Г. Ф. Чиркин. Отчетная записка о поездке в Северную Персию. 1/2
Г. Ф. Чиркин. Отчетная записка о поездке весной 1916 г. в Астрабадскую и Мазандеранскую провинции Северной Персии / начальника Переселенческого управления Г. Ф. Чиркина. На правах рукописи. - Петроград, 1916.
ОКОНЧАНИЕ
Отчетная записка о поездке весной 1916 г. в Астрабадскую и Мазандеранскую провинции Северной Персии начальника Переселенческого управления Г. Ф. Чиркина
Проявление в последние годы усиленного интереса к Астрабадской и Мазандеранской провинциям Персии
Астрабадская и Мазандеранская провинции Северной Персии начали привлекать к себе за последние годы особое внимание предпринимателей. Сюда вдруг потянулись сотни русских переселенцев, а незадолго перед настоящей войной и немецкие хозяйства, среди которых, подобно феодальному владетелю, обосновался в своем замке фон Самсон, бывший управляющий делами прибалтийского дворянства.
Одна за другой переходят теперь в руки отдельных предпринимателей концессии на эксплоатацию земельных и лесных угодий и недр богатого края. Так, генерал-майором Потаповым получена концессия на все обширные имения Сепехдара в Астрабадской провинции и все ханство Кетулл с правом разработки недр и проведения дорог. Им же скуплены большие земельные участки в Мазандеране. Крупные лесные пространства арендованы неким Хаштарией (вместе с Лианозовыми). Греческая компания Кусис-Феофилоктос получила привилегию на право рубить и вывозить самшит (кавказская пальма). Германская компания домогалась получить концессию на богатый железной рудой Амульский округ с правом соединения его железной дорогой с Каспийским побережьем. В марте месяце настоящего года Хаштария получил от персидского правительства, в арендное пользование, на 50 лет, расположенный у нашей морской станции в Каспийском море Ашур-Аде целый полуостров Миан-Калэ - Потемкинскую косу - в 60 верст длиною и 5 верст шириною, площадью в 35 тыс. десятин, под посевы хлопка и добычу нефти. [На основании акта персидского министерства иностранных дел от 6 джамадиуль авваль 1334 г. гиждры (11 марта 1916 г.) за № 31375/4414 персидским правительством Потемкинская коса передана Хаштарии в аренду на следующих условиях. Со дня подписания договора в течение 5 лет не платить ни копейки арендной платы. Начиная же с шестого года из получаемой Хаштарией прибыли 20% получает в доход персидское правительство. Любопытно отметить, что эта сделка совершена без ведома нашего Министерства иностранных дел. По сведениям, собранным на месте, Хаштария получил в аренду Потемкинскую косу при деятельном содействии нашего торгового агента в Тегеране г. Косьминского, являющегося в то же время доверенным Сепехдара.]
Природные условия Астрабадской и Мазандеранской провинций
Такой небывалый интерес к юго-восточному побережью Каспийского моря получает отчасти объяснение в действительно чрезвычайно ценных и непочатых еще богатствах этого своеобразного уголка Персии, входившего при Петре Великом, по договору с Персией в 1723 году, в состав Российской Империи. Край этот обещает в скором времени стать важнейшим хлопковым производительным районом для русской хлопчатобумажной промышленности, крупнейшим поставщиком ценных древесных пород, русским субтропиком, страной промышленной культуры апельсинов, лимонов, фиников и чайного дерева.
Астрабадская провинция, включая в свои административные границы Персидскую Туркмению, граничащую на севере с Русской Туркменией, обнимает собою всю низменность к юго-востоку от Каспийского моря и к северу от Эльбурсского хребта. Низменность эта орошается реками Гюрген, Кара-су и Атрек. Местность по Гюргену еще в глубокой древности славилась своими красотами и плодородием.
Здесь находилась страна Вер-Кана, по зендским летописям седьмая райская обитель. В позднейшие века Диодор в своем описании похода Александра Македонского в Индию живописует эту местность так: «Проходя чрез Гирканию, Александр очутился посреди жилищ, известных под именем счастливых деревьев (Дех-и-стан). Они вполне заслуживают этого названия потому, что ни в какой земле в мире не найдете вы таких прекрасных плодов». В красочных словах описывает далее историк изобилие винограда, хлеба, смокв и меда в этом крае.
Об истоках Гюргена упоминает и Геродот, говоря о реке Акес, протекающей по долине, окруженной горами, с пятью ущельями, из которых каждое вело к одному из пяти народов: харезмийцев, гирканцев, карфиан, заренглов и самониян.
Теперь же здесь, где процветали некогда богатые города и где целые столетия не прекращавшийся потока монголо-тюркских завоевателей уничтожил в конце концов древнюю культуру, - развалины этих городов, бесчисленные курганы (тюпе), городища, валы, стены и сохранившиеся отдельные башни остались единственными следами исчезнувших цивилизаций.
Но эта редконаселенная область, являющая собою драгоценный материал для культуры и производительного использования ценнейших богатств, непосредственно сливающаяся с нашей государственной границей, ждет, естественно, русских начинаний для созидательного накопления наших национальных богатств.
Вся Персидская Туркмения обильно орошается р. Гюрген и ее многочисленными притоками. Во всей Средней Азии не встречается местности, где бы на столь ограниченном пространстве было бы такое множество рек, речек и ручьев, несущих большие запасы вод. Один Гюрген при малой воде несет до 500 куб. футов в секунду, что составит 3½ милл. ведер в час.
Долина реки по правому берегу - ровная степь, кой-где лишь слабо всхолмленная. По левому берегу в 5-15-ти верстах начинают появляться леса, покрывающие затем, к югу, почти сплошь северные, обращенные к долине склоны Эльбурса. Трава здесь исполинская (покрывает лошадь) и летом остается зеленеющей. Почва на правом берегу - лесс; по левому - лесс переходит в чернозем. Помимо множества рек, текущих в Гюрген и обильный водою, долина достаточно хорошо орошается атмосферной влагой в виде дождей, росы и туманов.
Склоны Эльбурса покрыты сплошным девственным лесом из разнородных местных пород - дуба, бука, чинары, ясеня, ореха и карагачей, нередко обвитых хмелем и диким виноградом. Ближе к равнине леса переходят в заросли гранатника и ежевики. Местами находятся участки с акациями-мимозой. Тут же растут в диком состоянии груша, яблоня, слива, винная ягода (инджир). Земли по р. Кара-су и горным склонам доступны для посева хлопка без полива.
Не менее богат природными дарами и Мазандеран.
Мазандеран с севера ограничен Каспийским морем, с юга Эльбурсским хребтом, в центре которого возвышается потухший вулкан - Демавенд.
Полоса побережья, длиною вдоль моря до 300 вер. и шириною от моря до предгорий от 8 до 40 верст, представляет собою ровную, степного характера низменность. Эта полоса частью пустынна, частью заболочена водою с рисовых посевов; местами она использывается под посевы хлопка и сахарного тростника.
Предгорья Мазандерана заняты хлопковыми плантациями без полива с садовыми культурами апельсинов и гранат. Выше предгорий местность покрыта дремучими лесами и почти лишена населения. Доступ в леса затруднителен. Дорог нет. Поэтому леса избегли хищнического истребления. Ширина горной лесной полосы от 20 до 40 верст. В лесах произрастает по преимуществу дуб, клен, ясень, вяз, ольха, грецкий орех и самшит. Из фруктовых деревьев культивируются лимоны, апельсины, померанцы, смоквы, гранаты, тут, кизиль, яблони, груши.
Животный мир в Мазандеране, как и в Астрабадской провинции, очень разнообразен. Здесь, между прочим, громадное количество кабанов, оленей и королевских тигров.
Чрезвычайно обильные рыбные промысла, по контракту персидского правительства с Лианозовым, до 1 октября 1920 года находятся в аренде последнего.
Если к изложенному добавить, что Астрабадская провинция и Мазандеран находятся на широте юга Испании и что средняя температура зимних месяцев - ноября, декабря и января, по данным метеорологических наблюдений нашей морской станции на Ашур-Адэ, колеблется от 4 до 18 градусов тепла, то естественные богатства этого края и заинтересованность в нем нашего отечества, не имеющего субтропика, делаются понятными.
Население края и слабое его использование туземцами
Заинтересованность эта становится еще более очевидной, если принять во внимание слабую населенность обеих провинций и возможность вовлечения их в хозяйственный оборот нашей страны.
Астрабадская провинция занимает 22 тысячи квадратных верст, или заключает в себе свыше 2 миллионов десятин земли, из каковых свыше миллиона десятин лежит без всякого производительного использования. Такое же соотношение наблюдается и в Мазандеране. Площадь Мазандерана охватывает 20 тысяч кв. верст, или заключает в себе почти те же 2 миллиона десятин, из каковых свыше миллиона десятин приходится на земли пустующие.
В местностях, в той или иной степени освоенных населением, в Астрабадской провинции проживает до 200 тысяч туземцев, что дает плотность населения от 4 до 18 человек на кв. версту. Плотность населения в Мазандеране достигает 22 человек на кв. вер. при общей численности всего населения провинции в 500 тысяч человек. Но и эта повышенная плотность населения в освоенных районах Мазандерана в два раза менее плотности некоторых местностей нашего Туркестана.
Если учесть еще и то обстоятельство, что вся годовая сельскохозяйственная производительность Астрабадской провинции исчисляется в 12 миллионов пудов, а количество скота на квадратную версту составляет 8 голов, то становится ясным, что природные богатства описываемого края еще почти не тронуты.
Воды Гюргена и других рек не использованы совершенно. Большие пространства плодороднейшей в мире земли, не нуждающейся в искусственном орошении, еще остаются не возделанными. Обширные лесные пространства с ценными породами деревьев вовсе не эксплоатируются, а не менее обширные пастбища слишком велики для скота немногочисленного населения. Степные травы немилосердно выжигаются для свободного передвижения немногих кочевников через степь. При съемке урожая срезываются и собираются только колосья, солома же оставляется в поле и сжигается. В горах открыты минеральные залежи - медь, нефть, каменный уголь, до которых не дотрагивалась еще человеческая рука.
Оценка природных условий Астрабадской провинции и Мазандерана
Между тем трудно подыскать лучшие условия для культуры хлебов, хлопка, риса, фруктовых деревьев, а также и для овцеводства.
Богатые дары природы здесь не использованы, и весь край, при счастливом сочетании гор, леса, моря, рек и степей, - редкий и ценный материал для культуры.
Вот какими яркими красками описывает небезызвестный путешественник барон Бобе это сказочное и редкое сплетение высоких гор, достигающих 10 тыс. футов, покрытых девственным лесом, - моря, степи и речных вод: «Кто, подобно мне, провел много лет в Средней Персии, состоящей из бесплодных гор и бесплодных долин, для того северный склон Эльбурсских гор, увенчанный роскошными лесами, испещренный прелестными долинами, орошенный многочисленными реками, украшенный великолепною растительностью, имеет особенную прелесть. В частых и продолжительных путешествиях моих на восток и запад никогда не видал я страны, которая равнялась бы красотой с Джурджаном. Здесь миловидность английских пейзажей соединена с великолепными красотами Кавказа».
Причины слабого использования природных богатств Северной Персии
Непонятные на первый взгляд причины и основания, почему описанный щедро одаренный природой уголок Персии - при ожесточенной борьбе народов за место под солнцем - до сих пор уцелел не тронутым предприимчивыми культурными иностранцами и слабо использован туземцами, весьма сложны и кроются как в общих условиях отсталости культуры одряхлевшего персидского государства, так и в некоторых особенностях земельных порядков этою края.
Прежде всего, Мазандеран и Астрабад до сих пор отрезаны от мировых рынков пустынной, непроезжей и обширной Персией. Будучи же связан сплошным водным путем при помощи Каспийского моря и великой русской реки - Волги - с центром России, край этот издавна тяготел к России. Но последняя, в силу исторических и чисто местных причин, как, например, вековой внутренней распри проживавших там персов с туркменами, никогда не стремилась политически завладеть этим краем, хотя он целые века входит в бесспорную сферу нашего влияния.
Кроме того, этот край и внутри себя совершенно лишен дорог. Население пользуется вьючными тропами, которые по свойству грунта очень тяжелы и не всегда проезжи. Перевозочных средств - лошадей, мулов и ослов - крайне мало. Об организации колесного движения нет и помину. Лишь вдоль побережья заметны остатки построенного Шах-Абасом шоссе, давно пришедшего в совершенную негодность, заросшего гранатником и лесом и ныне скорее затрудняющего передвижение.
При таком положении вещей и при административных порядках в Персии, где, благодаря давнему уже ослаблению государственной центральной власти и раздоров туркмен с персами, местная власть, в течение едва ли уже не столетия, не столько «администрирует», сколько «грабит» население, если не в буквальном смысле, то путем произвольных поборов и попустительств, - в крае не могло, конечно, создаться хотя бы мало-мальски сносных условий для экономического его развития.
Эту картину административно-хозяйственной неурядицы в Северной Персии еще усугубляют также своеобразные персидские земельные распорядки, сущность коих состоит в полнейшей бесправности земледельческого населения Персии, не имеющего никаких определенных отношений к земле, на которой оно живет.
Борьба туркмен с персами
К северу от реки Кара-су, к востоку от Каспийского моря, по берегам рек Гюргена и Атрека и далее к северу от хребта Копет-Дага и в пределах нашей Закаспийской области издавна проживало кочевое племя туркмен.
Туркмены с давних исторических времен находились в исконной вековой вражде с персами. После последнего разграничения русских владений с персидскими, одна часть туркмен оказалась в подданстве России, а другая осталась в подданстве Персии. Некоторые из туркмен, проживающие частью в Персии, частью в России, являются двоеподданными. Но ни эти последние, ни персидские подданные - туркмены не признают персидского правительства. До настоящего времени все туркмены по р. Гюргену пользуются полной самостоятельностью в своем внутреннем управлении и ни копейки не платят персидскому правительству.
Персидские селения от туркменских аулов отделяются никем не заселенными пустынными пространствами. Эти пространства представляют собою как бы поле для обстрела, по краям которого подстерегают друг друга два вечно воюющие лагеря. Так, река Кара-су с своей береговой полосой в 10 вер. никем не заселена и пустынна вследствие постоянных набегов и столкновении туркмен и персов. Это настоящее «дикое» поле. В верхней части долины это «дикое» поле расширяется уже до 20 верст. Еще шире «дикое» поле по верхнему течению притока р. Гюргена - Дааны. А между тем здесь, по данным полковника Генерального штаба Бендерева [Астрабад-Бастамский район. Асхабад. 1904 г.], царствует роскошная растительность в виде девственных лесов, покрывающих полосами склоны гор и опускающихся на дно долины. Леса чередуются с не менее роскошной травой.
«Дикое» поле из года в год расширялось из-за набегов туркмен за счет исчезновения все новых и новых персидских деревень. Исчезновение персидских деревень приостановилось лишь с учреждением в центре Персидской Туркмении - в Гумбет-Кобузе - должности русского пограничного комиссара и с соответственным конвоем из казаков. Много содействует поддержанию здесь внешнего порядка и постоянная стоянка русского военного посыльного судна или канонерки у Ашур-Аде.
Все это повело к тому, что за последние годы туркмены как бы смирились, и персидское население, притаившееся было в горах и ущельях, начинает постепенно спускаться в долину Гюргена и мало-помалу осторожно возвращается к обработке «дикого» поля.
Строй землевладения и земельные порядки в Персии
В Персии вся земля и вода по священному закону - шариату - принадлежит Шахиншаху, которому, «как своей тени», Аллах дал столько могущества и власти, чтобы владеть страной. В силу такого положения в Персии, казалось бы, не может быть частной собственности, а верховный правитель страны может отдавать участки земли отдельным лицам для заселения крестьянами и возделывания на правах аренды. Это отсутствие частной земельной собственности, юридически определенной, приводит к самым печальным последствиям. Хан, получивший участок, мог производить вместе с тем суд и расправу над земледельцами и вручать шаху или правительству десятую часть урожая. Столько же он мог брать себе, а остальные 8/10 урожая остаются земледельцу [А. Ф. Тигранов. Из общественно-экономических отношений Персии. СПБ. 1909.]. Таким образом, ханы должны были бы являться, по шариату, арендаторами от шаха с некоторыми административными правами над имением, а крестьяне - бессрочными пользователями землей с некоторым лишь подчинением хану или помещику.
Но отношения ханов как арендаторов казенной земли к проживающим на ней безземельным рабочим постепенно выродились в нечто вроде крепостной зависимости последних от владельцев земли.
У шаха и правительства, раз подати с земли поступали исправно, не было повода вмешиваться в хозяйственные дела хана. Земли стали передаваться и по наследству, и переуступаться одним владельцем другому. Переуступка эта стала признаваться правительством, и поместье в конце концов сделалось объектом гражданских сделок.
Еще до половины XIX века поместья Северной Персии были преимущественно в руках ханов, представлявших нечто вроде поместной землевладельческой аристократии, имевшей отчасти военный характер. Хан, по требованию правительства, должен был являться для защиты государства с тем или иным числом всадников из своих крестьян.
Но шариат не признает сословий, и наименование «хан» (чин, звание, отчасти сюзерен) потеряло земельное значение. Его приобрел бессословный землевладелец-собственник - «мюлькадар», платящий шаху или правительству налоги - «мюльки». Собственник-землевладелец (мюлькадар) называет крестьян своих деревень уже «мой раат», и не в смысле уже «мои подданные», а в смысле «мои крепостные».
Положение земледельческого персидского населения особенно ухудшается с половины XIX века, когда Персия с ее своекорыстной администрацией, при слабости центрального правительства и отсутствии каких либо положительных законов и при натуральном складе своего хозяйства, начала втягиваться в мировую денежную торговлю.
Сильная нужда в деньгах и у правительства, и у отдельных администраторов, и у «мюлькадаров» вызвала новые большие денежные поборы и налоги. Все легло, конечно, на прикрепленных к земле крепостных. С них берется уже не 1/10 часть урожая, а половина и больше. Но персидский крестьянский двор оказался уже не в состоянии существовать теми деньгами, которые он мог получить от продажи своих произведений, и нужда в деньгах стала постепенно сживать персидского крестьянина с обрабатывавшейся им земли. Пользуясь возникшим широким спросом на рабочих, предъявляемым промышленностью нашего Закавказья, Каспийского моря, Волги и Закаспийской области, рабочее население постепенно, из года в год, сходило с земли, и персидские поместья стали пустеть и переходить из рук в руки.
Переходу имений из рук в руки (в большинстве случаев незаконному) способствует в Персии отсутствие хотя бы намека на какой-нибудь организованный суд. Персы при своих земельных спорах, помимо шариата, руководствуются еще «адатом» - обычным правом, проникнутым святостью кровавой мести, вменяющей ее часто не только к преступнику или спорщику, но и к его родственникам. Судятся персы у выборных мулл. Приговор такого муллы зависит от соотношения сил и влияния спорящих. Недовольная решениями сторона не лишена права обращения к другим муллам, которые могут вынести противоположный приговор. При продолжении споров стороны, заручившиеся противоречивыми решениями различных мулл, передают вопрос на решение высших административных чиновников (хакимов) провинций. Хаким обыкновенно выносит приговор в зависимости от самых разнообразных влияний и размера полученной мзды от спорящих. Но с переменой хакима, для нового хакима решение его предшественника не обязательно. Новый хаким перерешает все давние дела вне каких-либо сроков и права давности, не признаваемых и шариатом. Таким образом, выигравшие дело перед одним губернатором и проигравшие при его заместителе ожидают третьего губернатора, и так до бесконечности.
При таком положении вещей имения стали сосредоточиваться преимущественно у лиц, приобретающих эту землю для спекуляции, или у местных представителей власти - персидских чиновников, у духовенства, да еще у иностранных подданных, находящихся под покровительством миссий. И хотя персы склонны толковать соответственные статьи Туркменчайского договора 1828 года в том смысле, что иностранным подданным в пределах Персии нельзя приобретать земельные участки, но мы всегда такое толкование оспаривали. И на деле земельная сделка русского подданного с персом, совершенная у персидского духовного лица и засвидетельствованная у консула, имеет неизмеримо более бесспорное значение, чем любая сделка, совершенная у персидских туземных властей.
Такая местная земельная неурядица открывает возможность вмешательства в это дело всякой сильной власти. И в настоящую минуту подобная сила за нами, что и возлагает на русскую власть громадную задачу использовать этот исторический момент с пользою для России и в интересах установления здесь начал справедливости и права.
Значение русского консула и сила политического влияния России в Астрабадской и Мазандеранской провинциях
Сила русского влияния и значение русского консула, по крайней мере в Астрабадской и Мазандеранской провинциях, стоит за последнее время неизмеримо высоко. Означенная сила влияния в значительной мере обязана присутствию русских казачьих отрядов в Северной Персии. В настоящее время едва ли что может делаться в этих провинциях иначе, как с прямого разрешения или с ведома русского консула. Так, астрабадский персидский губернатор, назначаемый за последнее время с одобрения нашей миссии в Тегеране, едва ли не ежедневно является с докладом к русскому консулу. Он не предпринимает ни одного решения и не дает ответа без согласия с консулом, даже по запросам персидского правительства из Тегерана.
Под защиту к русскому консулу уже теперь идут все обиженные персы, и только этим путем получают иногда справедливое удовлетворение. Понятное дело, что и земельная сделка русских подданных с персидскими о приобретении земли, занесенная в консульскую книгу, получает ныне бесспорное значение. Бесспорность эта покоится, конечно, только на престиже русской консульской власти.
Русские «арбабы» - помещики в Северной Персии
Создавшимся для нас благоприятным положением в Северной Персии воспользовались некоторые русские предприниматели и приобрели себе в Астрабадской и Мазандеранской провинциях земельные участки, частью свободные, частью с персидскими деревнями.
Почин русскому частному землевладению в Астрабадской провинции положил бывший русский консул в Астрабаде К. В. Иванов. Несколько лет тому назад Иванов, первоначально в кампании с несколькими русскими офицерами, приобрел от персидского помещика небольшое имение Баба-Гульме, с персидской деревней в 7-ми верстах от г. Астрабада, в лощине Эльбурсского хребта.
За консулом начали приобретать земельные участки офицеры расположенных в Персии русских воинских частей, а затем и частные лица.
К настоящему времени русскоподданными в пределах Астрабадской и Мазандеранской провинции приобретено до 100 тысяч десятин земли. В числе этих приобретателей оказались: генерал-майор Лавров - пограничный в Персии русский комиссар; генерал-майор Потапов - ныне командир дивизии на театре военных действий; отставной генерал-майор Стржалковский; полковник, ныне генерал, Белонович; войсковой старшина Святополк-Мирский (ныне убитый на войне); есаул Чернов; князь Мисостов; братья Гордиенко, казак Кучеренко, немец фон Самсон, армянин Агамирзаянц, почтовый чиновник Филиппович, товарищество «Земледелие», немецкое товарищество «Астрабад» и др.
Большую часть имений вместе с персидскими деревнями и свободными пустопорожними землями перечисленные лица приобрели у персидских владельцев и персидских духовных властей. Лишь небольшая часть имений - исключительно свободные земли - приобретены непосредственно у туркмен без какого-либо участия персидских властей.
Туркмены считают земли, находящиеся в сфере их кочевания своими, т. е. принадлежащими всему туркменскому народу, персидские же власти не признают за туркменами каких-либо нрав на земли и считают их казенными. Но осуществить своего права на эти земли они не в силах, так как туркмены, с своей стороны, вовсе не признают персов и не хотят с ними считаться, а смотрят лишь в более сильную сторону - Россию.
Земельные сделки, заключенные с туркменами, наиболее ясны и просты. Туркмены уступают свободную, никем не занятую землю по приговорам их аульных обществ.
Земельные же сделки с персами часто запутаны, спорны и разрешаются лишь силой русского влияния.
В этом отношении наиболее характерно последнее приобретение в начале 1916 года генерала Потапова в пределах Мазандерана урочища Ширга, расположенного к югу от города Алиабада.
Урочище Ширга с 25 тысячами десятин свободной пустопорожней земли и 15-тью персидскими деревнями генерал Потапов приобрел от номинального собственника перса Банана-Доулэ, имевшего на эту землю шахский фирман. Это имение находилось во время покупки и непосредственно перед нею уже 8 лет в захватном владении у Измаил-Хана-Эмира-Муайеда, у которого на эту землю не было никаких документов. Любопытно здесь еще и то, что незадолго перед приобретением этой земли генералом Потаповым персидское правительство объявление Ширгу казенным имением, и было объявлено о сдаче его в аренду. Но желающих арендовать не нашлось. И несмотря на это, сделка Потапова с Банан-Доулэ была совершена у старшего мушхеида в Тегеране и скреплена нашей миссией. И генерал Потапов вступил ныне во владение Ширгой.
Так за последние годы на севере Персии появились русские «арбабы» - помещики из русских генералов, офицеров, чиновников, армян, немцев и казаков, имеющие деревни из «крепостных» персидских крестьян.
Часть новых русских помещиков, помимо собирания с своих крепостных доли урожая и управления ими, образует и новые персидские деревни на приобретаемых ими свободных землях.
Более предприимчивые из новых помещиков, как казак Кучеренко или немец фон Самсон, начали вести предпринимательское хозяйство. Каждый из них в нынешнем году посеял по 100 десятин хлопка и думает довести посевы хлопка в дальнейшем до 500 десятин каждый.
Лишь немногие стараются заселить свои новые земли русскими переселенцами, большинство же предпочитает персов, объясняя такое свое предпочтение большим удобством и свободой обращения с персидскими крестьянами.
Русское крестьянское переселение в Астрабадскую провинцию
Одновременно с приобретением имений в Северной Персии русскими предпринимателями, началось переселение туда и русских крестьян - земледельцев. Произошло это донельзя просто - как всегда просто вершатся действительно полезные и имеющие глубокий внутренний смысл и важные по последствиям дела.
В 1907 году два крестьянина из села Самсоновского Закаспийской области, занявшиеся скупкою скота у персидских туркмен, высмотрели к северу от устья реки Кара-су, на берегу моря, удобные для переселения земли. Тогдашний наш консул в Астрабаде весьма сочувственно отнесся к этой мысли крестьян и посоветовал им без всяких сношений с персидскими властями и местным населением просто занять участки и начать на них строиться, обещая им полное содействие и защиту. Переселенцы это исполнили.
Так было положено начало русской колонизации Северной Персии - основанием поселка Кара-Су, ныне Алексеевского, наименованного крестьянами в честь Наследника Цесаревича.
В настоящее время русских крестьянских поселков имеется 11, с общим населением до 1000 душ обоего пола.
До войны общее количество русских переселенцев в Астрабадской провинции достигало до 2.000 душ обоего пола.
Значительная часть из них, еще не устроившихся, ушла на родину, вследствие мобилизации. Значительное число переселенцев ушло или погибло из-за малярии.
Пришедшие в Персию за свой страх и риск, поселившись без каких-либо указаний в заведомо малярийных местах - в низинах у болот или озер, первые русские засельщики почти поголовно переболели малярией.
Поголовно больные малярией, предоставленные собственной своей участи, без какой-либо медицинской помощи - пионеры русского дела в Персии прожили более года. И только посланные им на помощь в 1914 году два отряда Красного Креста, а затем сменивший их переселенческий медицинский персонал спасли для русского дела в Персии добрую половину больных малярией русских переселенцев.
Ныне пережившие трудный и тяжелый период их жизни на новых местах, русские переселенцы в Северной Персии встают на ноги.
Весной этого года русские переселенцы в Северной Персии посеяли в среднем на хозяйство от 2 до 3 десятин пшеницы и по 7 десятин хлопка. Все обзавелись рабочими лошадьми, быками и рогатым скотом.
Если в нынешнем году урожай хлопка будет удовлетворительный, то большинство русских переселенцев в Астрабадской провинции можно будет считать прочно устроившимися.
На расспросы отдельных переселенцев о причинах, побудивших многих даже из многоземельных губерний нашей родины искать счастья в персидских степях среди вечных грабежей и столкновений туркмен с персами, - получаются ответы, полные глубокого смысла. От этих ответов веет как-то стихийностью и верой в творчество русского народного духа.
Большинство из них говорят о выпаханности земли на родине, о холодах на старом месте, хотя эти земли и климат не помешали им создать себе на родине сравнительное благополучие. Но за этими ответами чувствуется какая-то скрытая сила, побудившая русских засельщиков Северной Персии бросить все в родных местах и создать себе новый очаг на далекой чужбине.
Порой и сами переселенцы сознают как бы особую стихийность своего сюда переселения.
Вот бесхитростные «мысли вслух» одного из здешних переселенцев.
- Какая нелегкая занесла меня сюда. Жил бы в своем Семиречье, так нет, надо было за две с лишком тысячи верст гнать, чтобы все зажитки ухлопать и без земли очутиться….
А вечером он, смотря на Эльбурсский хребет, таинственно серебрившийся под лучами заходящего солнца, уже говорил:
- Я так мекаю, русский в этой долине не усидит, обязательно за горы двинет. Сначала этак пасечку в щелке устроит, потом около нее посеет, садик посадит, там подальше арендует, а то и купит. Глядишь, разведает и за горы высыплет….
- Вот тебе и раз, - говорят ему, - да сегодня ж ты кричал, что все назад вернетесь…
- Это я только к примеру… От судьбы не уйдешь. Она ведет мужика… Только бы вот как-нибудь уцепиться. Самый бы махонький корешок пустить, а потом нас плугом не выроешь…
В этих словах выражается истинная душа русского хлебороба в ее непрестанном и необъятном стремлении то к «Синему морю», то на «Мамур-реку», то на «Зеленый клин». Это стихийное движение русского народа и создало нам всю Азиатскую Русь и в частности «новую Россию» в таких закоулках последней, где, казалось бы, колонизационная деятельность любого правительства встретила бы совершенно непреодолимые препятствия.
Русские крестьяне пошли в Персию не потому, что их к тому понуждало правительство; напротив, наша неизменная до недавнего времени «щепетильность» в такого рода делах столь всемирно теперь уже признана, что в этом отношении мы, конечно, выше всяких подозрений; налицо у крестьян здесь были только здоровый инстинкт и чутье, требовавшие исправления всех наших прошлых ошибок…
Все переселенцы, осевшие в Северной Персии, в глубине души крепко надеются на помощь русского правительства в деле приобретения земли в Персии. России, по их весьма верному умозаключению, «прямой расчет поддержать своих крестьян в Персии». «Эта сторонка для России золотое дно будет, - говорят они, - неужели ж начальство ее упустит».
И мужики не ошиблись. Правительство командировало на север Персии переселенческого чиновника, который уже второй год работает по укреплению за осевшими переселенцами персидской земли.
По счастливому чутью наших переселенцев, последние осели в большинстве случаев именно в той части Астрабадской провинции, которая названа выше «диким» полем, т. е. в нейтральной полосе между землепользованием туркмен и персов. Поэтому тем легче ныне окончательно земельно устроить здесь переселенцев, так как не придется, вероятно, платить за землю, как никому не принадлежащую, в отличие от тех двух-трех поселков, которые обосновались на свободных землях, принадлежащих персидским помещикам. В этом последнем случае русским переселенцам придется, вероятно, заплатить по 10-20 рублей за десятину.
Ныне земли эти снимаются на план межевыми чинами переселенческой организации, и по установлении точного размера земель, отошедших под русские поселки, бывшие владельцы этих земель, по засвидетельствовании соответственных сделок русским консулом в Астрабаде, получат от русских переселенцев условленное вознаграждение.
ОКОНЧАНИЕ
См. также:
• Альбом «Виды Северной Персии»
• Б. В. Бессонов. Русские переселенцы в Северной Персии
• А. М. Сахаров. Русская колонизация Астрабадской провинции в Персии
• А. М. Никольский. Поездка в северо-восточную Персию и Закаспийскую область
• А. М. Никольский. Летние поездки натуралиста
• С. В. Чиркин. Двадцать лет службы на Востоке
ОКОНЧАНИЕ
Отчетная записка о поездке весной 1916 г. в Астрабадскую и Мазандеранскую провинции Северной Персии начальника Переселенческого управления Г. Ф. Чиркина
Проявление в последние годы усиленного интереса к Астрабадской и Мазандеранской провинциям Персии
Астрабадская и Мазандеранская провинции Северной Персии начали привлекать к себе за последние годы особое внимание предпринимателей. Сюда вдруг потянулись сотни русских переселенцев, а незадолго перед настоящей войной и немецкие хозяйства, среди которых, подобно феодальному владетелю, обосновался в своем замке фон Самсон, бывший управляющий делами прибалтийского дворянства.
Одна за другой переходят теперь в руки отдельных предпринимателей концессии на эксплоатацию земельных и лесных угодий и недр богатого края. Так, генерал-майором Потаповым получена концессия на все обширные имения Сепехдара в Астрабадской провинции и все ханство Кетулл с правом разработки недр и проведения дорог. Им же скуплены большие земельные участки в Мазандеране. Крупные лесные пространства арендованы неким Хаштарией (вместе с Лианозовыми). Греческая компания Кусис-Феофилоктос получила привилегию на право рубить и вывозить самшит (кавказская пальма). Германская компания домогалась получить концессию на богатый железной рудой Амульский округ с правом соединения его железной дорогой с Каспийским побережьем. В марте месяце настоящего года Хаштария получил от персидского правительства, в арендное пользование, на 50 лет, расположенный у нашей морской станции в Каспийском море Ашур-Аде целый полуостров Миан-Калэ - Потемкинскую косу - в 60 верст длиною и 5 верст шириною, площадью в 35 тыс. десятин, под посевы хлопка и добычу нефти. [На основании акта персидского министерства иностранных дел от 6 джамадиуль авваль 1334 г. гиждры (11 марта 1916 г.) за № 31375/4414 персидским правительством Потемкинская коса передана Хаштарии в аренду на следующих условиях. Со дня подписания договора в течение 5 лет не платить ни копейки арендной платы. Начиная же с шестого года из получаемой Хаштарией прибыли 20% получает в доход персидское правительство. Любопытно отметить, что эта сделка совершена без ведома нашего Министерства иностранных дел. По сведениям, собранным на месте, Хаштария получил в аренду Потемкинскую косу при деятельном содействии нашего торгового агента в Тегеране г. Косьминского, являющегося в то же время доверенным Сепехдара.]
Природные условия Астрабадской и Мазандеранской провинций
Такой небывалый интерес к юго-восточному побережью Каспийского моря получает отчасти объяснение в действительно чрезвычайно ценных и непочатых еще богатствах этого своеобразного уголка Персии, входившего при Петре Великом, по договору с Персией в 1723 году, в состав Российской Империи. Край этот обещает в скором времени стать важнейшим хлопковым производительным районом для русской хлопчатобумажной промышленности, крупнейшим поставщиком ценных древесных пород, русским субтропиком, страной промышленной культуры апельсинов, лимонов, фиников и чайного дерева.
Астрабадская провинция, включая в свои административные границы Персидскую Туркмению, граничащую на севере с Русской Туркменией, обнимает собою всю низменность к юго-востоку от Каспийского моря и к северу от Эльбурсского хребта. Низменность эта орошается реками Гюрген, Кара-су и Атрек. Местность по Гюргену еще в глубокой древности славилась своими красотами и плодородием.
Здесь находилась страна Вер-Кана, по зендским летописям седьмая райская обитель. В позднейшие века Диодор в своем описании похода Александра Македонского в Индию живописует эту местность так: «Проходя чрез Гирканию, Александр очутился посреди жилищ, известных под именем счастливых деревьев (Дех-и-стан). Они вполне заслуживают этого названия потому, что ни в какой земле в мире не найдете вы таких прекрасных плодов». В красочных словах описывает далее историк изобилие винограда, хлеба, смокв и меда в этом крае.
Об истоках Гюргена упоминает и Геродот, говоря о реке Акес, протекающей по долине, окруженной горами, с пятью ущельями, из которых каждое вело к одному из пяти народов: харезмийцев, гирканцев, карфиан, заренглов и самониян.
Теперь же здесь, где процветали некогда богатые города и где целые столетия не прекращавшийся потока монголо-тюркских завоевателей уничтожил в конце концов древнюю культуру, - развалины этих городов, бесчисленные курганы (тюпе), городища, валы, стены и сохранившиеся отдельные башни остались единственными следами исчезнувших цивилизаций.
Но эта редконаселенная область, являющая собою драгоценный материал для культуры и производительного использования ценнейших богатств, непосредственно сливающаяся с нашей государственной границей, ждет, естественно, русских начинаний для созидательного накопления наших национальных богатств.
Вся Персидская Туркмения обильно орошается р. Гюрген и ее многочисленными притоками. Во всей Средней Азии не встречается местности, где бы на столь ограниченном пространстве было бы такое множество рек, речек и ручьев, несущих большие запасы вод. Один Гюрген при малой воде несет до 500 куб. футов в секунду, что составит 3½ милл. ведер в час.
Долина реки по правому берегу - ровная степь, кой-где лишь слабо всхолмленная. По левому берегу в 5-15-ти верстах начинают появляться леса, покрывающие затем, к югу, почти сплошь северные, обращенные к долине склоны Эльбурса. Трава здесь исполинская (покрывает лошадь) и летом остается зеленеющей. Почва на правом берегу - лесс; по левому - лесс переходит в чернозем. Помимо множества рек, текущих в Гюрген и обильный водою, долина достаточно хорошо орошается атмосферной влагой в виде дождей, росы и туманов.
Склоны Эльбурса покрыты сплошным девственным лесом из разнородных местных пород - дуба, бука, чинары, ясеня, ореха и карагачей, нередко обвитых хмелем и диким виноградом. Ближе к равнине леса переходят в заросли гранатника и ежевики. Местами находятся участки с акациями-мимозой. Тут же растут в диком состоянии груша, яблоня, слива, винная ягода (инджир). Земли по р. Кара-су и горным склонам доступны для посева хлопка без полива.
Не менее богат природными дарами и Мазандеран.
Мазандеран с севера ограничен Каспийским морем, с юга Эльбурсским хребтом, в центре которого возвышается потухший вулкан - Демавенд.
Полоса побережья, длиною вдоль моря до 300 вер. и шириною от моря до предгорий от 8 до 40 верст, представляет собою ровную, степного характера низменность. Эта полоса частью пустынна, частью заболочена водою с рисовых посевов; местами она использывается под посевы хлопка и сахарного тростника.
Предгорья Мазандерана заняты хлопковыми плантациями без полива с садовыми культурами апельсинов и гранат. Выше предгорий местность покрыта дремучими лесами и почти лишена населения. Доступ в леса затруднителен. Дорог нет. Поэтому леса избегли хищнического истребления. Ширина горной лесной полосы от 20 до 40 верст. В лесах произрастает по преимуществу дуб, клен, ясень, вяз, ольха, грецкий орех и самшит. Из фруктовых деревьев культивируются лимоны, апельсины, померанцы, смоквы, гранаты, тут, кизиль, яблони, груши.
Животный мир в Мазандеране, как и в Астрабадской провинции, очень разнообразен. Здесь, между прочим, громадное количество кабанов, оленей и королевских тигров.
Чрезвычайно обильные рыбные промысла, по контракту персидского правительства с Лианозовым, до 1 октября 1920 года находятся в аренде последнего.
Если к изложенному добавить, что Астрабадская провинция и Мазандеран находятся на широте юга Испании и что средняя температура зимних месяцев - ноября, декабря и января, по данным метеорологических наблюдений нашей морской станции на Ашур-Адэ, колеблется от 4 до 18 градусов тепла, то естественные богатства этого края и заинтересованность в нем нашего отечества, не имеющего субтропика, делаются понятными.
Население края и слабое его использование туземцами
Заинтересованность эта становится еще более очевидной, если принять во внимание слабую населенность обеих провинций и возможность вовлечения их в хозяйственный оборот нашей страны.
Астрабадская провинция занимает 22 тысячи квадратных верст, или заключает в себе свыше 2 миллионов десятин земли, из каковых свыше миллиона десятин лежит без всякого производительного использования. Такое же соотношение наблюдается и в Мазандеране. Площадь Мазандерана охватывает 20 тысяч кв. верст, или заключает в себе почти те же 2 миллиона десятин, из каковых свыше миллиона десятин приходится на земли пустующие.
В местностях, в той или иной степени освоенных населением, в Астрабадской провинции проживает до 200 тысяч туземцев, что дает плотность населения от 4 до 18 человек на кв. версту. Плотность населения в Мазандеране достигает 22 человек на кв. вер. при общей численности всего населения провинции в 500 тысяч человек. Но и эта повышенная плотность населения в освоенных районах Мазандерана в два раза менее плотности некоторых местностей нашего Туркестана.
Если учесть еще и то обстоятельство, что вся годовая сельскохозяйственная производительность Астрабадской провинции исчисляется в 12 миллионов пудов, а количество скота на квадратную версту составляет 8 голов, то становится ясным, что природные богатства описываемого края еще почти не тронуты.
Воды Гюргена и других рек не использованы совершенно. Большие пространства плодороднейшей в мире земли, не нуждающейся в искусственном орошении, еще остаются не возделанными. Обширные лесные пространства с ценными породами деревьев вовсе не эксплоатируются, а не менее обширные пастбища слишком велики для скота немногочисленного населения. Степные травы немилосердно выжигаются для свободного передвижения немногих кочевников через степь. При съемке урожая срезываются и собираются только колосья, солома же оставляется в поле и сжигается. В горах открыты минеральные залежи - медь, нефть, каменный уголь, до которых не дотрагивалась еще человеческая рука.
Оценка природных условий Астрабадской провинции и Мазандерана
Между тем трудно подыскать лучшие условия для культуры хлебов, хлопка, риса, фруктовых деревьев, а также и для овцеводства.
Богатые дары природы здесь не использованы, и весь край, при счастливом сочетании гор, леса, моря, рек и степей, - редкий и ценный материал для культуры.
Вот какими яркими красками описывает небезызвестный путешественник барон Бобе это сказочное и редкое сплетение высоких гор, достигающих 10 тыс. футов, покрытых девственным лесом, - моря, степи и речных вод: «Кто, подобно мне, провел много лет в Средней Персии, состоящей из бесплодных гор и бесплодных долин, для того северный склон Эльбурсских гор, увенчанный роскошными лесами, испещренный прелестными долинами, орошенный многочисленными реками, украшенный великолепною растительностью, имеет особенную прелесть. В частых и продолжительных путешествиях моих на восток и запад никогда не видал я страны, которая равнялась бы красотой с Джурджаном. Здесь миловидность английских пейзажей соединена с великолепными красотами Кавказа».
Причины слабого использования природных богатств Северной Персии
Непонятные на первый взгляд причины и основания, почему описанный щедро одаренный природой уголок Персии - при ожесточенной борьбе народов за место под солнцем - до сих пор уцелел не тронутым предприимчивыми культурными иностранцами и слабо использован туземцами, весьма сложны и кроются как в общих условиях отсталости культуры одряхлевшего персидского государства, так и в некоторых особенностях земельных порядков этою края.
Прежде всего, Мазандеран и Астрабад до сих пор отрезаны от мировых рынков пустынной, непроезжей и обширной Персией. Будучи же связан сплошным водным путем при помощи Каспийского моря и великой русской реки - Волги - с центром России, край этот издавна тяготел к России. Но последняя, в силу исторических и чисто местных причин, как, например, вековой внутренней распри проживавших там персов с туркменами, никогда не стремилась политически завладеть этим краем, хотя он целые века входит в бесспорную сферу нашего влияния.
Кроме того, этот край и внутри себя совершенно лишен дорог. Население пользуется вьючными тропами, которые по свойству грунта очень тяжелы и не всегда проезжи. Перевозочных средств - лошадей, мулов и ослов - крайне мало. Об организации колесного движения нет и помину. Лишь вдоль побережья заметны остатки построенного Шах-Абасом шоссе, давно пришедшего в совершенную негодность, заросшего гранатником и лесом и ныне скорее затрудняющего передвижение.
При таком положении вещей и при административных порядках в Персии, где, благодаря давнему уже ослаблению государственной центральной власти и раздоров туркмен с персами, местная власть, в течение едва ли уже не столетия, не столько «администрирует», сколько «грабит» население, если не в буквальном смысле, то путем произвольных поборов и попустительств, - в крае не могло, конечно, создаться хотя бы мало-мальски сносных условий для экономического его развития.
Эту картину административно-хозяйственной неурядицы в Северной Персии еще усугубляют также своеобразные персидские земельные распорядки, сущность коих состоит в полнейшей бесправности земледельческого населения Персии, не имеющего никаких определенных отношений к земле, на которой оно живет.
Борьба туркмен с персами
К северу от реки Кара-су, к востоку от Каспийского моря, по берегам рек Гюргена и Атрека и далее к северу от хребта Копет-Дага и в пределах нашей Закаспийской области издавна проживало кочевое племя туркмен.
Туркмены с давних исторических времен находились в исконной вековой вражде с персами. После последнего разграничения русских владений с персидскими, одна часть туркмен оказалась в подданстве России, а другая осталась в подданстве Персии. Некоторые из туркмен, проживающие частью в Персии, частью в России, являются двоеподданными. Но ни эти последние, ни персидские подданные - туркмены не признают персидского правительства. До настоящего времени все туркмены по р. Гюргену пользуются полной самостоятельностью в своем внутреннем управлении и ни копейки не платят персидскому правительству.
Персидские селения от туркменских аулов отделяются никем не заселенными пустынными пространствами. Эти пространства представляют собою как бы поле для обстрела, по краям которого подстерегают друг друга два вечно воюющие лагеря. Так, река Кара-су с своей береговой полосой в 10 вер. никем не заселена и пустынна вследствие постоянных набегов и столкновении туркмен и персов. Это настоящее «дикое» поле. В верхней части долины это «дикое» поле расширяется уже до 20 верст. Еще шире «дикое» поле по верхнему течению притока р. Гюргена - Дааны. А между тем здесь, по данным полковника Генерального штаба Бендерева [Астрабад-Бастамский район. Асхабад. 1904 г.], царствует роскошная растительность в виде девственных лесов, покрывающих полосами склоны гор и опускающихся на дно долины. Леса чередуются с не менее роскошной травой.
«Дикое» поле из года в год расширялось из-за набегов туркмен за счет исчезновения все новых и новых персидских деревень. Исчезновение персидских деревень приостановилось лишь с учреждением в центре Персидской Туркмении - в Гумбет-Кобузе - должности русского пограничного комиссара и с соответственным конвоем из казаков. Много содействует поддержанию здесь внешнего порядка и постоянная стоянка русского военного посыльного судна или канонерки у Ашур-Аде.
Все это повело к тому, что за последние годы туркмены как бы смирились, и персидское население, притаившееся было в горах и ущельях, начинает постепенно спускаться в долину Гюргена и мало-помалу осторожно возвращается к обработке «дикого» поля.
Строй землевладения и земельные порядки в Персии
В Персии вся земля и вода по священному закону - шариату - принадлежит Шахиншаху, которому, «как своей тени», Аллах дал столько могущества и власти, чтобы владеть страной. В силу такого положения в Персии, казалось бы, не может быть частной собственности, а верховный правитель страны может отдавать участки земли отдельным лицам для заселения крестьянами и возделывания на правах аренды. Это отсутствие частной земельной собственности, юридически определенной, приводит к самым печальным последствиям. Хан, получивший участок, мог производить вместе с тем суд и расправу над земледельцами и вручать шаху или правительству десятую часть урожая. Столько же он мог брать себе, а остальные 8/10 урожая остаются земледельцу [А. Ф. Тигранов. Из общественно-экономических отношений Персии. СПБ. 1909.]. Таким образом, ханы должны были бы являться, по шариату, арендаторами от шаха с некоторыми административными правами над имением, а крестьяне - бессрочными пользователями землей с некоторым лишь подчинением хану или помещику.
Но отношения ханов как арендаторов казенной земли к проживающим на ней безземельным рабочим постепенно выродились в нечто вроде крепостной зависимости последних от владельцев земли.
У шаха и правительства, раз подати с земли поступали исправно, не было повода вмешиваться в хозяйственные дела хана. Земли стали передаваться и по наследству, и переуступаться одним владельцем другому. Переуступка эта стала признаваться правительством, и поместье в конце концов сделалось объектом гражданских сделок.
Еще до половины XIX века поместья Северной Персии были преимущественно в руках ханов, представлявших нечто вроде поместной землевладельческой аристократии, имевшей отчасти военный характер. Хан, по требованию правительства, должен был являться для защиты государства с тем или иным числом всадников из своих крестьян.
Но шариат не признает сословий, и наименование «хан» (чин, звание, отчасти сюзерен) потеряло земельное значение. Его приобрел бессословный землевладелец-собственник - «мюлькадар», платящий шаху или правительству налоги - «мюльки». Собственник-землевладелец (мюлькадар) называет крестьян своих деревень уже «мой раат», и не в смысле уже «мои подданные», а в смысле «мои крепостные».
Положение земледельческого персидского населения особенно ухудшается с половины XIX века, когда Персия с ее своекорыстной администрацией, при слабости центрального правительства и отсутствии каких либо положительных законов и при натуральном складе своего хозяйства, начала втягиваться в мировую денежную торговлю.
Сильная нужда в деньгах и у правительства, и у отдельных администраторов, и у «мюлькадаров» вызвала новые большие денежные поборы и налоги. Все легло, конечно, на прикрепленных к земле крепостных. С них берется уже не 1/10 часть урожая, а половина и больше. Но персидский крестьянский двор оказался уже не в состоянии существовать теми деньгами, которые он мог получить от продажи своих произведений, и нужда в деньгах стала постепенно сживать персидского крестьянина с обрабатывавшейся им земли. Пользуясь возникшим широким спросом на рабочих, предъявляемым промышленностью нашего Закавказья, Каспийского моря, Волги и Закаспийской области, рабочее население постепенно, из года в год, сходило с земли, и персидские поместья стали пустеть и переходить из рук в руки.
Переходу имений из рук в руки (в большинстве случаев незаконному) способствует в Персии отсутствие хотя бы намека на какой-нибудь организованный суд. Персы при своих земельных спорах, помимо шариата, руководствуются еще «адатом» - обычным правом, проникнутым святостью кровавой мести, вменяющей ее часто не только к преступнику или спорщику, но и к его родственникам. Судятся персы у выборных мулл. Приговор такого муллы зависит от соотношения сил и влияния спорящих. Недовольная решениями сторона не лишена права обращения к другим муллам, которые могут вынести противоположный приговор. При продолжении споров стороны, заручившиеся противоречивыми решениями различных мулл, передают вопрос на решение высших административных чиновников (хакимов) провинций. Хаким обыкновенно выносит приговор в зависимости от самых разнообразных влияний и размера полученной мзды от спорящих. Но с переменой хакима, для нового хакима решение его предшественника не обязательно. Новый хаким перерешает все давние дела вне каких-либо сроков и права давности, не признаваемых и шариатом. Таким образом, выигравшие дело перед одним губернатором и проигравшие при его заместителе ожидают третьего губернатора, и так до бесконечности.
При таком положении вещей имения стали сосредоточиваться преимущественно у лиц, приобретающих эту землю для спекуляции, или у местных представителей власти - персидских чиновников, у духовенства, да еще у иностранных подданных, находящихся под покровительством миссий. И хотя персы склонны толковать соответственные статьи Туркменчайского договора 1828 года в том смысле, что иностранным подданным в пределах Персии нельзя приобретать земельные участки, но мы всегда такое толкование оспаривали. И на деле земельная сделка русского подданного с персом, совершенная у персидского духовного лица и засвидетельствованная у консула, имеет неизмеримо более бесспорное значение, чем любая сделка, совершенная у персидских туземных властей.
Такая местная земельная неурядица открывает возможность вмешательства в это дело всякой сильной власти. И в настоящую минуту подобная сила за нами, что и возлагает на русскую власть громадную задачу использовать этот исторический момент с пользою для России и в интересах установления здесь начал справедливости и права.
Значение русского консула и сила политического влияния России в Астрабадской и Мазандеранской провинциях
Сила русского влияния и значение русского консула, по крайней мере в Астрабадской и Мазандеранской провинциях, стоит за последнее время неизмеримо высоко. Означенная сила влияния в значительной мере обязана присутствию русских казачьих отрядов в Северной Персии. В настоящее время едва ли что может делаться в этих провинциях иначе, как с прямого разрешения или с ведома русского консула. Так, астрабадский персидский губернатор, назначаемый за последнее время с одобрения нашей миссии в Тегеране, едва ли не ежедневно является с докладом к русскому консулу. Он не предпринимает ни одного решения и не дает ответа без согласия с консулом, даже по запросам персидского правительства из Тегерана.
Под защиту к русскому консулу уже теперь идут все обиженные персы, и только этим путем получают иногда справедливое удовлетворение. Понятное дело, что и земельная сделка русских подданных с персидскими о приобретении земли, занесенная в консульскую книгу, получает ныне бесспорное значение. Бесспорность эта покоится, конечно, только на престиже русской консульской власти.
Русские «арбабы» - помещики в Северной Персии
Создавшимся для нас благоприятным положением в Северной Персии воспользовались некоторые русские предприниматели и приобрели себе в Астрабадской и Мазандеранской провинциях земельные участки, частью свободные, частью с персидскими деревнями.
Почин русскому частному землевладению в Астрабадской провинции положил бывший русский консул в Астрабаде К. В. Иванов. Несколько лет тому назад Иванов, первоначально в кампании с несколькими русскими офицерами, приобрел от персидского помещика небольшое имение Баба-Гульме, с персидской деревней в 7-ми верстах от г. Астрабада, в лощине Эльбурсского хребта.
За консулом начали приобретать земельные участки офицеры расположенных в Персии русских воинских частей, а затем и частные лица.
К настоящему времени русскоподданными в пределах Астрабадской и Мазандеранской провинции приобретено до 100 тысяч десятин земли. В числе этих приобретателей оказались: генерал-майор Лавров - пограничный в Персии русский комиссар; генерал-майор Потапов - ныне командир дивизии на театре военных действий; отставной генерал-майор Стржалковский; полковник, ныне генерал, Белонович; войсковой старшина Святополк-Мирский (ныне убитый на войне); есаул Чернов; князь Мисостов; братья Гордиенко, казак Кучеренко, немец фон Самсон, армянин Агамирзаянц, почтовый чиновник Филиппович, товарищество «Земледелие», немецкое товарищество «Астрабад» и др.
Большую часть имений вместе с персидскими деревнями и свободными пустопорожними землями перечисленные лица приобрели у персидских владельцев и персидских духовных властей. Лишь небольшая часть имений - исключительно свободные земли - приобретены непосредственно у туркмен без какого-либо участия персидских властей.
Туркмены считают земли, находящиеся в сфере их кочевания своими, т. е. принадлежащими всему туркменскому народу, персидские же власти не признают за туркменами каких-либо нрав на земли и считают их казенными. Но осуществить своего права на эти земли они не в силах, так как туркмены, с своей стороны, вовсе не признают персов и не хотят с ними считаться, а смотрят лишь в более сильную сторону - Россию.
Земельные сделки, заключенные с туркменами, наиболее ясны и просты. Туркмены уступают свободную, никем не занятую землю по приговорам их аульных обществ.
Земельные же сделки с персами часто запутаны, спорны и разрешаются лишь силой русского влияния.
В этом отношении наиболее характерно последнее приобретение в начале 1916 года генерала Потапова в пределах Мазандерана урочища Ширга, расположенного к югу от города Алиабада.
Урочище Ширга с 25 тысячами десятин свободной пустопорожней земли и 15-тью персидскими деревнями генерал Потапов приобрел от номинального собственника перса Банана-Доулэ, имевшего на эту землю шахский фирман. Это имение находилось во время покупки и непосредственно перед нею уже 8 лет в захватном владении у Измаил-Хана-Эмира-Муайеда, у которого на эту землю не было никаких документов. Любопытно здесь еще и то, что незадолго перед приобретением этой земли генералом Потаповым персидское правительство объявление Ширгу казенным имением, и было объявлено о сдаче его в аренду. Но желающих арендовать не нашлось. И несмотря на это, сделка Потапова с Банан-Доулэ была совершена у старшего мушхеида в Тегеране и скреплена нашей миссией. И генерал Потапов вступил ныне во владение Ширгой.
Так за последние годы на севере Персии появились русские «арбабы» - помещики из русских генералов, офицеров, чиновников, армян, немцев и казаков, имеющие деревни из «крепостных» персидских крестьян.
Часть новых русских помещиков, помимо собирания с своих крепостных доли урожая и управления ими, образует и новые персидские деревни на приобретаемых ими свободных землях.
Более предприимчивые из новых помещиков, как казак Кучеренко или немец фон Самсон, начали вести предпринимательское хозяйство. Каждый из них в нынешнем году посеял по 100 десятин хлопка и думает довести посевы хлопка в дальнейшем до 500 десятин каждый.
Лишь немногие стараются заселить свои новые земли русскими переселенцами, большинство же предпочитает персов, объясняя такое свое предпочтение большим удобством и свободой обращения с персидскими крестьянами.
Русское крестьянское переселение в Астрабадскую провинцию
Одновременно с приобретением имений в Северной Персии русскими предпринимателями, началось переселение туда и русских крестьян - земледельцев. Произошло это донельзя просто - как всегда просто вершатся действительно полезные и имеющие глубокий внутренний смысл и важные по последствиям дела.
В 1907 году два крестьянина из села Самсоновского Закаспийской области, занявшиеся скупкою скота у персидских туркмен, высмотрели к северу от устья реки Кара-су, на берегу моря, удобные для переселения земли. Тогдашний наш консул в Астрабаде весьма сочувственно отнесся к этой мысли крестьян и посоветовал им без всяких сношений с персидскими властями и местным населением просто занять участки и начать на них строиться, обещая им полное содействие и защиту. Переселенцы это исполнили.
Так было положено начало русской колонизации Северной Персии - основанием поселка Кара-Су, ныне Алексеевского, наименованного крестьянами в честь Наследника Цесаревича.
В настоящее время русских крестьянских поселков имеется 11, с общим населением до 1000 душ обоего пола.
До войны общее количество русских переселенцев в Астрабадской провинции достигало до 2.000 душ обоего пола.
Значительная часть из них, еще не устроившихся, ушла на родину, вследствие мобилизации. Значительное число переселенцев ушло или погибло из-за малярии.
Пришедшие в Персию за свой страх и риск, поселившись без каких-либо указаний в заведомо малярийных местах - в низинах у болот или озер, первые русские засельщики почти поголовно переболели малярией.
Поголовно больные малярией, предоставленные собственной своей участи, без какой-либо медицинской помощи - пионеры русского дела в Персии прожили более года. И только посланные им на помощь в 1914 году два отряда Красного Креста, а затем сменивший их переселенческий медицинский персонал спасли для русского дела в Персии добрую половину больных малярией русских переселенцев.
Ныне пережившие трудный и тяжелый период их жизни на новых местах, русские переселенцы в Северной Персии встают на ноги.
Весной этого года русские переселенцы в Северной Персии посеяли в среднем на хозяйство от 2 до 3 десятин пшеницы и по 7 десятин хлопка. Все обзавелись рабочими лошадьми, быками и рогатым скотом.
Если в нынешнем году урожай хлопка будет удовлетворительный, то большинство русских переселенцев в Астрабадской провинции можно будет считать прочно устроившимися.
На расспросы отдельных переселенцев о причинах, побудивших многих даже из многоземельных губерний нашей родины искать счастья в персидских степях среди вечных грабежей и столкновений туркмен с персами, - получаются ответы, полные глубокого смысла. От этих ответов веет как-то стихийностью и верой в творчество русского народного духа.
Большинство из них говорят о выпаханности земли на родине, о холодах на старом месте, хотя эти земли и климат не помешали им создать себе на родине сравнительное благополучие. Но за этими ответами чувствуется какая-то скрытая сила, побудившая русских засельщиков Северной Персии бросить все в родных местах и создать себе новый очаг на далекой чужбине.
Порой и сами переселенцы сознают как бы особую стихийность своего сюда переселения.
Вот бесхитростные «мысли вслух» одного из здешних переселенцев.
- Какая нелегкая занесла меня сюда. Жил бы в своем Семиречье, так нет, надо было за две с лишком тысячи верст гнать, чтобы все зажитки ухлопать и без земли очутиться….
А вечером он, смотря на Эльбурсский хребет, таинственно серебрившийся под лучами заходящего солнца, уже говорил:
- Я так мекаю, русский в этой долине не усидит, обязательно за горы двинет. Сначала этак пасечку в щелке устроит, потом около нее посеет, садик посадит, там подальше арендует, а то и купит. Глядишь, разведает и за горы высыплет….
- Вот тебе и раз, - говорят ему, - да сегодня ж ты кричал, что все назад вернетесь…
- Это я только к примеру… От судьбы не уйдешь. Она ведет мужика… Только бы вот как-нибудь уцепиться. Самый бы махонький корешок пустить, а потом нас плугом не выроешь…
В этих словах выражается истинная душа русского хлебороба в ее непрестанном и необъятном стремлении то к «Синему морю», то на «Мамур-реку», то на «Зеленый клин». Это стихийное движение русского народа и создало нам всю Азиатскую Русь и в частности «новую Россию» в таких закоулках последней, где, казалось бы, колонизационная деятельность любого правительства встретила бы совершенно непреодолимые препятствия.
Русские крестьяне пошли в Персию не потому, что их к тому понуждало правительство; напротив, наша неизменная до недавнего времени «щепетильность» в такого рода делах столь всемирно теперь уже признана, что в этом отношении мы, конечно, выше всяких подозрений; налицо у крестьян здесь были только здоровый инстинкт и чутье, требовавшие исправления всех наших прошлых ошибок…
Все переселенцы, осевшие в Северной Персии, в глубине души крепко надеются на помощь русского правительства в деле приобретения земли в Персии. России, по их весьма верному умозаключению, «прямой расчет поддержать своих крестьян в Персии». «Эта сторонка для России золотое дно будет, - говорят они, - неужели ж начальство ее упустит».
И мужики не ошиблись. Правительство командировало на север Персии переселенческого чиновника, который уже второй год работает по укреплению за осевшими переселенцами персидской земли.
По счастливому чутью наших переселенцев, последние осели в большинстве случаев именно в той части Астрабадской провинции, которая названа выше «диким» полем, т. е. в нейтральной полосе между землепользованием туркмен и персов. Поэтому тем легче ныне окончательно земельно устроить здесь переселенцев, так как не придется, вероятно, платить за землю, как никому не принадлежащую, в отличие от тех двух-трех поселков, которые обосновались на свободных землях, принадлежащих персидским помещикам. В этом последнем случае русским переселенцам придется, вероятно, заплатить по 10-20 рублей за десятину.
Ныне земли эти снимаются на план межевыми чинами переселенческой организации, и по установлении точного размера земель, отошедших под русские поселки, бывшие владельцы этих земель, по засвидетельствовании соответственных сделок русским консулом в Астрабаде, получат от русских переселенцев условленное вознаграждение.
ОКОНЧАНИЕ
См. также:
• Альбом «Виды Северной Персии»
• Б. В. Бессонов. Русские переселенцы в Северной Персии
• А. М. Сахаров. Русская колонизация Астрабадской провинции в Персии
• А. М. Никольский. Поездка в северо-восточную Персию и Закаспийскую область
• А. М. Никольский. Летние поездки натуралиста
• С. В. Чиркин. Двадцать лет службы на Востоке