Дневник священника Туркестанской епархии. 2. Сибирь: Тюмень, Курган, Омск, Павлодар, Семипалатинск
В. Иларионов. Дневник священника Туркестанской епархии // Прибавления к Вологодским епархиальным ведомостям. 1905, № 19-23; 1906, № 1-14, 16, 19, 23; 1907, № 2, 6, 9/10, 13, 19, 22; 1908, № 1, 8/9, 12; 1909, № 6; 1912, № 22; 1913, № 3, 15, 16, 20, 21, 23, 24; 1914, № 4, 18; 1915, № 2, 3, 12, 15, 16.
Начало: 1. В Азию!
Продолжение: 3. По Семиречью. Верный, Джаркент, Борохудзир
Жюль Легра. Тюмень. Овраг. 1901. (humus)
29 мая [1895 года]. Сегодня утром приехали в Тюмень. От вокзала до города 3 версты, которые тащились, и то с трудом, более получаса. Грязь непролазная, так как недавно были дожди, да здесь еще и весна; а почва черноземная.
От вокзала к пристаням на реке Туре, на которой и город стоит, идет ветвь желез. дороги.
Тюмень город большой, но чисто уже сибирский, деревянный. Дома деревянные, большинство одноэтажные, из круглых, толстых бревен; даже тесом не обшиты, некрашены; особенность сибирских домов, - городских и сельских, - это у каждого окна снаружи ставни, закрываемые на ночь и запираемые железными болтами, проходящими внутрь, в комнату. И немудрено, Сибирь - страна ссыльных.
На улицах грязь, нечистота; травой поросли улицы не мощенные, без тротуаров.
Еще по дороге слышал, что в Тюмени большинство населения из ссыльных и что там жизнь небезопасна. «А как у вас - спокойно по ночам?» - спросил я у двух домохозяев, нанимая временную квартиру, до парохода. «Какой покой, - ответили мне, - редкая ночь проходит без убийства!» Воровства и грабежей сколько угодно во всех местах города.
Узнав, что в городе жить опасно, - да еще у незнакомых совершенно людей, остановились на пристани. Нас, пассажиров, едущих кто в Омск, кто в Семипалатинск, собралось там человек до 10. Помещение хотя и общее, но просторное; и на народе. Общие у всех интересы.
Тюмень церквами богата; они все какой-то особенной архитектуры, необычной в Европейской России, каменные.
Жюль Легра. Тюмень. 1901
Пароходная пристань на Туре растянулась версты на две и очень оживлена. Кишмя кишит народ, до тесноты; но какой народ, посмотришь, мурашки забегают по коже, страшно смотреть. Идешь и оглядываешься, чтоб среди бела дня не напали на тебя эти страшные, бедные люди. Едва ли найдется много мест, где было бы такое скопление золоторотцев, как здесь.
Пароходных компаний несколько: бр. Каменских, Любимова, Курбатова, Трапезникова и др. Пароходы последних двух совершают рейсы по р. Иртышу. Заходим в контору спросить, когда идет пароход в Омск - и Семипалатинск. В конторе нам сказывают, что чрез 2-3 дня пароход выходит в Тюмень из Омска, дней 10-15 пробудет в пути и столько же времени пройдет обратно. Рассчитав, что так мы попадем в Омск не ранее как чрез месяц, просидев половину этого времени в Тюмени, мы, все попутные пассажиры, порешили отправиться на лошадях до Кургана (200 вер.)
31 мая. Сегодня приехали в Курган. Ехали на вольных, на трех парах, я с семьей на двух и на третьей отставной чиновник и семипалатинский киргиз, студент Казанского университета. Везли очень скоро, по 12-15 верст в час: плата дешевая, по 2-3 коп. за пару с версты; задержки в лошадях нет.
По дороге от Тюмени к Кургану идут сплошные черноземные пространства; поля и луга, вперемежку с небольшими березовыми рощами. Местность степная, ровная, ни горки, ни холмика, ни больших логов, ни оврагов.
По пути встречались то и дело русские и татарские деревни. Деревни в Сибири большие; деревянные дома расположены в одну прямую линию. Снаружи и извнутри дома обмазаны глиною. Усадебные участки у каждого дома обнесены или плетнями, или деревянными заборами из толстых бревен. В ограде хлевы, амбары, гумна; позади огороды.
У каждого хозяина имеется две-три избы, из коих одна для приема гостей, с белыми занавесками, с приличною, хотя и недорогою мебелью: диваном, зеркалом, стульями, столиками. Во всех вообще избах, и семейных, и приемных, чистота: полы вымыты, обмазанные глиною стены, печи выбелены. У окон снаружи ставни зеленые.
В одной деревне останавливались часов на 5, немного поспали. Хозяин ранее извозчичал; ездил даже до Семипалатинска. На мой вопрос, не бывал ли в Верном, не слыхал ли чего о том крае, - ответил, что не бывал. В Верный, говорит, ездят уже семипалатинские, а мы не бывали. Что за Верный? что за Семиречье? Ни от кого не могу узнать дорогою про тот край. Что там за жизнь? Что за люди?
По рассказам того мужика, у которого отдыхали, тобольские крестьяне сеют больше пшеницу, и сеют много; надельной земли у них много. Недаром же по дороге все поля и поля, а деревни не так часто попадаются, верст чрез 15-20. Хлеб употребляют пшеничный, очень белый. И пшеница очень белая и крупная, не то что вологодская.
Жюль Легра. Курган. 1898. (humus)
По железной дороге от Екатеринбурга на станциях еще можно было найти ржаной хлеб; а от Тюмени в деревнях нигде его не видали. Говорят, что есть черный хлеб лишь в городах в Сибири, и то мало. А без ржаного хлеба как-то неловко; как будто чего-то недостает; белый как будто бы менее питателен. От некоторых слышал о Кургане, не знаю, что и сказать, - несравненно хуже Тюмени. Та же пыль, - мы были в сухую погоду, - в дождливое время, конечно, страшная грязища. Город чисто деревянный. Те же немощенные улицы, поросшие травой, без тротуаров. - Всего две церкви. Население в Кургане наполовину русское, наполовину татарское.
1 июня. Со вчерашнего дня едем от Кургана по Сибирской железной дороге. Дорога еще только что открытая, еще без правильного движения, поэтому и поезда идут очень тихо, верст по 20 в час. К тому же, станции очень часто, чрез 10-15 верст. Вокзальные строения роскошны, хотя много еще есть неоконченного, недостроенного.
Жюль Легра. В ожидании поезда. 1898
Вагоны большие, новейшего устройства, очень удобны. Все пассажиры могут спать; так как над каждою скамьею, для трех человек, подвешиваются еще по две полки, на день откидываемые к стенкам.
От Кургана до Омска, говорят, линия дороги идет гладкою, ровною степью, часто солонцеватою; часто попадаются перелески из толстого березняка, но корявого. Кругом тут и там, на далеком и близком расстоянии виднеется много больших и малых озер. Из числа их много высохших озер, с блестящим, солонцеватым дном. Почва во многих местах с примесью соли; нередко виднеются огромные пространства, покрытые белым слоем, как бы снегом, солью. Это уже врезываются куски среднеазиатской пустыни.
Жюль Легра. Киргизская степь. Киргизы. 1901
Население - большинство кочевое - киргизы - с белеющими и чернеющими юртами, стадами лошадей, баранов, верблюдов. Едешь сотни верст, встретишь одно-два села или деревню.
Между рабочими на железной дороге много киргизов. Акмолинская и тобольская степи - похожи на туркестанские, - но не мертвые, - а покрыты высокою и густою травою, без искусственного орошения. На них роскошные пастбища и сенокосы.
На станции Курган произошел случай, который мог окончиться очень печально для всех пассажиров, для нас первых. Лишь только сели в вагон, разместили багаж, вдруг кондуктор просит перейти в другой вагон. Как, почему? «Да этот вагон отцепят, потому что у него загорелись оси». Не заметили бы вовремя - крушение.
По пути к Омску случай свел меня с одним пассажиром, бывавшим в Семиречье; - что меня очень успокоило. Подходит один из пассажиров в военной форме и спрашивает: «Куда едете?» - «В Семиречье». - «В уезд или город, и в какой?» Сказываю, что в Джаркентский. «А? значит, в Борохудзир?» - «Почему же вы знаете?» - «Да потому, что в том уезде сельский приход всего один Борохудзирский». Из дальнейших разговоров узнаю подробности о своем приходе, о жизни, природе и пр. того края. Теперь можно ехать безбоязненно. По его словам, приход вдвойне лучше Верхней Тоймы, где я служил ранее. Большое жалованье, земля и доходы более. Одно неудобство, что приход, как казачий, разбросан. Есть поселки за 100 вер. от церкви.
Описанием природы и жизни того края я положительно был очарован. Узнал даже от него про псаломщика, про прихожан.
Прибытие поезда на станцию Омск. 1896. (humus)
3 июня. Вчера приехали в г. Омск. Город расположен на правом берегу р. Иртыша и по обоим берегам впадающей в него речки Оми. Чрез очень быстрый и многоводный Иртыш переправлялись на большом, неуклюжем пароме. Железнодорожный мост еще не готов. Ширина реки у города около ¾ версты. Вода в реке бурого цвета, с большою примесью ила и песку. Верховья Иртыша и его притоков в горах Алтая, где в это время сильное таянье снегов. Потому-то и быстро его теченье, и грязная в нем вода.
Подъезжая к Омску, мы увидели много церквей в нем; но после оказалось, что ошиблись, приняв мусульманские мечети за православные храмы. Они с поднимающимися в виде колокольни минаретами очень похожи издалека на наши храмы, храмов же оказалось всего четыре. Для областного города, вернее, окружного (в нем резиденция степного генерал-губернатора), с 40-тысячным населением, может быть, наполовину и азиатским, немного.
Русский город расположен на правом берегу р. Оми. В нем дом генерал-губернатора, кадетский корпус, две гимназии. Кафедральный собор строится. Епископская кафедра открыта в прошедшем году. Епископ Григорий, переведенный сюда из г. Верного, приехал в Омск за неделю до нас. Консистория, помещения епископа и его штата на квартирах.
В русском же городе находятся и прочие административные учреждения, лучшие магазины.
В Акмолинской области население частию казачье, частью крестьяне. Поэтому и в Омске есть казачья слобода.
Ходил на базар запастись в дорогу черным, ржаным хлебом, которого, говорят, кроме городов, нигде не найдешь. Торговка посмотрела на меня с удивлением, когда я спросил ржаного хлеба. «Вот, - говорит, - у нас есть такой хлеб только солдатский», указывая на кучку грязно-серых короваев. Хлеб этот из несеяной муки, молотой из яровой пшеницы, чернее вологодского и хуже.
Справлялся на пароходной пристани. Пароходы товаро-пассажирские, буксирные; правильных рейсов не совершают, до Семипалатинска часто не доходят. Цены за проезд дорогие. Поэтому порешили ехать на лошадях, проезд на которых обойдется едва ли не дешевле парохода.
Жюль Легра. Устье реки Омь. 1901
5 июня. Третьего дня выехали из Омска. Едем на вольных; везут очень скоро, по 16-20 верст в час. Дорога ровная, по берегу р. Иртыша; нет ни гор, ни логов. Береговой грунт каменисто-песчаный, нет ни большой пыли, ни грязи.
В стороне от дороги, влево, в полверсте, пойдет местность холмистая, волнообразная, покрытая невысокою, зеленеющею травою вперемежку с невысокими, колючими кустарниками. Часто попадаются и рощицы невысокого, корявого, кривого березняка. На мягких местах множество дикой клубники, которая еще только цветет. Это под 50-й широты. У нас в Вологде около 20 июня созревает земляника, в лесах. А на сухих местах трава уже начинает гореть, желтеет.
Левый берег Иртыша имеет более приятный вид, там сплошная зелень: трава, большие и малые острова, перелески березовые. Левый берег низкий, во время большой воды заливается водою на далекие пространства. Там богатые сенокосы, которыми пользуется и русское казачье, правобережное население. На левом берегу и летние кочевья киргиз. Русских деревень и сел на том берегу нет вблизи Иртыша. Киргизы такими богатыми лугами пользуются неразумно: сена на зиму они, по своей лени и беспечности, запасают очень мало; а травы, говорят, там вырастают в рост человека. В такой траве пасется их скот.
С. М. Дудин. Глинобитная зимовка в Каркаралинске. 1899
К зиме киргизы перекочевывают на правый берег, где устроены их зимовки, жалкие домишки из кирпича-сырца или землянки, с плетенными из тала загородками для скота. На правом же берегу киргизы хоронят и своих умерших. Нередко приводится им возить своих покойников за 30-40 верст. По тракту расположены одни казачьи селения, на расстоянии 15-20 верст одно от другого, не ближе. Крестьян нет, они живут от тракта верст за 15, там пойдут крестьянские деревни. Казачьи села все большие. Дома деревянные, обмазанные землею; крыши залиты глиною и покрыты сверху дерном.
Неприятное впечатление производят казачьи села здешние с подобными постройками: на стенах земля (дома небеленые), на крышах земля - серо, уныло, однообразно.
С. М. Дудин. Пикет Карасорский. 1899
Жюль Легра. Киргизская степь. Местные жители [переселенцы]. 1901
И по дороге, и в селах только и видишь военные фуражки с красными околышами (форменные казачьи) на старых, молодых и подростках; на последних все больше выцветшие. Должно быть, поносит отец, передает сыну, а этот носит до дыр.
Казаки скотом и хлебом богаты, но жалуются на безденежье. Хлеб очень дешев, на месте 20 коп. пуд пшеницы, это из-за путей сообщения; так, в Семипалатинске, говорят, хлеб 40 коп. На каждом шагу бросается в глаза казачья лень, небрежность. Там везде видны поломанные, разбитые телеги, у ямщиков рваная, порыжелая упряжь, на строениях не исправленные, провалившиеся крыши.
Поль Лаббе. На Иртыше. В ожидании переправы. 1897. (humus)
7 июня. Сегодня ночевали в Павлодаре, уездном городке, в 125 верстах от г. Семипалатинска. Город мало чем отличается от сел и по внешнему виду, и по населению: такие же деревянные обмазанные землею дома, с земляными крышами, и большинство населения казаки.
В городе одна церковь, есть городское училище.
С. М. Дудин. Из уличных сценок г. Павлодара. 1909
На 200 верст от Омска к Семипалатинску попадались еще рощицы уродливых берез, а потом уже пойдет безлесная степь.
За 150 верст не доезжая до Семипалатинска почва меняется, становится солонцеватою. По сторонам дороги везде виднеются соляные озера, высохшие.
Из них добывается, вернее, выламывается соль, свозится в села по берегу Иртыша, складывается в пирамидальные, огромные кучи, в сотни пудов. Соленые кучи, ничем не защищенные от дождя и солнца, при продолжительном лежании, с боков покрываются блестящею, стекловидною корою. При изобилии мест соляной добычи цена на нее баснословная - 10 к. пуд.
Верст за 200 от Семипалатинска пойдут пески и сосновые бора. Странно. То была среднеазиатская, безлесная, солонцеватая степь, то пошла северная сосна. Сосна толстая, но суковатая, низ толстый, вершина тонкая. Говорят, что сосновые боры идут далеко на юг за Семипалатинск, и только по правому берегу Иртыша.
На пути поражает меня изобилие каких-то больших конусообразных таловых корзин, наподобие наших рыболовных верш или морд, поставленных верх дном вблизи дороги. Так как дорога идет все по самому берегу Иртыша, то я предположил сперва, что это рыболовные снасти. Но ошибся. Это дорожные вехи. Своеобразно, но практично: такие вехи, будучи раз поставлены, служат 10-15 лет. А здесь они всегда необходимы, так как и зимою и летом часто дуют бураны (сильные ветры), снежные и песчаные.
Поль Лаббе. Могила. 1897
Вот виднеется в стороне от дороги какое-то странное, не виданное кирпичное строение. Ямщик объясняет, что это киргизская семейная могила, и около ее киргизское кладбище. Останавливаемся. Иду смотреть. Площадь в 40 кв. саж., обнесена четырехугольною кирпичною (из сырца) стеною трехаршинной высоты; по углам стен четыре невысоких столбика, в виде бойниц; наверху всех стен поставлены кирпичи, сомкнутые попарно трехугольником. Входа внутрь стен нет, перелез через стенки, там несколько могил, без каких бы то ни было памятников. Кругом этой семейной могилы богача - много и других могил с воткнутыми в них палками.
С. М. Дудин. Мулушка (гробницы). Семипалатинская область. 1899
В тот же день видел другой надмогильный памятник, иной формы, и изящнее. Он также четырехугольный, квадратный, до 5 арш. высотою; верх куполообразный, увенчанный жестяным полумесяцем на деревянном шпице, отбеленные стены, есть вход внутрь, но без дверей.
Кстати скажу о киргизских кладбищах. Они всегда расположены на возвышенных местах, не затопляемых водою, часто на высоких холмах. Особо чтимые покойники хоронятся даже на горах, в предгорьях; куполообразные белые памятники ( мазарки) таких могил виднеются за десятки верст.
Поль Лаббе. Киргизская могила. 1897
Могилы обыкновенных смертных, людей среднего достатка и бедняков не имеют никаких памятников.
Умерший, сверх обыденной одежды, обертывается войлоком (кошмою), кладется в могилу в сидячем положении.
В 3, 9 и 40 дни делаются по покойникам поминки; при этом устраиваются обеды для собравшихся родственников и знакомых, и происходит ужасный вой, плач.
Дж. Кеннан, Дж. Фрост. Семипалатинск. Паром на Иртыше. 1885
9 июня. Второй уже день идет, как сидим из-за погоды в Семипалатинске. Дважды выезжали со станции, но безуспешно: переправа на пароме за Иртыш приостановлена по случаю сильного ветра (бурана). Станция полна проезжающих. Подъезжая к Семипалатинску, мы снова были введены в заблуждение мечетями, приняв их за храмы; - мечетей здесь более двух десятков.
Православных храмов в городе всего три. Храмы очень хорошие по наружному виду и внутренней отделке: большие, с золочеными главами и крестами; внутри золоченые, резные иконостасы, стенная живопись. Город Семипалатинск стоит на правом берегу р. Иртыша; одна из улиц составляет набережную, с природной скалистой мостовой. Город наполовину каменный, наполовину деревянный. Несмотря на южное положение, лесом он не беден; окрестности его изобилуют сосновым лесом на далекое расстояние во все стороны.
Поль Лаббе. Пристань Семипалатинска. 1897
Как и все города Западной Сибири, Семипалатинск разделяется на три части: административную, казачью и татарскую слободы. В слободах деревянные, обмазанные глиною дома, неотбеленые, с земляными крышами. Татарская слобода самая большая часть города по населению.
Растительностью город беден: редко пред каким домом есть аллеи. Между тем деревья здесь особенно были бы полезны; потому что здесь часто дуют сильнейшие ветры (бураны), с которыми мы, северяне, совершенно не знакомы. Деревья задерживали бы силу ветра и пыль в летнее время. Раз, во время бурана, отправившись с почтовой станции на базар, я вынужден был вернуться, пройдя каких-нибудь сто шагов. Ветер буквально валит с ног; глаза слепит пылью, смотреть невозможно.
В городе изобилие извозчиков-татар, профессиональных и простых, с очень уж несложными и неудобными экипажами: ездят на дрогах, без короба. Сидеть нужно или свесив ноги, запылиться до пояса, или сидеть по-татарски, ноги колачом, что для русского - непривычное дело.
С. М. Дудин. В Семипалатинске. Извозчик. 1909
За две станции до Семипалатинска произошел еще с нами неприятный случай в дороге. Ехали вечером прямой дорогой, на вольных, и заблудились; дорога шла лесом. Привелось заехать в киргизские аулы спросить дорогу. Киргизы, встревоженные необычайными посетителями, в ночное время, полунагие высыпали из юрт. Я даже заподозрил ямщика в дурных намерениях. Но доехали благополучно; киргизы направили нас на дорогу. Ямщик уверял, что не бывало случаев, чтоб киргизы обижали русских проезжающих.
ПРОДОЛЖЕНИЕ
Начало: 1. В Азию!
Продолжение: 3. По Семиречью. Верный, Джаркент, Борохудзир
Жюль Легра. Тюмень. Овраг. 1901. (humus)
29 мая [1895 года]. Сегодня утром приехали в Тюмень. От вокзала до города 3 версты, которые тащились, и то с трудом, более получаса. Грязь непролазная, так как недавно были дожди, да здесь еще и весна; а почва черноземная.
От вокзала к пристаням на реке Туре, на которой и город стоит, идет ветвь желез. дороги.
Тюмень город большой, но чисто уже сибирский, деревянный. Дома деревянные, большинство одноэтажные, из круглых, толстых бревен; даже тесом не обшиты, некрашены; особенность сибирских домов, - городских и сельских, - это у каждого окна снаружи ставни, закрываемые на ночь и запираемые железными болтами, проходящими внутрь, в комнату. И немудрено, Сибирь - страна ссыльных.
На улицах грязь, нечистота; травой поросли улицы не мощенные, без тротуаров.
Еще по дороге слышал, что в Тюмени большинство населения из ссыльных и что там жизнь небезопасна. «А как у вас - спокойно по ночам?» - спросил я у двух домохозяев, нанимая временную квартиру, до парохода. «Какой покой, - ответили мне, - редкая ночь проходит без убийства!» Воровства и грабежей сколько угодно во всех местах города.
Узнав, что в городе жить опасно, - да еще у незнакомых совершенно людей, остановились на пристани. Нас, пассажиров, едущих кто в Омск, кто в Семипалатинск, собралось там человек до 10. Помещение хотя и общее, но просторное; и на народе. Общие у всех интересы.
Тюмень церквами богата; они все какой-то особенной архитектуры, необычной в Европейской России, каменные.
Жюль Легра. Тюмень. 1901
Пароходная пристань на Туре растянулась версты на две и очень оживлена. Кишмя кишит народ, до тесноты; но какой народ, посмотришь, мурашки забегают по коже, страшно смотреть. Идешь и оглядываешься, чтоб среди бела дня не напали на тебя эти страшные, бедные люди. Едва ли найдется много мест, где было бы такое скопление золоторотцев, как здесь.
Пароходных компаний несколько: бр. Каменских, Любимова, Курбатова, Трапезникова и др. Пароходы последних двух совершают рейсы по р. Иртышу. Заходим в контору спросить, когда идет пароход в Омск - и Семипалатинск. В конторе нам сказывают, что чрез 2-3 дня пароход выходит в Тюмень из Омска, дней 10-15 пробудет в пути и столько же времени пройдет обратно. Рассчитав, что так мы попадем в Омск не ранее как чрез месяц, просидев половину этого времени в Тюмени, мы, все попутные пассажиры, порешили отправиться на лошадях до Кургана (200 вер.)
31 мая. Сегодня приехали в Курган. Ехали на вольных, на трех парах, я с семьей на двух и на третьей отставной чиновник и семипалатинский киргиз, студент Казанского университета. Везли очень скоро, по 12-15 верст в час: плата дешевая, по 2-3 коп. за пару с версты; задержки в лошадях нет.
По дороге от Тюмени к Кургану идут сплошные черноземные пространства; поля и луга, вперемежку с небольшими березовыми рощами. Местность степная, ровная, ни горки, ни холмика, ни больших логов, ни оврагов.
По пути встречались то и дело русские и татарские деревни. Деревни в Сибири большие; деревянные дома расположены в одну прямую линию. Снаружи и извнутри дома обмазаны глиною. Усадебные участки у каждого дома обнесены или плетнями, или деревянными заборами из толстых бревен. В ограде хлевы, амбары, гумна; позади огороды.
У каждого хозяина имеется две-три избы, из коих одна для приема гостей, с белыми занавесками, с приличною, хотя и недорогою мебелью: диваном, зеркалом, стульями, столиками. Во всех вообще избах, и семейных, и приемных, чистота: полы вымыты, обмазанные глиною стены, печи выбелены. У окон снаружи ставни зеленые.
В одной деревне останавливались часов на 5, немного поспали. Хозяин ранее извозчичал; ездил даже до Семипалатинска. На мой вопрос, не бывал ли в Верном, не слыхал ли чего о том крае, - ответил, что не бывал. В Верный, говорит, ездят уже семипалатинские, а мы не бывали. Что за Верный? что за Семиречье? Ни от кого не могу узнать дорогою про тот край. Что там за жизнь? Что за люди?
По рассказам того мужика, у которого отдыхали, тобольские крестьяне сеют больше пшеницу, и сеют много; надельной земли у них много. Недаром же по дороге все поля и поля, а деревни не так часто попадаются, верст чрез 15-20. Хлеб употребляют пшеничный, очень белый. И пшеница очень белая и крупная, не то что вологодская.
Жюль Легра. Курган. 1898. (humus)
По железной дороге от Екатеринбурга на станциях еще можно было найти ржаной хлеб; а от Тюмени в деревнях нигде его не видали. Говорят, что есть черный хлеб лишь в городах в Сибири, и то мало. А без ржаного хлеба как-то неловко; как будто чего-то недостает; белый как будто бы менее питателен. От некоторых слышал о Кургане, не знаю, что и сказать, - несравненно хуже Тюмени. Та же пыль, - мы были в сухую погоду, - в дождливое время, конечно, страшная грязища. Город чисто деревянный. Те же немощенные улицы, поросшие травой, без тротуаров. - Всего две церкви. Население в Кургане наполовину русское, наполовину татарское.
1 июня. Со вчерашнего дня едем от Кургана по Сибирской железной дороге. Дорога еще только что открытая, еще без правильного движения, поэтому и поезда идут очень тихо, верст по 20 в час. К тому же, станции очень часто, чрез 10-15 верст. Вокзальные строения роскошны, хотя много еще есть неоконченного, недостроенного.
Жюль Легра. В ожидании поезда. 1898
Вагоны большие, новейшего устройства, очень удобны. Все пассажиры могут спать; так как над каждою скамьею, для трех человек, подвешиваются еще по две полки, на день откидываемые к стенкам.
От Кургана до Омска, говорят, линия дороги идет гладкою, ровною степью, часто солонцеватою; часто попадаются перелески из толстого березняка, но корявого. Кругом тут и там, на далеком и близком расстоянии виднеется много больших и малых озер. Из числа их много высохших озер, с блестящим, солонцеватым дном. Почва во многих местах с примесью соли; нередко виднеются огромные пространства, покрытые белым слоем, как бы снегом, солью. Это уже врезываются куски среднеазиатской пустыни.
Жюль Легра. Киргизская степь. Киргизы. 1901
Население - большинство кочевое - киргизы - с белеющими и чернеющими юртами, стадами лошадей, баранов, верблюдов. Едешь сотни верст, встретишь одно-два села или деревню.
Между рабочими на железной дороге много киргизов. Акмолинская и тобольская степи - похожи на туркестанские, - но не мертвые, - а покрыты высокою и густою травою, без искусственного орошения. На них роскошные пастбища и сенокосы.
На станции Курган произошел случай, который мог окончиться очень печально для всех пассажиров, для нас первых. Лишь только сели в вагон, разместили багаж, вдруг кондуктор просит перейти в другой вагон. Как, почему? «Да этот вагон отцепят, потому что у него загорелись оси». Не заметили бы вовремя - крушение.
По пути к Омску случай свел меня с одним пассажиром, бывавшим в Семиречье; - что меня очень успокоило. Подходит один из пассажиров в военной форме и спрашивает: «Куда едете?» - «В Семиречье». - «В уезд или город, и в какой?» Сказываю, что в Джаркентский. «А? значит, в Борохудзир?» - «Почему же вы знаете?» - «Да потому, что в том уезде сельский приход всего один Борохудзирский». Из дальнейших разговоров узнаю подробности о своем приходе, о жизни, природе и пр. того края. Теперь можно ехать безбоязненно. По его словам, приход вдвойне лучше Верхней Тоймы, где я служил ранее. Большое жалованье, земля и доходы более. Одно неудобство, что приход, как казачий, разбросан. Есть поселки за 100 вер. от церкви.
Описанием природы и жизни того края я положительно был очарован. Узнал даже от него про псаломщика, про прихожан.
Прибытие поезда на станцию Омск. 1896. (humus)
3 июня. Вчера приехали в г. Омск. Город расположен на правом берегу р. Иртыша и по обоим берегам впадающей в него речки Оми. Чрез очень быстрый и многоводный Иртыш переправлялись на большом, неуклюжем пароме. Железнодорожный мост еще не готов. Ширина реки у города около ¾ версты. Вода в реке бурого цвета, с большою примесью ила и песку. Верховья Иртыша и его притоков в горах Алтая, где в это время сильное таянье снегов. Потому-то и быстро его теченье, и грязная в нем вода.
Подъезжая к Омску, мы увидели много церквей в нем; но после оказалось, что ошиблись, приняв мусульманские мечети за православные храмы. Они с поднимающимися в виде колокольни минаретами очень похожи издалека на наши храмы, храмов же оказалось всего четыре. Для областного города, вернее, окружного (в нем резиденция степного генерал-губернатора), с 40-тысячным населением, может быть, наполовину и азиатским, немного.
Русский город расположен на правом берегу р. Оми. В нем дом генерал-губернатора, кадетский корпус, две гимназии. Кафедральный собор строится. Епископская кафедра открыта в прошедшем году. Епископ Григорий, переведенный сюда из г. Верного, приехал в Омск за неделю до нас. Консистория, помещения епископа и его штата на квартирах.
В русском же городе находятся и прочие административные учреждения, лучшие магазины.
В Акмолинской области население частию казачье, частью крестьяне. Поэтому и в Омске есть казачья слобода.
Ходил на базар запастись в дорогу черным, ржаным хлебом, которого, говорят, кроме городов, нигде не найдешь. Торговка посмотрела на меня с удивлением, когда я спросил ржаного хлеба. «Вот, - говорит, - у нас есть такой хлеб только солдатский», указывая на кучку грязно-серых короваев. Хлеб этот из несеяной муки, молотой из яровой пшеницы, чернее вологодского и хуже.
Справлялся на пароходной пристани. Пароходы товаро-пассажирские, буксирные; правильных рейсов не совершают, до Семипалатинска часто не доходят. Цены за проезд дорогие. Поэтому порешили ехать на лошадях, проезд на которых обойдется едва ли не дешевле парохода.
Жюль Легра. Устье реки Омь. 1901
5 июня. Третьего дня выехали из Омска. Едем на вольных; везут очень скоро, по 16-20 верст в час. Дорога ровная, по берегу р. Иртыша; нет ни гор, ни логов. Береговой грунт каменисто-песчаный, нет ни большой пыли, ни грязи.
В стороне от дороги, влево, в полверсте, пойдет местность холмистая, волнообразная, покрытая невысокою, зеленеющею травою вперемежку с невысокими, колючими кустарниками. Часто попадаются и рощицы невысокого, корявого, кривого березняка. На мягких местах множество дикой клубники, которая еще только цветет. Это под 50-й широты. У нас в Вологде около 20 июня созревает земляника, в лесах. А на сухих местах трава уже начинает гореть, желтеет.
Левый берег Иртыша имеет более приятный вид, там сплошная зелень: трава, большие и малые острова, перелески березовые. Левый берег низкий, во время большой воды заливается водою на далекие пространства. Там богатые сенокосы, которыми пользуется и русское казачье, правобережное население. На левом берегу и летние кочевья киргиз. Русских деревень и сел на том берегу нет вблизи Иртыша. Киргизы такими богатыми лугами пользуются неразумно: сена на зиму они, по своей лени и беспечности, запасают очень мало; а травы, говорят, там вырастают в рост человека. В такой траве пасется их скот.
С. М. Дудин. Глинобитная зимовка в Каркаралинске. 1899
К зиме киргизы перекочевывают на правый берег, где устроены их зимовки, жалкие домишки из кирпича-сырца или землянки, с плетенными из тала загородками для скота. На правом же берегу киргизы хоронят и своих умерших. Нередко приводится им возить своих покойников за 30-40 верст. По тракту расположены одни казачьи селения, на расстоянии 15-20 верст одно от другого, не ближе. Крестьян нет, они живут от тракта верст за 15, там пойдут крестьянские деревни. Казачьи села все большие. Дома деревянные, обмазанные землею; крыши залиты глиною и покрыты сверху дерном.
Неприятное впечатление производят казачьи села здешние с подобными постройками: на стенах земля (дома небеленые), на крышах земля - серо, уныло, однообразно.
С. М. Дудин. Пикет Карасорский. 1899
Жюль Легра. Киргизская степь. Местные жители [переселенцы]. 1901
И по дороге, и в селах только и видишь военные фуражки с красными околышами (форменные казачьи) на старых, молодых и подростках; на последних все больше выцветшие. Должно быть, поносит отец, передает сыну, а этот носит до дыр.
Казаки скотом и хлебом богаты, но жалуются на безденежье. Хлеб очень дешев, на месте 20 коп. пуд пшеницы, это из-за путей сообщения; так, в Семипалатинске, говорят, хлеб 40 коп. На каждом шагу бросается в глаза казачья лень, небрежность. Там везде видны поломанные, разбитые телеги, у ямщиков рваная, порыжелая упряжь, на строениях не исправленные, провалившиеся крыши.
Поль Лаббе. На Иртыше. В ожидании переправы. 1897. (humus)
7 июня. Сегодня ночевали в Павлодаре, уездном городке, в 125 верстах от г. Семипалатинска. Город мало чем отличается от сел и по внешнему виду, и по населению: такие же деревянные обмазанные землею дома, с земляными крышами, и большинство населения казаки.
В городе одна церковь, есть городское училище.
С. М. Дудин. Из уличных сценок г. Павлодара. 1909
На 200 верст от Омска к Семипалатинску попадались еще рощицы уродливых берез, а потом уже пойдет безлесная степь.
За 150 верст не доезжая до Семипалатинска почва меняется, становится солонцеватою. По сторонам дороги везде виднеются соляные озера, высохшие.
Из них добывается, вернее, выламывается соль, свозится в села по берегу Иртыша, складывается в пирамидальные, огромные кучи, в сотни пудов. Соленые кучи, ничем не защищенные от дождя и солнца, при продолжительном лежании, с боков покрываются блестящею, стекловидною корою. При изобилии мест соляной добычи цена на нее баснословная - 10 к. пуд.
Верст за 200 от Семипалатинска пойдут пески и сосновые бора. Странно. То была среднеазиатская, безлесная, солонцеватая степь, то пошла северная сосна. Сосна толстая, но суковатая, низ толстый, вершина тонкая. Говорят, что сосновые боры идут далеко на юг за Семипалатинск, и только по правому берегу Иртыша.
На пути поражает меня изобилие каких-то больших конусообразных таловых корзин, наподобие наших рыболовных верш или морд, поставленных верх дном вблизи дороги. Так как дорога идет все по самому берегу Иртыша, то я предположил сперва, что это рыболовные снасти. Но ошибся. Это дорожные вехи. Своеобразно, но практично: такие вехи, будучи раз поставлены, служат 10-15 лет. А здесь они всегда необходимы, так как и зимою и летом часто дуют бураны (сильные ветры), снежные и песчаные.
Поль Лаббе. Могила. 1897
Вот виднеется в стороне от дороги какое-то странное, не виданное кирпичное строение. Ямщик объясняет, что это киргизская семейная могила, и около ее киргизское кладбище. Останавливаемся. Иду смотреть. Площадь в 40 кв. саж., обнесена четырехугольною кирпичною (из сырца) стеною трехаршинной высоты; по углам стен четыре невысоких столбика, в виде бойниц; наверху всех стен поставлены кирпичи, сомкнутые попарно трехугольником. Входа внутрь стен нет, перелез через стенки, там несколько могил, без каких бы то ни было памятников. Кругом этой семейной могилы богача - много и других могил с воткнутыми в них палками.
С. М. Дудин. Мулушка (гробницы). Семипалатинская область. 1899
В тот же день видел другой надмогильный памятник, иной формы, и изящнее. Он также четырехугольный, квадратный, до 5 арш. высотою; верх куполообразный, увенчанный жестяным полумесяцем на деревянном шпице, отбеленные стены, есть вход внутрь, но без дверей.
Кстати скажу о киргизских кладбищах. Они всегда расположены на возвышенных местах, не затопляемых водою, часто на высоких холмах. Особо чтимые покойники хоронятся даже на горах, в предгорьях; куполообразные белые памятники ( мазарки) таких могил виднеются за десятки верст.
Поль Лаббе. Киргизская могила. 1897
Могилы обыкновенных смертных, людей среднего достатка и бедняков не имеют никаких памятников.
Умерший, сверх обыденной одежды, обертывается войлоком (кошмою), кладется в могилу в сидячем положении.
В 3, 9 и 40 дни делаются по покойникам поминки; при этом устраиваются обеды для собравшихся родственников и знакомых, и происходит ужасный вой, плач.
Дж. Кеннан, Дж. Фрост. Семипалатинск. Паром на Иртыше. 1885
9 июня. Второй уже день идет, как сидим из-за погоды в Семипалатинске. Дважды выезжали со станции, но безуспешно: переправа на пароме за Иртыш приостановлена по случаю сильного ветра (бурана). Станция полна проезжающих. Подъезжая к Семипалатинску, мы снова были введены в заблуждение мечетями, приняв их за храмы; - мечетей здесь более двух десятков.
Православных храмов в городе всего три. Храмы очень хорошие по наружному виду и внутренней отделке: большие, с золочеными главами и крестами; внутри золоченые, резные иконостасы, стенная живопись. Город Семипалатинск стоит на правом берегу р. Иртыша; одна из улиц составляет набережную, с природной скалистой мостовой. Город наполовину каменный, наполовину деревянный. Несмотря на южное положение, лесом он не беден; окрестности его изобилуют сосновым лесом на далекое расстояние во все стороны.
Поль Лаббе. Пристань Семипалатинска. 1897
Как и все города Западной Сибири, Семипалатинск разделяется на три части: административную, казачью и татарскую слободы. В слободах деревянные, обмазанные глиною дома, неотбеленые, с земляными крышами. Татарская слобода самая большая часть города по населению.
Растительностью город беден: редко пред каким домом есть аллеи. Между тем деревья здесь особенно были бы полезны; потому что здесь часто дуют сильнейшие ветры (бураны), с которыми мы, северяне, совершенно не знакомы. Деревья задерживали бы силу ветра и пыль в летнее время. Раз, во время бурана, отправившись с почтовой станции на базар, я вынужден был вернуться, пройдя каких-нибудь сто шагов. Ветер буквально валит с ног; глаза слепит пылью, смотреть невозможно.
В городе изобилие извозчиков-татар, профессиональных и простых, с очень уж несложными и неудобными экипажами: ездят на дрогах, без короба. Сидеть нужно или свесив ноги, запылиться до пояса, или сидеть по-татарски, ноги колачом, что для русского - непривычное дело.
С. М. Дудин. В Семипалатинске. Извозчик. 1909
За две станции до Семипалатинска произошел еще с нами неприятный случай в дороге. Ехали вечером прямой дорогой, на вольных, и заблудились; дорога шла лесом. Привелось заехать в киргизские аулы спросить дорогу. Киргизы, встревоженные необычайными посетителями, в ночное время, полунагие высыпали из юрт. Я даже заподозрил ямщика в дурных намерениях. Но доехали благополучно; киргизы направили нас на дорогу. Ямщик уверял, что не бывало случаев, чтоб киргизы обижали русских проезжающих.
ПРОДОЛЖЕНИЕ