«Железная цепь»
Е. Л. Марков. Россия в Средней Азии: Очерки путешествия по Закавказью, Туркмении, Бухаре, Самаркандской, Ташкентской и Ферганской областям, Каспийскому морю и Волге. - СПб., 1901.
Другие отрывки: [ Путешествие из Баку в Асхабад]; [ Попутчица]; [ Текинский Севастополь]; [ В русском Асхабаде]; [ Из Асхабада в Мерв]; [ Мерв: на базарах и в крепости]; [«Железная цепь»]; [ Мост через Амударью]; [ Пестрые халаты Бухары]; [ Самарканд: русский город и цитадель]; [ Тамерлановы Ворота, Джизак, Голодная степь]; [ Сардобы Голодной степи, Чиназ]; [ Покоритель Туркестана]; [ Визит к Мухиддин-ходже]; [ Долинами Чирчика и Ангрена. Селение Пскент]; [ На пути в Ходжент. Мурза-Рабат]; [ Ходжент]; [ От Костакоза до Кокана]; [ Кокан, столица ханства]; [ Новый и Старый Маргелан]; [ Андижан. Недавнее прошлое Кокандского ханства]; [ Ош и его обитатели]; [ Тахт-и-Сулейман]; [ Подъем на Малый Алай]; [ У Курманджан-датхи]; [ Укрепление Гульча]; [ Киргизские женщины. Родовой быт киргиза]; [ Бесконечный сад].
Теперь пустыня, можно сказать, перестала существовать. Железная дорога убила ее. Нигде, как среди этого моря песков, в котором погребено столько человеческих жизней, в котором люди в течение целых тысячелетий терпели столько мучительных трудов, лишений, страданий, опасностей, - нигде так наглядно не убеждаешься в неоценимом значении парового пути. Эти, с виду простые, две железные нити, что чуть чернеют среди песчаного потопа, в сущности связали истинно железными скрепами далекие друг от друга и всегда разобщенные человеческие миры.
С одной стороны они железными оковами легли на все враждующие разрушительные силы, разобщившие Европу от Средней Азии, опоясав собою, как рассыпанное колесо шиной, почти все племена туркмен, от йомудов у Каспийского моря и гокланов за Атреком до текинцев Ахала и Мерва, до кара-туркменов Каракума и эрсари амударьинских берегов. С другой стороны по этим гладким рельсам с неудержимою быстротой покатились и ворвались в сердце Азии не только товары Европы, но и европейские обычаи, европейские взгляды, европейские знания.
Я никогда не был сторонником завоеваний и присоединений к России азиатских стран. Не раз выступал я в печати со словом осуждения этой политики, с точки зрения собственно русских интересов. Но если уже нам суждено историей нести тяжелый крест цивилизования полудиких азиатских племен, если в судьбах нашего народа предначертано ему водворять своим потом и кровью мир и порядок в странах вечного волнения и насилий, то нужно признать, что величайшею из наших побед над разбойничьею Азией, величайшим завоеванием нашим в странах далекого Турана, - была эта железная цепь в полторы тысячи верст, которою мы привязали Азию к Европе. Поразительное впечатление произвела постройка железной дороги на туземцев Средней Азии.
Можно сказать, что с этой минуты покоренные нами народы Азии поняли, что все для них кончено, что старое никогда уже не вернется, что на шею их надет железный ошейник, которого они не в силах будут снять ни при каких условиях. Эта исполинская работа, возбуждавшая при начале своем искренние насмешки туземцев, твердо веривших в ее невозможность и предсказывавших ее плачевный конец, потрясла этих детей природы изумлением и ужасом.
Что после этого оставалось невозможным для русского? Народ, который на своем огненном шайтане переносится, как на крыльях птицы, через необозримую вековечную пустыню, через непроходимые безводные пески, не нуждаясь ни в колодцах Аллаха, ни в молитвах дервишей, - чего не победит он и перед чем остановится?
Постройка Закаспийской железной дороги была таким наглядным подвигом русской силы, бесстрашия, мудрости, пред которым побледнела в воображении восточного человека слава всяких Тамерланов и Искандеров.
Она, вместе с тем, открыла туземцам новые широкие способы к промыслам всякого рода, к мирной выгодной наживе, показала им самым осязательным и убедительным для них образом все преимущество твердого государственного порядка и цивилизованных учреждений над невежественным и необеспеченным бытом их прошлого. Пока не было железной дороги, Россия была не в силах внести в прочно установившуюся жизнь старых азиатских ханств существенно новых промышленных начал. Только рельсовый путь мог дать громадный толчок среднеазиатской торговле и зародить в промышленных центрах Азии крупные фабричные и заводские предприятия, развивающиеся теперь не по дням, а по часам.
Нужно сказать великое спасибо талантливым и настойчивым людям, самоотверженными трудами которых проложена была через недоступные пустыни эта живительная артерия, принесшая в нее цивилизованную жизнь Европы.
Великое спасибо и за родную Россию, которая высоко стала в глазах народов, просвещенных и непросвещенных, свершив так просто и скоро такой подвиг Геркулеса, и за все человечество, которое в этой дороге получило незаменимое орудие для своих просветительских и миротворных задач в одном из коренных очагов дикости и тьмы…
Против генерала Анненкова, энергического строителя Закаспийской железной дороги, раздавались и продолжают раздаваться много осуждающих и обвиняющих его голосов. Мы, русские люди, ведь особенно падки и особенно умелы на осуждение самих себя. Я не имею ни возможности, ни желания защищать строителя Закаспийской дороги. Я не знаю, совершены ли им какие технические ошибки при этой постройке, удовлетворительно ли представлены им отчеты по ней. Но я знаю одно, что генерал Анненков совершил великое историческое дело, сработал работу изумительную по своей колоссальности. Я знаю, что каждая страна дорожит, как своею народной славой - именами людей, отметивших себя в истории благодетельным для народа подвигом.
Постройка Закаспийской железной дороги - несомненный подвиг. Поэтому я думаю, что несправедливо применять обычный мелочный масштаб канцелярий и бухгалтерий к подобного рода крупным историческим делам. Постройка Закаспийской железной дороги происходила при условиях таких исключительных, таких невообразимо тяжелых, среди таких опасностей и неожиданностей, что ее невозможно учитывать по шаблонной мерке какого-нибудь шоссе между Калугой и Москвой. Никакая смета, никакие справочные данные не в состоянии были предвидеть и оценить того, что могло случиться в действительности при работах среди безводных и безлюдных пустынь, на тысячи верст удаленных от торговых и промышленных центров, при полном отсутствии кругом гражданского порядка и безопасности, можно сказать, в вечной осаде едва покоренных степных разбойников…
___________
Проезжая по Закаспийской дороге, я только чувствовал одно ее большое неудобство, совсем независимое от ее строителей. Мне постоянно казалось, что от самого Каспия я еду по какой-то бесконечной узкой плотине, ничем не обеспеченной ни справа, ни слева. Направо, как говорится, сейчас же под локтем, провожает вас чуть не до самого Мерва персидская граница, налево - песчаная пустыня, доступная только кочевым разбойникам. От Мерва эта пустыня уже с обеих сторон, и узкая рельсовая лента буквально как плотина охвачена кругом морем песков.
Когда подумаешь, как далеко отсюда очаг русской военной силы и русского промышленного богатства, когда вспомнишь, что пути сюда из Москвы и Нижнего пересекаются и горами Кавказа, и волнами Каспия, что нет сюда сплошного пути даже из нашей кавказской окраины, то делается как-то жутко за этот смелый починок русской гражданственности, так далеко ворвавшейся в чуждые ей стихии. Невольно приходит в голову, что в случае серьезного пожара, который может не нынче-завтра охватить восприимчивые народы Центральной Азии, сообщение России со своими далекими и разъединенными военными колониями Мерва, Асхабада, Чарджуя по этому узенькому беззащитному мостику в полторы тысячи верст вряд ли будет возможно.
Карта и все фото из Norman, Henry. All the Russias: Travels and Studies in Contemporary European Russia, Finland, Siberia, the Causasus, and Central Asia. New York, 1902.
Невольно приходит в голову и то, что наше наступление на Туркестан, на Индию, на Персию рельсовыми путями было бы гораздо удобнее и прочнее по тем старинным историческим следам, по которым в течение веков русская народность привыкла напирать на Азию. Продолжение Оренбургской железной дороги на Ташкент, без того неизбежное в более или менее близком будущем, было бы, мне кажется, самым естественным выходом русских сил в степи и оазисы Турана. Дорога эта была бы обеспечена с северо-востока ближайшим соседством русской Сибири и новых областей Степного генерал-губернаторства, Тургайской, Акмолинской, Семиреченской и прочих, уже в сильной степени обрусевших и с каждым днем привлекающих к себе все больше и больше русского элемента. Кроме того, дорога эта служила бы непосредственным продолжением торговых и военных путей из самых русских углов России и из политического и экономического центра - Москвы. Эта дорога опиралась бы на широкий и крепкий базис и была бы во всех обстоятельствах и во всякое время своею дорогой. Дальнейшая дорога из Ташкента и Коканда в Самарканд уже теперь на очереди. Дорога из Самарканда в Мерв существует и действует. Все эти дороги, выходя из Ташкента, как своего базиса, являлись бы передовым полком русской силы среди азиатских народностей, не оторванным от главной рати ее, а тесно с нею связанным и надежно подпертым ею с тыла.
Можно сказать, что по такой сплошной Московско-Мервской дороге сама Москва ударяла бы прямо в сердце Азии, напирала бы всею присущею ей мощью на враждебные нам азиатские государства и народности.
Торговое чутье восточного человека поняло это преимущество сплошной связи азиатского центра с центром России, и, несмотря на всю выгодность железнодорожных путей, жители Средней Азии и Закаспийского края продолжают привозить к себе московские и нижегородские товары и отвозить в Россию свой хлопок и шелк гужом на верблюдах через Оренбургские степи с большею охотой, чем через Закаспийскую железную дорогу и каспийские пароходы «Меркурия».
Нам кажется, что Закаспийская железная дорога, задуманная и осуществленная единственно в целях завоевания туркменских оазисов и нравственного влияния на Персию, осталась отчасти при этих своих специальных задачах и даже с дальнейшим протяжением своим к Самарканду не могла достигнуть того военно-политического и торгового значения, которое, несомненно, имела бы за собою Оренбургско-Мервская линия [Строительство линии Оренбург-Ташкент осуществлено в 1900-1906 гг. - rus_turk.].
На открытке - не Закаспийская ж/д, а узкоколейка
в Фирюзу. Была разобрана в годы I мировой войны.
См. также:
• Н. Кончевский. Воспоминания невоенного человека об Ахал-Текинской экспедиции;
• А. А. Кауфман. По Среднеазиатской дороге;
• Фотографии Поля Надара (1890);
• Карта Закаспийской области и Закаспийской военной железной дороги.
Другие отрывки: [ Путешествие из Баку в Асхабад]; [ Попутчица]; [ Текинский Севастополь]; [ В русском Асхабаде]; [ Из Асхабада в Мерв]; [ Мерв: на базарах и в крепости]; [«Железная цепь»]; [ Мост через Амударью]; [ Пестрые халаты Бухары]; [ Самарканд: русский город и цитадель]; [ Тамерлановы Ворота, Джизак, Голодная степь]; [ Сардобы Голодной степи, Чиназ]; [ Покоритель Туркестана]; [ Визит к Мухиддин-ходже]; [ Долинами Чирчика и Ангрена. Селение Пскент]; [ На пути в Ходжент. Мурза-Рабат]; [ Ходжент]; [ От Костакоза до Кокана]; [ Кокан, столица ханства]; [ Новый и Старый Маргелан]; [ Андижан. Недавнее прошлое Кокандского ханства]; [ Ош и его обитатели]; [ Тахт-и-Сулейман]; [ Подъем на Малый Алай]; [ У Курманджан-датхи]; [ Укрепление Гульча]; [ Киргизские женщины. Родовой быт киргиза]; [ Бесконечный сад].
Теперь пустыня, можно сказать, перестала существовать. Железная дорога убила ее. Нигде, как среди этого моря песков, в котором погребено столько человеческих жизней, в котором люди в течение целых тысячелетий терпели столько мучительных трудов, лишений, страданий, опасностей, - нигде так наглядно не убеждаешься в неоценимом значении парового пути. Эти, с виду простые, две железные нити, что чуть чернеют среди песчаного потопа, в сущности связали истинно железными скрепами далекие друг от друга и всегда разобщенные человеческие миры.
С одной стороны они железными оковами легли на все враждующие разрушительные силы, разобщившие Европу от Средней Азии, опоясав собою, как рассыпанное колесо шиной, почти все племена туркмен, от йомудов у Каспийского моря и гокланов за Атреком до текинцев Ахала и Мерва, до кара-туркменов Каракума и эрсари амударьинских берегов. С другой стороны по этим гладким рельсам с неудержимою быстротой покатились и ворвались в сердце Азии не только товары Европы, но и европейские обычаи, европейские взгляды, европейские знания.
Я никогда не был сторонником завоеваний и присоединений к России азиатских стран. Не раз выступал я в печати со словом осуждения этой политики, с точки зрения собственно русских интересов. Но если уже нам суждено историей нести тяжелый крест цивилизования полудиких азиатских племен, если в судьбах нашего народа предначертано ему водворять своим потом и кровью мир и порядок в странах вечного волнения и насилий, то нужно признать, что величайшею из наших побед над разбойничьею Азией, величайшим завоеванием нашим в странах далекого Турана, - была эта железная цепь в полторы тысячи верст, которою мы привязали Азию к Европе. Поразительное впечатление произвела постройка железной дороги на туземцев Средней Азии.
Можно сказать, что с этой минуты покоренные нами народы Азии поняли, что все для них кончено, что старое никогда уже не вернется, что на шею их надет железный ошейник, которого они не в силах будут снять ни при каких условиях. Эта исполинская работа, возбуждавшая при начале своем искренние насмешки туземцев, твердо веривших в ее невозможность и предсказывавших ее плачевный конец, потрясла этих детей природы изумлением и ужасом.
Что после этого оставалось невозможным для русского? Народ, который на своем огненном шайтане переносится, как на крыльях птицы, через необозримую вековечную пустыню, через непроходимые безводные пески, не нуждаясь ни в колодцах Аллаха, ни в молитвах дервишей, - чего не победит он и перед чем остановится?
Постройка Закаспийской железной дороги была таким наглядным подвигом русской силы, бесстрашия, мудрости, пред которым побледнела в воображении восточного человека слава всяких Тамерланов и Искандеров.
Она, вместе с тем, открыла туземцам новые широкие способы к промыслам всякого рода, к мирной выгодной наживе, показала им самым осязательным и убедительным для них образом все преимущество твердого государственного порядка и цивилизованных учреждений над невежественным и необеспеченным бытом их прошлого. Пока не было железной дороги, Россия была не в силах внести в прочно установившуюся жизнь старых азиатских ханств существенно новых промышленных начал. Только рельсовый путь мог дать громадный толчок среднеазиатской торговле и зародить в промышленных центрах Азии крупные фабричные и заводские предприятия, развивающиеся теперь не по дням, а по часам.
Нужно сказать великое спасибо талантливым и настойчивым людям, самоотверженными трудами которых проложена была через недоступные пустыни эта живительная артерия, принесшая в нее цивилизованную жизнь Европы.
Великое спасибо и за родную Россию, которая высоко стала в глазах народов, просвещенных и непросвещенных, свершив так просто и скоро такой подвиг Геркулеса, и за все человечество, которое в этой дороге получило незаменимое орудие для своих просветительских и миротворных задач в одном из коренных очагов дикости и тьмы…
Против генерала Анненкова, энергического строителя Закаспийской железной дороги, раздавались и продолжают раздаваться много осуждающих и обвиняющих его голосов. Мы, русские люди, ведь особенно падки и особенно умелы на осуждение самих себя. Я не имею ни возможности, ни желания защищать строителя Закаспийской дороги. Я не знаю, совершены ли им какие технические ошибки при этой постройке, удовлетворительно ли представлены им отчеты по ней. Но я знаю одно, что генерал Анненков совершил великое историческое дело, сработал работу изумительную по своей колоссальности. Я знаю, что каждая страна дорожит, как своею народной славой - именами людей, отметивших себя в истории благодетельным для народа подвигом.
Постройка Закаспийской железной дороги - несомненный подвиг. Поэтому я думаю, что несправедливо применять обычный мелочный масштаб канцелярий и бухгалтерий к подобного рода крупным историческим делам. Постройка Закаспийской железной дороги происходила при условиях таких исключительных, таких невообразимо тяжелых, среди таких опасностей и неожиданностей, что ее невозможно учитывать по шаблонной мерке какого-нибудь шоссе между Калугой и Москвой. Никакая смета, никакие справочные данные не в состоянии были предвидеть и оценить того, что могло случиться в действительности при работах среди безводных и безлюдных пустынь, на тысячи верст удаленных от торговых и промышленных центров, при полном отсутствии кругом гражданского порядка и безопасности, можно сказать, в вечной осаде едва покоренных степных разбойников…
___________
Проезжая по Закаспийской дороге, я только чувствовал одно ее большое неудобство, совсем независимое от ее строителей. Мне постоянно казалось, что от самого Каспия я еду по какой-то бесконечной узкой плотине, ничем не обеспеченной ни справа, ни слева. Направо, как говорится, сейчас же под локтем, провожает вас чуть не до самого Мерва персидская граница, налево - песчаная пустыня, доступная только кочевым разбойникам. От Мерва эта пустыня уже с обеих сторон, и узкая рельсовая лента буквально как плотина охвачена кругом морем песков.
Когда подумаешь, как далеко отсюда очаг русской военной силы и русского промышленного богатства, когда вспомнишь, что пути сюда из Москвы и Нижнего пересекаются и горами Кавказа, и волнами Каспия, что нет сюда сплошного пути даже из нашей кавказской окраины, то делается как-то жутко за этот смелый починок русской гражданственности, так далеко ворвавшейся в чуждые ей стихии. Невольно приходит в голову, что в случае серьезного пожара, который может не нынче-завтра охватить восприимчивые народы Центральной Азии, сообщение России со своими далекими и разъединенными военными колониями Мерва, Асхабада, Чарджуя по этому узенькому беззащитному мостику в полторы тысячи верст вряд ли будет возможно.
Карта и все фото из Norman, Henry. All the Russias: Travels and Studies in Contemporary European Russia, Finland, Siberia, the Causasus, and Central Asia. New York, 1902.
Невольно приходит в голову и то, что наше наступление на Туркестан, на Индию, на Персию рельсовыми путями было бы гораздо удобнее и прочнее по тем старинным историческим следам, по которым в течение веков русская народность привыкла напирать на Азию. Продолжение Оренбургской железной дороги на Ташкент, без того неизбежное в более или менее близком будущем, было бы, мне кажется, самым естественным выходом русских сил в степи и оазисы Турана. Дорога эта была бы обеспечена с северо-востока ближайшим соседством русской Сибири и новых областей Степного генерал-губернаторства, Тургайской, Акмолинской, Семиреченской и прочих, уже в сильной степени обрусевших и с каждым днем привлекающих к себе все больше и больше русского элемента. Кроме того, дорога эта служила бы непосредственным продолжением торговых и военных путей из самых русских углов России и из политического и экономического центра - Москвы. Эта дорога опиралась бы на широкий и крепкий базис и была бы во всех обстоятельствах и во всякое время своею дорогой. Дальнейшая дорога из Ташкента и Коканда в Самарканд уже теперь на очереди. Дорога из Самарканда в Мерв существует и действует. Все эти дороги, выходя из Ташкента, как своего базиса, являлись бы передовым полком русской силы среди азиатских народностей, не оторванным от главной рати ее, а тесно с нею связанным и надежно подпертым ею с тыла.
Можно сказать, что по такой сплошной Московско-Мервской дороге сама Москва ударяла бы прямо в сердце Азии, напирала бы всею присущею ей мощью на враждебные нам азиатские государства и народности.
Торговое чутье восточного человека поняло это преимущество сплошной связи азиатского центра с центром России, и, несмотря на всю выгодность железнодорожных путей, жители Средней Азии и Закаспийского края продолжают привозить к себе московские и нижегородские товары и отвозить в Россию свой хлопок и шелк гужом на верблюдах через Оренбургские степи с большею охотой, чем через Закаспийскую железную дорогу и каспийские пароходы «Меркурия».
Нам кажется, что Закаспийская железная дорога, задуманная и осуществленная единственно в целях завоевания туркменских оазисов и нравственного влияния на Персию, осталась отчасти при этих своих специальных задачах и даже с дальнейшим протяжением своим к Самарканду не могла достигнуть того военно-политического и торгового значения, которое, несомненно, имела бы за собою Оренбургско-Мервская линия [Строительство линии Оренбург-Ташкент осуществлено в 1900-1906 гг. - rus_turk.].
На открытке - не Закаспийская ж/д, а узкоколейка
в Фирюзу. Была разобрана в годы I мировой войны.
См. также:
• Н. Кончевский. Воспоминания невоенного человека об Ахал-Текинской экспедиции;
• А. А. Кауфман. По Среднеазиатской дороге;
• Фотографии Поля Надара (1890);
• Карта Закаспийской области и Закаспийской военной железной дороги.