Мусульманские ишаны (2/2)
Абд. Сат. Абд. Гаж-в ( Саттархан Абдулгафаров). К вопросу о мусульманских ишанах // Православный собеседник, 1895, сентябрь.
Н. П. Остроумов. Мусульманские ишаны // Н. П. Остроумов. Сарты. Этнографические материалы. (Общий очерк). Издание третье, дополненное. - Ташкент, 1908.
НАЧАЛО
Вот еще случай из жизни ишанов. Раз приехал из Коканда в Чимкент какой-то ишан (имени его не знаю) и познакомился с одним чимкентским ишаном Анар-Мухаммед-аглямом. Они сговорились ехать в Аулиэтинский уезд к степным киргизам с целью собирать пожертвования. Так как обоих тамошние киргизы не знают, то чимкентский ишан предложил кокандскому такое условие: «Я тебя буду хвалить там, как замечательного и знаменитого ишана, а все вырученное будем делить пополам». Кокандский ишан согласился на такое условие, и они поехали. Обобрав киргизов, как только могли, и разделив полученное пополам, ишаны воротились и начали разъезжать по окрестным селениям Чимкента. Собрав в окрестностях Чимкента пожертвования, они приехали в Чимкент. На требование чимкентского ишана - разделить пополам поступившие здесь пожертвования, - кокандский ишан отвечал, что он не намерен делиться, потому что пожертвования собраны там, где все его хорошо знают. Тогда чимкентский ишан объявил, что он подаст жалобу казию, а если казий не решит дела в его пользу, то напишет в Коканд ко всем родственникам и знакомым кокандского ишана и осрамит последнего. Тогда кокандский ишан, испугавшись такого заявления со стороны своего друга по ремеслу, отправился к бывшему чимкентскому казию Султан-Ахмет-Хану, рассказал ему все обстоятельства дела и просил его помирить с ишаном Анар-Мухаммед-аглямом. Последний согласился на примирение, получив известную часть пожертвований. Случай этот рассказывал мне в присутствии упомянутого чимкентского ишана их примиритель - Султан-Ахмет-Хан. Такие случаи нередко бывают в жизни.
В заключение нужно сказать, что ишаны ведут правильный образ жизни и согласуются с предписаниями шариата: совершают омовения, соблюдают посты и молитвы, рано встают, не курят табак, не пьют вина и доживают до 80 и более лет. В 1890 году в Ташкенте умер ишан Абул-Касым-Хан - во время холеры, и туземцы были уверены, что после смерти такого замечательного ишана холера прекратится, как после жертвы за грехи людей. У этого ишана было много тысяч последователей (мюридов) в окрестностях Ташкента, и имя его пользовалось большою известностию. Он вел скромную жизнь и был человек благотворительный: на свои сборы от мюридов он содержал большую мадрасу, в которой пропитывалось более ста человек - учащихся.
Абд. Сат. Абд. Гаж-в
Ташкент
Май 1894 г.
________
Таковы факты из частной жизни ишанов, среди своих муридов. В мусульманском обществе ишаны являются представителями созерцательного благочестия (тасаввуф) и называются также суфиями, т. е. людьми чистой жизни и охранителями мусульманского благочестия [Об алжирских ишанах (дервишах) см. в кн. Ренна «Марабуты и хуаны» (Алжир, 1884). Рус. пер. из этой книги о заповедях дервишей напечатан в «Сборнике материалов по мусульманству» (Ташкент, 1899, стр. 73-84).]. Поэтому к ним обращаются мусульмане не только в обыкновенных случаях своей духовной жизни за наставлениями и руководством, но и особенно в случаях исключительных. Если в странах мусульманских, ишаны (шейхи) считаются главными руководителями духовной жизни народа, то в странах, подвластных иноверному правительству, они становятся во главе каждого политического движения и даже предводительствуют толпой политических бунтовщиков. В Туркестанском крае не было ни одного народного восстания без участия ишанов: последнее (Ферганское) восстание, в 1898 году, подготовлялось при участии также ишана, Мухаммад-Али Сабырова, о котором известны следующие биографические сведения.
Ферганский ишан Мухаммед-Али Сабыров [Портрет его приложен к ст. И. П. Ювачева в «Истор. вестнике» за 1907 г. (декабрь, стр. 967).], или просто Дукчи-ишан, родился в 1852-53 г. в селении Чимион Маргеланского уезда от жителя того же кишлака, по имени Уста-Мухаммед-Сабыра [По некоторым сведениям, отец ишана был вольноотпущенный раб-перс. Тип лица ишана смешанный, приближающийся к узбекскому. См. «Турк. вед.», 1899 г., №№ 2, 4, 8, 16, ст. Н. Ф. Ситняковского «Минтюбинский ишан». Н. О.] и сартянки из селения Алты-Арыка, по имени Асаль-Биби Артук-баeвой. Отец ишана занимался изготовлением веретен, которые продавал на ближайших базарах; в 1857 г., когда сбыт его изделий ослабел, он переехал со своей семьей в кишлак Минг-Типя Маргеланского уезда, где продолжал заниматься тем же ремеслом. Сын его Мухаммед-Али, хотя и был хорошо сложен физически, но умственным развитием не отличался и значительно отставал от сверстников своих. Поэтому в 11-12-летнем возрасте он пас сельское стадо и только иногда ездил с отцом на соседние базары продавать веретена отцовского изделия. Когда ему исполнилось 13-14 лет, он поступил в работники к байтосскому ишану Султан-Хан-тюре, у которого выучился грамоте и твердил наизусть Коран; но это упражнение памяти не давалось ему, вследствие его неразвитости. У ишана Хан-тюри Мухаммед-Али прожил до 19 лет, а когда в 1872 г. Хан-Тюря умер, Мухаммед-Али должен был возвратиться домой. Вскоре умер и его отец Уста-Магомет-Сабыр. О жизни Мухаммед-Алия до 28-летнего возраста особенного ничего не известно; в 1880-1881 году он отправился в Мекку, где пробыл 2 года, живя при мечетях и изучая Коран и жизнь святых ислама. По возвращении из Мекки, Мухаммед-Али поселился в доме своей матери, около кишлака Минг-Типя, по дороге из Маргелана в Ош, по которой масса туземцев ежегодно ездила в Ош на праздник Курбан-байрам.
В Минг-Типя Мухаммед-Али занимался хозяйством и жил отшельником, за что многие считали его дуваной (юродивым). Рассказывают также, что он с детства чуждался женщин.
Живя на большой проездной дороге, он нередко принимал к себе проезжих туземцев, которым рассказывал о святых местах ислама, но среди разговоров никогда не забывал о времени, назначенном для молитвы. За гостеприимство ему платили мукой, рисом, овощами и т. п. Для приема приношений Мухамед-Али назначил разных слуг, которые заведывали: один мукой, другой рисом, третий овощами и т. д. Когда известный слуга вводил жертвователя к ишану, последний сейчас же догадывался, какое приношение сделал посетитель, и этим удивлял приходивших к нему простецов, ибо последние не подозревали его хитрости. Ввиду стекавшихся приношений, Мухаммед-Али увеличивал число своих кладовых, конюшен и построек для жилья, выстроил большую мечеть и несколько маленьких, а также мадрасу. Затем он поставил несколько котлов для варки пищи, но так, что топка под котлами производилась из другого помещения, а труба была выведена на женский двор. Почитатели нового ишана, не видя огня и дыма, удивлялись и говорили, что Мухаммед-Али чудотворец, ибо варит пищу без огня. В начале 90-х годов он построил минарет [Так называется башня, с которой мусульмане призывают народ в мечеть на молитву. Н. О.] около своей мадрасы, но строил его странно: нижние ряды на 4 арш. выложил из сырцового кирпича, а следующие затем из жженого, и сделал на минарете надпись «Чудо»… Но в 1897 г. этот минарет, вследствие такой непрочности фундамента, упал и придавил нескольких мальчиков, а нескольких зашиб. Убитых мальчиков похоронили, часть раненых приняли к себе родственники их, а часть их осталась у Мухаммед-Али для лечения. Местный казий, боясь ответственности, говорил народу, что нужно донести русским властям о случившемся несчастии, но местные жители не решались доносить на ишана. Тогда казий уговорил постороннего сарта из Андижанского уезда донести о случившемся, но доносчик после того заболел и умер. Тогда среди населения начали ходить слухи, что его отравил ишан через своих приверженцев. Ишана вызвали повесткой в город Н. Маргелан [ныне - Скобелев] по этому поводу, но он не явился. Вытребованный чрез уездного начальника ишан хотел было остановиться в городе у сарта Карим-Берды, но последний отвечал, что такому святому человеку, как Мухаммед-Али, неудобно останавливаться в доме, близ которого находятся русские кабаки. Ишан поблагодарил за совет и остановился у сарта Ахмад-Али Кабулова.
На суде ишана не обвинили, так как нашлись ложные свидетели, показывавшие в пользу ишана. По окончании судебного разбирательства, ишан сел на ишака, которого вели под уздцы два конюха и, в сопровождении огромной толпы, отправился на базар. На дороге он был остановлен полицеймейстером города, и на вопрос: «Кто это такой?» народная толпа отвечала: «Наш святой». Полицеймейстер велел сойти ишану с седла и заставил его вести своего осла… Полицейскому было приказано выпроводить ишана за город с тем, чтобы он в Маргелане больше не появлялся.
Вернувшись домой, ишан стал принимать народ еще с большим гостеприимством; принимал также больных и лечил их. Иногда больные выздоравливали. Сумасшедших он держал в чуланах на цепях, приходил к ним каждый день, читал над ними разные заклинания на непонятном языке и плевал им в лицо. Были случаи, что и такие больные выздоравливали… Мало-помалу слава ишана Мухаммеда-Али распространялась по всему Туркестанскому краю: приходившие к нему на поклонение рассказывали о чудесах его.
Наблюдая народную жизнь, Дукчи-ишан замечал среди мусульман отступления от требований шариата, ослабление семейных уз и вообще порчу нравов. Поэтому он нередко выходил на базарную площадь и обличал народ иногда до исступления… Тогда его на руках уносили домой. За год до восстания, т. е. в 1897 году, ишан написал письмо турецкому султану, прося у него совета, как сделать мусульман Ферганы более религиозными, и в 1898 году получил грамоту якобы от самого халифа Абдул-Гамида [Этот документ писан местным почерком на бумаге кокандского изделия, но имел наверху золотую монограмму турецкого султана. Н. О.] и халат с его плеча. После этого ишан двинулся в Андижан. Его сопровождала большая толпа, а женщины поднялись на кровли домов и ждали, когда для него спустится с неба белый конь и меч…
На дороге к толпе присоединились несколько влиятельных лиц прежнего ханского времени; были перерезаны телеграфные проволоки и убит джигит, посланный приставом с донесением о шайке андижанскому уездному начальнику. На дороге же к ишану подъехал бывший волостной Гаиб-Назар с отрезанной головою убитого русского мещанина Бычкова и положил ее пред ишаном; затем он же продернул в уши этой головы веревку и привязал голову к своему седлу сзади. Около Андижана к ишану присоединилась другая толпа. Таким образом превышавшая тысячу человек толпа, вооруженная палками и батиками, напала в ночь 18 мая на спящий лагерь двух рот 20 Туркестанского линейно-кадрового батальона, истерзала до смерти 16 человек нижних чинов, так что замученных солдат по лицам невозможно было узнать. Благодаря мужеству подпоручика Карселадзя, другие солдаты обратили в бегство шайку ишана, которая успела подобрать своих убитых и раненых.
Во время нападения на лагерь впереди шайки находился на лошади мулла и все время читал Коран, пока от русской пули не свалился с лошади. Припав лицом к своей священной книге, он умер на месте, а предводитель шайки Дукчи-ишан бежал [В экземпляре Корана убитого муллы было найдено воззвание к священной войне. На этом документе находилось 12 именных печатей сотрудников ишана. Как потом оказалось, заговорщики предполагали начать свое нападение осенью 1898 года одновременно на Маргелан, Наманган, Андижан и Ош; но вследствие открытия их заговора, ишан был принужден ускорить нападение на Андижан.]…
На третий день ишана поймали, потом судили и 12 июня 1898 г. повесили за городом Андижаном, против военного лагеря, на который он произвел нападение. С ним были повешены пять его сообщников, но главные два участника всего этого сложного дела успели скрыться и остались неразысканными. («Турк. вед.», 1898 г., № 44).
К тексту прилагается фасад ханского дворца в Коканде как памятника политической независимости Ферганы (до 1876 г.), восстановление которой было конечною целью Андижанского восстания.
Другие материалы об ишанах:
• Ю. Д. Головнина. На Памирах. Записки русской путешественницы [об Андижанском мятеже];
• Г. А. Арандаренко. Досуги в Туркестане;
• К. К. Казанский. Суфизм с точки зрения современной психопатологии;
• С. С. Казанцев. Воспоминания раскаявшегося отступника от православия в мусульманство [о Зайнулле, знаменитом ишане из г. Троицка].
Н. П. Остроумов. Мусульманские ишаны // Н. П. Остроумов. Сарты. Этнографические материалы. (Общий очерк). Издание третье, дополненное. - Ташкент, 1908.
НАЧАЛО
Вот еще случай из жизни ишанов. Раз приехал из Коканда в Чимкент какой-то ишан (имени его не знаю) и познакомился с одним чимкентским ишаном Анар-Мухаммед-аглямом. Они сговорились ехать в Аулиэтинский уезд к степным киргизам с целью собирать пожертвования. Так как обоих тамошние киргизы не знают, то чимкентский ишан предложил кокандскому такое условие: «Я тебя буду хвалить там, как замечательного и знаменитого ишана, а все вырученное будем делить пополам». Кокандский ишан согласился на такое условие, и они поехали. Обобрав киргизов, как только могли, и разделив полученное пополам, ишаны воротились и начали разъезжать по окрестным селениям Чимкента. Собрав в окрестностях Чимкента пожертвования, они приехали в Чимкент. На требование чимкентского ишана - разделить пополам поступившие здесь пожертвования, - кокандский ишан отвечал, что он не намерен делиться, потому что пожертвования собраны там, где все его хорошо знают. Тогда чимкентский ишан объявил, что он подаст жалобу казию, а если казий не решит дела в его пользу, то напишет в Коканд ко всем родственникам и знакомым кокандского ишана и осрамит последнего. Тогда кокандский ишан, испугавшись такого заявления со стороны своего друга по ремеслу, отправился к бывшему чимкентскому казию Султан-Ахмет-Хану, рассказал ему все обстоятельства дела и просил его помирить с ишаном Анар-Мухаммед-аглямом. Последний согласился на примирение, получив известную часть пожертвований. Случай этот рассказывал мне в присутствии упомянутого чимкентского ишана их примиритель - Султан-Ахмет-Хан. Такие случаи нередко бывают в жизни.
В заключение нужно сказать, что ишаны ведут правильный образ жизни и согласуются с предписаниями шариата: совершают омовения, соблюдают посты и молитвы, рано встают, не курят табак, не пьют вина и доживают до 80 и более лет. В 1890 году в Ташкенте умер ишан Абул-Касым-Хан - во время холеры, и туземцы были уверены, что после смерти такого замечательного ишана холера прекратится, как после жертвы за грехи людей. У этого ишана было много тысяч последователей (мюридов) в окрестностях Ташкента, и имя его пользовалось большою известностию. Он вел скромную жизнь и был человек благотворительный: на свои сборы от мюридов он содержал большую мадрасу, в которой пропитывалось более ста человек - учащихся.
Абд. Сат. Абд. Гаж-в
Ташкент
Май 1894 г.
________
Таковы факты из частной жизни ишанов, среди своих муридов. В мусульманском обществе ишаны являются представителями созерцательного благочестия (тасаввуф) и называются также суфиями, т. е. людьми чистой жизни и охранителями мусульманского благочестия [Об алжирских ишанах (дервишах) см. в кн. Ренна «Марабуты и хуаны» (Алжир, 1884). Рус. пер. из этой книги о заповедях дервишей напечатан в «Сборнике материалов по мусульманству» (Ташкент, 1899, стр. 73-84).]. Поэтому к ним обращаются мусульмане не только в обыкновенных случаях своей духовной жизни за наставлениями и руководством, но и особенно в случаях исключительных. Если в странах мусульманских, ишаны (шейхи) считаются главными руководителями духовной жизни народа, то в странах, подвластных иноверному правительству, они становятся во главе каждого политического движения и даже предводительствуют толпой политических бунтовщиков. В Туркестанском крае не было ни одного народного восстания без участия ишанов: последнее (Ферганское) восстание, в 1898 году, подготовлялось при участии также ишана, Мухаммад-Али Сабырова, о котором известны следующие биографические сведения.
Ферганский ишан Мухаммед-Али Сабыров [Портрет его приложен к ст. И. П. Ювачева в «Истор. вестнике» за 1907 г. (декабрь, стр. 967).], или просто Дукчи-ишан, родился в 1852-53 г. в селении Чимион Маргеланского уезда от жителя того же кишлака, по имени Уста-Мухаммед-Сабыра [По некоторым сведениям, отец ишана был вольноотпущенный раб-перс. Тип лица ишана смешанный, приближающийся к узбекскому. См. «Турк. вед.», 1899 г., №№ 2, 4, 8, 16, ст. Н. Ф. Ситняковского «Минтюбинский ишан». Н. О.] и сартянки из селения Алты-Арыка, по имени Асаль-Биби Артук-баeвой. Отец ишана занимался изготовлением веретен, которые продавал на ближайших базарах; в 1857 г., когда сбыт его изделий ослабел, он переехал со своей семьей в кишлак Минг-Типя Маргеланского уезда, где продолжал заниматься тем же ремеслом. Сын его Мухаммед-Али, хотя и был хорошо сложен физически, но умственным развитием не отличался и значительно отставал от сверстников своих. Поэтому в 11-12-летнем возрасте он пас сельское стадо и только иногда ездил с отцом на соседние базары продавать веретена отцовского изделия. Когда ему исполнилось 13-14 лет, он поступил в работники к байтосскому ишану Султан-Хан-тюре, у которого выучился грамоте и твердил наизусть Коран; но это упражнение памяти не давалось ему, вследствие его неразвитости. У ишана Хан-тюри Мухаммед-Али прожил до 19 лет, а когда в 1872 г. Хан-Тюря умер, Мухаммед-Али должен был возвратиться домой. Вскоре умер и его отец Уста-Магомет-Сабыр. О жизни Мухаммед-Алия до 28-летнего возраста особенного ничего не известно; в 1880-1881 году он отправился в Мекку, где пробыл 2 года, живя при мечетях и изучая Коран и жизнь святых ислама. По возвращении из Мекки, Мухаммед-Али поселился в доме своей матери, около кишлака Минг-Типя, по дороге из Маргелана в Ош, по которой масса туземцев ежегодно ездила в Ош на праздник Курбан-байрам.
В Минг-Типя Мухаммед-Али занимался хозяйством и жил отшельником, за что многие считали его дуваной (юродивым). Рассказывают также, что он с детства чуждался женщин.
Живя на большой проездной дороге, он нередко принимал к себе проезжих туземцев, которым рассказывал о святых местах ислама, но среди разговоров никогда не забывал о времени, назначенном для молитвы. За гостеприимство ему платили мукой, рисом, овощами и т. п. Для приема приношений Мухамед-Али назначил разных слуг, которые заведывали: один мукой, другой рисом, третий овощами и т. д. Когда известный слуга вводил жертвователя к ишану, последний сейчас же догадывался, какое приношение сделал посетитель, и этим удивлял приходивших к нему простецов, ибо последние не подозревали его хитрости. Ввиду стекавшихся приношений, Мухаммед-Али увеличивал число своих кладовых, конюшен и построек для жилья, выстроил большую мечеть и несколько маленьких, а также мадрасу. Затем он поставил несколько котлов для варки пищи, но так, что топка под котлами производилась из другого помещения, а труба была выведена на женский двор. Почитатели нового ишана, не видя огня и дыма, удивлялись и говорили, что Мухаммед-Али чудотворец, ибо варит пищу без огня. В начале 90-х годов он построил минарет [Так называется башня, с которой мусульмане призывают народ в мечеть на молитву. Н. О.] около своей мадрасы, но строил его странно: нижние ряды на 4 арш. выложил из сырцового кирпича, а следующие затем из жженого, и сделал на минарете надпись «Чудо»… Но в 1897 г. этот минарет, вследствие такой непрочности фундамента, упал и придавил нескольких мальчиков, а нескольких зашиб. Убитых мальчиков похоронили, часть раненых приняли к себе родственники их, а часть их осталась у Мухаммед-Али для лечения. Местный казий, боясь ответственности, говорил народу, что нужно донести русским властям о случившемся несчастии, но местные жители не решались доносить на ишана. Тогда казий уговорил постороннего сарта из Андижанского уезда донести о случившемся, но доносчик после того заболел и умер. Тогда среди населения начали ходить слухи, что его отравил ишан через своих приверженцев. Ишана вызвали повесткой в город Н. Маргелан [ныне - Скобелев] по этому поводу, но он не явился. Вытребованный чрез уездного начальника ишан хотел было остановиться в городе у сарта Карим-Берды, но последний отвечал, что такому святому человеку, как Мухаммед-Али, неудобно останавливаться в доме, близ которого находятся русские кабаки. Ишан поблагодарил за совет и остановился у сарта Ахмад-Али Кабулова.
На суде ишана не обвинили, так как нашлись ложные свидетели, показывавшие в пользу ишана. По окончании судебного разбирательства, ишан сел на ишака, которого вели под уздцы два конюха и, в сопровождении огромной толпы, отправился на базар. На дороге он был остановлен полицеймейстером города, и на вопрос: «Кто это такой?» народная толпа отвечала: «Наш святой». Полицеймейстер велел сойти ишану с седла и заставил его вести своего осла… Полицейскому было приказано выпроводить ишана за город с тем, чтобы он в Маргелане больше не появлялся.
Вернувшись домой, ишан стал принимать народ еще с большим гостеприимством; принимал также больных и лечил их. Иногда больные выздоравливали. Сумасшедших он держал в чуланах на цепях, приходил к ним каждый день, читал над ними разные заклинания на непонятном языке и плевал им в лицо. Были случаи, что и такие больные выздоравливали… Мало-помалу слава ишана Мухаммеда-Али распространялась по всему Туркестанскому краю: приходившие к нему на поклонение рассказывали о чудесах его.
Наблюдая народную жизнь, Дукчи-ишан замечал среди мусульман отступления от требований шариата, ослабление семейных уз и вообще порчу нравов. Поэтому он нередко выходил на базарную площадь и обличал народ иногда до исступления… Тогда его на руках уносили домой. За год до восстания, т. е. в 1897 году, ишан написал письмо турецкому султану, прося у него совета, как сделать мусульман Ферганы более религиозными, и в 1898 году получил грамоту якобы от самого халифа Абдул-Гамида [Этот документ писан местным почерком на бумаге кокандского изделия, но имел наверху золотую монограмму турецкого султана. Н. О.] и халат с его плеча. После этого ишан двинулся в Андижан. Его сопровождала большая толпа, а женщины поднялись на кровли домов и ждали, когда для него спустится с неба белый конь и меч…
На дороге к толпе присоединились несколько влиятельных лиц прежнего ханского времени; были перерезаны телеграфные проволоки и убит джигит, посланный приставом с донесением о шайке андижанскому уездному начальнику. На дороге же к ишану подъехал бывший волостной Гаиб-Назар с отрезанной головою убитого русского мещанина Бычкова и положил ее пред ишаном; затем он же продернул в уши этой головы веревку и привязал голову к своему седлу сзади. Около Андижана к ишану присоединилась другая толпа. Таким образом превышавшая тысячу человек толпа, вооруженная палками и батиками, напала в ночь 18 мая на спящий лагерь двух рот 20 Туркестанского линейно-кадрового батальона, истерзала до смерти 16 человек нижних чинов, так что замученных солдат по лицам невозможно было узнать. Благодаря мужеству подпоручика Карселадзя, другие солдаты обратили в бегство шайку ишана, которая успела подобрать своих убитых и раненых.
Во время нападения на лагерь впереди шайки находился на лошади мулла и все время читал Коран, пока от русской пули не свалился с лошади. Припав лицом к своей священной книге, он умер на месте, а предводитель шайки Дукчи-ишан бежал [В экземпляре Корана убитого муллы было найдено воззвание к священной войне. На этом документе находилось 12 именных печатей сотрудников ишана. Как потом оказалось, заговорщики предполагали начать свое нападение осенью 1898 года одновременно на Маргелан, Наманган, Андижан и Ош; но вследствие открытия их заговора, ишан был принужден ускорить нападение на Андижан.]…
На третий день ишана поймали, потом судили и 12 июня 1898 г. повесили за городом Андижаном, против военного лагеря, на который он произвел нападение. С ним были повешены пять его сообщников, но главные два участника всего этого сложного дела успели скрыться и остались неразысканными. («Турк. вед.», 1898 г., № 44).
К тексту прилагается фасад ханского дворца в Коканде как памятника политической независимости Ферганы (до 1876 г.), восстановление которой было конечною целью Андижанского восстания.
Другие материалы об ишанах:
• Ю. Д. Головнина. На Памирах. Записки русской путешественницы [об Андижанском мятеже];
• Г. А. Арандаренко. Досуги в Туркестане;
• К. К. Казанский. Суфизм с точки зрения современной психопатологии;
• С. С. Казанцев. Воспоминания раскаявшегося отступника от православия в мусульманство [о Зайнулле, знаменитом ишане из г. Троицка].