Вводная лекция. Алхимия письма
Наверное, на вопрос «Что зовется писательством?» старались ответить многие, но, тем не менее, он остался до сих пор нерешенным. Многие люди берутся за перо или садятся перед монитором, стараясь изложить свои мысли и передать эмоции. У многих получается дневниковые записи, в которых естественно присутствуют как персонажи, так и герои, окружающих самого автора. Временами, они даже не стараются скрыть реальных людей под маской, не создают прототипов, а просто пишут поименно, тем самым избегая фикции, что делать просто бессмысленно для создания литературного произведения. У некоторых из них полностью отсутствует сюжет, фабула и присутствует лишь «поток сознания», который использован не к месту и являются всего лишь недосказанными мыслями в реальной жизни. Чаще в них отсутствует стиль, мысли разбросаны, а потому невозможно понять, что же автор желал сказать посредством спонтанно выбранных слов. Иногда сталкиваешься с людьми, которые после первого же своего написанного текста, стараются назвать себя писателем, показывая свое «творчество» не только маститым авторам, которые могут дать советы, но и решаются напечататься, чтобы показать большому кругу читателей. Обижать их не хочется. Многие говорят о том, что это начало пути, тем самым внушают в них надежду. В исключительных случаях за материал берутся и начинают редактировать, стараясь привести в более или менее соответствующий вид. Чаще всего редактора ни то, что улучшают, а портят и так уже плохой текст. Они забывают о своей роли и становятся соавтором. Берут основную мысль и строят на основе этого сюжет. А их цель заключается в том, чтобы суметь легкими мазками корректировать. Не улучшить и не ухудшить, а просто отшлифовать. Писатель, нуждающийся в сильной редакции, не может считаться полноценным автором написанного им текста. Хотя, до того как книга будет издана, она попадает в руки писателей, редакторов и корректоров, которые стараются помочь разобраться в ошибках, который сам автор зачастую может и не заметить. Последнее происходит как с начинающими авторами, так и уже с маститами.
Аристотель видел задачу поэта - «говорить не о происшедшем, а о том, что могло бы случиться, о возможном по вероятности или необходимости» [1]. Писатель создает фиктивный мир, в то время как историк или журналист воссоздают реальные события. Фиктивность является возможным миром и не претендует на реальность. Он не выходит за рамки внелитературного мира. Жизнь героев, как и персонажей фиктивного мира не может быть подтверждено историческим источником. Само слово фикция означает вымысел, обман. Каждый обман должен быть правдоподобным. В романе Умберто Эко «Баудолино» главный герой фантазер. Его любая выдумка воспринимается людьми как чистейшая правда. Крестьянский мальчик Баудолино - уроженец тех же мест, что и сам Умберто Эко. Поэтому, часто считается, что писатель хотел в своем четвертом романе показать, как люди верят во все то, что слышат или читают. Их вера опровергает само умение фантазировать писателя. Однако, Вольф Шмид считает, что в фикциональном произведении фиктивными являются все тематические компоненты повествуемого мира - персонажи, места, времена, действия, речи, мысли, конфликты и т.д. Он пишет: «Повествуемый мир - тот мир, который создается повествовательным актом нарратора. Повествовательное произведение - это произведение, в котором не только повествуется (нарратором) история, но также изображается автором повествовательный текст» [2].
Кто видел художника, который рисует картину, тот замечал, что в самом начале он на холсте рисует карандашом, стирает не понравившиеся части, доводит до какого-то определенного конечного состояния и после начинает наносить краски. Тоже самое происходит и с художественным текстом. Для примера возьмем рассказ «Роза Парацельса» Борхеса. Автор в самом начале пишет главную идею, который является всего лишь фрагментом. В данном случае речь идет о розе, которую следует возродить из пепла. Для того, чтобы получить сюжет, он выводит субъект А и Б. В данном случае главный герой Парацельс у нас А, поэтому Борхес произведение начинает со словами: «В лаборатории, расположенной в двух подвальных комнатах, Парацельс молил своего Бога, Бога вообще, Бога все равно какого, чтобы тот послал ему ученика. Смеркалось. Тусклый огонь камина отбрасывал смутные тени. Сил, чтобы подняться и зажечь железный светильник, не было. Парацельса сморила усталость, и он забыл о своей мольбе. Ночь уже стерла очертания запыленных колб и сосуда для перегонки, когда в дверь постучали». С помощью описания того, что делал А до того, как постучали в дверь, читатель имеет уже представление о нем. Можно исходя из вышеуказанного сказать, что А - знаменитый алхимик, врач и оккультист Парацельс, мечтающий об ученике и молящийся Богу, чтобы тот посла его к нему. Так как у нас А - исторический персонаж, то мы приблизительно знаем век и год, когда происходили действия. Нам дается также представление о часе происходящего события. Для Борхеса важным является сама встреча А с Б, то есть Парацельса со своим учеником. Поэтому он мог начать со следующего: «Полусонный хозяин встал, поднялся по высокой винтовой лестнице и отворил одну из створок. В дом вошел незнакомец. Он тоже был очень усталым. Парацельс указал ему на скамью; вошедший сел и стал ждать. Некоторое время они молчали». Происходит встреча А с Б. Коммуникативный акт, который следует дальше между А и Б - есть стержень произведения Борхеса. Б в скором времени уходит с ощущением вины и сострадания. Его провожает А со словами, что в этом доме Б всегда будет желанным гостем. А теряет своего ученика в лице Б. В конце «Парацельс остался один. Прежде чем погасить светильник и удобно расположиться в кресле, он встряхнул щепотку пепла в горсти, тихо произнеся Слово. И возникла роза».
Выше сказанное - это и есть фабула, термин, который принадлежит Аристотелю. По его мнению, фабулой может называться сочетание событий. Фабула от латинского fabula означает басня, повествование, история. К читателю нужно относиться как к ребенку, который любит движения и события. Ему необходимы экспозиции, чтобы он вошел в мир повествования и сумел отчетливо увидеть героя и персонажей, также пространство и время действия. Для писателя, пишущего свое произведение, нужно ответить на вопрос: «Можно ли снять фильм по роману?». Я имею в виду не вопрос о том, насколько коммерческим и некоммерческим является роман. А именно, насколько он динамичен и есть ли события в повествовании. Описание природы, хоть и кажется скучным и большинство читателей перелистывают эти страницы, однако они также составляют необходимую часть фабулы. Авангардисты, модернисты и постмодернисты обращали внимание больше на «поток сознания», в котором мысли, ощущения, воспоминания, внезапные ассоциации постоянно перебивают друг друга и причудливо, «нелогично» переплетаются. Марсель Пруст и Джеймс Джойс уделяли огромное значение к субъективному, потайному в психике человека. Однако, уже в 1927-м году итальянский писатель Массимо Бонтемпелли в своей статье «Четыре преамбулы» заметил: «Степень достоверности реалистического наблюдения или психологического анализа, вихри чувств, роль места действия - все те элементы, которые для прославленных романистов девятнадцатого века являлись самоцелью, приобретают у фабульных писателей исключительно вспомогательное значение, становятся обычным движущим мотором сюжета» [3]. Это естественно. Все уже написано, эксперименты с повествованием уже поставлены, современному писателю ничего не остается, как на основе классического произведения написать свое. Однако, все герои произведений находились в трехмерном пространстве, а значит все было ограничено тремя координатами. После достаточно обоснованных лекций Рудольфа Штайнера о «Четвертом измерении», прочитанных им с 1904-го по 1922-го года, было очевидно стремление людей выйти за пределы трехмерного измерения. Если раньше это тема считалось из жанра фантастики, то ныне она становится более доступным для широкого круга. После постмодерна уже не следует after-постмодерн, как многие считают, во главе видя суть Другого. Писателям следует открыть свое видение и более ясно видеть и понимать суть термина «Время».
Теперь можно сказать следующее: писательство - создание вымышленного мира. Профессиональный писатель должен владеть определенной техникой и знать хитрости. Однако, все эти умозаключения кажутся детским лепетом. Сегодня перед писателями стоит непосильная задача. Экспериментами уже никого не удивишь, как и стилем изложения и психологизмом героев. Нужно большее. Если Аристотель видел цель писателя создавать фиктивный мир, то современный писатель в скором времени будет ставить перед собой задачу создавать внутри фиктивного мира фикцию. Таким образом, писатели будут создавать симулякр реального мира или подобие фиктивного мира. Для этого нужна будет неограниченная фантазия.
[1] Аристотель «Поэтика». СПб.: Амфора, 2008. Стр. 45.
[2] Вольф Шмид. Нарратология. 34-36
[3] Называть вещи своими именами. Программные выступления мастеров западно-европейских писателей XX века. Прогресс, Москва. 1986 год. стр.177