Наталья Иванова. Еще одно короткое свидетельство о Шаламове
"Первым, кто зашел ко мне в отдел поэзии «Знамени», был Варлам Шаламов.
Как вошел с улицы, так и оставался, сев на стул рядом с моим столом, в пальто и зимней шапке со спущенными ушами. Лицо серого цвета, не очень внятная речь.
В «Знамя» его - еще до меня - разрешил позвать Кожевников - после письма Шаламова (против публикаций «Колымских рассказов» за Западе) в «Лит-газету» 23 февраля 1972 года (по этому поводу Солженицын заключил: «Шаламов умер»). Пока Шаламов шел... пока отбирались стихи... пока планировались в номер... а там и я - в сентябре 1972-го - впервые переступила этот порог и заняла место за столом. И первая моя на редакционном столе верстка - это стихи Шаламова.
Ему надо было ее вычитать.
И что-то там, в стихах, не совсем срасталось. Сейчас не припомню - то ли ритм менялся, то ли сбоила рифма... Одно помню хорошо - не эзопов язык, не намек на обстоятельства жизни. И я, молодая идиотка, что-то радостно предложила поправить. И он поправил, а я засияла - первый, как я его тогда понимала, мой успех в редактуре. Редактуре Шаламова.
До сих пор стыдно".
Наталья Иванова, "Ветер и песок", журнал Знамя, №3, 2015.
Как вошел с улицы, так и оставался, сев на стул рядом с моим столом, в пальто и зимней шапке со спущенными ушами. Лицо серого цвета, не очень внятная речь.
В «Знамя» его - еще до меня - разрешил позвать Кожевников - после письма Шаламова (против публикаций «Колымских рассказов» за Западе) в «Лит-газету» 23 февраля 1972 года (по этому поводу Солженицын заключил: «Шаламов умер»). Пока Шаламов шел... пока отбирались стихи... пока планировались в номер... а там и я - в сентябре 1972-го - впервые переступила этот порог и заняла место за столом. И первая моя на редакционном столе верстка - это стихи Шаламова.
Ему надо было ее вычитать.
И что-то там, в стихах, не совсем срасталось. Сейчас не припомню - то ли ритм менялся, то ли сбоила рифма... Одно помню хорошо - не эзопов язык, не намек на обстоятельства жизни. И я, молодая идиотка, что-то радостно предложила поправить. И он поправил, а я засияла - первый, как я его тогда понимала, мой успех в редактуре. Редактуре Шаламова.
До сих пор стыдно".
Наталья Иванова, "Ветер и песок", журнал Знамя, №3, 2015.