Самарканд: русский город и цитадель
Е. Л. Марков. Россия в Средней Азии: Очерки путешествия по Закавказью, Туркмении, Бухаре, Самаркандской, Ташкентской и Ферганской областям, Каспийскому морю и Волге. - СПб., 1901.
Другие отрывки: [ Путешествие из Баку в Асхабад]; [ Попутчица]; [ Текинский Севастополь]; [ В русском Асхабаде]; [ Из Асхабада в Мерв]; [ Мерв: на базарах и в крепости]; [ «Железная цепь»]; [ Мост через Амударью]; [ Пестрые халаты Бухары]; [Самарканд: русский город и цитадель]; [ Тамерлановы Ворота, Джизак, Голодная степь]; [ Сардобы Голодной степи, Чиназ]; [ Покоритель Туркестана]; [ Визит к Мухиддин-ходже]; [ Долинами Чирчика и Ангрена. Селение Пскент], [ На пути в Ходжент. Мурза-Рабат], [ Ходжент], [ От Костакоза до Кокана], [ Кокан, столица ханства], [ Новый и Старый Маргелан], [ Андижан. Недавнее прошлое Кокандского ханства], [ Ош и его обитатели], [ Тахт-и-Сулейман], [ Подъем на Малый Алай], [ У Курманджан-датхи], [ Укрепление Гульча], [ Киргизские женщины. Родовой быт киргиза], [ Бесконечный сад].
Самарканд. Братская могила. (facebook.com/bahodir.sidikov)
Поезд остановился, а мы еще спим в своем покойном вагоне. Путь его кончен, дальше ничего, кроме грязи и пыли. Новая европейская цивилизация, вторгшаяся по железным рельсам в старые владенья Железного Хромца, замирает на пороге его столицы. Отсюда начинается еще ничем не расшатанное царство верблюда и арбы.
Мы торопливо собираем свои пожитки и спускаемся в вокзал. Прекрасные парные извозчики на бойких лошадях, в поместительных фаэтонах, наперебой друг с другом предлагают свои услуги. Усаживаемся в покойную колясочку и несемся словно с кем-нибудь наперегонку по отлично мощеным улицам «Русского Самарканда». Тут в каждом городе необходимая двойственность. Русская Бухара, русский Самарканд, русский Ташкент, русский Кокан, русский Маргелан, рядом с туземным Самаркандом, туземною Бухарой, туземным Маргеланом… Условия жизни русского и азиатца до того не похожи друг на друга, до того трудно переносятся теми, кто не привык к ним, что нельзя было выдумать ничего лучше, как этим зверям двух разных пород позволить жить, так сказать, в разных клетках, не мешая друг другу. К тому же и в видах безопасности немногочисленного русского населения было вполне благоразумно собрать их в отдельную дружную кучку, подальше от опасной тесноты туземных улиц и двориков. И почти везде появление рядом со старыми азиатскими центрами торговли и власти новых русских поселков заставляет с каждым днем все более и более засыхать ветви и корни старых азиатских стволов, питательные соки которых постепенно оттягиваются от них молодою русскою порослью.
Самарканд. Абрамовский бульвар
Русский Самарканд - такая прелесть, которой никак не ожидаешь в этой стране варварства. Широкие, отлично мощеные улицы уходят длинными перспективами направо и налево, пересекая друг друга с геометрическою правильностью. Это даже не улицы, а тенистые аллеи, дышащие прохладой, журчащие ручьями. Тополя-гиганты, каких мы не знаем в России, тенистыми зелеными полками провожают в несколько рядов оба тротуара улицы, не пропуская внутрь ее боковых лучей утреннего солнца, и у корней этих зеленых колоссов с веселым лепетом бегут неизбежные здесь арыки, без которых в Туркестане невозможна никакая растительность, никакая жизнь.
Чистота и порядок везде. Сейчас видно, что всем распоряжается здесь, все здесь создала и создает - и этот порядок и эту чистоту - военная сила. Она тут и мостит, и строит, и насаждает, и обводняет.
Я давно пришел к тому убеждению, что русский человек удивительный человек, если его держать в строгой дисциплине. Англичанин, совершенно наоборот, удивителен везде, где он может проявить свою личность и свободу инициативы. Наши русские монахи и солдаты - лучший пример этому. Неопрятное вольное русское хозяйство обращается в чистоплотную голландскую ферму где-нибудь в Соловецком монастыре, под железною ферулой иноческого послушанья, а что может сделать наш солдатик по приказу начальства - хорошо знают все, кто посещал наши восточные окраины, цивилизуемые российским воинством.
Домики небольшие, низенькие, все в один этаж, но все зато каменные, все чистенькие и беленькие; они так молодо и весело вырезаются на зеленом фоне садов в деревьев, заполонивших здесь все.
Генри Мозер. Русский экипаж в Самарканде. 1889-1890
После зноя безлюдной пустыни въезжаешь как в зеленый рай в такой тенистый зеленый уголок.
В этом «губернском городе» далекого «забранного края» ничего подобного тем пыльным, в отчаянье приводящим улицам и тем безотрадным вереницам кирпичных двухэтажных и трехэтажных сундуков, что беззащитно жарятся на солнце в заправских губернских городах старой России, во всех этих Орлах, Курсках, Тулах, Калугах и Тамбовах…
Видно, и мы, русские, научились чему-нибудь и что-нибудь забыли в эти годы своего исторического опыта.
Конечно, прежде всего научила нас здесь новым строительным и устроительным приемам здешняя же природа и здешняя же жизнь. Солнце Туркестана, бездождие Туркестана волей-неволей заставят вспомнить о тени дерева, о воде арыка. К тому же, каждый туземный кишлак своими сплошными садами, густо облегающими дороги, своими везде журчащими канавками дал русскому цивилизатору готовый образчик для будущих поселений его, и мы только развили этот прирожденный здесь тип тенистого кишлака в несравненно более грандиозный, несравненно более удобный и опрятный тип нового русского города в совершенную противоположность с узенькими непроездными переулками, вьющимися среди глиняных заборов, зноем, пылью и вонью старых больших городов Туркестана, которые сохраняют тенистый характер кишлаков только на окраинах своих, но уж никак не в середине своей, переполненной людом и торговлею. <…>
Здание женской гимназии. Типовой проект Г. М. Сваричевского, 1904
Даже и после всего виденного нами в Ташкенте и Маргелане, чудные зеленые аллеи Самарканда производят самое радостное впечатление. Столько воздуха, свежести, влажности, столько весны и жизни в этих так называемых «городских улицах», журчащих ручьями и гораздо более напоминающих своими полчищами деревьев-великанов, бесконечными перспективами своих аллей какой-нибудь громадный парк для прогулок, чем прозаическое местопребывание русской военной и гражданской администрации. Кроме тенистых, длинных и широких улиц, обсаженных в четыре ряда деревьями и окаймленных с каждой стороны быстро текущими арыками, в Самарканде есть и настоящий парк, с дорожками, клумбами, цветниками, скамейками, есть и помимо него хорошенький городской садик.
Из наших военных правителей Туркестана нашлось, по счастью, несколько разумных и знающих людей, которые поняли всю важность для здоровья жителей - для здоровья русского солдата, особенно нуждающегося в здоровье - чистого воздуха, прохлады и тени. Жизнь в этих сухих азиатских равнинах, по целым месяцам сряду не ведающих дождей и облачных дней, сделалась бы положительно невыносимою и убийственною для русского человека, привыкшего к туманам, заморозкам и постоянным дождичкам родной стороны. Туземец отыскивает себе прохладу, тень и сырость - в своих полутемных глиняных мазанках да в садах своих кишлаков. Но русского солдата и чиновника невозможно было загонять в душные и вонючие берлоги сарта, а показалось гораздо удобнее обратить в тенистое и прохладное обиталище весь русский поселок с его домами и улицами. И вот дворы и улицы этого поселка превращены в сады, эти каменные мостовые орошены как луга веселыми струями арыков.
Через это, небольшое русское население Самарканда захватило под свои жилища очень большие пространства. Нужно было дать простор всему, и двору, и площади, и парку, и мостовой, и арыку, и аллеям-тротуарам.
Церковь, возведенная в 1868 г. в цитадели. 1871-1872
Улицы русского Самарканда разлинеены параллельными и пересекающимися прямыми линиями правильно, как геометрический чертеж, и довольно многочисленны. Православная церковь его небольшая, но красивая, в русском стиле, с хорошею живописью строгого характера, с резным иконостасом из темного ореха.
Георгиевский храм. Арх. В. А. Лемке, 1882
Напротив нее большой дом военного собрания, один из лучших в городе. Тут же близко и так называемое общественное собрание, где собираются уже не военные, а «вольные», по общепринятому здесь потешному термину для обозначения всех штатских вообще, служащих и не служащих. Дом военного губернатора с очень эффектным подъездом, хотя и в один этаж ради прохлады и безопасности от землетрясений, занимает своим превосходным фруктовым садом, парком и разными хозяйственными учреждениями целый обширный квартал, кругом обнесенный каменною стеною.
Проектируемый собор Самарканда. А. И. фон Гоген
Страницей из «Зодчего» поделился уважаемый rdp4v
Самарканд более всего обязан своими насаждениями первому генерал-губернатору своему Кауфману и известному туркестанскому садоводу, генералу Королькову, который был здесь, если не ошибаюсь, помощником военного губернатора раньше, чем его назначили военным губернатором Ферганской области. Впрочем, много потрудился над этим добрым делом и первый военный губернатор Самарканда, генерал Абрамов.
К. П. фон Кауфман. А. К. Абрамов
Особенную пользу в этом отношении принесли целому краю казенные питомники деревьев, учрежденные при Кауфмане в Самарканде и Маргелане. Здесь они велись под главным наблюдением Королькова и Невесского, знатоков и любителей садоводства. Питомники эти выписывали и приручали к местному климату всякие породы полезных деревьев, продавали по самой дешевой цене и даже рассылали даром, чтобы приохотить туземцев, молодые саженцы и семена. Оттого-то в улицах и парках Самарканда, кроме давно распространенного в Туркестане гигантского пирамидального тополя, можно найти теперь во множестве клены, айлант, гледичию, катальпу (бигнонию), белую акацию и проч. Трудами наших военных садоводов-акклиматизаторов в садовое хозяйство Средней Азии введены также многие плодовые деревья, дающие более нежные и более дорогие плоды. Туркестан вообще, в особенности же долина Заравшана с Самаркандом, издревле была страною садоводства и плодоводства. Но в грубых руках сарта и таджика плоды, обильно растущие в его садах и даже дико в лесах, не достигали той сочности, душистости и тонкости вкуса, которых требует от фруктов избалованный европеец. Фисташка, урюк (абрикос), персик, маленькие довольно жесткие яблоки и груши да дешевая ягода тута и джигды (Eleagnus hortensis) - вот обычные произведения туземных садов. Урюк имеет особенно важное значение в хозяйственной жизни сарта. Он питается им почти круглый год, так же, как дынями и арбузами своими, пожевывая сухую, вяленую или свежую ягоду, смотря по времени года, с лепешкою на бараньем сале. В настоящее время в садах Заравшанской долины можно найти и гранатник, и фигу, и самые нежные сорта персиков, груш и яблок. Только апельсин и лимон не могут выносить резких перемен здешнего климата, точно так же, как не выносят его жаров и сухости ягоды нашего русского севера - клюква, морошка, брусника.
________
Русский город разделяет от туземного - Самаркандская цитадель, по-местному «арк». Это самая естественная и самая откровенная спайка между завоевателями и завоеванными.
Самарканд. Постройки внутри цитадели. 1871-1872
Что там ни говори, какими розовыми взглядами ни утешай себя, а все-таки необходимо быть готовым на всякий случай и ожидать всего того, чего можно ожидать. Как ни смирны сарты, как ни поглощены они теперь своею торговлею, ремеслами и полевым хозяйством, не может быть, однако, никакого сомнения, что при первых серьезных неудачах русского оружия в Азии, в случае возможного столкновения с какою-нибудь враждебною державою, - мусульманский фанатизм и ненависть побежденного к победителю возьмут свое. Народ этот еще слишком недавно скрещивал оружие с теперешним своим владыкою, еще слишком мало отвык от постоянных междуусобиц и войн с соседями, одним словом, еще слишком азиатец, чтобы упустить благоприятный случай взяться за ножи и перерезать горла поработившим его врагам. Поэтому ничего не может быть так кстати в этих обстоятельствах, как внушительный буфер между двумя враждебными народностями в виде пушек, направленных жерлами туда, откуда может последовать какой-нибудь неприятный сюрприз.
Самарканд. Постройки внутри цитадели. 1871-1872
Конечно, может быть, время смирит страсти, смягчит отношения, создаст мало-помалу какие-нибудь внутренние связи даже между сартом и русским. И дай Бог, конечно, чтобы это было скорее. Но что такого конца придется ждать очень долго и уже, конечно, не одно столетие, в этом нельзя сомневаться. Пример кавказских горцев, пример Польши достаточно убедительны в этом отношении. Пока же нет ни малейшего намека на слияние, ни малейшей надежды на искренность мира и дружбы, - наивно было бы предаваться сантиментальным иллюзиям, губить дело излишнею доверчивостью и вводить в опасный соблазн без того легко увлекающийся восточный люд. Гораздо честнее и умнее вести дело начистоту и перед лицом несомненного врага опираться, не таясь от него, на штык, а не на тросточку.
Самарканд. Постройки в цитадели. 1871-1872
________
Крепость имеет внушительный вид. В ней гласисы и парапеты для пушек, стены и рвы, в которые проведен довольно глубокий арык. Поднимается она над городом тремя уступами на вершину небольшого холма.
Самарканд. Постройки в цитадели. 1871-1872
Внутри еще сохранилось несколько старинных мечетей и гробниц, но главный ее интерес для путешественника - это остатки Тимурова дворца и лежащий в нем знаменитый Зеленый камень - Кок-Таш, на котором восседал великий монгольский амир, творя суд и расправу над своими подданными и принимая послов со всех концов света.
Дворец бухарских эмиров Кок-Таш. Вид входа в приемный двор (со стороны двора). 1871-1872
Дворец Тимура обращен в артиллерийский склад и держится на замке, под караулом часового со штыком.
Двор, окруженный с 3-х сторон очень простою галереею на деревянных точеных столбиках, составлял когда-то приемную залу владыки Азии. Посредине его нечто вроде жертвенника - осьмиугольный камень аршина полтора вышины, выдолбленный сверху наподобие ступы или небольшой цистерны для воды, чем он, по-видимому, и был.
Трон эмиров Кок-Таш в приемном дворе. 1871-1872
Знаменитый Кок-Таш помещается как раз против входа в галерею. Это довольно большой камень 4 или 5 аршин длины и аршина 2 ширины, серого, а вовсе не зеленого цвета, похожий на мрамор. Сверху он гладко отполирован, а по бокам украшен разными арабесками. Лежит он не прямо на полу, а на кирпичном фундаменте своего рода, так что всего высоты в этом оригинальном троне повелителя Азии будет около аршина. При взятии русскими Самарканда у трона этого еще была цела спинка, сделанная из очень твердого цемента, которая потом обсыпалась. По распоряжению русских властей, исторический камень окружен теперь чугунною решеткою.
По-видимому, он был прежде подножием трона монгольских ханов. По рассказам султана Бабера, последнего потомка Тимура, - Тимур выстроил в самаркандском арке своем прекрасный четырехэтажный дворец, который назывался Кок-Сарай, т. е. Зеленый или Синий дом. Очень может быть, что он был окрашен в зеленую или синюю краску или был украшен голубыми куполами.
Дверь в приемную залу эмиров. 1871-1872
Бабер прибавляет, что все ханы тимуровой династии были возводимы на престол обязательно в Кок-Сарае, и здесь же всегда лишались жизни те, которые покушались незаконно захватить в свои руки трон Тимура. Оттого-то, по словам Бабера, выражение «осудить на Кок-Сарай» стали употреблять в смысле «казнить смертью». Всего вероятнее, Кок-Таш, бывший основанием трона Тимура во дворце его, Кок-Сарае, получил свое имя не от зеленого цвета, которого он не имеет, а от дворца, в котором он лежал. <…>
В. В. Верещагин. Двери Тимура (Тамерлана). 1872
На обширном пустыре между крепостью и зелеными аллеями русского города - могилы русских воинов, павших при славной защите цитадели в 1868 году.
Каменный памятник с крестом, но без надписей, возвышается над прахом храбрецов. Только на отдельной гробнице полковника Соковнина и убитого вместе с ним штабс-капитана, фамилию которого я теперь забыл, - вырезана надпись.
Нельзя не вспомнить и не рассказать об этом славном деле, которое достойно стать на ряду с геройского защитою Баязета и другими незабвенными подвигами русского воинства.
Это было в 1868 году. Бухарский эмир, раздраженный своими постоянными неудачами и потерявший уже северную часть своих владений, с Джизаком, Яны-Курганом и другими городами, решился собрать последние свои силы, чтобы нанести русским решительный удар, но, по азиатскому обычаю, продолжал лукавить с генералом Кауфманом, главным начальником тогдашних русских владений в Туркестане, и тянуть переговоры о мире, чтобы усыпить бдительность русского военачальника. Но генерал Кауфман зорко следил за приготовлениями бухарцев и, чтобы предупредить их нападение раньше, чем они успеют соединиться с кокандцами и другими среднеазиатскими ханствами, решился сам двинуться на Самарканд.
Весь отряд Кауфмана состоял из 3.500 человек пехоты, конницы и артиллерии. У эмира же было в это время 16.600 человек постоянного войска с 160 пушками и, кроме того, собрано было более 100.000 наездников, вооруженных саблями, ружьями и пистолетами.
На горе Чупан-Ата, за разливами Заравшана, через которые мы только что переправились, всего в 8-ми верстах от Самарканда, сделана была бухарцами первая серьезная попытка остановить русское войско. 40 орудий и тысяча стрелков обстреливали с высот Чупан-Аты надвигавшийся отряд наш.
Положение наших воинов, утомленных безостановочным тридцативерстным походом по летней жаре, было самое опасное. Пушки вязли в бесчисленных разливах реки, которую бухарцы нарочно запруживали, где только могли, лошади обрывались в канавы и ямы, люди должны были переходить реку прямо под выстрелами неприятелей по плечо в воде. Но несмотря на все, солдатики наши молодецки переправились через бушующий Заравшан и с дружным «ура!» ударили на врага. Бухарцы, считавшие свою позицию совершенно неприступной, до того были поражены этим смелым натиском русских, что побросали орудия, ружья, даже платья свои, и обратились в поспешное бегство.
Испуганные торгаши Самарканда, в ужасе перед русскою силою, одолевшею, как им казалось, непобедимые препятствия, изменнически заперли ворота перед бежавшими войсками эмира и не пустили их к себе в город, а сейчас же послали к генералу Кауфману депутацию из почетных жителей с предложением принять город Самарканд под власть Белаго Царя.
2-го мая русский отряд, торжественно встреченный жителями, с музыкой и песнями вступил в древнюю столицу Тимура.
Весть о взятии русскими священного для мусульман города привела в ярость все окрестные народы. В самых отдаленных городах и селениях Бухарского ханства народ собирался толпами и вооружался, собираясь идти на выручку своего священного города и на истребление неверных урусов. Жители Шехри-Зяба, самые храбрые из племен Бухарского ханства, получили было приказание от эмира уничтожить дотла вероломный город; но потом эмир раздумал и стал подсылать к самаркандцам тайных агентов своих, подбивая жителей единодушно восстать против русских и обещая им прощение за измену.
В то же время эмир деятельно устраивал свою армию и готовился к новой решительной битве. Генерал Кауфман понимал, что только быстрый и окончательный разгром врага - водворит мир в стране и обеспечит за русскими их завоевание. Он решился сам двинуться навстречу эмиру и почти со всем своим войском направился в Катты-Курган. Эмир ждал его верстах в 12-ти от Катты-Кургана на крепкой позиции Зера-Булакских высот во главе 50.000 войска. В соединенных же отрядах генерала Головачева и генерала Кауфмана насчитывалось всего 2.020 человек с 14 орудиями и 6-ю ракетными станками, из которых некоторую часть нужно было оставить гарнизоном в цитадели Катты-Кургана. В 4 часа утра 2-го июня наши храбрецы бросились в атаку на Зера-Булакские высоты, а к середине дня бухарское войско бежало в страшном беспорядке, покинув тысячи тел и все орудия свои, погибая во множестве среди безводной степи от утомления, жажды и голода.
Полковники Абрамов и Пистолькорс были во главе геройских колонн, уничтоживших бухарскую силу.
У эмира осталось всего 200 человек конвоя, с которыми он едва спасся, трепеща за свою судьбу.
________
Между тем в Самарканде происходили скверные дела. После ухода отряда в Катты-Курган, в гарнизоне его оставалось всего-навсего 772 человека разных оружий. Кроме того, в лазаретах лежало 450 человек больных; климат Самарканда оказался на первое время очень вредным для русских, так что в день иногда заболевало в отряде человек по 50-ти.
Шехри-зябцы уже давно собирались напасть на Самарканд, и только страх перед русскими войсками сдерживал их. Когда же стало известно, что все почти русские войска ушли из города, и что эмир двигается на них с большими силами, вся окрестная страна одушевленно поднялась на освобождение священного города. Жители Самарканда, не сомневаясь больше, что эмир их вконец уничтожит русских, все от мала до велика присоединились к нападающим.
Маленький русский гарнизон заперся в старой бухарской цитадели, которую еще не успели приспособить к надежной защите. Глиняные стены ее во многих местах обвалились, парапетов для пушек почти не было, не было и бойниц для ружейного боя; и хотя с одной стороны подходы к крепости защищались глубоким арыком, а с другой рвом и оврагом, но зато с двух остальных сторон дома сартов какие вплотную примыкали к стене, какие окружали крепость в самом ближайшем соседстве, препятствуя действию артиллерии и представляя собою почти безопасное прикрытие для нападающих.
В. В. Верещагин. Смертельно раненный. 1873
Убедившись в измене жителей и видя приближение к городу многочисленных полчищ шехри-зябцев, начальник гарнизона полковник Штемпель целую ночь исправлял стены, насыпал парапеты, проделывал в стене отверстия для ружей. Утром 2-го июня, в тот самый день, как происходил погром эмира на Зера-Булакских высотах, разъяренные мусульмане с дикими криками, с барабанным боем и ревом труб, ободряя друг друга, кинулись со всех сторон на приступ цитадели, уверенные, что первым же дружным натиском своей 50-тысячной вооруженной толпы они задавят крошечную горсточку его защитников. На плоские крыши домов, на террасы мечетей, даже на балконы минаретов втащили орудия и поставили стрелков, осыпавших градом пуль появлявшихся на стене малочисленных русских воинов. Везде, на всем почти трехверстном протяжении крепостных стен, ничтожному гарнизону нужно было отражать в одно и то же время отчаянно влезавших на стены, бесстрашно ломившихся в ворота фанатических врагов.
Бухарские ворота г. Самарканда. 1871-1872
Не раз белые чалмы и пестрые значки торжествующих азиатов с победными криками появлялись на гребнях стен; но неодолимое мужество геройских защитников всякий раз опрокидывало их назад. Около двух деревянных ворот, Бухарских и Самаркандских, свалка шла с особенным остервенением. Сартам во что бы то ни стало хотелось прорваться сквозь них, и они, не жалея жизни, с криком и гамом напирали на ворота. Бросили наконец под них мешки с порохом, и обое ворот запылали. Сквозь образовавшиеся отверстия храбрейшие из азиатов с неистовыми криками «ур! ур!» («бей их») уже проникли было в крепость, но штыки и жестокий ружейный огонь положили их всех на месте.
В. В. Верещагин. У крепостной стены. «Пусть войдут». 1871
Под убийственным огнем неприятеля, среди непотухавшего пожара, сделали наскоро перед сожженными воротами завал из мешков с землею, привезли орудие и под прикрытием этого импровизированного бруствера встретили меткими залпами картечи врывавшихся в открытую пасть ворот азиатов.
В. В. Верещагин. У крепостной стены. «Вошли!». 1871. Картина сожжена автором
Но народа нигде не хватало. Солдаты выбивались из сил. Тогда на выручку товарищей явился лежавший больным в лазарете подполковник Назаров и с ним все больные, которые только могли двигаться.
Назаров нечувствительно очутился во главе защитников. Он одушевлял всех своею беззаветною решимостью, быстротой и находчивостью своих распоряжений. Он неутомимо бросался от одного опасного места к другому и встречал врага везде, где только колебались силы защитников. Между тем огромные толпы сартов, вооруженных чекменями [= кетменями - rus_turk], укрывшись стеною от выстрелов, с упорною энергиею спешили разрушить глиняное основание стены. Другие толпы взлезали на стены по крышам домов, к ним примыкавших. Дружный залп ружей очистил стены. Но битва продолжалась до глубокой ночи на всех пунктах.
На второй день приступ возобновился еще с бо́льшим отчаянием. Сартам удалось-таки проломать в нескольких местах крепостную стену, и они ворвались сквозь ее пролом внутрь цитадели, завалы из мешков тоже были раскиданы, и остервенелые мусульмане уже бросились тащить к себе орудие.
- Братцы! Орудие берут! - раздается отчаянный крик.
Художник Верещагин, без шапки, с развевающимися волосами, выскакивает из рядов.
- Сюда, ребята! Кто со мной! - взывает он к своим.
В эту же минуту Назаров, еще в больничных туфлях, в желтой шелковой рубашке, с чехлом вместо фуражки на голове, с револьвером и шашкою бросается вперед.
- За мною, ребята! ура!
Штыки ударили, и шехри-зябцы, устлав трупами дорогу, были мгновенно выброшены назад за ворота.
Места бывших брешей, через которые самаркандцы во время штурма врывались в цитадель 2-8 июня 1868 года. 1871-1872
Положение гарнизона, однако, было настолько критическое, что командир уже отдал приказание, в случае взятия крепости, отступать во дворец эмира, защищаться там до последней крайности, а если неприятель все-таки одолеет, взорвать себя вместе с ним на воздух.
К счастью, в 3 часа пополудни неприятель прекратил приступ. Лучшая часть его, шехри-зябцы, получив известие о зера-булакском погроме эмира, ушли к вечеру восвояси.
Но еще огромные массы азиатцев наполняли Самарканд, они целую ночь палили с высоких мечетей в работавших солдат, старавшихся исправить проломы и завалить сожженные ворота.
На 3-й и на 4-й день осады, заметив ослабление неприятеля, Назаров, в сопровождении бесстрашного художника Верещагина, купца Трубчанинова и других храбрецов, сделал с горстью солдат несколько вылазок в город и сжег примыкавшие к стенам дома, в которых укрывались осаждавшие. В одной из таких вылазок едва не погиб наш славный живописец, которому здоровенный сарт совсем собрался разбить голову своим железным батиком, если бы этого сарта не приколол вовремя подоспевший солдатик.
Самарканд. Часть города Галя-Чешмэ, вид с цитадели. 1871-1872
Осада и приступы самаркандцев продолжались целых 7 дней; несчастному гарнизону некогда было ни есть, ни спать, ни отдыхать, воды для питья недоставало. Половина солдат была переранена, остальные утомлены до крайности. А осаде и битвам не предвиделось, между тем, конца. В это время перс, посланный в отряд Кауфмана, возвратился с радостною вестью, что силы эмира сокрушены, и что победители уже возвращаются в Самарканд. Неописанный восторг охватил весь гарнизон, когда комендант громко прочел перед фронтом письмо генерала Кауфмана. Солдаты обнимались, целовались, падали на колена и благодарили Бога за неожиданное спасение.
8-го июня, в 7-й день осады, неприятель стал вдруг очищать город. Он уже видел, что подходили войска Кауфмана. Русский отряд с боем вошел в город, гоня перед собою неприятеля и очищая от него сады и сакли, откуда встретили его жестокою пальбою. Гарнизон сделал вылазку навстречу своим, и через несколько часов последнее сопротивление самаркандцев было подавлено.
К 12 часам дня город совсем был очищен от врага. Улицы представляли из себя груду развалин. Везде валялись обгорелые и разлагающиеся трупы, скелеты лошадей, ядра, картечь, оружие, изорванное платье. Смрад от горевших человеческих тел был невыносимый.
Н. Н. Каразин. Вступление русских войск в Самарканд 8 июня 1868 года. 1888
Крытый базар Самарканда, полный бесчисленных лавок с товаром, Кауфман велел сжечь в наказание измены и на два дня отдал город на грабеж солдатам. Жителей, пойманных с оружием в руках, вешали на обгорелых столбах базара, расстреливали по большим дорогам…
Так закончился этот поистине гомерический семидневный бой ничтожной кучки русских героев с пятидесятитысячною азиатскою ордою…
Я позволил себе рассказать о нем с такими подробностями, потому что читающая публика наша слишком мало знакома с событиями наших далеких окраин, а такая славная страница русской истории не должна быть и не может быть забыта русскими людьми…
Другие материалы о Самарканде:
• В. В. Радлов. Средняя Зерафшанская долина;
• А. Д. Гребенкин. Таджики;
• Г. А. Арандаренко. Малоизвестные города Зеравшанского округа;
• Н. А. Варенцов. Слышанное. Виденное. Передуманное. Пережитое;
• Ф. М. Керенский. Медресе Туркестанского края;
• А. А. Кауфман. По Среднеазиатской дороге;
• И. С. Васильчиков. То, что мне вспомнилось…;
• В. Н. Гартевельд. Среди сыпучих песков и отрубленных голов;
• Л. Ю. Брик. Пристрастные рассказы;
• На базаре: Средняя Азия 140 лет назад [фотографии из «Туркестанского альбома»];
• Фотографии Поля Надара (1890);
• С. М. Прокудин-Горский. О применении фотографирования в истинных цветах к наглядному изучению России.
Другие отрывки: [ Путешествие из Баку в Асхабад]; [ Попутчица]; [ Текинский Севастополь]; [ В русском Асхабаде]; [ Из Асхабада в Мерв]; [ Мерв: на базарах и в крепости]; [ «Железная цепь»]; [ Мост через Амударью]; [ Пестрые халаты Бухары]; [Самарканд: русский город и цитадель]; [ Тамерлановы Ворота, Джизак, Голодная степь]; [ Сардобы Голодной степи, Чиназ]; [ Покоритель Туркестана]; [ Визит к Мухиддин-ходже]; [ Долинами Чирчика и Ангрена. Селение Пскент], [ На пути в Ходжент. Мурза-Рабат], [ Ходжент], [ От Костакоза до Кокана], [ Кокан, столица ханства], [ Новый и Старый Маргелан], [ Андижан. Недавнее прошлое Кокандского ханства], [ Ош и его обитатели], [ Тахт-и-Сулейман], [ Подъем на Малый Алай], [ У Курманджан-датхи], [ Укрепление Гульча], [ Киргизские женщины. Родовой быт киргиза], [ Бесконечный сад].
Самарканд. Братская могила. (facebook.com/bahodir.sidikov)
Поезд остановился, а мы еще спим в своем покойном вагоне. Путь его кончен, дальше ничего, кроме грязи и пыли. Новая европейская цивилизация, вторгшаяся по железным рельсам в старые владенья Железного Хромца, замирает на пороге его столицы. Отсюда начинается еще ничем не расшатанное царство верблюда и арбы.
Мы торопливо собираем свои пожитки и спускаемся в вокзал. Прекрасные парные извозчики на бойких лошадях, в поместительных фаэтонах, наперебой друг с другом предлагают свои услуги. Усаживаемся в покойную колясочку и несемся словно с кем-нибудь наперегонку по отлично мощеным улицам «Русского Самарканда». Тут в каждом городе необходимая двойственность. Русская Бухара, русский Самарканд, русский Ташкент, русский Кокан, русский Маргелан, рядом с туземным Самаркандом, туземною Бухарой, туземным Маргеланом… Условия жизни русского и азиатца до того не похожи друг на друга, до того трудно переносятся теми, кто не привык к ним, что нельзя было выдумать ничего лучше, как этим зверям двух разных пород позволить жить, так сказать, в разных клетках, не мешая друг другу. К тому же и в видах безопасности немногочисленного русского населения было вполне благоразумно собрать их в отдельную дружную кучку, подальше от опасной тесноты туземных улиц и двориков. И почти везде появление рядом со старыми азиатскими центрами торговли и власти новых русских поселков заставляет с каждым днем все более и более засыхать ветви и корни старых азиатских стволов, питательные соки которых постепенно оттягиваются от них молодою русскою порослью.
Самарканд. Абрамовский бульвар
Русский Самарканд - такая прелесть, которой никак не ожидаешь в этой стране варварства. Широкие, отлично мощеные улицы уходят длинными перспективами направо и налево, пересекая друг друга с геометрическою правильностью. Это даже не улицы, а тенистые аллеи, дышащие прохладой, журчащие ручьями. Тополя-гиганты, каких мы не знаем в России, тенистыми зелеными полками провожают в несколько рядов оба тротуара улицы, не пропуская внутрь ее боковых лучей утреннего солнца, и у корней этих зеленых колоссов с веселым лепетом бегут неизбежные здесь арыки, без которых в Туркестане невозможна никакая растительность, никакая жизнь.
Чистота и порядок везде. Сейчас видно, что всем распоряжается здесь, все здесь создала и создает - и этот порядок и эту чистоту - военная сила. Она тут и мостит, и строит, и насаждает, и обводняет.
Я давно пришел к тому убеждению, что русский человек удивительный человек, если его держать в строгой дисциплине. Англичанин, совершенно наоборот, удивителен везде, где он может проявить свою личность и свободу инициативы. Наши русские монахи и солдаты - лучший пример этому. Неопрятное вольное русское хозяйство обращается в чистоплотную голландскую ферму где-нибудь в Соловецком монастыре, под железною ферулой иноческого послушанья, а что может сделать наш солдатик по приказу начальства - хорошо знают все, кто посещал наши восточные окраины, цивилизуемые российским воинством.
Домики небольшие, низенькие, все в один этаж, но все зато каменные, все чистенькие и беленькие; они так молодо и весело вырезаются на зеленом фоне садов в деревьев, заполонивших здесь все.
Генри Мозер. Русский экипаж в Самарканде. 1889-1890
После зноя безлюдной пустыни въезжаешь как в зеленый рай в такой тенистый зеленый уголок.
В этом «губернском городе» далекого «забранного края» ничего подобного тем пыльным, в отчаянье приводящим улицам и тем безотрадным вереницам кирпичных двухэтажных и трехэтажных сундуков, что беззащитно жарятся на солнце в заправских губернских городах старой России, во всех этих Орлах, Курсках, Тулах, Калугах и Тамбовах…
Видно, и мы, русские, научились чему-нибудь и что-нибудь забыли в эти годы своего исторического опыта.
Конечно, прежде всего научила нас здесь новым строительным и устроительным приемам здешняя же природа и здешняя же жизнь. Солнце Туркестана, бездождие Туркестана волей-неволей заставят вспомнить о тени дерева, о воде арыка. К тому же, каждый туземный кишлак своими сплошными садами, густо облегающими дороги, своими везде журчащими канавками дал русскому цивилизатору готовый образчик для будущих поселений его, и мы только развили этот прирожденный здесь тип тенистого кишлака в несравненно более грандиозный, несравненно более удобный и опрятный тип нового русского города в совершенную противоположность с узенькими непроездными переулками, вьющимися среди глиняных заборов, зноем, пылью и вонью старых больших городов Туркестана, которые сохраняют тенистый характер кишлаков только на окраинах своих, но уж никак не в середине своей, переполненной людом и торговлею. <…>
Здание женской гимназии. Типовой проект Г. М. Сваричевского, 1904
Даже и после всего виденного нами в Ташкенте и Маргелане, чудные зеленые аллеи Самарканда производят самое радостное впечатление. Столько воздуха, свежести, влажности, столько весны и жизни в этих так называемых «городских улицах», журчащих ручьями и гораздо более напоминающих своими полчищами деревьев-великанов, бесконечными перспективами своих аллей какой-нибудь громадный парк для прогулок, чем прозаическое местопребывание русской военной и гражданской администрации. Кроме тенистых, длинных и широких улиц, обсаженных в четыре ряда деревьями и окаймленных с каждой стороны быстро текущими арыками, в Самарканде есть и настоящий парк, с дорожками, клумбами, цветниками, скамейками, есть и помимо него хорошенький городской садик.
Из наших военных правителей Туркестана нашлось, по счастью, несколько разумных и знающих людей, которые поняли всю важность для здоровья жителей - для здоровья русского солдата, особенно нуждающегося в здоровье - чистого воздуха, прохлады и тени. Жизнь в этих сухих азиатских равнинах, по целым месяцам сряду не ведающих дождей и облачных дней, сделалась бы положительно невыносимою и убийственною для русского человека, привыкшего к туманам, заморозкам и постоянным дождичкам родной стороны. Туземец отыскивает себе прохладу, тень и сырость - в своих полутемных глиняных мазанках да в садах своих кишлаков. Но русского солдата и чиновника невозможно было загонять в душные и вонючие берлоги сарта, а показалось гораздо удобнее обратить в тенистое и прохладное обиталище весь русский поселок с его домами и улицами. И вот дворы и улицы этого поселка превращены в сады, эти каменные мостовые орошены как луга веселыми струями арыков.
Через это, небольшое русское население Самарканда захватило под свои жилища очень большие пространства. Нужно было дать простор всему, и двору, и площади, и парку, и мостовой, и арыку, и аллеям-тротуарам.
Церковь, возведенная в 1868 г. в цитадели. 1871-1872
Улицы русского Самарканда разлинеены параллельными и пересекающимися прямыми линиями правильно, как геометрический чертеж, и довольно многочисленны. Православная церковь его небольшая, но красивая, в русском стиле, с хорошею живописью строгого характера, с резным иконостасом из темного ореха.
Георгиевский храм. Арх. В. А. Лемке, 1882
Напротив нее большой дом военного собрания, один из лучших в городе. Тут же близко и так называемое общественное собрание, где собираются уже не военные, а «вольные», по общепринятому здесь потешному термину для обозначения всех штатских вообще, служащих и не служащих. Дом военного губернатора с очень эффектным подъездом, хотя и в один этаж ради прохлады и безопасности от землетрясений, занимает своим превосходным фруктовым садом, парком и разными хозяйственными учреждениями целый обширный квартал, кругом обнесенный каменною стеною.
Проектируемый собор Самарканда. А. И. фон Гоген
Страницей из «Зодчего» поделился уважаемый rdp4v
Самарканд более всего обязан своими насаждениями первому генерал-губернатору своему Кауфману и известному туркестанскому садоводу, генералу Королькову, который был здесь, если не ошибаюсь, помощником военного губернатора раньше, чем его назначили военным губернатором Ферганской области. Впрочем, много потрудился над этим добрым делом и первый военный губернатор Самарканда, генерал Абрамов.
К. П. фон Кауфман. А. К. Абрамов
Особенную пользу в этом отношении принесли целому краю казенные питомники деревьев, учрежденные при Кауфмане в Самарканде и Маргелане. Здесь они велись под главным наблюдением Королькова и Невесского, знатоков и любителей садоводства. Питомники эти выписывали и приручали к местному климату всякие породы полезных деревьев, продавали по самой дешевой цене и даже рассылали даром, чтобы приохотить туземцев, молодые саженцы и семена. Оттого-то в улицах и парках Самарканда, кроме давно распространенного в Туркестане гигантского пирамидального тополя, можно найти теперь во множестве клены, айлант, гледичию, катальпу (бигнонию), белую акацию и проч. Трудами наших военных садоводов-акклиматизаторов в садовое хозяйство Средней Азии введены также многие плодовые деревья, дающие более нежные и более дорогие плоды. Туркестан вообще, в особенности же долина Заравшана с Самаркандом, издревле была страною садоводства и плодоводства. Но в грубых руках сарта и таджика плоды, обильно растущие в его садах и даже дико в лесах, не достигали той сочности, душистости и тонкости вкуса, которых требует от фруктов избалованный европеец. Фисташка, урюк (абрикос), персик, маленькие довольно жесткие яблоки и груши да дешевая ягода тута и джигды (Eleagnus hortensis) - вот обычные произведения туземных садов. Урюк имеет особенно важное значение в хозяйственной жизни сарта. Он питается им почти круглый год, так же, как дынями и арбузами своими, пожевывая сухую, вяленую или свежую ягоду, смотря по времени года, с лепешкою на бараньем сале. В настоящее время в садах Заравшанской долины можно найти и гранатник, и фигу, и самые нежные сорта персиков, груш и яблок. Только апельсин и лимон не могут выносить резких перемен здешнего климата, точно так же, как не выносят его жаров и сухости ягоды нашего русского севера - клюква, морошка, брусника.
________
Русский город разделяет от туземного - Самаркандская цитадель, по-местному «арк». Это самая естественная и самая откровенная спайка между завоевателями и завоеванными.
Самарканд. Постройки внутри цитадели. 1871-1872
Что там ни говори, какими розовыми взглядами ни утешай себя, а все-таки необходимо быть готовым на всякий случай и ожидать всего того, чего можно ожидать. Как ни смирны сарты, как ни поглощены они теперь своею торговлею, ремеслами и полевым хозяйством, не может быть, однако, никакого сомнения, что при первых серьезных неудачах русского оружия в Азии, в случае возможного столкновения с какою-нибудь враждебною державою, - мусульманский фанатизм и ненависть побежденного к победителю возьмут свое. Народ этот еще слишком недавно скрещивал оружие с теперешним своим владыкою, еще слишком мало отвык от постоянных междуусобиц и войн с соседями, одним словом, еще слишком азиатец, чтобы упустить благоприятный случай взяться за ножи и перерезать горла поработившим его врагам. Поэтому ничего не может быть так кстати в этих обстоятельствах, как внушительный буфер между двумя враждебными народностями в виде пушек, направленных жерлами туда, откуда может последовать какой-нибудь неприятный сюрприз.
Самарканд. Постройки внутри цитадели. 1871-1872
Конечно, может быть, время смирит страсти, смягчит отношения, создаст мало-помалу какие-нибудь внутренние связи даже между сартом и русским. И дай Бог, конечно, чтобы это было скорее. Но что такого конца придется ждать очень долго и уже, конечно, не одно столетие, в этом нельзя сомневаться. Пример кавказских горцев, пример Польши достаточно убедительны в этом отношении. Пока же нет ни малейшего намека на слияние, ни малейшей надежды на искренность мира и дружбы, - наивно было бы предаваться сантиментальным иллюзиям, губить дело излишнею доверчивостью и вводить в опасный соблазн без того легко увлекающийся восточный люд. Гораздо честнее и умнее вести дело начистоту и перед лицом несомненного врага опираться, не таясь от него, на штык, а не на тросточку.
Самарканд. Постройки в цитадели. 1871-1872
________
Крепость имеет внушительный вид. В ней гласисы и парапеты для пушек, стены и рвы, в которые проведен довольно глубокий арык. Поднимается она над городом тремя уступами на вершину небольшого холма.
Самарканд. Постройки в цитадели. 1871-1872
Внутри еще сохранилось несколько старинных мечетей и гробниц, но главный ее интерес для путешественника - это остатки Тимурова дворца и лежащий в нем знаменитый Зеленый камень - Кок-Таш, на котором восседал великий монгольский амир, творя суд и расправу над своими подданными и принимая послов со всех концов света.
Дворец бухарских эмиров Кок-Таш. Вид входа в приемный двор (со стороны двора). 1871-1872
Дворец Тимура обращен в артиллерийский склад и держится на замке, под караулом часового со штыком.
Двор, окруженный с 3-х сторон очень простою галереею на деревянных точеных столбиках, составлял когда-то приемную залу владыки Азии. Посредине его нечто вроде жертвенника - осьмиугольный камень аршина полтора вышины, выдолбленный сверху наподобие ступы или небольшой цистерны для воды, чем он, по-видимому, и был.
Трон эмиров Кок-Таш в приемном дворе. 1871-1872
Знаменитый Кок-Таш помещается как раз против входа в галерею. Это довольно большой камень 4 или 5 аршин длины и аршина 2 ширины, серого, а вовсе не зеленого цвета, похожий на мрамор. Сверху он гладко отполирован, а по бокам украшен разными арабесками. Лежит он не прямо на полу, а на кирпичном фундаменте своего рода, так что всего высоты в этом оригинальном троне повелителя Азии будет около аршина. При взятии русскими Самарканда у трона этого еще была цела спинка, сделанная из очень твердого цемента, которая потом обсыпалась. По распоряжению русских властей, исторический камень окружен теперь чугунною решеткою.
По-видимому, он был прежде подножием трона монгольских ханов. По рассказам султана Бабера, последнего потомка Тимура, - Тимур выстроил в самаркандском арке своем прекрасный четырехэтажный дворец, который назывался Кок-Сарай, т. е. Зеленый или Синий дом. Очень может быть, что он был окрашен в зеленую или синюю краску или был украшен голубыми куполами.
Дверь в приемную залу эмиров. 1871-1872
Бабер прибавляет, что все ханы тимуровой династии были возводимы на престол обязательно в Кок-Сарае, и здесь же всегда лишались жизни те, которые покушались незаконно захватить в свои руки трон Тимура. Оттого-то, по словам Бабера, выражение «осудить на Кок-Сарай» стали употреблять в смысле «казнить смертью». Всего вероятнее, Кок-Таш, бывший основанием трона Тимура во дворце его, Кок-Сарае, получил свое имя не от зеленого цвета, которого он не имеет, а от дворца, в котором он лежал. <…>
В. В. Верещагин. Двери Тимура (Тамерлана). 1872
На обширном пустыре между крепостью и зелеными аллеями русского города - могилы русских воинов, павших при славной защите цитадели в 1868 году.
Каменный памятник с крестом, но без надписей, возвышается над прахом храбрецов. Только на отдельной гробнице полковника Соковнина и убитого вместе с ним штабс-капитана, фамилию которого я теперь забыл, - вырезана надпись.
Нельзя не вспомнить и не рассказать об этом славном деле, которое достойно стать на ряду с геройского защитою Баязета и другими незабвенными подвигами русского воинства.
Это было в 1868 году. Бухарский эмир, раздраженный своими постоянными неудачами и потерявший уже северную часть своих владений, с Джизаком, Яны-Курганом и другими городами, решился собрать последние свои силы, чтобы нанести русским решительный удар, но, по азиатскому обычаю, продолжал лукавить с генералом Кауфманом, главным начальником тогдашних русских владений в Туркестане, и тянуть переговоры о мире, чтобы усыпить бдительность русского военачальника. Но генерал Кауфман зорко следил за приготовлениями бухарцев и, чтобы предупредить их нападение раньше, чем они успеют соединиться с кокандцами и другими среднеазиатскими ханствами, решился сам двинуться на Самарканд.
Весь отряд Кауфмана состоял из 3.500 человек пехоты, конницы и артиллерии. У эмира же было в это время 16.600 человек постоянного войска с 160 пушками и, кроме того, собрано было более 100.000 наездников, вооруженных саблями, ружьями и пистолетами.
На горе Чупан-Ата, за разливами Заравшана, через которые мы только что переправились, всего в 8-ми верстах от Самарканда, сделана была бухарцами первая серьезная попытка остановить русское войско. 40 орудий и тысяча стрелков обстреливали с высот Чупан-Аты надвигавшийся отряд наш.
Положение наших воинов, утомленных безостановочным тридцативерстным походом по летней жаре, было самое опасное. Пушки вязли в бесчисленных разливах реки, которую бухарцы нарочно запруживали, где только могли, лошади обрывались в канавы и ямы, люди должны были переходить реку прямо под выстрелами неприятелей по плечо в воде. Но несмотря на все, солдатики наши молодецки переправились через бушующий Заравшан и с дружным «ура!» ударили на врага. Бухарцы, считавшие свою позицию совершенно неприступной, до того были поражены этим смелым натиском русских, что побросали орудия, ружья, даже платья свои, и обратились в поспешное бегство.
Испуганные торгаши Самарканда, в ужасе перед русскою силою, одолевшею, как им казалось, непобедимые препятствия, изменнически заперли ворота перед бежавшими войсками эмира и не пустили их к себе в город, а сейчас же послали к генералу Кауфману депутацию из почетных жителей с предложением принять город Самарканд под власть Белаго Царя.
2-го мая русский отряд, торжественно встреченный жителями, с музыкой и песнями вступил в древнюю столицу Тимура.
Весть о взятии русскими священного для мусульман города привела в ярость все окрестные народы. В самых отдаленных городах и селениях Бухарского ханства народ собирался толпами и вооружался, собираясь идти на выручку своего священного города и на истребление неверных урусов. Жители Шехри-Зяба, самые храбрые из племен Бухарского ханства, получили было приказание от эмира уничтожить дотла вероломный город; но потом эмир раздумал и стал подсылать к самаркандцам тайных агентов своих, подбивая жителей единодушно восстать против русских и обещая им прощение за измену.
В то же время эмир деятельно устраивал свою армию и готовился к новой решительной битве. Генерал Кауфман понимал, что только быстрый и окончательный разгром врага - водворит мир в стране и обеспечит за русскими их завоевание. Он решился сам двинуться навстречу эмиру и почти со всем своим войском направился в Катты-Курган. Эмир ждал его верстах в 12-ти от Катты-Кургана на крепкой позиции Зера-Булакских высот во главе 50.000 войска. В соединенных же отрядах генерала Головачева и генерала Кауфмана насчитывалось всего 2.020 человек с 14 орудиями и 6-ю ракетными станками, из которых некоторую часть нужно было оставить гарнизоном в цитадели Катты-Кургана. В 4 часа утра 2-го июня наши храбрецы бросились в атаку на Зера-Булакские высоты, а к середине дня бухарское войско бежало в страшном беспорядке, покинув тысячи тел и все орудия свои, погибая во множестве среди безводной степи от утомления, жажды и голода.
Полковники Абрамов и Пистолькорс были во главе геройских колонн, уничтоживших бухарскую силу.
У эмира осталось всего 200 человек конвоя, с которыми он едва спасся, трепеща за свою судьбу.
________
Между тем в Самарканде происходили скверные дела. После ухода отряда в Катты-Курган, в гарнизоне его оставалось всего-навсего 772 человека разных оружий. Кроме того, в лазаретах лежало 450 человек больных; климат Самарканда оказался на первое время очень вредным для русских, так что в день иногда заболевало в отряде человек по 50-ти.
Шехри-зябцы уже давно собирались напасть на Самарканд, и только страх перед русскими войсками сдерживал их. Когда же стало известно, что все почти русские войска ушли из города, и что эмир двигается на них с большими силами, вся окрестная страна одушевленно поднялась на освобождение священного города. Жители Самарканда, не сомневаясь больше, что эмир их вконец уничтожит русских, все от мала до велика присоединились к нападающим.
Маленький русский гарнизон заперся в старой бухарской цитадели, которую еще не успели приспособить к надежной защите. Глиняные стены ее во многих местах обвалились, парапетов для пушек почти не было, не было и бойниц для ружейного боя; и хотя с одной стороны подходы к крепости защищались глубоким арыком, а с другой рвом и оврагом, но зато с двух остальных сторон дома сартов какие вплотную примыкали к стене, какие окружали крепость в самом ближайшем соседстве, препятствуя действию артиллерии и представляя собою почти безопасное прикрытие для нападающих.
В. В. Верещагин. Смертельно раненный. 1873
Убедившись в измене жителей и видя приближение к городу многочисленных полчищ шехри-зябцев, начальник гарнизона полковник Штемпель целую ночь исправлял стены, насыпал парапеты, проделывал в стене отверстия для ружей. Утром 2-го июня, в тот самый день, как происходил погром эмира на Зера-Булакских высотах, разъяренные мусульмане с дикими криками, с барабанным боем и ревом труб, ободряя друг друга, кинулись со всех сторон на приступ цитадели, уверенные, что первым же дружным натиском своей 50-тысячной вооруженной толпы они задавят крошечную горсточку его защитников. На плоские крыши домов, на террасы мечетей, даже на балконы минаретов втащили орудия и поставили стрелков, осыпавших градом пуль появлявшихся на стене малочисленных русских воинов. Везде, на всем почти трехверстном протяжении крепостных стен, ничтожному гарнизону нужно было отражать в одно и то же время отчаянно влезавших на стены, бесстрашно ломившихся в ворота фанатических врагов.
Бухарские ворота г. Самарканда. 1871-1872
Не раз белые чалмы и пестрые значки торжествующих азиатов с победными криками появлялись на гребнях стен; но неодолимое мужество геройских защитников всякий раз опрокидывало их назад. Около двух деревянных ворот, Бухарских и Самаркандских, свалка шла с особенным остервенением. Сартам во что бы то ни стало хотелось прорваться сквозь них, и они, не жалея жизни, с криком и гамом напирали на ворота. Бросили наконец под них мешки с порохом, и обое ворот запылали. Сквозь образовавшиеся отверстия храбрейшие из азиатов с неистовыми криками «ур! ур!» («бей их») уже проникли было в крепость, но штыки и жестокий ружейный огонь положили их всех на месте.
В. В. Верещагин. У крепостной стены. «Пусть войдут». 1871
Под убийственным огнем неприятеля, среди непотухавшего пожара, сделали наскоро перед сожженными воротами завал из мешков с землею, привезли орудие и под прикрытием этого импровизированного бруствера встретили меткими залпами картечи врывавшихся в открытую пасть ворот азиатов.
В. В. Верещагин. У крепостной стены. «Вошли!». 1871. Картина сожжена автором
Но народа нигде не хватало. Солдаты выбивались из сил. Тогда на выручку товарищей явился лежавший больным в лазарете подполковник Назаров и с ним все больные, которые только могли двигаться.
Назаров нечувствительно очутился во главе защитников. Он одушевлял всех своею беззаветною решимостью, быстротой и находчивостью своих распоряжений. Он неутомимо бросался от одного опасного места к другому и встречал врага везде, где только колебались силы защитников. Между тем огромные толпы сартов, вооруженных чекменями [= кетменями - rus_turk], укрывшись стеною от выстрелов, с упорною энергиею спешили разрушить глиняное основание стены. Другие толпы взлезали на стены по крышам домов, к ним примыкавших. Дружный залп ружей очистил стены. Но битва продолжалась до глубокой ночи на всех пунктах.
На второй день приступ возобновился еще с бо́льшим отчаянием. Сартам удалось-таки проломать в нескольких местах крепостную стену, и они ворвались сквозь ее пролом внутрь цитадели, завалы из мешков тоже были раскиданы, и остервенелые мусульмане уже бросились тащить к себе орудие.
- Братцы! Орудие берут! - раздается отчаянный крик.
Художник Верещагин, без шапки, с развевающимися волосами, выскакивает из рядов.
- Сюда, ребята! Кто со мной! - взывает он к своим.
В эту же минуту Назаров, еще в больничных туфлях, в желтой шелковой рубашке, с чехлом вместо фуражки на голове, с револьвером и шашкою бросается вперед.
- За мною, ребята! ура!
Штыки ударили, и шехри-зябцы, устлав трупами дорогу, были мгновенно выброшены назад за ворота.
Места бывших брешей, через которые самаркандцы во время штурма врывались в цитадель 2-8 июня 1868 года. 1871-1872
Положение гарнизона, однако, было настолько критическое, что командир уже отдал приказание, в случае взятия крепости, отступать во дворец эмира, защищаться там до последней крайности, а если неприятель все-таки одолеет, взорвать себя вместе с ним на воздух.
К счастью, в 3 часа пополудни неприятель прекратил приступ. Лучшая часть его, шехри-зябцы, получив известие о зера-булакском погроме эмира, ушли к вечеру восвояси.
Но еще огромные массы азиатцев наполняли Самарканд, они целую ночь палили с высоких мечетей в работавших солдат, старавшихся исправить проломы и завалить сожженные ворота.
На 3-й и на 4-й день осады, заметив ослабление неприятеля, Назаров, в сопровождении бесстрашного художника Верещагина, купца Трубчанинова и других храбрецов, сделал с горстью солдат несколько вылазок в город и сжег примыкавшие к стенам дома, в которых укрывались осаждавшие. В одной из таких вылазок едва не погиб наш славный живописец, которому здоровенный сарт совсем собрался разбить голову своим железным батиком, если бы этого сарта не приколол вовремя подоспевший солдатик.
Самарканд. Часть города Галя-Чешмэ, вид с цитадели. 1871-1872
Осада и приступы самаркандцев продолжались целых 7 дней; несчастному гарнизону некогда было ни есть, ни спать, ни отдыхать, воды для питья недоставало. Половина солдат была переранена, остальные утомлены до крайности. А осаде и битвам не предвиделось, между тем, конца. В это время перс, посланный в отряд Кауфмана, возвратился с радостною вестью, что силы эмира сокрушены, и что победители уже возвращаются в Самарканд. Неописанный восторг охватил весь гарнизон, когда комендант громко прочел перед фронтом письмо генерала Кауфмана. Солдаты обнимались, целовались, падали на колена и благодарили Бога за неожиданное спасение.
8-го июня, в 7-й день осады, неприятель стал вдруг очищать город. Он уже видел, что подходили войска Кауфмана. Русский отряд с боем вошел в город, гоня перед собою неприятеля и очищая от него сады и сакли, откуда встретили его жестокою пальбою. Гарнизон сделал вылазку навстречу своим, и через несколько часов последнее сопротивление самаркандцев было подавлено.
К 12 часам дня город совсем был очищен от врага. Улицы представляли из себя груду развалин. Везде валялись обгорелые и разлагающиеся трупы, скелеты лошадей, ядра, картечь, оружие, изорванное платье. Смрад от горевших человеческих тел был невыносимый.
Н. Н. Каразин. Вступление русских войск в Самарканд 8 июня 1868 года. 1888
Крытый базар Самарканда, полный бесчисленных лавок с товаром, Кауфман велел сжечь в наказание измены и на два дня отдал город на грабеж солдатам. Жителей, пойманных с оружием в руках, вешали на обгорелых столбах базара, расстреливали по большим дорогам…
Так закончился этот поистине гомерический семидневный бой ничтожной кучки русских героев с пятидесятитысячною азиатскою ордою…
Я позволил себе рассказать о нем с такими подробностями, потому что читающая публика наша слишком мало знакома с событиями наших далеких окраин, а такая славная страница русской истории не должна быть и не может быть забыта русскими людьми…
Другие материалы о Самарканде:
• В. В. Радлов. Средняя Зерафшанская долина;
• А. Д. Гребенкин. Таджики;
• Г. А. Арандаренко. Малоизвестные города Зеравшанского округа;
• Н. А. Варенцов. Слышанное. Виденное. Передуманное. Пережитое;
• Ф. М. Керенский. Медресе Туркестанского края;
• А. А. Кауфман. По Среднеазиатской дороге;
• И. С. Васильчиков. То, что мне вспомнилось…;
• В. Н. Гартевельд. Среди сыпучих песков и отрубленных голов;
• Л. Ю. Брик. Пристрастные рассказы;
• На базаре: Средняя Азия 140 лет назад [фотографии из «Туркестанского альбома»];
• Фотографии Поля Надара (1890);
• С. М. Прокудин-Горский. О применении фотографирования в истинных цветах к наглядному изучению России.