Дневник священника Туркестанской епархии. 1. В Азию!
В. Иларионов. Дневник священника Туркестанской епархии // Прибавления к Вологодским епархиальным ведомостям. 1905, № 19-23; 1906, № 1-14, 16, 19, 23; 1907, № 2, 6, 9/10, 13, 19, 22; 1908, № 1, 8/9, 12; 1909, № 6; 1912, № 22; 1913, № 3, 15, 16, 20, 21, 23, 24; 1914, № 4, 18; 1915, № 2, 3, 12, 15, 16.
Начиная с 14-й части, «Дневник священника» дополняется отрывками из других произведений В. Иларионова:
В. Иларионов. Из дневника священника // Туркестанские епархиальные ведомости. 1906, № 2-4, 8; 1907, № 4, 6, 20, 24; 1908, № 7, 20, 22; 1909, № 3, 5; 1910, № 19, 24.
В. Иларионов. Воспоминания из поездки на родину // Туркестанские епархиальные ведомости. 1912, № 23; 1913, № 21, 22, 24; 1914, № 2, 3, 5, 7, 13.
Другие части:
2. Сибирь: Тюмень, Курган, Омск, Павлодар, Семипалатинск
3. По Семиречью. Верный, Джаркент, Борохудзир
4. Первая поездка по приходу: Чунжа, Подгорный, Охотничий
5. Новые поездки. Первая зима в Семиречье
6. Пасха. Поездка к епископу. Три дня среди дунган
7. Борьба с кобылкой. Постройка сейсмоустойчивой церкви
8. Киргизско-Андижанское восстание. Прием детей в гимназию
9. В Каркаре на ярмарке. Мобилизация. Поход в Кульджу
10. Более близкое знакомство с Верным. Перевод в Фергану
11. Путь в Наманганский уезд. Успенское. Малороссы-киевцы
12. В Успенском. Поездки в Наманган, Чуст и Ташкент
13. Визит губернатора. Плутни подрядчика. В Русском Селе
14. Русское Село. Поездка в Голодную степь
15. Неудавшийся погром. Начало революционных волнений
16. Жажда земли и воли
17. Смена домохозяев. Потребительное общество
18. Поездка на родину: Андижан - Москва - Вологда
19. Поездка на родину: Грязовецкий уезд - Санкт-Петербург
Карта епархий Православной Русской Церкви (Азиатская Россия). nilsky-nikolay
1 ноября 1894 г. Полученный сегодня указ из Вологодской консистории поразил меня ужасно, так неожиданно было для меня сообщаемое в нем известие. В указе уведомляют, что я принят на службу в Туркестанскую епархию и определен к кафедральному собору. Не сон ли это? Просьба моя об этом была послана в г. Верный более года тому назад; на нее не было никакого ответа. И я уже потерял всякую надежду на осуществление давнишней моей мечты перебраться на юг. И вдруг желание мое исполняется. Чего бы лучше, кажется? А нет, - что-то неприятное чувствуется. Как будто бы и не рад исполнению своего желания. Или уже так бывает со всеми при резкой перемене жизни.
5 ноября. Весть о моем переходе в Туркестан, быстро облетевшая весь приход, была неожиданна как для прихожан, так и для моих сослуживцев (в причте нас пятеро), так как о подаче своей просьбы я никому не говорил, даже не намекал.
Прихожане никак не могли допустить, чтоб я сам, добровольно, променял их, хороший приход, на другой, неизвестный, и в неведомом для них и далеком краю. Вообще, крестьяне считают свой приход, каков бы он ни был, лучше и богаче других.
Сослуживцы мои считают мой переход за большую ошибку, не верят в лучшее мое будущее с этим переходом.
В Тойме есть много лиц, немало бывавших за пределами своей губернии, в столицах, много видавших, - это лесничий, учителя, торговцы. И те против моего перехода; и те считают его рискованным, сумасбродным. Советуют просить епархиальное начальство оставить меня здесь. Рисуют мрачными красками дальнюю и опасную дорогу; жизнь среди азиатов, в жарком климате. Не забывают запугать и землетрясениями в Туркестане. Услужливый фельдшер не поленился отыскать и показать мне рисунки «Нивы», изображающие страшную катастрофу в г. Верном - землетрясение 28 мая 1887 года.
Но никто и ничто не могли поколебать моего решения уехать в Туркестан.
Замечательно, что, отговаривая меня от перехода, все сходятся на одном: находят дурную сторону лишь в дали, иных условиях жизни. Так мы не любим двигаться, менять насиженное место.
10 декабря. Нагонять и дожидаться - всего хуже. Так и в моем деле. Вот уже полтора месяца жду ответа, относительно прогонов, из Вологды или Верного, куда мною были посланы запросы. Не получая оттуда никакого ответа, подал телеграмму в Хозяйственное управление. Последнее сегодня ответило, да так, что и хуже не надо; что место мое при Верненском соборе предоставлено другому лицу, «за неполучением от меня ответа». Чем же я виноват, что до Верного отсюда далеко, что почта ходит тихо, по случаю осенней распутицы, что указ о моем назначении шел из Верного до Тоймы 82 дня.
1895 год
23 января. Из полученного сегодня № 2 «Волог. епархиал. ведомостей» видно, что 2 января назначен вместо меня в В. Тойму другой священник. Значит, от одного берега отстал, а к другому не пристал. Бог не без милости. Дадут же какое-нибудь место в Туркестане. Другое прошение послал еще в декабре о согласии занять какое угодно место; тут же объяснил и причину замедления своего ответа.
По необходимости доводится жить старыми крохами. Дохода не получаю уже 3-й месяц, да и жалованье - тоже. А дадут ли жалованье в Туркестане со времени моего назначения, неизвестно. Хорошо еще, что здесь квартира даровая, отопление свое, да и содержание, продукты наполовину свои. Вот и сунься куда-либо с насиженного места при таких порядках. Невольно будешь сидеть на своей родине, а на далекий отъезд будут смотреть как на какой-то подвиг.
31 января. Минуло три месяца, как сижу без дела. Скука страшная; к тому же еще висишь между небом и землей. Первый месяц прошел незаметно. Время уходило на прощальные визиты по прихожанам; дни быстро проходили в суете по продаже имущества. А затем подошли рождественские праздники. После праздников время пошло как-то томительно скучно, однообразно. И время зимнее, дни маленькие, вечера большие, не знаешь, как и скоротать. Идти никуда не хочется. Надоедают везде все подозрительными вопросами: «Как вы теперь… что будете делать, да и будет ли вам там место?..»
10 февраля. Наконец томительное ожидание кончилось. Сегодня получил из Верного телеграмму о назначении меня священником в Борохудзир, один из сельских приходов Семиречья. Теперь уже можно окончательно наряжаться в путь. В крайнем случае по зимнему пути доехать до Вологды. Не ждать же вскрытия рек, до апреля месяца. А то опять займут и это место. Указ из Верного, по расчету, должен притти в половине марта. Еще, значит, подождать дней 25. Время к весне идет веселее; да и положение теперь уже определилось; настроение духа приподнялось.
18 марта. Наконец получил указ из Туркестанской дух. консистории об определении меня в Борохудзир. Приход казачий, в уезде пограничном с Китаем. Жалованья 480 руб. Есть для причта земля. Значит, жить можно не хуже здешнего.
Странно. В указе добавлено, «чтобы ехал скорее». На крыльях, что ли, полечу. Ведь почти 5 тысяч верст будет отсюда до нового места, по почтовому дорожнику. Путь чрез Сибирь - Омск, Семипалатинск.
22 марта. Последние три дня прошли в большой суете. Прощание с знакомыми, поспешное укладывание вещей, окончательная распродажа и раздача оставшегося имущества. Завтра предполагаем выехать. Нужно спешить. Конец марта; дорога зимняя может пасть; нужно добраться хотя до родных, в Кадниковском уезде, и у них провести страстную седмицу и Пасху.
Перекладываться дорогою не нужно будет, так как поедем в своих возках. Возки легкие, плотные; ни ветер, ни снег не доймет.
23 марта. Сегодня около 10 час. утра выехали из Тоймы, на вольных лошадях, по проселочной до Шенкурска дороге. Отъехали немного, 50 верст, чтоб с первых дней не наскучила дорога. Да и ночлег как раз у знакомого священника, в пределах еще Сольвычегодского уезда; место знакомое.
Отправились из родного края в далекий, хотя и богатый, по книгам, но все-таки малоизвестный край. Что-то даст мне этот край - худшее или лучшее? И судит ли Бог видеть еще Вологодский край. Такая даль. Одна дорога чего стоит. А там обживешься, понравится; заведешь новых знакомых; и не захочется выезжать оттуда.
27 марта. Путешествие наше идет благополучно. До Вологды осталось недалеко, 6-7 часов езды по хорошей дороге. Но семейные обстоятельства обязывают заехать в сторону, к отцу, проститься, и вместе провести у него конец страстной седмицы и Пасху. Сегодня остановились на сутки у родственников же. Проехали 500 верст, проселочными дорогами, и трактом от Шенкурска через Вельск. Во время пути предались в волю Божию и ямщиков. Они везли один до другого, знакомый до знакомого своего. Мне же только и дела было, что рассчитываться прогонами, считая или, вернее, поверяя число сделанных верст по времени. И надо им отдать справедливость, везли хорошо; при перемене лошадей не задерживали, цен не запрашивали, а держались той, какая была назначена на месте отправления, 10 коп. с версты за две пары. Да и верст не прибавляли, так как число верст по моей записи со слов ямщиков оказалось то же, что и по словам бывавших людей.
9 апреля. Пасха прошла незаметно. Свидание с родными после 8 лет разлуки; наступающая весна, оживление природы, все это настраивает на радостное, праздничное состояние духа. Немножко досадно, что прогоны и распутица задерживают наш отъезд на место. Прогоны нужно получить в Вологде, а о них еще нет никакого уведомления. Дорога самая безобразная; ни колесом, ни полозом. Вот что держит нас у отца, а то, пожалуй, и нагостились бы; живем двенадцатый день. Теперь уже одно на уме: скорей в дорогу, на место; в таком неопределенном положении наскучило жить; да и карман страдает. Живем в гостях, а все-таки небольшие расходы необходимы.
30 апреля. Наконец получил талон на прогоны. Мало что-то назначили, всего 200 р.; а нас пятеро, хотя трое детей малолетние. На проезд 4½ тысяч верст, в том числе 1½ тыс. вер. на лошадях, этой суммы, конечно, будет недостаточно.
Бывшие мои сослуживцы в Волог. консистории переход мой в Туркестан не одобряют. Пророчат, что я буду раскаиваться в этом, жалеть Вологодского края; с переездом разорюсь и испорчу служебную карьеру и проч. Посмотрим, поживем - увидим.
15 мая. Простившись с родными местами в Грязовецком уезде, вчера вечером сели на поезд железной дороги, сегодня прибыли в Ярославль. Проехали благополучно, хотя было неудобно и беспокойно: в вагонах 3-го класса теснота, на иных скамьях по два человека на место. Но после полугодичного сидения без дела, тревожных ожиданий, рад и такому пути; лишь бы скорее к цели.
Ни в Вологде, ни здесь в Ярославле не мог узнать точно, открыто ли движение по Сибирской железной дороге от Челябинска до Омска. На станции сказали, что нет, так как и билетов нет. Поэтому порешили ехать более верным путем по Волге и Каме до Перми, отсюда до Тюмени по железной дороге, и от Тюмени по Иртышу на сколько пойдут пароходы, до Семипалатинска или Павлодара.
В 2 ч. дня сели на один из пароходов компании Зевеке и отправились вниз по Волге. В такой короткий промежуток времени между приходом поезда и отходом парохода (5 ч.) город не удалось осмотреть.
Сравнительно с Вологдой Ярославль больше, красивее и оживленнее. Красива у пристани набережная с отлогими, зеленеющими берегами; по краям обнесена железными решетками; на ней парк.
В городе виднеется много больших, красивых храмов; есть и древние. На главной улице, вблизи пристани, сосредоточена торговля: магазины, лавки, большие трехэтажные дома.
На реке множество пристаней, всюду копошится народ, занятый нагрузкой и разгрузкой товаров. Везде снуют пароходы; постоянный свист и громыханье пароходов; насколько хватает глаз, вниз и вверх по реке, виднеются пароходные дымки. Вообще, большое оживление поражает вологжанина по приезде в Ярославль. И народ уже не тот. Ярославцы бойчее, ловчее. И говор московский - на а, как-то приятнее вологодского.
16 мая. Вчера вечером проехали Кострому; до нее 6 часов езды от Ярославля. На пути по берегам Волги, попадаются часто большие и богатые села, с такими же храмами, каменными домами. Они более походят на города по своей величине, богатству, красоте. Наши Вельск или Сольвычегодск будут и меньше, и хуже. Берега реки не высоки, сплошь покрыты зеленеющими нивами, сенокосами, изредка лесами, в которых преобладает лиственная порода. Виды по Волге веселее, роскошнее сравнительно с угрюмыми, пустынными, однообразными берегами Сухоны, в особенности С. Двины.
17 мая. Сегодня утром приехали в Нижний. На пути от Костромы до Нижнего всего два городка Плес и Кинешма, ничем не замечательные кроме ужасной пыли.
Нижний расположен на правом, высоком берегу Волги, при впадении в нее Оки, на отлогих, береговых холмах; городские дома доходят или, вернее, спускаются до самой воды. На самом берегу, как и во всех прибережных городах, лавки, балаганы, шкафики с разною мелочью.
Глубоким оврагом город разделяется на две части - административную и торговую. Первая занимает самую возвышенную часть, верхи холмов; там кремль с высокими стенами и башнями, старинной постройки, точно стены вологодского архиерейского или Спасо-Прилуцкого монастыря. В кремле собор и губернаторский дом, кадетский корпус. Вблизи кремля находятся все административные учреждения, и памятник доблестному гражданину Косме Минину. Из административной части города открывается прелестный вид на окрестности - верст на 40; видны: густо населенное Заволжье, прибрежья Оки, - Кунавино.
По другую сторону оврага, вниз к Волге, расположен торговый город с магазинами, лавками и иными торговыми и промышленными заведениями.
На левом, низком берегу Оки, в то время залитом водою, Кунавино, место ярмарки, с огромными, видневшимися из города ярмарочными помещениями, складами.
Вблизи Нижнего, на берегу Волги, бросаются в глаза огромные керосиновместилища, мною еще не виданные, огромные, круглые башни.
С Нижнего уже очень заметна близость казанской земли, татарского царства.
Зачастую встречаются татары по улицам; есть татары извозчики, кучера; торговцев татар очень много.
20 мая. Сегодня приехали в столицу татарскую Казань. На пути, до Казани много попадалось татарских деревень; дома в них маленькие, крытые тесом; пристройки, как то: амбары, хлевы крыты беспорядочными кучками соломы, без жердей; крыто, видимо, недавно. Пассажиры из местных жителей объяснили, что в крае недавно была бескормица, во время которой всю солому с крыш скормили, а в прошедшую осень снова прикрыли. Вот почему все строения с новыми крышами.
От Нижнего до Казани правый берег крутой, покрытый кедровником.
Казань стоит на левом берегу реки Волги, при впадении речки Казанки. От пристани до старинного города, кремля, 3 версты, идет конно-железная дорога. Кремль, с белеющими стенами и большими башнями, расположенный на высоком холме, очень хорошо виден с пристани. Быть в городе не удалось, вследствие, как оказалось, неточного исполнения пароходных рейсов. Сказали, что пароход простоит не более часу; после же оказалось, что стояли часа три. А в это время можно было съездить в город и кое-что посмотреть.
Извозчики, носильщики, ямщики у хозяев русских, торговцы, в особенности мелочные, - большинство татары. Даже пассажиры на пароходы задолго до Казани наполовину татары; прислуга на пароходе тоже.
У пристани казанской, на протяжении не менее двух верст вдоль набережной тянутся лавки и лавчонки, балаганы с мелочным товаром; с съестными припасами: мясом, птицею, рыбой, молоком во всяком виде, сыром, кипяченном, - также - овощами и фруктами. И везде на судоходных реках, у пристаней эта торговля обычная, но на Волге и Каме особенно, у Казани же - усиленная.
Так как в пароходных буфетах обеды, ужины и закуски для большинства пассажиров не по карману, то почти все запасаются съестным на пристанях; из буфетов же берут 1-2 горячих блюда в сутки.
24 мая. Сегодня приехали в Пермь, прокатившись на пароходе по Волге и Каме более трех суток.
От Казани по Волге, и от устья Камы, - по ней, до впадения р. Белой - лапотный, рогожный край; идут липовые большею частию леса. От Белой далее на север - местность меняет характер. По берегам пойдет лес и лес; деревни и села попадаются редко; лес хвойный преобладает. Сделалось заметно холоднее.
Пермь стоит на левом берегу Камы; вокзал железной дороги отстоит от пристани на четверть версты.
Пермь очень красивый город. Широкие и прямые улицы, мощенные гладкой плитой. На главных улицах огромные, каменные дома, чистые дворы, большею частию одноэтажные, редко двухэтажные; места, видимо, достаточно. Это дома горнозаводчиков, их управляющих, конторские помещения.
Церквей в городе довольно по населению, но вполовину менее против Вологды. Церкви по наружности производят приятное впечатление: красивенькие, чистенькие.
Приехали в Пермь вечером, а поезда уходят в Екатеринбург днем; поэтому ночевали в гостинице. Плата за номер 1 р. 50 к. в сутки не дорога, судя по обстановке и удобствам. В номерах высоко, светло, чисто. Прислуга очень внимательная, вежливая.
Очень красивый и обширный каменный вокзал в Перми.
26 мая. Вчера днем на поезде железной дороги отправились в Екатеринбург. Вчера были в Европе, а сегодня попали в Азию. На 255 версте от Перми столб, на одной стороне коего крупная надпись «Европа», на другой «Азия». И станции, между коими стоит пограничный столб, называются Европейская и Азиатская.
Уральская дорога узкоколейная, казенная; поезда идут не скоро, до 25 вер. в час. Подвижной состав дороги, вокзалы - все это удобно, красиво; вокзалы особенно роскошны.
Путь идет не прямо, а зигзагами, по откосам предгорий; обходя неудобные места, высокие горы, глубокие ущелья. Подъемов и спусков больших по пути мало. Часто путь прорезывает скалистые горы, и поезд идет на протяжении нескольких сажен, иногда 1-3 верст, каменным коридором высотою в 3-6 сажен. На пути частые повороты, полукругом, с некрутыми, пологими, но длинными подъемами и спусками, по откосам гор, краям крутых и глубоких ущельев. На таких местах посмотришь из окна вагона - жутко становится. С одной стороны пути гора стоит стеной, с другой ущелье, обрывом. Сойди поезд с рельсов - и от него останутся одни обломки, груды трупов и калек.
Горы и горки кругом, конца нет; одна другой выше подымается, одна на другую вздымается, или несколько рядом, с двух-трех сторон окружают широкую долину, плато. Горы на всем пути покрыты хвойным лесом и зеленеющею травою, имеют формы огромной скирды или пирамиды. Часто попадаются в широких долинах, при подошвах гор, расчищенные поляны под сенокос. Травы, как горные, разнообразные и хорошие, но цвесть еще только-только начинают, изредка, и то на южных склонах.
Местность пустынная, малонаселенная. Редко-редко попадется заводское село.
28 мая. Вчера проехали Екатеринбург, отстоящий от вокзала в 1 вер. С вокзала виднеется город со множеством красивых и больших домов, десятков до двух церквей. По случаю краткой остановки поезда осмотреть город не удалось.
И высота места, и перевал за Урал, в Сибирь, вернули нас во времени года назад недели на три, заставили нас пережить один и тот же период весны дважды в одном году. На всем пути от Перми, даже ранее, почти до Екатеринбурга везде еще посев хлебов в полном разгаре; березки лишь только распускаются. В Вологде же хлеб начали сеять в конце апреля, березы начали одеваться листом тоже в самом начале мая.
В суточном же времени с каждой проеханной сотней верст подаемся вперед; часы ежесуточно подводишь вперед.
От Екатеринбурга природа меняется. Заметно погода теплее. Местность пойдет равнинная, с далеко раскинувшимися по обе стороны дороги лугами и полями; то идут рощи из соснового и березового леса, - причем преобладающее количество сосны. Почва пойдет черноземная. Вообще, заметен переход от лесов к степям, от холодных стран к более теплым.
Знакомство дорогою бывает полезно, но нужно быть осторожным в разговорах. Попадаются среди пассажиров разные проходимцы, с одним из таких, думается, ехал и я. Какой-то выдающий себя за торговца. Он еще до Перми, на пароходе, предлагал купить у него то золотые вещи, то дешевый табак, приобретенные где-то по пути, на остановках. То в Перми уговаривал ночевать в вокзале, чем платить за номер. И от покупок, и от его сообщества на ночлег я отказался. На другой день, на пути от Перми до Тюмени, он уже прямо вздумал осведомиться о моих средствах; спросил, много ли выдали мне на дорогу, вероятно, много-де, на такое расстояние. Я ему ответил в неопределенных выражениях. Более этот субъект ко мне уже не обращался.
ПРОДОЛЖЕНИЕ
Начиная с 14-й части, «Дневник священника» дополняется отрывками из других произведений В. Иларионова:
В. Иларионов. Из дневника священника // Туркестанские епархиальные ведомости. 1906, № 2-4, 8; 1907, № 4, 6, 20, 24; 1908, № 7, 20, 22; 1909, № 3, 5; 1910, № 19, 24.
В. Иларионов. Воспоминания из поездки на родину // Туркестанские епархиальные ведомости. 1912, № 23; 1913, № 21, 22, 24; 1914, № 2, 3, 5, 7, 13.
Другие части:
2. Сибирь: Тюмень, Курган, Омск, Павлодар, Семипалатинск
3. По Семиречью. Верный, Джаркент, Борохудзир
4. Первая поездка по приходу: Чунжа, Подгорный, Охотничий
5. Новые поездки. Первая зима в Семиречье
6. Пасха. Поездка к епископу. Три дня среди дунган
7. Борьба с кобылкой. Постройка сейсмоустойчивой церкви
8. Киргизско-Андижанское восстание. Прием детей в гимназию
9. В Каркаре на ярмарке. Мобилизация. Поход в Кульджу
10. Более близкое знакомство с Верным. Перевод в Фергану
11. Путь в Наманганский уезд. Успенское. Малороссы-киевцы
12. В Успенском. Поездки в Наманган, Чуст и Ташкент
13. Визит губернатора. Плутни подрядчика. В Русском Селе
14. Русское Село. Поездка в Голодную степь
15. Неудавшийся погром. Начало революционных волнений
16. Жажда земли и воли
17. Смена домохозяев. Потребительное общество
18. Поездка на родину: Андижан - Москва - Вологда
19. Поездка на родину: Грязовецкий уезд - Санкт-Петербург
Карта епархий Православной Русской Церкви (Азиатская Россия). nilsky-nikolay
1 ноября 1894 г. Полученный сегодня указ из Вологодской консистории поразил меня ужасно, так неожиданно было для меня сообщаемое в нем известие. В указе уведомляют, что я принят на службу в Туркестанскую епархию и определен к кафедральному собору. Не сон ли это? Просьба моя об этом была послана в г. Верный более года тому назад; на нее не было никакого ответа. И я уже потерял всякую надежду на осуществление давнишней моей мечты перебраться на юг. И вдруг желание мое исполняется. Чего бы лучше, кажется? А нет, - что-то неприятное чувствуется. Как будто бы и не рад исполнению своего желания. Или уже так бывает со всеми при резкой перемене жизни.
5 ноября. Весть о моем переходе в Туркестан, быстро облетевшая весь приход, была неожиданна как для прихожан, так и для моих сослуживцев (в причте нас пятеро), так как о подаче своей просьбы я никому не говорил, даже не намекал.
Прихожане никак не могли допустить, чтоб я сам, добровольно, променял их, хороший приход, на другой, неизвестный, и в неведомом для них и далеком краю. Вообще, крестьяне считают свой приход, каков бы он ни был, лучше и богаче других.
Сослуживцы мои считают мой переход за большую ошибку, не верят в лучшее мое будущее с этим переходом.
В Тойме есть много лиц, немало бывавших за пределами своей губернии, в столицах, много видавших, - это лесничий, учителя, торговцы. И те против моего перехода; и те считают его рискованным, сумасбродным. Советуют просить епархиальное начальство оставить меня здесь. Рисуют мрачными красками дальнюю и опасную дорогу; жизнь среди азиатов, в жарком климате. Не забывают запугать и землетрясениями в Туркестане. Услужливый фельдшер не поленился отыскать и показать мне рисунки «Нивы», изображающие страшную катастрофу в г. Верном - землетрясение 28 мая 1887 года.
Но никто и ничто не могли поколебать моего решения уехать в Туркестан.
Замечательно, что, отговаривая меня от перехода, все сходятся на одном: находят дурную сторону лишь в дали, иных условиях жизни. Так мы не любим двигаться, менять насиженное место.
10 декабря. Нагонять и дожидаться - всего хуже. Так и в моем деле. Вот уже полтора месяца жду ответа, относительно прогонов, из Вологды или Верного, куда мною были посланы запросы. Не получая оттуда никакого ответа, подал телеграмму в Хозяйственное управление. Последнее сегодня ответило, да так, что и хуже не надо; что место мое при Верненском соборе предоставлено другому лицу, «за неполучением от меня ответа». Чем же я виноват, что до Верного отсюда далеко, что почта ходит тихо, по случаю осенней распутицы, что указ о моем назначении шел из Верного до Тоймы 82 дня.
1895 год
23 января. Из полученного сегодня № 2 «Волог. епархиал. ведомостей» видно, что 2 января назначен вместо меня в В. Тойму другой священник. Значит, от одного берега отстал, а к другому не пристал. Бог не без милости. Дадут же какое-нибудь место в Туркестане. Другое прошение послал еще в декабре о согласии занять какое угодно место; тут же объяснил и причину замедления своего ответа.
По необходимости доводится жить старыми крохами. Дохода не получаю уже 3-й месяц, да и жалованье - тоже. А дадут ли жалованье в Туркестане со времени моего назначения, неизвестно. Хорошо еще, что здесь квартира даровая, отопление свое, да и содержание, продукты наполовину свои. Вот и сунься куда-либо с насиженного места при таких порядках. Невольно будешь сидеть на своей родине, а на далекий отъезд будут смотреть как на какой-то подвиг.
31 января. Минуло три месяца, как сижу без дела. Скука страшная; к тому же еще висишь между небом и землей. Первый месяц прошел незаметно. Время уходило на прощальные визиты по прихожанам; дни быстро проходили в суете по продаже имущества. А затем подошли рождественские праздники. После праздников время пошло как-то томительно скучно, однообразно. И время зимнее, дни маленькие, вечера большие, не знаешь, как и скоротать. Идти никуда не хочется. Надоедают везде все подозрительными вопросами: «Как вы теперь… что будете делать, да и будет ли вам там место?..»
10 февраля. Наконец томительное ожидание кончилось. Сегодня получил из Верного телеграмму о назначении меня священником в Борохудзир, один из сельских приходов Семиречья. Теперь уже можно окончательно наряжаться в путь. В крайнем случае по зимнему пути доехать до Вологды. Не ждать же вскрытия рек, до апреля месяца. А то опять займут и это место. Указ из Верного, по расчету, должен притти в половине марта. Еще, значит, подождать дней 25. Время к весне идет веселее; да и положение теперь уже определилось; настроение духа приподнялось.
18 марта. Наконец получил указ из Туркестанской дух. консистории об определении меня в Борохудзир. Приход казачий, в уезде пограничном с Китаем. Жалованья 480 руб. Есть для причта земля. Значит, жить можно не хуже здешнего.
Странно. В указе добавлено, «чтобы ехал скорее». На крыльях, что ли, полечу. Ведь почти 5 тысяч верст будет отсюда до нового места, по почтовому дорожнику. Путь чрез Сибирь - Омск, Семипалатинск.
22 марта. Последние три дня прошли в большой суете. Прощание с знакомыми, поспешное укладывание вещей, окончательная распродажа и раздача оставшегося имущества. Завтра предполагаем выехать. Нужно спешить. Конец марта; дорога зимняя может пасть; нужно добраться хотя до родных, в Кадниковском уезде, и у них провести страстную седмицу и Пасху.
Перекладываться дорогою не нужно будет, так как поедем в своих возках. Возки легкие, плотные; ни ветер, ни снег не доймет.
23 марта. Сегодня около 10 час. утра выехали из Тоймы, на вольных лошадях, по проселочной до Шенкурска дороге. Отъехали немного, 50 верст, чтоб с первых дней не наскучила дорога. Да и ночлег как раз у знакомого священника, в пределах еще Сольвычегодского уезда; место знакомое.
Отправились из родного края в далекий, хотя и богатый, по книгам, но все-таки малоизвестный край. Что-то даст мне этот край - худшее или лучшее? И судит ли Бог видеть еще Вологодский край. Такая даль. Одна дорога чего стоит. А там обживешься, понравится; заведешь новых знакомых; и не захочется выезжать оттуда.
27 марта. Путешествие наше идет благополучно. До Вологды осталось недалеко, 6-7 часов езды по хорошей дороге. Но семейные обстоятельства обязывают заехать в сторону, к отцу, проститься, и вместе провести у него конец страстной седмицы и Пасху. Сегодня остановились на сутки у родственников же. Проехали 500 верст, проселочными дорогами, и трактом от Шенкурска через Вельск. Во время пути предались в волю Божию и ямщиков. Они везли один до другого, знакомый до знакомого своего. Мне же только и дела было, что рассчитываться прогонами, считая или, вернее, поверяя число сделанных верст по времени. И надо им отдать справедливость, везли хорошо; при перемене лошадей не задерживали, цен не запрашивали, а держались той, какая была назначена на месте отправления, 10 коп. с версты за две пары. Да и верст не прибавляли, так как число верст по моей записи со слов ямщиков оказалось то же, что и по словам бывавших людей.
9 апреля. Пасха прошла незаметно. Свидание с родными после 8 лет разлуки; наступающая весна, оживление природы, все это настраивает на радостное, праздничное состояние духа. Немножко досадно, что прогоны и распутица задерживают наш отъезд на место. Прогоны нужно получить в Вологде, а о них еще нет никакого уведомления. Дорога самая безобразная; ни колесом, ни полозом. Вот что держит нас у отца, а то, пожалуй, и нагостились бы; живем двенадцатый день. Теперь уже одно на уме: скорей в дорогу, на место; в таком неопределенном положении наскучило жить; да и карман страдает. Живем в гостях, а все-таки небольшие расходы необходимы.
30 апреля. Наконец получил талон на прогоны. Мало что-то назначили, всего 200 р.; а нас пятеро, хотя трое детей малолетние. На проезд 4½ тысяч верст, в том числе 1½ тыс. вер. на лошадях, этой суммы, конечно, будет недостаточно.
Бывшие мои сослуживцы в Волог. консистории переход мой в Туркестан не одобряют. Пророчат, что я буду раскаиваться в этом, жалеть Вологодского края; с переездом разорюсь и испорчу служебную карьеру и проч. Посмотрим, поживем - увидим.
15 мая. Простившись с родными местами в Грязовецком уезде, вчера вечером сели на поезд железной дороги, сегодня прибыли в Ярославль. Проехали благополучно, хотя было неудобно и беспокойно: в вагонах 3-го класса теснота, на иных скамьях по два человека на место. Но после полугодичного сидения без дела, тревожных ожиданий, рад и такому пути; лишь бы скорее к цели.
Ни в Вологде, ни здесь в Ярославле не мог узнать точно, открыто ли движение по Сибирской железной дороге от Челябинска до Омска. На станции сказали, что нет, так как и билетов нет. Поэтому порешили ехать более верным путем по Волге и Каме до Перми, отсюда до Тюмени по железной дороге, и от Тюмени по Иртышу на сколько пойдут пароходы, до Семипалатинска или Павлодара.
В 2 ч. дня сели на один из пароходов компании Зевеке и отправились вниз по Волге. В такой короткий промежуток времени между приходом поезда и отходом парохода (5 ч.) город не удалось осмотреть.
Сравнительно с Вологдой Ярославль больше, красивее и оживленнее. Красива у пристани набережная с отлогими, зеленеющими берегами; по краям обнесена железными решетками; на ней парк.
В городе виднеется много больших, красивых храмов; есть и древние. На главной улице, вблизи пристани, сосредоточена торговля: магазины, лавки, большие трехэтажные дома.
На реке множество пристаней, всюду копошится народ, занятый нагрузкой и разгрузкой товаров. Везде снуют пароходы; постоянный свист и громыханье пароходов; насколько хватает глаз, вниз и вверх по реке, виднеются пароходные дымки. Вообще, большое оживление поражает вологжанина по приезде в Ярославль. И народ уже не тот. Ярославцы бойчее, ловчее. И говор московский - на а, как-то приятнее вологодского.
16 мая. Вчера вечером проехали Кострому; до нее 6 часов езды от Ярославля. На пути по берегам Волги, попадаются часто большие и богатые села, с такими же храмами, каменными домами. Они более походят на города по своей величине, богатству, красоте. Наши Вельск или Сольвычегодск будут и меньше, и хуже. Берега реки не высоки, сплошь покрыты зеленеющими нивами, сенокосами, изредка лесами, в которых преобладает лиственная порода. Виды по Волге веселее, роскошнее сравнительно с угрюмыми, пустынными, однообразными берегами Сухоны, в особенности С. Двины.
17 мая. Сегодня утром приехали в Нижний. На пути от Костромы до Нижнего всего два городка Плес и Кинешма, ничем не замечательные кроме ужасной пыли.
Нижний расположен на правом, высоком берегу Волги, при впадении в нее Оки, на отлогих, береговых холмах; городские дома доходят или, вернее, спускаются до самой воды. На самом берегу, как и во всех прибережных городах, лавки, балаганы, шкафики с разною мелочью.
Глубоким оврагом город разделяется на две части - административную и торговую. Первая занимает самую возвышенную часть, верхи холмов; там кремль с высокими стенами и башнями, старинной постройки, точно стены вологодского архиерейского или Спасо-Прилуцкого монастыря. В кремле собор и губернаторский дом, кадетский корпус. Вблизи кремля находятся все административные учреждения, и памятник доблестному гражданину Косме Минину. Из административной части города открывается прелестный вид на окрестности - верст на 40; видны: густо населенное Заволжье, прибрежья Оки, - Кунавино.
По другую сторону оврага, вниз к Волге, расположен торговый город с магазинами, лавками и иными торговыми и промышленными заведениями.
На левом, низком берегу Оки, в то время залитом водою, Кунавино, место ярмарки, с огромными, видневшимися из города ярмарочными помещениями, складами.
Вблизи Нижнего, на берегу Волги, бросаются в глаза огромные керосиновместилища, мною еще не виданные, огромные, круглые башни.
С Нижнего уже очень заметна близость казанской земли, татарского царства.
Зачастую встречаются татары по улицам; есть татары извозчики, кучера; торговцев татар очень много.
20 мая. Сегодня приехали в столицу татарскую Казань. На пути, до Казани много попадалось татарских деревень; дома в них маленькие, крытые тесом; пристройки, как то: амбары, хлевы крыты беспорядочными кучками соломы, без жердей; крыто, видимо, недавно. Пассажиры из местных жителей объяснили, что в крае недавно была бескормица, во время которой всю солому с крыш скормили, а в прошедшую осень снова прикрыли. Вот почему все строения с новыми крышами.
От Нижнего до Казани правый берег крутой, покрытый кедровником.
Казань стоит на левом берегу реки Волги, при впадении речки Казанки. От пристани до старинного города, кремля, 3 версты, идет конно-железная дорога. Кремль, с белеющими стенами и большими башнями, расположенный на высоком холме, очень хорошо виден с пристани. Быть в городе не удалось, вследствие, как оказалось, неточного исполнения пароходных рейсов. Сказали, что пароход простоит не более часу; после же оказалось, что стояли часа три. А в это время можно было съездить в город и кое-что посмотреть.
Извозчики, носильщики, ямщики у хозяев русских, торговцы, в особенности мелочные, - большинство татары. Даже пассажиры на пароходы задолго до Казани наполовину татары; прислуга на пароходе тоже.
У пристани казанской, на протяжении не менее двух верст вдоль набережной тянутся лавки и лавчонки, балаганы с мелочным товаром; с съестными припасами: мясом, птицею, рыбой, молоком во всяком виде, сыром, кипяченном, - также - овощами и фруктами. И везде на судоходных реках, у пристаней эта торговля обычная, но на Волге и Каме особенно, у Казани же - усиленная.
Так как в пароходных буфетах обеды, ужины и закуски для большинства пассажиров не по карману, то почти все запасаются съестным на пристанях; из буфетов же берут 1-2 горячих блюда в сутки.
24 мая. Сегодня приехали в Пермь, прокатившись на пароходе по Волге и Каме более трех суток.
От Казани по Волге, и от устья Камы, - по ней, до впадения р. Белой - лапотный, рогожный край; идут липовые большею частию леса. От Белой далее на север - местность меняет характер. По берегам пойдет лес и лес; деревни и села попадаются редко; лес хвойный преобладает. Сделалось заметно холоднее.
Пермь стоит на левом берегу Камы; вокзал железной дороги отстоит от пристани на четверть версты.
Пермь очень красивый город. Широкие и прямые улицы, мощенные гладкой плитой. На главных улицах огромные, каменные дома, чистые дворы, большею частию одноэтажные, редко двухэтажные; места, видимо, достаточно. Это дома горнозаводчиков, их управляющих, конторские помещения.
Церквей в городе довольно по населению, но вполовину менее против Вологды. Церкви по наружности производят приятное впечатление: красивенькие, чистенькие.
Приехали в Пермь вечером, а поезда уходят в Екатеринбург днем; поэтому ночевали в гостинице. Плата за номер 1 р. 50 к. в сутки не дорога, судя по обстановке и удобствам. В номерах высоко, светло, чисто. Прислуга очень внимательная, вежливая.
Очень красивый и обширный каменный вокзал в Перми.
26 мая. Вчера днем на поезде железной дороги отправились в Екатеринбург. Вчера были в Европе, а сегодня попали в Азию. На 255 версте от Перми столб, на одной стороне коего крупная надпись «Европа», на другой «Азия». И станции, между коими стоит пограничный столб, называются Европейская и Азиатская.
Уральская дорога узкоколейная, казенная; поезда идут не скоро, до 25 вер. в час. Подвижной состав дороги, вокзалы - все это удобно, красиво; вокзалы особенно роскошны.
Путь идет не прямо, а зигзагами, по откосам предгорий; обходя неудобные места, высокие горы, глубокие ущелья. Подъемов и спусков больших по пути мало. Часто путь прорезывает скалистые горы, и поезд идет на протяжении нескольких сажен, иногда 1-3 верст, каменным коридором высотою в 3-6 сажен. На пути частые повороты, полукругом, с некрутыми, пологими, но длинными подъемами и спусками, по откосам гор, краям крутых и глубоких ущельев. На таких местах посмотришь из окна вагона - жутко становится. С одной стороны пути гора стоит стеной, с другой ущелье, обрывом. Сойди поезд с рельсов - и от него останутся одни обломки, груды трупов и калек.
Горы и горки кругом, конца нет; одна другой выше подымается, одна на другую вздымается, или несколько рядом, с двух-трех сторон окружают широкую долину, плато. Горы на всем пути покрыты хвойным лесом и зеленеющею травою, имеют формы огромной скирды или пирамиды. Часто попадаются в широких долинах, при подошвах гор, расчищенные поляны под сенокос. Травы, как горные, разнообразные и хорошие, но цвесть еще только-только начинают, изредка, и то на южных склонах.
Местность пустынная, малонаселенная. Редко-редко попадется заводское село.
28 мая. Вчера проехали Екатеринбург, отстоящий от вокзала в 1 вер. С вокзала виднеется город со множеством красивых и больших домов, десятков до двух церквей. По случаю краткой остановки поезда осмотреть город не удалось.
И высота места, и перевал за Урал, в Сибирь, вернули нас во времени года назад недели на три, заставили нас пережить один и тот же период весны дважды в одном году. На всем пути от Перми, даже ранее, почти до Екатеринбурга везде еще посев хлебов в полном разгаре; березки лишь только распускаются. В Вологде же хлеб начали сеять в конце апреля, березы начали одеваться листом тоже в самом начале мая.
В суточном же времени с каждой проеханной сотней верст подаемся вперед; часы ежесуточно подводишь вперед.
От Екатеринбурга природа меняется. Заметно погода теплее. Местность пойдет равнинная, с далеко раскинувшимися по обе стороны дороги лугами и полями; то идут рощи из соснового и березового леса, - причем преобладающее количество сосны. Почва пойдет черноземная. Вообще, заметен переход от лесов к степям, от холодных стран к более теплым.
Знакомство дорогою бывает полезно, но нужно быть осторожным в разговорах. Попадаются среди пассажиров разные проходимцы, с одним из таких, думается, ехал и я. Какой-то выдающий себя за торговца. Он еще до Перми, на пароходе, предлагал купить у него то золотые вещи, то дешевый табак, приобретенные где-то по пути, на остановках. То в Перми уговаривал ночевать в вокзале, чем платить за номер. И от покупок, и от его сообщества на ночлег я отказался. На другой день, на пути от Перми до Тюмени, он уже прямо вздумал осведомиться о моих средствах; спросил, много ли выдали мне на дорогу, вероятно, много-де, на такое расстояние. Я ему ответил в неопределенных выражениях. Более этот субъект ко мне уже не обращался.
ПРОДОЛЖЕНИЕ