Вводное слово к сборнику "Перчатка или КР-2. Бутырская тюрьма. Вишера", 1990
Издательское вводное слово к сборнику Варлам Шаламов, "Перчатка или КР-2. Бутырская тюрьма. Вишера", М.: Орбита, 1990.
«19 февраля 1929 года я был арестован. Этот дань и час я считаю началом своей общественной жизни...»
Варламу Тихоновичу Шаламову не было двадцати двух лет, когда он вступил на этот путь - тюрьмы, этапы, пересылки, лагеря; двадцать лет вдыхал он отравленный смертью и предательством воздух лагерей.
И началом этого пути были Вишерские лагеря Северного Урала. «13 апреля 1929 года я впервые вошел в лагерные ворота...»
Цикл автобиографических рассказов и очерков он назвал «Вишерой» и определил его жанр - антироман (проза 1970 года).
Да, антироман - в нем нет выдуманного сюжета и выдуманных героев, тщательно сведенных сводов сложной архитектурной формы.
Зато здесь, на своде этого антиромана, как на сводах подвала, куда загоняли арестантов, надпись:
«В этой могиле мы умирали трое суток и все же не умерли. Крепитесь, товарищи!».
Завет нравственной стойкости, завет жизни и чести.
Как заговорили! "Отравленный смертью и предательством воздух лагерей". Вот разница между Шаламовым и советской интеллигенцией. Он писал недозволенное, а они печатали разрешенное, одобренное начальством. Стакан полицейского чая.
«19 февраля 1929 года я был арестован. Этот дань и час я считаю началом своей общественной жизни...»
Варламу Тихоновичу Шаламову не было двадцати двух лет, когда он вступил на этот путь - тюрьмы, этапы, пересылки, лагеря; двадцать лет вдыхал он отравленный смертью и предательством воздух лагерей.
И началом этого пути были Вишерские лагеря Северного Урала. «13 апреля 1929 года я впервые вошел в лагерные ворота...»
Цикл автобиографических рассказов и очерков он назвал «Вишерой» и определил его жанр - антироман (проза 1970 года).
Да, антироман - в нем нет выдуманного сюжета и выдуманных героев, тщательно сведенных сводов сложной архитектурной формы.
Зато здесь, на своде этого антиромана, как на сводах подвала, куда загоняли арестантов, надпись:
«В этой могиле мы умирали трое суток и все же не умерли. Крепитесь, товарищи!».
Завет нравственной стойкости, завет жизни и чести.
Как заговорили! "Отравленный смертью и предательством воздух лагерей". Вот разница между Шаламовым и советской интеллигенцией. Он писал недозволенное, а они печатали разрешенное, одобренное начальством. Стакан полицейского чая.