абзацу, посвященному вопросу, почему философию невозможно определить, обращаясь к ее истории, очень сложно ответить на этот вопрос. Прежде всего, нужно знать историю философии. Сам Хайдеггер говорит, что «мы знакомимся с мнениями о метафизике, а не с ней самой», и этот «путь ведет в тупик». Здесь мы можем опереться лишь на авторитет автора. Но из его слов следует, что он тоже высказывает одно из этих «мнений».
Философия - остается для меня одним из сложных предметов. Ты не знаешь, что нужно учить, если не понимаешь. А ведь, признаться, чаще всего не понимаешь. Не понимаешь даже того, для чего тебя заставляют заниматься философией. Это первая двусмысленность. Не понимая, ты должен убедить преподавателя в том, что ты понимаешь. Но если преподаватель умен, он не может не понимать, что ты не понимаешь. И мы, как заговорщики, придумываем язык, который не выдаст нашей тайны. Моей - что я мало что понимаю, преподавателя - что он понимает, что я не понимаю.
Возьмем следующую фразу:
«Наш негативный результат гласит: философию нельзя уловить и определить окольным путем и в качестве чего-то другого, чем она сама». Мне кажется, это значит, что ни наука, ни мировоззрение, ни искусство, ни религия не являются философией. Что ее можно определить только через философию. Из этого автор делает вывод, что «она есть только, когда мы философствуем. Философия есть философствование».
Это дает мне надежду, что я пишу контрольную работу все же по философии. Хотя мне хочется улыбнуться, когда я думаю о том, что я философствую.
Новалис: «Философия есть, собственно, ностальгия, тяга повсюду быть дома». Для меня дом - это защищенность, уют. Я скучаю по дому, и я мечтаю о своем доме. Это разные дома. Один - родительский, другой - мой собственный. Свою грусть и свою мечту я не могу назвать ностальгией. Сказать, что у меня есть тяга «повсюду» быть дома, я не могу. Скорей, отгородиться от мира стенами дома, защититься. Ни свой образ дома, ни свои рассуждения о доме я не могу назвать философствованием. И поэтому это определение мне не совсем понятно. Вы, может быть, скажете, что в таком случае, это просто нежелание думать. Но ведь думать тоже не значит философствовать. А думаю я о том, как найти свое место в жизни, постоянно. А часто это мысли о том, как выжить. Мне не стыдно в этом признаться. В этом отношении я могу понять роль настроения в моих размышлениях о доме, ведь иногда мне хочется вырваться из дома и путешествовать, и мир не кажется мне враждебным и страшным, напротив, мне начинает казаться, что где-то там, в других странах, за стенами моего дома, меня ждет что-то необыкновенное, что раскроет мне смысл моего появления на свет. А вот вопрос, почему у меня такое настроение? - касается, конечно, прежде всего, меня. Меня как женщину, как человека… Ностальгия - красивое слово. Радио-ностальжи. Такими красивыми бывают французские слова. Беру словарь. Оказывается, это - тоска по родине, тоска по чему-нибудь утраченному, ушедшему. Слово происходит от греческих nostos - возвращение и algos - боль. Не отзывается оно во мне… Я не чувствую себя одинокой. Одиночество - один и ночь. Ночью хорошо бы спать, еще лучше спать с любимым человеком. И еще одно слово из текста - уединение. Философствовать в у-единении, в-у- единения (единение, т.е. быть вместе - единым?). С этой точки зрения - у единого, в целом, у целого. Пытаюсь найти в себе отклик этому желанию и не нахожу, в жизни так много интересного и неизведанного. Зачем человеку уединяться?..
Далее Хайдеггер пишет: «Наш вопрос: что такое метафизика? превратился в вопрос: что такое человек? На него мы, разумеется, тоже не получили никакого ответа».
Возможно, что философские понятия невозможно выучить потому, что, с одной стороны, их мы употребляем для того, чтобы описать непонятное нам самим. И свое личное непонимание, или лучше сказать, недоумение. В этом слове есть и про ум и про умение. Как можно выучить то, что невозможно понять?
Но тогда, по крайней мере, понятно определение философии как вопрошания. Вопрошания самого себя. Что влечет меня и что отталкивает? А если влечет или отталкивает только меня. Тогда трудно в этом сознаться. Почему только меня. И в этом смысле мне становится понятным, почему я сама становлюсь под вопрос или под вопросом.
Пора выбираться из этого мира двусмысленностей, разобравшись с последней - с двусмысленностью преподавания философии. Ощущение, что меня заставляют понять, что я ничего не понимаю. Для меня это было ясно и раньше. Неужели в этом и есть смысл преподавания философии?
Конечно, не хотелось бы ограничиваться галочкой, что философия мной изучена в курсе обучения в университете, когда ясно, что «изучить» ее невозможно. Здравый смысл подсказывает мне, что понимание хотя бы философских вопросов, может прийти, если я почувствую, что это непосредственно касается моей жизни, моих чувств, моей судьбы, моего будущего. Пока же проблема философии - это проблема возможности продолжить учебу. Сказать, что предложенная статья что-то проясняет для меня, я не могу. Заканчивает Хайдеггер, ссылаясь на Гегеля, который, по его словам, называет философию «миром навыворот». «Он хочет сказать, что по отношению к тому, что нормально для нормального человека, она воспринимает как извращение…» Мне трудно согласиться с этим мнением, особенно вспоминая те проблемы, с которыми приходится сталкиваться на работе и в жизни. «Нормальное», «извращенное» - эти слова обладают совершенно определенным значением. Относительность или двусмысленность при попытках решения этих проблем - ставят под сомнение профессиональную пригодность. Как же в таком случае быть: быть искренним, ставя под сомнение свое «понимание» философии, точнее даже, если придерживаться точки зрения на историю философии Хайдеггера, одного из мнений о философии, или свое «философское присутствие», или искать форму укрытия неловкости, возникающей при обсуждении «неинтересных» как непонятных тебе философских проблем.
Это кажется мне самым философским вопросом для студентки первого курса, коли сам преподаватель одним из заключительных вопросов ставит вопрос: «в чем заключается двусмысленность в преподавании философии?» И как он сам отвечает на него не студентам, но самому себе?.. Разница лишь в том, что от его решения зависит моя судьба…
(датировано 2007, когда я уже на подобные проекты не подписывался точно, уже зарабатывал и монтажом и фотографией, 90-е, я полагаю, эту дату в скобках оставляю для себя: что же заставило вспомнить это? полагаю, не только ущемленное самолюбие неудачника)
Тема 1. М.Хайдеггер о сущности философии (по работе «Основные понятия метафизики»)
Первое впечатление от работы: очень сложный язык, и ощущение, что о каких-то вещах, наверное, можно сказать проще. Как будто до этого автор уже прочитал курс лекций о том, что такое наука, проповедь мировоззрения, искусство и религия. По крайней мере, он обращается к читателю, который уже знает, что это такое. К читателю подготовленному, а не начинающему изучение философии. Поэтому очень многие выводы кажутся сложными и не всегда понятными.
Я предложила прочитать статью своему дяде, он - историк. Он прочитал и, выразив удивление по поводу сложности статьи, попытался мне объяснить, что понял сам. Чем больше он мне объяснял, тем больше я запутывалась.
- Поняла что-нибудь?
Я вынуждена была признаться, что нет…
Тогда он сказал мне буквально следующее: Хайдеггер говорит о том, что не есть философия, вот и ты напиши не о том, что поняла, а о том, что не поняла. Он же научил меня игре в синонимы и созвучные слова (один-ночь-ество, в у-единении, недо-ум-умение), этому в свою очередь учил его преподаватель по философии, когда отчаивался что-либо объяснить. Он признался, что историки всегда с недоверием относились к философии.
Мне кажется, конкретных ответов на заданные вопросы Хайдеггер в этой работе не даёт. Но уже с этого шага мы вступаем в сферу двусмысленностей. Я хочу попытаться рассказать просто о том, какие из понятий сопоставимы с моим небольшим жизненным опытом, и конечно, сразу признаюсь, что могу только догадываться о том, что хотел сказать автор, или о действительном смысле этих понятий.
Я - медсестра. Моя работа более чем конкретна. Любая двусмысленность в нашей работе может стоить человеку жизни. Она недопустима. Даже юмор медицинских анекдотов - жесткий, порой черный, но недвусмысленный. В работе приходится сталкиваться с разными случаями. Их можно обобщать. Этим может заниматься наука. Но медицина всегда носит конкретный характер. У меня не вызывает сомнений, что биология и химия науки. Здесь есть неопровержимые, доказуемые положения. Часто здесь не нужно понимать, нужно учить. И приобретенные знания почти всегда имеют практическое значение.
Мировоззрение. Мне понятно, что это воззрения на мир, отношение к работе, к учебе, к родным и близким, к чужим людям. Оно, наверное, воспитываемо. Но кажется, что это совсем не философия. В философии всегда что-то доказывается…
Искусство. Оно рисует образы, иногда все в нем почти «как в жизни», оно приносит удовольствие, оно заставляет переживать, восхищаться и ненавидеть. Но это все равно не жизнь, а придуманный мир. Важно ли в нем понимать? Нужно ли в нем доказывать и рассуждать? Мне кажется, совсем необязательно.
Религия. Есть церковь, которую надо посещать. Так нужно - вот и все. Тебе не нужно понимать. Нужно верить. И доказывать, что бог есть, не обязательно. Он есть и - все. Так должно быть, и, пожалуй, для религии подозрителен человек, который начинает рассуждать, почему так должно быть. Кажется, это тоже не имеет отношения к философии.
По единственному абзацу, посвященному вопросу, почему философию невозможно определить, обращаясь к ее истории, очень сложно ответить на этот вопрос. Прежде всего, нужно знать историю философии. Сам Хайдеггер говорит, что «мы знакомимся с мнениями о метафизике, а не с ней самой», и этот «путь ведет в тупик». Здесь мы можем опереться лишь на авторитет автора. Но из его слов следует, что он тоже высказывает одно из этих «мнений».
Философия - остается для меня одним из сложных предметов. Ты не знаешь, что нужно учить, если не понимаешь. А ведь, признаться, чаще всего не понимаешь. Не понимаешь даже того, для чего тебя заставляют заниматься философией. Это первая двусмысленность. Не понимая, ты должен убедить преподавателя в том, что ты понимаешь. Но если преподаватель умен, он не может не понимать, что ты не понимаешь. И мы, как заговорщики, придумываем язык, который не выдаст нашей тайны. Моей - что я мало что понимаю, преподавателя - что он понимает, что я не понимаю.
Возьмем следующую фразу:
«Наш негативный результат гласит: философию нельзя уловить и определить окольным путем и в качестве чего-то другого, чем она сама». Мне кажется, это значит, что ни наука, ни мировоззрение, ни искусство, ни религия не являются философией. Что ее можно определить только через философию. Из этого автор делает вывод, что «она есть только, когда мы философствуем. Философия есть философствование».
Это дает мне надежду, что я пишу контрольную работу все же по философии. Хотя мне хочется улыбнуться, когда я думаю о том, что я философствую.
Новалис: «Философия есть, собственно, ностальгия, тяга повсюду быть дома». Для меня дом - это защищенность, уют. Я скучаю по дому, и я мечтаю о своем доме. Это разные дома. Один - родительский, другой - мой собственный. Свою грусть и свою мечту я не могу назвать ностальгией. Сказать, что у меня есть тяга «повсюду» быть дома, я не могу. Скорей, отгородиться от мира стенами дома, защититься. Ни свой образ дома, ни свои рассуждения о доме я не могу назвать философствованием. И поэтому это определение мне не совсем понятно. Вы, может быть, скажете, что в таком случае, это просто нежелание думать. Но ведь думать тоже не значит философствовать. А думаю я о том, как найти свое место в жизни, постоянно. А часто это мысли о том, как выжить. Мне не стыдно в этом признаться. В этом отношении я могу понять роль настроения в моих размышлениях о доме, ведь иногда мне хочется вырваться из дома и путешествовать, и мир не кажется мне враждебным и страшным, напротив, мне начинает казаться, что где-то там, в других странах, за стенами моего дома, меня ждет что-то необыкновенное, что раскроет мне смысл моего появления на свет. А вот вопрос, почему у меня такое настроение? - касается, конечно, прежде всего, меня. Меня как женщину, как человека… Ностальгия - красивое слово. Радио-ностальжи. Такими красивыми бывают французские слова. Беру словарь. Оказывается, это - тоска по родине, тоска по чему-нибудь утраченному, ушедшему. Слово происходит от греческих nostos - возвращение и algos - боль. Не отзывается оно во мне… Я не чувствую себя одинокой. Одиночество - один и ночь. Ночью хорошо бы спать, еще лучше спать с любимым человеком. И еще одно слово из текста - уединение. Философствовать в у-единении, в-у- единения (единение, т.е. быть вместе - единым?). С этой точки зрения - у единого, в целом, у целого. Пытаюсь найти в себе отклик этому желанию и не нахожу, в жизни так много интересного и неизведанного. Зачем человеку уединяться?..
Далее Хайдеггер пишет: «Наш вопрос: что такое метафизика? превратился в вопрос: что такое человек? На него мы, разумеется, тоже не получили никакого ответа».
Возможно, что философские понятия невозможно выучить потому, что, с одной стороны, их мы употребляем для того, чтобы описать непонятное нам самим. И свое личное непонимание, или лучше сказать, недоумение. В этом слове есть и про ум и про умение. Как можно выучить то, что невозможно понять?
Но тогда, по крайней мере, понятно определение философии как вопрошания. Вопрошания самого себя. Что влечет меня и что отталкивает? А если влечет или отталкивает только меня. Тогда трудно в этом сознаться. Почему только меня. И в этом смысле мне становится понятным, почему я сама становлюсь под вопрос или под вопросом.
Пора выбираться из этого мира двусмысленностей, разобравшись с последней - с двусмысленностью преподавания философии. Ощущение, что меня заставляют понять, что я ничего не понимаю. Для меня это было ясно и раньше. Неужели в этом и есть смысл преподавания философии?
Конечно, не хотелось бы ограничиваться галочкой, что философия мной изучена в курсе обучения в университете, когда ясно, что «изучить» ее невозможно. Здравый смысл подсказывает мне, что понимание хотя бы философских вопросов, может прийти, если я почувствую, что это непосредственно касается моей жизни, моих чувств, моей судьбы, моего будущего. Пока же проблема философии - это проблема возможности продолжить учебу. Сказать, что предложенная статья что-то проясняет для меня, я не могу. Заканчивает Хайдеггер, ссылаясь на Гегеля, который, по его словам, называет философию «миром навыворот». «Он хочет сказать, что по отношению к тому, что нормально для нормального человека, она воспринимает как извращение…» Мне трудно согласиться с этим мнением, особенно вспоминая те проблемы, с которыми приходится сталкиваться на работе и в жизни. «Нормальное», «извращенное» - эти слова обладают совершенно определенным значением. Относительность или двусмысленность при попытках решения этих проблем - ставят под сомнение профессиональную пригодность. Как же в таком случае быть: быть искренним, ставя под сомнение свое «понимание» философии, точнее даже, если придерживаться точки зрения на историю философии Хайдеггера, одного из мнений о философии, или свое «философское присутствие», или искать форму укрытия неловкости, возникающей при обсуждении «неинтересных» как непонятных тебе философских проблем.
Это кажется мне самым философским вопросом для студентки первого курса, коли сам преподаватель одним из заключительных вопросов ставит вопрос: «в чем заключается двусмысленность в преподавании философии?» И как он сам отвечает на него не студентам, но самому себе?.. Разница лишь в том, что от его решения зависит моя судьба…