К итогам Международной конференции по Шаламову
Фрагменты беседы на Радио Свобода с участником конференции Ильей Смирновым.
_________
Марина Тимашева: [...] Среди организаторов конференции удивительным образом соседствуют редакторы левого журнала ''Скепсис'', общество ''Мемориал'' и Фонд Михаила Прохорова[...]
Получается, что всех объединил Варлам Шаламов.
Илья Смирнов: Да, конечно. И еще - Ирина Павловна Сиротинская, ее памяти посвящена и конференция, и сборник[...] Приводится в сборнике фрагмент ее выступления на пафосном международном форуме в Риме перед большими начальниками, после чего ее перестали приглашать на политические мероприятия. Полагаю, примерно те же слова мог бы сказать и Шаламов.
Марина Тимашева: То есть, он был неудобный человек.
Илья Смирнов: Левых и правых, социалистов и капиталистов собрал в одной аудитории человек ''идеологически неудобный''. Тот, кто не умещается ''в рамки ''либерализма'', ''советского патриотизма'' и т.д.'' (С.М. Соловьев). Тот, кто ''всю жизнь писал вопреки'' (Вяч. Вс. Иванов). Это я цитирую участников конференции[...]
Возьмём его отношение к Сталину (напоминаю, что Шаламов один из немногих, кто попал в лагеря не по разнарядке на рабов, а как реальный противник диктатуры, он был арестован в подпольной типографии) - и его последующее, уже в 60-е годы, размежевание с либерально - диссидентскими кругами, (знаменитая фраза: ''Не желаю, чтобы иностранцы ставили мне баллы за поведение''). Понятно, что первое и второе как-то взаимосвязано. Но вывести точную формулу взаимосвязи, припечатать каким-то ''измом'' - очень трудно, если вообще возможно.
Смотрите. С одной стороны, он, вроде бы, приверженец ''литературы факта'' и противник ''морализаторской традиции''. ''Нечего размазывать по странице сопли, нужны факты. Не надо всего этого: любит - не любит, чувства - это всё вторично и никому не нужно. Как можно больше фактов, фактов, фактов. Сколько успеешь, об этих фактах только и писать''[...]
Это уходит корнями в 20-е годы. Но с другой стороны, ''в этической ценности вижу я единственный подлинный критерий искусства'' Полвека прошло, но обратите внимание, как сокрушительно актуальны его чеканные формулировки.
Если бы театральные, литературные и кинокритики чаще вспоминали о подлинных критериях того, чем они занимаются, современная культура не превратилась бы в выставку ''культовых'' пузырей.
[...] центральный материал сборника - это его рассказ ''У Флора и Лавра''[...] Дальше публикации его заметок, черновиков, хранящихся в РГАЛИ - архиве литературы и искусства. Отзыв о Сталине, опять-таки, чеканная ясность, обращенная к нашему времени:
''весь характер этот гнусный проступает сквозь любую защиту…''
И дальше глаз начинает искать то, с чем сейчас обычно обличение Сталина подается в одном флаконе. А находит черновик, набросок стихотворения, посвященного Че Геваре.
''Он мировую славу
Сумел преодолеть,
По собственному праву
Ушел на смерть''
Здесь нет никакого противоречия. Он ставит Че Гевару рядом с Гагариным, руководствуясь теми же принципами, которые сделали его убежденным противником сталинского режима. Шаламов, по его собственным словам, ''был участником огромной проигранной битвы за действительное обновление жизни''.
И это самым решительным образом отделяет его от нынешних придворных ''десталинизаторов'' из МИМО[...]
В фойе конференции была устроена выставка: шаламовская Колыма. Потрясающая панорама многоотраслевого рабовладельческого хозяйства в середине ХХ века. И это всё время подчеркивает сам Варлам Тихонович. Цитирую по сборнику: ''Брата Маруся живым больше не видела, на допросах ей сломали бедро, я познакомился с ней, когда она была хромушкой, инвалидом… Маруся была вышивальщицей в оборудованном Доме дирекции Дальстроя. На трассе было 6 - 5 таких Домов, где вышивальщицы редкостные мастерицы собрались. Над каждой вышивальщицей, чтобы не украла шелка, стояла надзирательница…''
Здесь для человека, хоть немножко начитанного в древней истории, всё узнаваемо. Даже такая технологическая деталь как калечение рабов-ремесленников.
Дальше в сборнике, в статье магаданского историка Ивана Александровича Паникарова я обнаружил свидетельство того, что истинную природу этого ''социалистического'' в кавычках уклада понимали его создатели, кто поумней. Понимали и то, что путь тупиковый, рабский труд неэффективен. Например, начальник Дальстроя Э. П. Берзин. В Генеральном плане развития Колымской области на 38 - 47 год была поставлена задача: ''колонизация заключенных…, лагерники постепенно переходят в колонисты. Колонисты же пополняют после окончания срока кадры вольнонаемной рабочей силы… К 47-му году мы должны придти со 100 % вольнонаемной рабочей силы''. То есть, составители Генплана явно читали Историю Древнего Мира. Но, как мы знаем, восторжествовала совсем другая политическая линия, сам Берзин был арестован и расстрелян как ''шпион''[...]
Если отрицать рабство в ГУЛАГе и приведенную только что шаламовскую характеристику Сталина, значит, рабства не было вообще нигде, плантаторы из ''Хижины дяди Тома'' строители нового общества. И тиранов тоже не было нигде и никогда. Убивая ни в чем не повинных людей, император Нерон готовил римлян к войне с парфянами.
Потом, Вы назвали журнал ''Скепсис'' левым. В принципе, правильно. Но сейчас у нас к ''левым'' часто причисляют сталинистов, хотя, на мой взгляд, это разновидность монархизма. А в редакции ''Скепсиса'' именно левые, для которых установившееся в 30-е годы самодержавие неприемлемо по тем же основаниям, по которым оно было неприемлемо для Шаламова[...]
Марина Тимашева: То есть никакие конфликты и противоречия не осложняли работу конференции?
Илья Смирнов: Я бы с прискорбием отметил разве что переусложненный язык некоторых филологов и литературоведов. ''Имплицитная интерсубъектность нарратива'' мешает воспринимать даже самые содержательные доклады и вступает в очевидное противоречия с языком того человека, которому доклад посвящен[...]
Марина Тимашева: Пообщавшись в течение двух дней с такими серьезными специалистами и проштудировав такой объёмистый сборник, Вы хоть немного приблизились к пониманию ''неудобного'' писателя?
Илья Смирнов: Наверное, стал лучше разбираться в конкретных сюжетах. А личность Шаламова… С ним у меня, как с Петром Первым: чем пристальнее вглядываешься в детали, тем призрачнее восприятие целого. Поэтому не могу не согласиться с академиком В. В. Ивановым, что 'время для правильной оценки Шаламова еще не наступило.
