Бременская экспедиция в Семипалатинской области (1/3)
Л. К. Полторацкая. Бременская экспедиция в Семипалатинской области // Природа и охота. 1879. № 3.
Часть 1. Часть 2. Часть 3.
Охотник с убитым архаром. Фото Л. К. Полторацкой, 1876
16 апреля 1876 года прибыла в Семипалатинск экспедиция, снаряженная Бременским полярным обществом для исследования Западной Сибири. Она состояла из трех лиц: начальника экспедиции доктора Отто Финша*, известного зоолога доктора Альфреда Брема** и графа Вальдбург-Цейля***. Их сопровождали переводчик-латыш и московский артельщик. Прибытие их в Семипалатинск произвело большой эффект. Кроме того, что экспедиция была особенно рекомендована вниманию местных властей и Русским Императорским географическим обществом, Министерством внутренних дел и главным начальником края, Г. А. Казнаковым [Н. Г. Казнаков, западно-сибирский генерал-губернатор. - rus_turk.], - имя доктора Брема знает почти вся грамотная Сибирь. «Иллюстрированная жизнь животных» есть в библиотеке каждого училища. Но как ни известны труды и имя доктора Брема - наружность его была мало кому знакома, и на пути экспедиции в Семипалатинск, в одном из значительнейших городов Западной Сибири, произошло забавнейшее qui-proquo. Доктора Брема многие приняли за ненастоящего Брема, признав его даже за невежду в зоологии!!!
Трудно верилось в подобный факт, но, к сожалению, мы слышали подтверждение от очевидца. «Эти немцы совершенные невежды, - говорил нам г-н П-в [Видимо, имеется в виду М. В. Певцов. См. у Дж. Кеннана: «В Омск у нас было рекомендательное письмо от редактора одной петербургской газеты к полковнику Певцову». - rus_turk.], - никакого языка, кроме своего, не знают. Мы их ругали по-русски - ничего не понимают! Брем этот не мог определить ни одного зверка, ни одной птицы, которых ему показывали в О<мске>!»
Свежо предание, а верится с трудом!
К несчастию, д. Брем читает по-русски, а граф Вальдбург-Цейль учился русскому языку и по-русски не только читает и пишет, но может, хоть плохо, даже объясняться. Больно было слышать про этот по меньшей мере странный способ определения образованности известных европейских ученых, и еще больнее, что наши иностранные гости не могут сказать обидную поговорку «Grattez le Russe vous trouverez le Tartare», не сделав несправедливости татарам. Мы долгое время живем среди их и никогда ничего подобного этому дикому факту не знали. Тем более прискорбно, что авторы этих остроумных выходок - люди, претендующие на университетское образование [М. В. Певцов некоторое время посещал Петербургский университет в качестве вольнослушателя. - rus_turk.].
Слыхали мы, как фотографию зовут - кунсткамерой, тарлатан - инфузорией, болезнь желудка - животной болезнью и т. д., но чтоб доктора Альфреда Брема признали невеждой даже в зоологии - не ожидали.
Гости наши провели в Семипалатинске три дня, занимаясь приготовлениями к дальнейшему путешествию; обедали и вечера проводили у нас. Хотя, собственно, главною целью экспедиции было исследование Обской губы, низовьев Оби и возможности прямого водяного или сухопутного пути с Оби в Карское море через Байдарацкий полуостров, но экспедиция признала полезным начать свои исследования, если возможно, с самых верховьев Обского бассейна и кстати исследовать Тарбагатай, Алатау и степное озеро Алакуль, представляющее уже резкое отличие от Обского бассейна, где встречаются даже индейские виды амфибий. С Алакуля предполагалось проехать долиной Емиля в Зайсанский пост, на Черный Иртыш, озеро Зайсан, на Усть-Каменогорск, Зыряновский рудник; оттуда верхом перевалить через Холзунские горы на Уймон, пройти по р. Катуни, вверх по р. Чу, перейти на Башкаус к Чулышману, спуститься на Телецкое озеро и оттуда, через Бийск, проехать в Барнаул. Но так как начальник экспедиции ставил непременным условием прибыть в Барнаул к 5-му июня, чтоб экспедиция к 25-му июня могла уже быть в Обдорске, то ближайшее рассмотрение подробной карты и приблизительное исчисление расстояний убедили в невозможности этого предположения. Поэтому гг. члены экспедиции приняли предложение моего мужа, - с Черного Иртыша пройти по южному склону Курчумского хребта на озеро Маркакуль, особенно их интересовавшее, перейти через Южный Алтайский хребет одним из перевалов, Чурчут-асу или Бурхатским, в Бухтарминскую долину, и через Алтайскую станицу, заехав в Зыряновский рудник, спуститься Иртышем в Усть-Каменогорск, откуда ехать почтовым трактом в Барнаул.
Путь экспедиции в Сергиополь проходил через Аркад, группу невысоких гранитных гор, высотою до 1200 футов, где держится архар (Ovis argali), горный баран, животное совершенно неизвестное в Европе, - даже не во всех зоологических музеях есть его чучелы, с замечательными, доходящими до пуда весу рогами. Нашим гостям было предложено устроить на Аркаде охоту на этого зверя, на что они с удовольствием согласились.
20-го апреля, в 8 часов утра, члены экспедиции, вместе с мужем моим, выехали из Семипалатинска. Большое общество охотников, между которыми были и дамы, уехали днем ранее; с ними уже поехал И. Ф. Каменский, отправлявшийся через Кульджу в Китай с торговыми и научными целями. Переправившись на пароме через Иртыш, наши ученые гости в первый раз вступили в Киргизскую степь, и первое знакомство с нею произвело очевидно приятное впечатление. Был ясный солнечный день, и степь, обыкновенно малооживленная, в своем грандиозном просторе, теперь жила во всю ширь весны. Целая масса пернатых населяла ее. В каждой низине стояло озеро, на котором копошились и перелетали тучи пролетной птицы: в каждом кустарнике щебетали пташки; в воздухе звенели жаворонки, плавными кругами кружили сокола, высматривая добычу.
Иностранцы несколько раз выходили из экипажей стрелять птиц, представлявших для них новые или малоисследованные виды и роды. Переезд этого дня доставил значительную орнитологическую добычу: жаворонки четырех видов, в том числе черный (Alauda tartarica), турпаны, полевые рябки, полевые кулики и проч. Со всеми этими задержками, экспедиция приехала только к 11 часам ночи в Аркад, где в хорошенькой долине, недалеко от гор, расположился охотничий лагерь. Роскошно убранные коврами и тикиметями, юрты, кажется, удивили иностранцев, очевидно представлявших себе юрту чем-то весьма грязным и жалким.
Накануне киргиз-охотник убил великолепного 5-летнего самца архара. Все бросились его рассматривать, и киргиз под руководством д. Финша и Брема снял с него шкуру. Кроме того, киргизы поймали живьем двух ягнят-аргали, 5-6-дневных. Члены экспедиции просили отправить их в Семипалатинск, откуда они надеялись доставить их в Берлинский зоологический сад: но, несмотря на весь уход, аргали не выжили и 4-х недель - замытились и передохли.
На следующий день, сборы, завтрак, препарирование снятой с архара шкуры и убитых накануне птиц заняли немало времени, так что сели на лошадей только к полудню. Человек двести киргизов-загонщиков отделились, чтоб прогнать отдельную группу гор, занимавшую верст 10-ть в поперечнике, где, по словам киргиз, накануне видели архаров. Предоставляю описание этой охоты одному из участвовавших в ней.
Выезд наш со стоянки представлял красивую оживленную картину: человек 20-ть охотников и дам верхами, масса киргиз в ярких пестрых костюмах; долина, покрытая волнующимся, как спелая рожь, чием, у ручьев и в низинах густые заросли кустов, роскошные травы и цветы, серые скалы в причудливых наслоениях, вырезающиеся на синем фоне неба, - и все это залито лучами яркого апрельского солнца. Но не успели мы отъехать 3-х верст, как заметили самые неприятные предвестия, знакомые всем путешествовавшим в горах: вершины гор закурились, и вскоре разразилась гроза с проливным дождем (20-го апреля) [Вообще, этот год у нас замечателен в метеорологическом отношении. Первая гроза была 20-го апреля, а последнюю грозу мы видели 5-го октября в Колбинских горах, в этот день с утра мы ехали по снегу, а в полдень разразилась гроза с ливнем.]. На счастье, гроза застала нас около киргизской зимовки, в которую и укрылись от ливня. Иностранцы обошли и вылазали всю зимовку, далеко не соответствовавшую роскоши выставленных юрт; но они весьма интересовались ею и расспрашивали очень подробно.
Через час ливень прекратился, снова прояснело. Охотники отправились далее, а дамы, вероятно, убоясь дождя, перешли в юрту, поставленную на условленное для сбора место. Проехав от юрты версты две, охотники стали занимать свои места. Здесь горы представляли две отдельные группы, разделенные лощиною версты три длиною - сначала широкою и отлогою, а под конец сходившуюся в тесное ущелье. По всем охотничьим соображениям, архары, крайне неохотно идущие на равнину, должны были, уходя от облавы, броситься в ущелье, чтоб пробраться на другую сторону гор. Соображаясь с этим, стрелки и разместились по скалам левого края ущелья.
Прошло часа два знакомого охотникам тревожного ожидания. Изредка, вдали по горам, показывались группы киргизов и одиночные всадники, но зверя все не было. Облава, хотя и в невысоких, но скалистых горах, с неопытными загонщиками, оказалась делом далеко не легким. Впрочем, по рассказам киргиз, они видели несколько табунчиков штук в 5-6, но, путаясь между бесчисленными ущельями и ямами, никак не могли направить зверей по желаемому направлению. Вдруг, шагах в 200 перед цепью, послышалось несколько отдельных голосов и, совершенно неожиданно, два архара пронеслись между стрелками. Один пошел на другую сторону гор, другой же повернул и прежним путем, благополучно, без выстрела, прошел через цепь. Вслед за архарами показался волк, получивший несколько выстрелов вдогонку.
Появление этих зверей было только отдельным эпизодом охоты. Как оказалось, несколько киргиз, преимущественно старшин, из остававшихся при нас, наскучив ожиданием, поехали навстречу облаве и, не более как в полуверсте от цепи, встретили спокойно пасшихся аркаров - самца и самку с ягненком. У всех на глазах, ягненок спрятался в скалах и не был найден, при самых усиленных стараниях его взять. Самец же и самка прорвались сквозь цепь. Один киргиз с беркутом остался, впрочем, караулить ягненка и к вечеру привез его, правда, до половины растерзанного птицей.
Облава, оказалась, еще не подошла, но появление этих двух аркаров было принято большинством за окончание охоты; все сошли с своих мест, сели на лошадей и поехали долиной, отдельными группами, к виднеющейся вдали юрте. При подъеме на гору, седло у гр. Вальдбурга свернулось, и он упал, сильно ударившись локтем о камень. Ушиб был довольно значительный, но без серьезных последствий.
В то время, как наше рассеявшееся воинство частью тянулось еще по долине, а большинство уже доехало до юрты и, скинув охотничьи доспехи, болтало и закусывало, - на горах показалось шесть движущихся точек - архары, за которыми, с криком и гамом, с разных сторон скакали киргизы. Арьергардные охотники поскакали наперерез им. Казак полетел к юрте звать остальных, но прежде нежели цепь успела снова сомкнуться, архары, шесть великолепных рогачей, после некоторого колебания, решились спуститься с горы; но вместо того, чтоб идти в самое узкое место ущелья, где, впрочем, в это время уже никого не было, не торопясь, рысцой направились по самой широкой части долины, шагом перебрались через болотистый ручей, шагах в 600-х от юрты, подле которой собралось почти все общество, с понятным отчаянием взиравшее на этот неожиданный пассаж, - и скрылись в горах. Напрасно многие поскакали - одни вдогонку, другие наперерез: кроме более или менее головоломной скачки, ничего не вышло - архары, невежливые даже к преследовавшим их дамам, - ушли.
Делать вторую облаву было уже поздно; первый день охоты окончился неудачей, но, по крайней мере, гости наши видели ту редкую дичь, которую им хотели показать.
Во время завтрака д. Брем достал свою записную книжку и, подозвав несколько киргизов-охотников, стал расспрашивать их, с помощью двух переводчиков, о нравах и образе жизни архаров, не раз сожалея, что вновь собранные сведения не попадут во 2-е издание «Жизни животных», готовое уже к печати стереотипом.
Проснувшись на другой день, мы увидели, что погода окончательно испортилась, - снег валил хлопьями, холод, ветер. По-видимому, день пропал, но к полудню мятель стихла и мы решились еще раз попытать счастья в другой группе гор, образующей правую ограду долины, бывшей вчера местом наших подвигов.
Решили отправить вперед несколько киргизов разведать, куда делись вчерашние архары, а за ними потихоньку тронулись и охотники. Дойдя до ручья, у которого вчера был привал, расположились около костра поджидать известий. Через несколько времен и явились киргизы с докладом, что архары есть, и даже пара пасется не далее как в полуверсте. Отправили загонщиков, послали ставить охотников, а я и Брем решили попытаться скрасть, по здешнему выражению, архаров, но или мы не умели подобраться достаточно тихо, или нас почуяли архары по ветру, но в той долине, где их видели, мы уже никого не нашли.
Горы, из которых предполагалось выгнать аркаров, высились крутыми скалами, обрывавшимися в равнину чуть не отвесно. В одном месте вдавалась полукруглая долина, оканчивавшаяся к средине узким, скалистым коридором; по ней группами были разбросаны отдельные скалы и камни.
В этом-то полукруге мы и расположились за камнями. Мне досталось лучшее, в охотничьем смысле, место, - в центре полукруга, против самого коридора. Вправо от меня, на высокий уступ взобрался гр. Вальдбург; влево, у подножия горы, - д. Финш; еще левее, против ущелья, разделявшего общую массу гор от отдельно стоящей огромной скалы, - Брем.
Примостился я на своем месте за камнями и стал ждать. Но скоро мне сделалось не до охоты; собираясь скрадывать архаров, я бросил на привале свою шубу и остался в одном коротеньком полушубке; ветер дул резкий, холодный, по временам шел снег, и я просто начал замерзать. Несмотря на то, что совершенная тишина была первым условием успеха охоты, - оставаться неподвижно я был не в силах и, чтобы сколько-нибудь согреться, стал ходить взад и вперед за своим камнем. Говорят, что в это время два архара вышли, будто бы, на вершину скалы, с очевидным намерением спуститься на меня, но, видя движущийся предмет, скрылись.
Стало уже вечереть; солнце перед закатом выглянуло наконец из-за туч и ярко осветило местность. Я стал подумывать, что и этот день не удался, пора и домой, - как вдруг влево резко прокатились два штуцерные выстрела. Глядим - от д. Брема мелкой рысцой идет архар-самка с ягненком; перейдя поляну, сзади линии охотников, зверь рассчитывал снова вернуться в горы на правом краю полукруга. Ему-то д. Брем и послал вдогонку два выстрела, из которых один, войдя в заднюю лопатку, вышел в грудь. Несмотря на такую рану, архар продолжал идти сначала рысцой, потом шагом. Все мы, - Брем, Финш, Вальдбург и я, двинулись ему наперерез, но прежде, чем успели добежать, один конный киргиз бросился за ним, архар пустился вскачь и, вместе с ягненком, бойко взобрался на скалу, сажен пятнадцать вышиною. Тем временем, Брем успел уже стать на дальнейшем пути ему в горы. Как только архар показался на краю скалы - еще выстрел, на этот раз в шею, и зверь красиво рухнул со скалы, перевернувшись в воздухе через голову; мы видели, как испуганный ягненок бегал по небольшой верхней площадке скалы и наконец исчез куда-то. Несколько киргизов полезли его искать, слышали, как он блеял где-то, но и на этот раз отыскать не могли - так ловко умеет таиться животное в расселинах скал, с которыми совершенно сливается по цвету шерсти.
Убитую архарицу взвалили на лошадь, которая гнулась под семипудовою тяжестью; пришлось привести верблюда; на него, бережно завернув в кошмы, чтоб не испортить шкуры, уложили зверя и с торжеством повезли домой, на стоянку.
«Tout est bien qui finit bien». Счастливый исход охоты заставил всех нас позабыть и холод, и ненастье; виновник же торжества, наш знаменитый гость, сам страстный охотник, был в восторге.
- Такой случай представляется раз в жизни! - повторял он, пожимая руки всем нам.
Вернувшись к юртам, все собрались к ужину. Послали за киргизским певцом, который пел импровизации и песни, аккомпанируя себе на домбре. Брем, особенно интересовавшийся этими песнями, записывал их слово в слово. После ужина, охотники придумали оригинальное состязание в стрельбе: поставили зажженную свечку на поднятый верх тарантаса и стали тушить ее пулей. Победителем остался А. П. Железнов, наш heiter-denkender polizeimeister, как назвал его д. Брем в одной из своих импровизаций. Хотя стреляли из магазинного ружья Винчестера, которое Железнов первый раз взял в руки, он с первого выстрела, в тридцати шагах, срезал светильню.
На следующей день была байга и борьба болванов (борцов).
Все свободное время, прежде и после этих зрелищ, члены экспедиции, в особенности д. Финш, занимались препарированием убитых архаров и птиц. Ящериц же, вообще всяких амфибий и рыб, завертывали бережно в бумагу, надписав когда и где поймана, затем завязывали в тряпку и опускали в жестянки со спиртом.
На следующий день мы разъехались: экспедиция через Сергиополь на Алакуль; И. Ф. Каменский - в Кульджу, а мы, семипалатинцы. обратно в наш Семиге ( киргизское название Семипалатинска), сговорившись с экспедицией съехаться на Майтереке (пограничном отряде, на южном склоне Курчумских гор), при возвращении ее с Нор-Зайсана и Черного Иртыша, чтоб вместе пройти по Алтаю на Маркакуль.
18-го мая, накануне нашего выезда в горы из станицы Ульбинской Усть-Каменогорского уезда, мы в первый раз, с тех пор как живем в этих местах, слышали подземный удар. Часов в 10-ть вечера, мы сидели в бараке, вдруг барак дрогнул, как показалось некоторым, от налетевшей на него с карьера тройки; связи барака скрипнули, посуда зазвенела, стоявшие на ногах ясно слышали сотрясение пола; вслед за тем несколько секунд слышался грохот как будто отдаленного грома. Удар этот слышали на расстоянии верст ста от запада к востоку.
Выехав 19-го мая из Ульбинска и доехав до Курчума в экипажах, мы сели на лошадей и пошли на вьюках. Переправа через Курчум была не особенно удобна: вода была так велика, что о броде нельзя было и думать; пришлось переправляться на киргизском пароме из двух долбленых челноков, связанных вместе, с помостом из нескольких досок; лошадей же перегнали вплавь. Переход был очень утомительный: мы дошли до ночевки, идя все время ходой и рысью, только к часу ночи; едва успели войти в юрты - хлынул дождь и разразилась гроза.
Но что значит и утомительный переход, и ночь в сырой от дождя юрте, когда со следующим утром очутишься в земном раю! Кто передаст прелесть раннего утра в этих равнинах! Солнце льет потоки мягкого ласкающего света, чуть где тронув золотыми блестками еще покрытую легким туманом реку, зелень и цветы; неясно, как сквозь дымку, желтеет, колышась, как спелое ржаное поле, чий, и сливается с синеющею далью. Воздух до того живительно хорош, что, кажется, умирающего воскресить.
Мы выступили в шесть часов и пошли от Курчума но предгорью Буконбая; вправо расстилалась Зайсанская, или Иртышская котловина: по ней, местами, виднелся Иртыш; за ним, на южном горизонте, в тумане синели вершины Саура и Мустау. Под вечер, подходя к ночлегу, мы встретили низины, буквально сплошь покрытые лиловым душистым ирисом. Охотники наши застрелили интересную птицу, дрофу-иноходца (как зовут ее киргизы); это небольшая дрофа с длинными перьями, как жабо, около шеи. Тут же взяли ее гнездо с яйцами. На следующее утро мы узнали, что германская экспедиция ночевала верстах в 10-ти от нас.
До сих пор мы огибали южное подножие Алтая, теперь же повернули к северу и вошли в горы. С каждым шагом вперед природа становилась роскошнее: лесу еще не было, но цветы и кустарники удивляли богатством и разнообразием. В этот день наша ботаническая коллекция весьма увеличилась, хотя многих растений мы не сумели сохранить. Подъезжая к долине Сенташ, мы нагнали хвост каравана экспедиции; оказалось, что гости наши прошли уже вперед и ждали нас на привале.
Встреча была самая дружеская. Они много рассказывали про путешествие на Алакуль. Знаменитое средство добывать рыбу для коллекций, отравляя ее стрихнином, оказалось вполне не пригодным, и они добывали ее неводом. Д. Финш весьма был доволен своей поездкой на Алакуль и Алатау, где экспедиция достала много интересных и неизвестных им рыб, очевидно, неевропейских пород, между прочим маринку с ядовитой икрой; новые породы ящериц, мелких черепах и проч.
С Алакуля экспедиция отправилась на Бакты, где была встречена зайсанским приставом, который и повел ее через Чугучак, по долине Емиля и южному склону Тарабагатая, на Зайсан. В Чугучаке они были в гостях у дзянь-дзюня Джуна.
Наш недавно выстроившийся Зайсанский пост, с правильно разбитыми улицами, свеженькими зданиями и арыками проточной воды, произвел на них самое приятное впечатление. Тут они охотились на уларов [Горная индейка.], достали шкуру барса, убитого на Сауре, и вообще весьма пополнили свою коллекцию.
* Доктор Отто Финш, сын купца, родился 8 августа 1839 г. в Вармбруне, в Шлезвиге. Получив образование дома, он должен был вступить в дела отца, но ребенком еще обнаружил страсть к естествознанию и в 1858 году отправился в Пест, чтоб работать в музеуме; потом поехал домашним учителем в Турцию, где пробыл 2½ года; в течение этого времени сделал много экскурсий в Балканы и по Дунаю. Возвратясь на родину, он получил в 1860 году место ассистента в Королевском Нидерландском музее в Лейдене, где учился под руководством профессора Шлегеля и слушал лекции Яна фон дер Хевена; в 1864 г. состоял консерватором естественноисторического музеума в Бремене, в особенности замечательного своей основательной орнитологической коллекцией. В 1872 г. д. Финш, с секретарем Полярного общества д. Линдеманом, сделал путешествие в Соединенные Штаты, преимущественно для изучения рыб: посетил Скалистые горы и Калифорнию. В 1873 г. он был в Норвегии и Лапландии. Д. Финш - автор многих сочинений и монографий, около 120, написанных частью на английском языке.
** Доктор Альфред Брем, сын одного из основателей немецкой орнитологии, «старого Брема» (Христиана Лудвига), священника в Рентендорфе, в Тюрингене, родился 3-го февраля 1829 г.; он учился в Йене и в Вене. С 1847 до 1852 г. путешествовал по Южной Африке; в 1860 г. посетил Норвегию и Лапландию, и в 1861 г. пять месяцев путешествовал по Абиссинии с герцогом Саксен-Кобург-Готским. Перед отъездом в Абиссинию доктор Брем начал свой знаменитый труд «Иллюстрированная жизнь животных». С 1863 до 1867 г. д. Брем занимал место первого директора зоологического сада в Гамбурге: в 1867 г. им основан Берлинский аквариум. Из его сочинений можно назвать следующие: 1) «Путевые эскизы» из путешествий по Африке; 2) «Жизнь птиц». Путешествие по Норвегии и Лапландии (1860 г.); 3) Путешествие в Габеш. 4) «Лесные животные», изданные вместе с Россмеслером. 5) «Иллюстрированная жизнь животных»; 6) «Пойманные птицы». Затем, множество статей в Gartenlaube, «Журнале орнитологии» и других.
*** Граф Карл Вальдбург-Цейль-Траухбург, младший брат князя Вальдбург-Цейля, президента Виртембергской палаты, родился в 1841 году. Кончив гимназический курс, он стал изучать лесоводство в Сельскохозяйственной Гогенгеймской академии и в Лесной академии в Таранте, где сверх того он изучал естественные науки и слушал химию у профессора Штекгардта; затем граф Вальдбург посещал Лейпцигский университет, но война 1866 г. заставила его прекратить научные занятия, так как он счел своим долгом стать в ряды виртембергских войск. В 1870 г., взяв 6-месячной отпуск, граф в сопровождении известного естествоиспытателя Теодора фон Хейглина предпринял путешествие на Шпицберген; Земля Короля Карла была осмотрена ими на большем протяжении, нежели прежде шведами. За это путешествие гр. Вальдбургу была дана большая золотая медаль «За искусство и знание». После франко-прусской войны, в которой граф принимал участие, он был назначен ординарцем к наследному принцу германскому. Для настоящего путешествия ему дан двухгодичный отпуск.
ПРОДОЛЖЕНИЕ
Того же автора:
• Поездка по китайской границе от Алтая до Тарбагатая.
Материалы о населенных пунктах Семипалатинской области:
https://rus-turk.livejournal.com/548880.html
Часть 1. Часть 2. Часть 3.
Охотник с убитым архаром. Фото Л. К. Полторацкой, 1876
16 апреля 1876 года прибыла в Семипалатинск экспедиция, снаряженная Бременским полярным обществом для исследования Западной Сибири. Она состояла из трех лиц: начальника экспедиции доктора Отто Финша*, известного зоолога доктора Альфреда Брема** и графа Вальдбург-Цейля***. Их сопровождали переводчик-латыш и московский артельщик. Прибытие их в Семипалатинск произвело большой эффект. Кроме того, что экспедиция была особенно рекомендована вниманию местных властей и Русским Императорским географическим обществом, Министерством внутренних дел и главным начальником края, Г. А. Казнаковым [Н. Г. Казнаков, западно-сибирский генерал-губернатор. - rus_turk.], - имя доктора Брема знает почти вся грамотная Сибирь. «Иллюстрированная жизнь животных» есть в библиотеке каждого училища. Но как ни известны труды и имя доктора Брема - наружность его была мало кому знакома, и на пути экспедиции в Семипалатинск, в одном из значительнейших городов Западной Сибири, произошло забавнейшее qui-proquo. Доктора Брема многие приняли за ненастоящего Брема, признав его даже за невежду в зоологии!!!
Трудно верилось в подобный факт, но, к сожалению, мы слышали подтверждение от очевидца. «Эти немцы совершенные невежды, - говорил нам г-н П-в [Видимо, имеется в виду М. В. Певцов. См. у Дж. Кеннана: «В Омск у нас было рекомендательное письмо от редактора одной петербургской газеты к полковнику Певцову». - rus_turk.], - никакого языка, кроме своего, не знают. Мы их ругали по-русски - ничего не понимают! Брем этот не мог определить ни одного зверка, ни одной птицы, которых ему показывали в О<мске>!»
Свежо предание, а верится с трудом!
К несчастию, д. Брем читает по-русски, а граф Вальдбург-Цейль учился русскому языку и по-русски не только читает и пишет, но может, хоть плохо, даже объясняться. Больно было слышать про этот по меньшей мере странный способ определения образованности известных европейских ученых, и еще больнее, что наши иностранные гости не могут сказать обидную поговорку «Grattez le Russe vous trouverez le Tartare», не сделав несправедливости татарам. Мы долгое время живем среди их и никогда ничего подобного этому дикому факту не знали. Тем более прискорбно, что авторы этих остроумных выходок - люди, претендующие на университетское образование [М. В. Певцов некоторое время посещал Петербургский университет в качестве вольнослушателя. - rus_turk.].
Слыхали мы, как фотографию зовут - кунсткамерой, тарлатан - инфузорией, болезнь желудка - животной болезнью и т. д., но чтоб доктора Альфреда Брема признали невеждой даже в зоологии - не ожидали.
Гости наши провели в Семипалатинске три дня, занимаясь приготовлениями к дальнейшему путешествию; обедали и вечера проводили у нас. Хотя, собственно, главною целью экспедиции было исследование Обской губы, низовьев Оби и возможности прямого водяного или сухопутного пути с Оби в Карское море через Байдарацкий полуостров, но экспедиция признала полезным начать свои исследования, если возможно, с самых верховьев Обского бассейна и кстати исследовать Тарбагатай, Алатау и степное озеро Алакуль, представляющее уже резкое отличие от Обского бассейна, где встречаются даже индейские виды амфибий. С Алакуля предполагалось проехать долиной Емиля в Зайсанский пост, на Черный Иртыш, озеро Зайсан, на Усть-Каменогорск, Зыряновский рудник; оттуда верхом перевалить через Холзунские горы на Уймон, пройти по р. Катуни, вверх по р. Чу, перейти на Башкаус к Чулышману, спуститься на Телецкое озеро и оттуда, через Бийск, проехать в Барнаул. Но так как начальник экспедиции ставил непременным условием прибыть в Барнаул к 5-му июня, чтоб экспедиция к 25-му июня могла уже быть в Обдорске, то ближайшее рассмотрение подробной карты и приблизительное исчисление расстояний убедили в невозможности этого предположения. Поэтому гг. члены экспедиции приняли предложение моего мужа, - с Черного Иртыша пройти по южному склону Курчумского хребта на озеро Маркакуль, особенно их интересовавшее, перейти через Южный Алтайский хребет одним из перевалов, Чурчут-асу или Бурхатским, в Бухтарминскую долину, и через Алтайскую станицу, заехав в Зыряновский рудник, спуститься Иртышем в Усть-Каменогорск, откуда ехать почтовым трактом в Барнаул.
Путь экспедиции в Сергиополь проходил через Аркад, группу невысоких гранитных гор, высотою до 1200 футов, где держится архар (Ovis argali), горный баран, животное совершенно неизвестное в Европе, - даже не во всех зоологических музеях есть его чучелы, с замечательными, доходящими до пуда весу рогами. Нашим гостям было предложено устроить на Аркаде охоту на этого зверя, на что они с удовольствием согласились.
20-го апреля, в 8 часов утра, члены экспедиции, вместе с мужем моим, выехали из Семипалатинска. Большое общество охотников, между которыми были и дамы, уехали днем ранее; с ними уже поехал И. Ф. Каменский, отправлявшийся через Кульджу в Китай с торговыми и научными целями. Переправившись на пароме через Иртыш, наши ученые гости в первый раз вступили в Киргизскую степь, и первое знакомство с нею произвело очевидно приятное впечатление. Был ясный солнечный день, и степь, обыкновенно малооживленная, в своем грандиозном просторе, теперь жила во всю ширь весны. Целая масса пернатых населяла ее. В каждой низине стояло озеро, на котором копошились и перелетали тучи пролетной птицы: в каждом кустарнике щебетали пташки; в воздухе звенели жаворонки, плавными кругами кружили сокола, высматривая добычу.
Иностранцы несколько раз выходили из экипажей стрелять птиц, представлявших для них новые или малоисследованные виды и роды. Переезд этого дня доставил значительную орнитологическую добычу: жаворонки четырех видов, в том числе черный (Alauda tartarica), турпаны, полевые рябки, полевые кулики и проч. Со всеми этими задержками, экспедиция приехала только к 11 часам ночи в Аркад, где в хорошенькой долине, недалеко от гор, расположился охотничий лагерь. Роскошно убранные коврами и тикиметями, юрты, кажется, удивили иностранцев, очевидно представлявших себе юрту чем-то весьма грязным и жалким.
Накануне киргиз-охотник убил великолепного 5-летнего самца архара. Все бросились его рассматривать, и киргиз под руководством д. Финша и Брема снял с него шкуру. Кроме того, киргизы поймали живьем двух ягнят-аргали, 5-6-дневных. Члены экспедиции просили отправить их в Семипалатинск, откуда они надеялись доставить их в Берлинский зоологический сад: но, несмотря на весь уход, аргали не выжили и 4-х недель - замытились и передохли.
На следующий день, сборы, завтрак, препарирование снятой с архара шкуры и убитых накануне птиц заняли немало времени, так что сели на лошадей только к полудню. Человек двести киргизов-загонщиков отделились, чтоб прогнать отдельную группу гор, занимавшую верст 10-ть в поперечнике, где, по словам киргиз, накануне видели архаров. Предоставляю описание этой охоты одному из участвовавших в ней.
Выезд наш со стоянки представлял красивую оживленную картину: человек 20-ть охотников и дам верхами, масса киргиз в ярких пестрых костюмах; долина, покрытая волнующимся, как спелая рожь, чием, у ручьев и в низинах густые заросли кустов, роскошные травы и цветы, серые скалы в причудливых наслоениях, вырезающиеся на синем фоне неба, - и все это залито лучами яркого апрельского солнца. Но не успели мы отъехать 3-х верст, как заметили самые неприятные предвестия, знакомые всем путешествовавшим в горах: вершины гор закурились, и вскоре разразилась гроза с проливным дождем (20-го апреля) [Вообще, этот год у нас замечателен в метеорологическом отношении. Первая гроза была 20-го апреля, а последнюю грозу мы видели 5-го октября в Колбинских горах, в этот день с утра мы ехали по снегу, а в полдень разразилась гроза с ливнем.]. На счастье, гроза застала нас около киргизской зимовки, в которую и укрылись от ливня. Иностранцы обошли и вылазали всю зимовку, далеко не соответствовавшую роскоши выставленных юрт; но они весьма интересовались ею и расспрашивали очень подробно.
Через час ливень прекратился, снова прояснело. Охотники отправились далее, а дамы, вероятно, убоясь дождя, перешли в юрту, поставленную на условленное для сбора место. Проехав от юрты версты две, охотники стали занимать свои места. Здесь горы представляли две отдельные группы, разделенные лощиною версты три длиною - сначала широкою и отлогою, а под конец сходившуюся в тесное ущелье. По всем охотничьим соображениям, архары, крайне неохотно идущие на равнину, должны были, уходя от облавы, броситься в ущелье, чтоб пробраться на другую сторону гор. Соображаясь с этим, стрелки и разместились по скалам левого края ущелья.
Прошло часа два знакомого охотникам тревожного ожидания. Изредка, вдали по горам, показывались группы киргизов и одиночные всадники, но зверя все не было. Облава, хотя и в невысоких, но скалистых горах, с неопытными загонщиками, оказалась делом далеко не легким. Впрочем, по рассказам киргиз, они видели несколько табунчиков штук в 5-6, но, путаясь между бесчисленными ущельями и ямами, никак не могли направить зверей по желаемому направлению. Вдруг, шагах в 200 перед цепью, послышалось несколько отдельных голосов и, совершенно неожиданно, два архара пронеслись между стрелками. Один пошел на другую сторону гор, другой же повернул и прежним путем, благополучно, без выстрела, прошел через цепь. Вслед за архарами показался волк, получивший несколько выстрелов вдогонку.
Появление этих зверей было только отдельным эпизодом охоты. Как оказалось, несколько киргиз, преимущественно старшин, из остававшихся при нас, наскучив ожиданием, поехали навстречу облаве и, не более как в полуверсте от цепи, встретили спокойно пасшихся аркаров - самца и самку с ягненком. У всех на глазах, ягненок спрятался в скалах и не был найден, при самых усиленных стараниях его взять. Самец же и самка прорвались сквозь цепь. Один киргиз с беркутом остался, впрочем, караулить ягненка и к вечеру привез его, правда, до половины растерзанного птицей.
Облава, оказалась, еще не подошла, но появление этих двух аркаров было принято большинством за окончание охоты; все сошли с своих мест, сели на лошадей и поехали долиной, отдельными группами, к виднеющейся вдали юрте. При подъеме на гору, седло у гр. Вальдбурга свернулось, и он упал, сильно ударившись локтем о камень. Ушиб был довольно значительный, но без серьезных последствий.
В то время, как наше рассеявшееся воинство частью тянулось еще по долине, а большинство уже доехало до юрты и, скинув охотничьи доспехи, болтало и закусывало, - на горах показалось шесть движущихся точек - архары, за которыми, с криком и гамом, с разных сторон скакали киргизы. Арьергардные охотники поскакали наперерез им. Казак полетел к юрте звать остальных, но прежде нежели цепь успела снова сомкнуться, архары, шесть великолепных рогачей, после некоторого колебания, решились спуститься с горы; но вместо того, чтоб идти в самое узкое место ущелья, где, впрочем, в это время уже никого не было, не торопясь, рысцой направились по самой широкой части долины, шагом перебрались через болотистый ручей, шагах в 600-х от юрты, подле которой собралось почти все общество, с понятным отчаянием взиравшее на этот неожиданный пассаж, - и скрылись в горах. Напрасно многие поскакали - одни вдогонку, другие наперерез: кроме более или менее головоломной скачки, ничего не вышло - архары, невежливые даже к преследовавшим их дамам, - ушли.
Делать вторую облаву было уже поздно; первый день охоты окончился неудачей, но, по крайней мере, гости наши видели ту редкую дичь, которую им хотели показать.
Во время завтрака д. Брем достал свою записную книжку и, подозвав несколько киргизов-охотников, стал расспрашивать их, с помощью двух переводчиков, о нравах и образе жизни архаров, не раз сожалея, что вновь собранные сведения не попадут во 2-е издание «Жизни животных», готовое уже к печати стереотипом.
Проснувшись на другой день, мы увидели, что погода окончательно испортилась, - снег валил хлопьями, холод, ветер. По-видимому, день пропал, но к полудню мятель стихла и мы решились еще раз попытать счастья в другой группе гор, образующей правую ограду долины, бывшей вчера местом наших подвигов.
Решили отправить вперед несколько киргизов разведать, куда делись вчерашние архары, а за ними потихоньку тронулись и охотники. Дойдя до ручья, у которого вчера был привал, расположились около костра поджидать известий. Через несколько времен и явились киргизы с докладом, что архары есть, и даже пара пасется не далее как в полуверсте. Отправили загонщиков, послали ставить охотников, а я и Брем решили попытаться скрасть, по здешнему выражению, архаров, но или мы не умели подобраться достаточно тихо, или нас почуяли архары по ветру, но в той долине, где их видели, мы уже никого не нашли.
Горы, из которых предполагалось выгнать аркаров, высились крутыми скалами, обрывавшимися в равнину чуть не отвесно. В одном месте вдавалась полукруглая долина, оканчивавшаяся к средине узким, скалистым коридором; по ней группами были разбросаны отдельные скалы и камни.
В этом-то полукруге мы и расположились за камнями. Мне досталось лучшее, в охотничьем смысле, место, - в центре полукруга, против самого коридора. Вправо от меня, на высокий уступ взобрался гр. Вальдбург; влево, у подножия горы, - д. Финш; еще левее, против ущелья, разделявшего общую массу гор от отдельно стоящей огромной скалы, - Брем.
Примостился я на своем месте за камнями и стал ждать. Но скоро мне сделалось не до охоты; собираясь скрадывать архаров, я бросил на привале свою шубу и остался в одном коротеньком полушубке; ветер дул резкий, холодный, по временам шел снег, и я просто начал замерзать. Несмотря на то, что совершенная тишина была первым условием успеха охоты, - оставаться неподвижно я был не в силах и, чтобы сколько-нибудь согреться, стал ходить взад и вперед за своим камнем. Говорят, что в это время два архара вышли, будто бы, на вершину скалы, с очевидным намерением спуститься на меня, но, видя движущийся предмет, скрылись.
Стало уже вечереть; солнце перед закатом выглянуло наконец из-за туч и ярко осветило местность. Я стал подумывать, что и этот день не удался, пора и домой, - как вдруг влево резко прокатились два штуцерные выстрела. Глядим - от д. Брема мелкой рысцой идет архар-самка с ягненком; перейдя поляну, сзади линии охотников, зверь рассчитывал снова вернуться в горы на правом краю полукруга. Ему-то д. Брем и послал вдогонку два выстрела, из которых один, войдя в заднюю лопатку, вышел в грудь. Несмотря на такую рану, архар продолжал идти сначала рысцой, потом шагом. Все мы, - Брем, Финш, Вальдбург и я, двинулись ему наперерез, но прежде, чем успели добежать, один конный киргиз бросился за ним, архар пустился вскачь и, вместе с ягненком, бойко взобрался на скалу, сажен пятнадцать вышиною. Тем временем, Брем успел уже стать на дальнейшем пути ему в горы. Как только архар показался на краю скалы - еще выстрел, на этот раз в шею, и зверь красиво рухнул со скалы, перевернувшись в воздухе через голову; мы видели, как испуганный ягненок бегал по небольшой верхней площадке скалы и наконец исчез куда-то. Несколько киргизов полезли его искать, слышали, как он блеял где-то, но и на этот раз отыскать не могли - так ловко умеет таиться животное в расселинах скал, с которыми совершенно сливается по цвету шерсти.
Убитую архарицу взвалили на лошадь, которая гнулась под семипудовою тяжестью; пришлось привести верблюда; на него, бережно завернув в кошмы, чтоб не испортить шкуры, уложили зверя и с торжеством повезли домой, на стоянку.
«Tout est bien qui finit bien». Счастливый исход охоты заставил всех нас позабыть и холод, и ненастье; виновник же торжества, наш знаменитый гость, сам страстный охотник, был в восторге.
- Такой случай представляется раз в жизни! - повторял он, пожимая руки всем нам.
Вернувшись к юртам, все собрались к ужину. Послали за киргизским певцом, который пел импровизации и песни, аккомпанируя себе на домбре. Брем, особенно интересовавшийся этими песнями, записывал их слово в слово. После ужина, охотники придумали оригинальное состязание в стрельбе: поставили зажженную свечку на поднятый верх тарантаса и стали тушить ее пулей. Победителем остался А. П. Железнов, наш heiter-denkender polizeimeister, как назвал его д. Брем в одной из своих импровизаций. Хотя стреляли из магазинного ружья Винчестера, которое Железнов первый раз взял в руки, он с первого выстрела, в тридцати шагах, срезал светильню.
На следующей день была байга и борьба болванов (борцов).
Все свободное время, прежде и после этих зрелищ, члены экспедиции, в особенности д. Финш, занимались препарированием убитых архаров и птиц. Ящериц же, вообще всяких амфибий и рыб, завертывали бережно в бумагу, надписав когда и где поймана, затем завязывали в тряпку и опускали в жестянки со спиртом.
На следующий день мы разъехались: экспедиция через Сергиополь на Алакуль; И. Ф. Каменский - в Кульджу, а мы, семипалатинцы. обратно в наш Семиге ( киргизское название Семипалатинска), сговорившись с экспедицией съехаться на Майтереке (пограничном отряде, на южном склоне Курчумских гор), при возвращении ее с Нор-Зайсана и Черного Иртыша, чтоб вместе пройти по Алтаю на Маркакуль.
18-го мая, накануне нашего выезда в горы из станицы Ульбинской Усть-Каменогорского уезда, мы в первый раз, с тех пор как живем в этих местах, слышали подземный удар. Часов в 10-ть вечера, мы сидели в бараке, вдруг барак дрогнул, как показалось некоторым, от налетевшей на него с карьера тройки; связи барака скрипнули, посуда зазвенела, стоявшие на ногах ясно слышали сотрясение пола; вслед за тем несколько секунд слышался грохот как будто отдаленного грома. Удар этот слышали на расстоянии верст ста от запада к востоку.
Выехав 19-го мая из Ульбинска и доехав до Курчума в экипажах, мы сели на лошадей и пошли на вьюках. Переправа через Курчум была не особенно удобна: вода была так велика, что о броде нельзя было и думать; пришлось переправляться на киргизском пароме из двух долбленых челноков, связанных вместе, с помостом из нескольких досок; лошадей же перегнали вплавь. Переход был очень утомительный: мы дошли до ночевки, идя все время ходой и рысью, только к часу ночи; едва успели войти в юрты - хлынул дождь и разразилась гроза.
Но что значит и утомительный переход, и ночь в сырой от дождя юрте, когда со следующим утром очутишься в земном раю! Кто передаст прелесть раннего утра в этих равнинах! Солнце льет потоки мягкого ласкающего света, чуть где тронув золотыми блестками еще покрытую легким туманом реку, зелень и цветы; неясно, как сквозь дымку, желтеет, колышась, как спелое ржаное поле, чий, и сливается с синеющею далью. Воздух до того живительно хорош, что, кажется, умирающего воскресить.
Мы выступили в шесть часов и пошли от Курчума но предгорью Буконбая; вправо расстилалась Зайсанская, или Иртышская котловина: по ней, местами, виднелся Иртыш; за ним, на южном горизонте, в тумане синели вершины Саура и Мустау. Под вечер, подходя к ночлегу, мы встретили низины, буквально сплошь покрытые лиловым душистым ирисом. Охотники наши застрелили интересную птицу, дрофу-иноходца (как зовут ее киргизы); это небольшая дрофа с длинными перьями, как жабо, около шеи. Тут же взяли ее гнездо с яйцами. На следующее утро мы узнали, что германская экспедиция ночевала верстах в 10-ти от нас.
До сих пор мы огибали южное подножие Алтая, теперь же повернули к северу и вошли в горы. С каждым шагом вперед природа становилась роскошнее: лесу еще не было, но цветы и кустарники удивляли богатством и разнообразием. В этот день наша ботаническая коллекция весьма увеличилась, хотя многих растений мы не сумели сохранить. Подъезжая к долине Сенташ, мы нагнали хвост каравана экспедиции; оказалось, что гости наши прошли уже вперед и ждали нас на привале.
Встреча была самая дружеская. Они много рассказывали про путешествие на Алакуль. Знаменитое средство добывать рыбу для коллекций, отравляя ее стрихнином, оказалось вполне не пригодным, и они добывали ее неводом. Д. Финш весьма был доволен своей поездкой на Алакуль и Алатау, где экспедиция достала много интересных и неизвестных им рыб, очевидно, неевропейских пород, между прочим маринку с ядовитой икрой; новые породы ящериц, мелких черепах и проч.
С Алакуля экспедиция отправилась на Бакты, где была встречена зайсанским приставом, который и повел ее через Чугучак, по долине Емиля и южному склону Тарабагатая, на Зайсан. В Чугучаке они были в гостях у дзянь-дзюня Джуна.
Наш недавно выстроившийся Зайсанский пост, с правильно разбитыми улицами, свеженькими зданиями и арыками проточной воды, произвел на них самое приятное впечатление. Тут они охотились на уларов [Горная индейка.], достали шкуру барса, убитого на Сауре, и вообще весьма пополнили свою коллекцию.
* Доктор Отто Финш, сын купца, родился 8 августа 1839 г. в Вармбруне, в Шлезвиге. Получив образование дома, он должен был вступить в дела отца, но ребенком еще обнаружил страсть к естествознанию и в 1858 году отправился в Пест, чтоб работать в музеуме; потом поехал домашним учителем в Турцию, где пробыл 2½ года; в течение этого времени сделал много экскурсий в Балканы и по Дунаю. Возвратясь на родину, он получил в 1860 году место ассистента в Королевском Нидерландском музее в Лейдене, где учился под руководством профессора Шлегеля и слушал лекции Яна фон дер Хевена; в 1864 г. состоял консерватором естественноисторического музеума в Бремене, в особенности замечательного своей основательной орнитологической коллекцией. В 1872 г. д. Финш, с секретарем Полярного общества д. Линдеманом, сделал путешествие в Соединенные Штаты, преимущественно для изучения рыб: посетил Скалистые горы и Калифорнию. В 1873 г. он был в Норвегии и Лапландии. Д. Финш - автор многих сочинений и монографий, около 120, написанных частью на английском языке.
** Доктор Альфред Брем, сын одного из основателей немецкой орнитологии, «старого Брема» (Христиана Лудвига), священника в Рентендорфе, в Тюрингене, родился 3-го февраля 1829 г.; он учился в Йене и в Вене. С 1847 до 1852 г. путешествовал по Южной Африке; в 1860 г. посетил Норвегию и Лапландию, и в 1861 г. пять месяцев путешествовал по Абиссинии с герцогом Саксен-Кобург-Готским. Перед отъездом в Абиссинию доктор Брем начал свой знаменитый труд «Иллюстрированная жизнь животных». С 1863 до 1867 г. д. Брем занимал место первого директора зоологического сада в Гамбурге: в 1867 г. им основан Берлинский аквариум. Из его сочинений можно назвать следующие: 1) «Путевые эскизы» из путешествий по Африке; 2) «Жизнь птиц». Путешествие по Норвегии и Лапландии (1860 г.); 3) Путешествие в Габеш. 4) «Лесные животные», изданные вместе с Россмеслером. 5) «Иллюстрированная жизнь животных»; 6) «Пойманные птицы». Затем, множество статей в Gartenlaube, «Журнале орнитологии» и других.
*** Граф Карл Вальдбург-Цейль-Траухбург, младший брат князя Вальдбург-Цейля, президента Виртембергской палаты, родился в 1841 году. Кончив гимназический курс, он стал изучать лесоводство в Сельскохозяйственной Гогенгеймской академии и в Лесной академии в Таранте, где сверх того он изучал естественные науки и слушал химию у профессора Штекгардта; затем граф Вальдбург посещал Лейпцигский университет, но война 1866 г. заставила его прекратить научные занятия, так как он счел своим долгом стать в ряды виртембергских войск. В 1870 г., взяв 6-месячной отпуск, граф в сопровождении известного естествоиспытателя Теодора фон Хейглина предпринял путешествие на Шпицберген; Земля Короля Карла была осмотрена ими на большем протяжении, нежели прежде шведами. За это путешествие гр. Вальдбургу была дана большая золотая медаль «За искусство и знание». После франко-прусской войны, в которой граф принимал участие, он был назначен ординарцем к наследному принцу германскому. Для настоящего путешествия ему дан двухгодичный отпуск.
ПРОДОЛЖЕНИЕ
Того же автора:
• Поездка по китайской границе от Алтая до Тарбагатая.
Материалы о населенных пунктах Семипалатинской области:
https://rus-turk.livejournal.com/548880.html