Наталья Тарасова-Жук и журнал Грани
Интересно взглянуть, что представляла собой редактор эмигрантского журнала Грани, напечатавшего в 1970 году полтора десятка рассказов Шаламова, до сих пор неизвестно как туда попавших. Согласно Александру Запольскому, Шаламов знал об этой едва ли желанной для него публикации.
Статья выложена на американском русскоязычном сайте RUNYweb. Чтобы уместилась в пост, дублирую в сокращении.
________
Слово правды: Наталия Тарасова-Монахиня Александра
Во время холодной войны культурная жизнь СССР оставалась за железным занавесом, и европейский читатель мог получать о ней только разрозненные сведения из небольшого числа изданий, которые специализировались на странах социализма. Одним из таких источников был журнал Osteuropa, который выходил на немецком языке в Берлине. Об Александре Солженицыне многие европейцы узнали, например, из статьи «Вхождение Солженицына в советскую литературу и дискуссия о нём», вышедшей в 1965 году за подписью Барбара Боде. Под этим именем публиковала тогда в Osteuropa критические и обзорные статьи о советской литературе Наталия Тарасова, главный редактор другого журнала, выходившего в Германии в эти годы - литературно-общественного журнала Грани.
Основатель журнала Грани, Евгений Романович Романов, писал в 1986 году: «Наталия Борисовна Тарасова редактировала Грани двадцать лет, а до этого десять лет работала в редакции. Грани связаны с её именем больше, чем с любым другим. Период расцвета Граней, важнейший этап развития журнала, - это время её редакторской работы».
Расцвет Граней Романов относит к 1962-82 годам, когда журнал выходил во Франкфурте-на-Майне и давал обширную картину советской и русской зарубежной культурной жизни. Тарасова ухитрялась добывать тогда из-за железного занавеса и публиковать в своём журнале новинки литературы эпохи оттепели: Александра Солженицына, Юрия Нагибина, Булата Окуджаву, Беллу Ахмадулину, Андрея Вознесенского, Евгения Евтушенко... Кроме того, она печатала произведения советских авторов, которые не могли быть опубликованы в СССР (иногда без подписи или под псевдонимом): Николая Бокова, Владимира Войновича, Василия Гроссмана, Бориса и Аркадия Стругацких, Варлама Шаламова, Иосифа Бродского, Наталии Горбаневской ... Наконец, Грани публиковали не только советских авторов, но и представителей нескольких поколений русской эмиграции: Алексея Ремизова, Ивана Бунина, Бориса Зайцева, Юрия Терапиано, Дмитрия Кленовского, Ивана Елагина, Наума Коржавина, Василия Бетаки, Владимира Максимова...
Во времена Тарасовой, то есть со второй половины 1950-х, журнал активно занимался созданием и расширением читательской аудитории в СССР, куда нелегально отправлялись две трети тиража (около 2 тысяч копий). И всё больше рукописей стало приходить в Грани из СССР - примерно полторы тысячи рукописей было вывезено в годы холодной войны. Рукописи возвращались в Россию печатными текстами - «тамиздатом», причём не только на страницах журнала, но и в отдельных оттисках и брошюрах.
Так небольшой журнал, который издавался на плохой бумаге, в дешёвых обложках, сделался живым источником взаимодействия эмигрантской и советской культуры, стал орудием борьбы за возрождение русской культуры в СССР. О том, как принимали тогда журнал советские интеллигенты, написал Булат Окуджава: «В 50-ые годы попал мне в руки этот маленький запретный плод, и жизнь моя перевернулась. Я стал учиться по-новому мыслить, я начал с горечью понимать, что я раб, а надо быть Человеком. Этот маленький журнал постепенно стал средством борьбы. Да, это была борьба, но не только с советской властью, а за излечение наших душ и нашего сознания…». До сих пор русские интеллигенты с благодарностью вспоминают Грани, имея в виду многолетнюю борьбу журнала за возрождение культурного самосознания русского народа. Немалую роль в этой борьбе сыграла Наталия Тарасова.
Киев
Наталия Борисовна Жук (1921-2005, Тарасова - её фамилия в первом браке) родилась в Киеве, в семье профессора Киевского археологического института. В 1930-е годы Борис Касьянович Жук (1878-1960) преподавал в Киевском университете и читал лекции по прикладному искусству во многих музеях Украины. Термин «прикладное искусство» он понимал широко и говорил не столько о народных вышивках, сколько об архитектуре церковных зданий, иконах, церковном облачении и богослужебных книгах, причём не только говорил, но и собирал эти предметы и помещал их в музейные хранилища - в 1930-е!
Несмотря на то, что отец занимался архитектурой и убранством церквей, Наталия религией не интересовалась, а была типичной советской девушкой-комсомолкой, студенткой биологического факультета Киевского университета. В Киево-Печерской лавре она побывала впервые незадолго до разрушения древнерусской святыни чекистами в сентябре 1941 года, и это при том, что её отец в 1937-38 годах работал в Лавре и спас от уничтожения властями 580 старинных икон. В начале Второй мировой войны Борис Касьянович знал, что советские спецслужбы сначала подожгли Крещатик, а потом взорвали Успенский собор Киево-Печерской лавры. Он был одним из тех, кто сообщил о том, что Успенский собор заминирован, и тем предотвратил гибель многих людей, которые намеревались прийти в Собор на торжественный молебен - взрыв произошёл как раз в тот час, на какой было назначено богослужение. Ясно, что известие о скором вступлении в Киев советской армии в 1943 не обрадовало Жука, и он стал готовить семью к уходу с немецкими войсками. Наталию, которая не хотела уезжать, он убедил вопросом: «Ты хочешь увидеть, как они меня повесят?»
Ди-пи
Елена Сергеевна Редлих (Тарасова), дочь Наталии Борисовны, вспоминает: «Мама бежала с родителями в 1943 из Киева. Она тогда была студенткой, главный предмет - орнитология. Через Варшаву и Прагу она попала в Вену и там продолжала учебу. Но когда американцы стали выдавать русских беженцев, мама подделала документы и переехала с бабушкой и дедушкой в Иннсбрук. После этого она не смогла больше продолжать учёбу, так как данные в документах расходились. В Иннсбруке она познакомилась с моим отцом, вышла в 1946 за него замуж и переехала в Мюнхен. Папа был активным членом НТС (его родители - дедушка был белым офицером - покинули Россию еще в 1921 или 1922 через Константинополь и потом жили в Праге)».
В Германии Тарасовы оказались среди перемещённых лиц, ди-пи, и вели нищенскую, голодную, скитальческую послевоенную жизнь беженцев в бараках по разным временным лагерям, с постоянной угрозой насильственной репатриации в Советский Союз, без всяких перспектив на будущее. В эти годы Наталия Борисовна обратилась к вере и Церкви.
Репатриация
Воцерковление Тарасовой в Германии - совершенно обоснованный и типичный для того времени и той среды поступок. Спасаясь от насильственной репатриации, бесправные русские беженцы, или, как их называли в Синоде Русской Зарубежной Церкви, «православные безподданные», прибегали к защите Церкви. «При массовых выдачах в лагерях ... священники с крестом в руках вставали впереди своей паствы. Они стояли перед британскими танками или солдатами американской военной полиции, беззащитные, но уповавшие на милость Божию. Многие священники были избиты, кто-то был насильно взят и увезён в СССР». Русские беженские общины старались зарегистрироваться у оккупационных властей как православные, поскольку те, кто называл себя просто русскими, относились к советским гражданам и должны были быть возвращены в СССР.
В 1940е-50-е в Советский Союз не пожелали вернуться сотни тысяч советских людей: военнопленные, ост-арбайтеры и беженцы. По советским официальным данным, после Второй мировой войны в Европе осталось 130 тысяч бывших советских подданных, по оценкам экспертов - от 300 до 500 тысяч.
К маю 1945 года в Германии и оккупированных ею странах находилось более 5 миллионов перемещённых из СССР лиц. «Разве это можно назвать эмиграцией в сегодняшнем понимании? Это был ИСХОД, не в сорок четвёртом или сорок третьем начавшийся, а ещё в сорок первом, во всех этих бесчисленных и бессмысленных ‘’котлах’’и ’’окружениях’’. В конце войны уходили не гордые одиночки, не эксплуататорские сословия, не высокообразованный интеллигентский орден - уходило НАСЕЛЕНИЕ, уходило в буквальном смысле - пешком и за обозами...» <...>
Сравнительно надёжным средством избежать возврата в СССР был документ о гражданстве в одной из областей, присоединённых к Советскому Союзу после 1 сентября 1939 года: по ялтинскому соглашению, западные украинцы, белорусы и прибалтийцы, не подлежали выдаче. Кроме того, русские эмигранты, которые до войны жили в странах Европы, не должны были репатриироваться. Многие советские «безподданые» старались добыть фальшивые документы или подделать свои. Именно так Наталия Жук спаслась от репатриации в Вене. <...>
Грани
В 1946 году в Менхегофе вышли три первых номера журнала Грани. Идею создания журнала подал Сергей Сергеевич Максимов, название придумал Евгений Романович Романов, начальник культурно-просветительного отдела в управлении лагеря. Борис Витальевич Серафимов отвечал за политическо-публицистическую часть журнала. В первую редколлегию вошли художники, потому что поначалу журнал был иллюстрированным. Позднее Романов вспоминал: «В лагере Менхегоф вышли три номера. Затем лагерь был подвергнут политическому давлению. Советские репатриационные миссии, как волки, бродили вокруг лагеря Менхегоф, как чуяли, что там рождалось». Продавался журнал за сигареты и кофе, служившие в послевоенной Германии валютой, которой «перемещённых лиц» снабжали американцы. Хотя Грани издавались Посевом, издательством НТС, официально журнал органом НТС никогда не был. Однако же, «как в общественном сознании, так и практически, Грани неизбежно останутся журналом НТС». После третьего номера журнал был запрещён оккупационными властями, а в начале 1947 ликвидирован лагерь Менхегоф. Однако в том же году издание журнала было возобновлено в Лимбурге. До 1951 года, то есть до переезда во Франкфурт, Романов делал журнал один, иногда помогал Максимов.
В 1951 году Романову стала помогать Тарасова. Мы не знаем, участвовала ли она в создании журнала, но знаем, что в 1946 году она вступила в НТС, а в 1951 вышла её первая публикация в Гранях. В 1956 она официально вошла в состав редакции, а в 1962 стала главным редактором и руководила Гранями до 1982 года. Таким образом, время правления Тарасовой журналом пришлось как раз на годы холодной войны, когда Грани был едва ли не единственным в мире свободным массовым литературно-общественным журналом на русском языке.
Родина
В 1950-е годы Грани «сыграли определённую роль в деле слияния культур - очень высокой культуры дореволюционной - первой эмиграции - и гораздо менее высокой (что естественно, учитывая все обстоятельства) пореволюционной - второй эмиграции». Одновременно, «в духе всей организации НТС, поиск всё более направлялся на Россию».
По мнению Романова, главную роль на этом этапе деятельности журнала сыграла Наталия Тарасова. С одной стороны, она сумела привлечь к сотрудничеству с Гранями лучших из оставшихся писателей первой эмиграции, с другой - преуспела в выборе публикаций из советской прессы: «Л.Д. и Н. Б. ездили в Париж, знакомились с теми, кто ещё был в живых. И им удалось получить и опубликовать, что ещё было возможно. Так на страницах Граней появились “под занавес” имена Бунина, Зайцева, Тэффи, Ремизова, Сургучёва. И, конечно, поэтов “парижской школы” - Нарциссова, Терапиано, Рафальского ... и занялись поисками всего живого, что было тогда в советской литературе и публицистике. Этим успешно и с очень большим чутьём занималась Наталья Борисовна».
По словам одного из сотрудников Тарасовой, список советских авторов, которых она привлекла для публикации в Гранях, выглядит как «энциклопедия советской литературы». Каким образом небольшому эмигрантскому журналу удалось заполучить на свои страницы тексты очень многих советских поэтов и писателей, прославленных в будущем, но ещё не известных в 1950-е и даже 1960-е годы («Крохотки» Солженицына, например, были впервые опубликованы в 1964 году именно в Гранях)? На этот вопрос мы можем дать два ответа: объективный и субъективный.
Объективная сторона дела состоит в том, что в середине 50-х журнал стал привлекать к своей работе российскую творческую интеллигенцию. В 1956 году, в №32 Граней было опубликовано обращение издательства Посев «к деятелям литературы, искусства и науки порабощённой России», где было сказано: «Участвуйте в духовной революции нашей Родины - РОССИИ! Активно, свободно и горячо выражайте подлинное общественное и политическое мнение всей страны! На российскую интеллигенцию, прежде всего, на молодежь, возлагается историей ответственнейшая задача - стать свободным рупором нашего народа, его стремлений, чаяний, борьбы. За свободное творчество! За свободную Россию!» Обращение русских эмигрантов к творческой молодёжи на родине призывало присылать для публикации труды, выходящие за рамки советской цензуры, определяло условия публикаций, давало гарантии сохранения тайны авторства и указывало способы пересылки.
Так были заложены основы к расцвету журнала: увеличился и омолодился состав его авторов, расширился круг его тем, изменилась его направленность и структура - он стал журналом литературы, искусства, науки и общественно-политической мысли. Произошло это оттого, что журнал перестал быть собственно эмигрантским. Издательство Посев и журналы Посев и Грани наконец-то получили возможность делать то, для чего и были созданы: способствовать возрождению культурной и духовной жизни на родине.
Слово правды
Субъективные причины бурного притока новых авторов в Грани изложены в манифесте, опубликованном в первом номере журнала: «Легко и радостно жить тому, кто ищет в другом хорошее, ищет и находит. Исканиями своими он помогает тем, в ком ищет раскрыть и проявить светлые грани души. Но для этого он прежде всего в самом себе должен раскрыть их, должен стремиться к совершенствованию. Каждый человек - часть органического целого; человечества. Совершенствуется часть - совершенствуется целое. Тот, кто становится на путь Правды, помогает всему человечеству стать на тот же путь. А необходимость этого, может быть, никогда не была так велика, никогда так не ощущалась всеми, как в наши дни. В свете этого большая и ответственная задача стоит перед теми, кто служит Слову - Слову Правды».
Тарасова сделала всё, чтобы воплотить этот призыв в жизнь. Во время своей работы в Гранях она последовательно и неуклонно служила Слову Правды, она видела и раскрывала в себе и в других светлые стороны таланта и души. Мы думаем, что делала она это осознанно, потому что публиковала эти тезисы в каждом номере журнала в течение многих лет. Тарасова-редактор была для авторов и издателей не просто деловым партнёром и помощником, но другом, родным и близким человеком. В дарственных надписях её называют Наташей, Наташенькой (Борис Филиппов) и подписывают книги уменьшительными именами «Володя» (Владимир Марамзин), «Вася» (Василий Бетаки), «Юля» (Лия Владимирова), «Эма» (Наум Коржавин).
Вне журнала Наталия Борисовна вела обычную русскую эмигрантскую жизнь того времени: была прихожанкой Франкфуртского храма, где настоятелями были протоиерей Леонид (1911-74), а затем его сын протоиерей Димитрий (1934), графы Игнатьевы; участвовала в русской молодёжной Организации российских юных разведчиков (ОРЮР), возрождённой в лагерях перемещённых лиц Австрии и Германии; вступила во второй брак с другим видным деятелем НТС Михаилом Ивановичем Парфёновым (1919-77), воспитывала трёх дочерей (одна из них - приёмная), а потом и внуков.
Монастырь
В 1983 году Тарасова совершила неожиданный для своих коллег, но вполне закономерный в её собственном духовном развитии шаг - поступила в монастырь. «Какая Вы счастливая, - сказала ей на прощание писательница Юлия Вознесенская, - в Вашем возрасте люди заканчивают свою работу и отправляются на пенсию, растить цветочки и клубнику, а Вы, сделав самый серьёзный, самый солидный в мире русский литературный журнал, вдруг начинаете новую судьбу - да какую!»
Несмотря на возраст и известность, сестра Наталия начала монастырскую жизнь рядовой послушницей и прошла все послушания, в том числе и «чёрные»: кухню, трапезную, уборки, садовые работы. После пострига в рясофор её основным занятием стало устройство монастырской библиотеки, которая постепенно сложилась за все годы существования монастыря со дня его основания в 1885 году. Монахиня Александра привела эту уникальную библиотеку в идеальный порядок и зорко следила за своим книжным царством.
Истина
Но не только библиотекой занималась в монастыре мать Александра. И этот этап своей жизни она посвятила борьбе. Теперь она боролась за чистоту Православия, боролась пламенно и вдохновенно. В 1980-е годы архиереи Зарубежной Церкви подверглись влиянию и нажиму российских секретных служб и стали призывать к немедленному объединению с Московской патриархией, не требуя отказа этой организации от её одиозных черт: зависимости от советского правительства, сотрудничества с государственными секретными службами и участия в деятельности Всемирного Совета Церквей. Мать Александра всеми силами боролась с этими влияниями и неустанно учила паломников отличать истинное Православие от «советского».
В 1990-е годы, с падением Советского Союза, в монастырь стали приезжать оттуда молодые послушницы. Мать Александра включила и их в число своих учеников - беседовала с ними, давала им читать нужные книги и статьи. Для этого ей нужно было следить за новыми церковными изданиями в России и в Джорданвилле, где в то время выходили материалы о Катакомбной Церкви и о новых мучениках и исповедниках российских. Она читала по ночам, отмечала все важные, на её взгляд, цитаты, а днём обсуждала их с новым поколением Лесны.
Беседуя с приезжавшими в монастырь священниками, она могла определить позицию каждого из них по отношению к этому самому острому вопросу церковной жизни того времени. Как она радовалась, поняв, что священник «наш человек»! Как огорчалась, если чувствовала его равнодушие к истине: слово правды продолжало оставаться для неё главной ценностью. А ещё она очень высоко ценила свободу Зарубежной Церкви. <...>
Она скончалась до подписания печально известного Акта о каноническом общении РПЦЗ и РПЦ МП. Монахиня Александра отошла ко Господу сразу после Рождества, в ночь на 8 января 2005 года. Вечером она допоздна говорила с дочерью в своей келье, а ранним утром её нашли тихо лежавшей поверх одеяла на кровати, в подряснике и апостольнике, с раскрытым Евангелием на груди. Похоронена она на деревенском кладбище в Провемоне, где православных могил больше, чем католических. Люди приезжают поклониться её могиле.
Книги
В феврале 2014 года Елена Сергеевна Редлих привезла нам небольшую коллекцию книг (230 экземпляров), собранную Наталией Борисовной в Германии с 1947 по 1982 год. Основная часть коллекции - это книги, подаренные Тарасовой авторами или издателями во время её работы в журнале Грани, то есть в 1951-82.
Список авторов в коллекции книг Наталии Борисовны позволяет составить несколько энциклопедий: советскую литературу представляют Юрий Домбровский, Виктор Некрасов, Георгий Владимов, Булат Окуджава, Белла Ахмадулина, Евгений Евтушенко, Андрей Вознесенский, Юрий Нагибин, Василий Аксёнов, Владимир Солоухин, Валентин Распутин, Виктор Соснора, Семён Гудзенко, Новелла Матвеева; эмигрантскую - Константин Бальмонт, Дмитрий Мережковский, Владимир Набоков, Роман Гуль, Алексей Ремизов, Иван Елагин, Ольга Анстей, Андрей Неймирок, Георгий Трегубов, Сергей Максимов, Дмитрий Кленовский, Борис Нарциссов, Наум Коржавин, Василий Бетаки, Анатолий Гладилин, Владимир Марамзин, Юрий Гальперин, Лия Владимирова; литературу самиздата и тамиздата - Абрам Терц, Николай Аржак, Венедикт Ерофеев, Саша Соколов; утёсами стоят имена всемирно известных Нобелевских лауреатов Иосифа Бродского и Александра Солженицына.
Есть в коллекции книги запрещённых в СССР поэтов Серебряного века, заново изданных на Западе в 1950е-70е: Анны Ахматовой, Николая Гумилёва, Осипа Мандельштама, Андрея Белого, Николая Клюева.
В коллекции неплохо представлена русская история (Сергей Мельгунов, Борис Кирюшин, Наталия Ильина, Михаил Коряков) и мемуары (Федор Степун, Юрий Терапиано, Николай Зернов и другие Зерновы, Юрий Елагин, Николай Хохлов, Евгения Гинзбург, Ольга Ивинская, Анатолий Краснов-Левитин, Анатолий Марченко, Лев Копелев).
Главная же ценность коллекции - а почти все книги опубликованы эмигрантскими издательствами: имени Чехова в Нью-Йорке; Посев во Франкфурте; Родник, Синтаксис, Les éditeurs réunis и La Renaissance в Париже; Третья волна в Париже и Нью-Йорке, - состоит в том, что эти книги раскрывают историю борьбы русской эмиграции за освобождение народа от тоталитарной идеологии - историю свободного русского слова - слова правды.
3 Ноября, 2014, сестра Татиана (Спектор)
________
Еще о Наталье Тарасовой и Гранях см. в интервью нынешнего редактора журнала Татьяны Жилкиной. Здесь же трагикомическая история возвращения Шаламова в Грани посредством Сиротинской в начале двухтысячных.
Статья выложена на американском русскоязычном сайте RUNYweb. Чтобы уместилась в пост, дублирую в сокращении.
________
Слово правды: Наталия Тарасова-Монахиня Александра
Во время холодной войны культурная жизнь СССР оставалась за железным занавесом, и европейский читатель мог получать о ней только разрозненные сведения из небольшого числа изданий, которые специализировались на странах социализма. Одним из таких источников был журнал Osteuropa, который выходил на немецком языке в Берлине. Об Александре Солженицыне многие европейцы узнали, например, из статьи «Вхождение Солженицына в советскую литературу и дискуссия о нём», вышедшей в 1965 году за подписью Барбара Боде. Под этим именем публиковала тогда в Osteuropa критические и обзорные статьи о советской литературе Наталия Тарасова, главный редактор другого журнала, выходившего в Германии в эти годы - литературно-общественного журнала Грани.
Основатель журнала Грани, Евгений Романович Романов, писал в 1986 году: «Наталия Борисовна Тарасова редактировала Грани двадцать лет, а до этого десять лет работала в редакции. Грани связаны с её именем больше, чем с любым другим. Период расцвета Граней, важнейший этап развития журнала, - это время её редакторской работы».
Расцвет Граней Романов относит к 1962-82 годам, когда журнал выходил во Франкфурте-на-Майне и давал обширную картину советской и русской зарубежной культурной жизни. Тарасова ухитрялась добывать тогда из-за железного занавеса и публиковать в своём журнале новинки литературы эпохи оттепели: Александра Солженицына, Юрия Нагибина, Булата Окуджаву, Беллу Ахмадулину, Андрея Вознесенского, Евгения Евтушенко... Кроме того, она печатала произведения советских авторов, которые не могли быть опубликованы в СССР (иногда без подписи или под псевдонимом): Николая Бокова, Владимира Войновича, Василия Гроссмана, Бориса и Аркадия Стругацких, Варлама Шаламова, Иосифа Бродского, Наталии Горбаневской ... Наконец, Грани публиковали не только советских авторов, но и представителей нескольких поколений русской эмиграции: Алексея Ремизова, Ивана Бунина, Бориса Зайцева, Юрия Терапиано, Дмитрия Кленовского, Ивана Елагина, Наума Коржавина, Василия Бетаки, Владимира Максимова...
Во времена Тарасовой, то есть со второй половины 1950-х, журнал активно занимался созданием и расширением читательской аудитории в СССР, куда нелегально отправлялись две трети тиража (около 2 тысяч копий). И всё больше рукописей стало приходить в Грани из СССР - примерно полторы тысячи рукописей было вывезено в годы холодной войны. Рукописи возвращались в Россию печатными текстами - «тамиздатом», причём не только на страницах журнала, но и в отдельных оттисках и брошюрах.
Так небольшой журнал, который издавался на плохой бумаге, в дешёвых обложках, сделался живым источником взаимодействия эмигрантской и советской культуры, стал орудием борьбы за возрождение русской культуры в СССР. О том, как принимали тогда журнал советские интеллигенты, написал Булат Окуджава: «В 50-ые годы попал мне в руки этот маленький запретный плод, и жизнь моя перевернулась. Я стал учиться по-новому мыслить, я начал с горечью понимать, что я раб, а надо быть Человеком. Этот маленький журнал постепенно стал средством борьбы. Да, это была борьба, но не только с советской властью, а за излечение наших душ и нашего сознания…». До сих пор русские интеллигенты с благодарностью вспоминают Грани, имея в виду многолетнюю борьбу журнала за возрождение культурного самосознания русского народа. Немалую роль в этой борьбе сыграла Наталия Тарасова.
Киев
Наталия Борисовна Жук (1921-2005, Тарасова - её фамилия в первом браке) родилась в Киеве, в семье профессора Киевского археологического института. В 1930-е годы Борис Касьянович Жук (1878-1960) преподавал в Киевском университете и читал лекции по прикладному искусству во многих музеях Украины. Термин «прикладное искусство» он понимал широко и говорил не столько о народных вышивках, сколько об архитектуре церковных зданий, иконах, церковном облачении и богослужебных книгах, причём не только говорил, но и собирал эти предметы и помещал их в музейные хранилища - в 1930-е!
Несмотря на то, что отец занимался архитектурой и убранством церквей, Наталия религией не интересовалась, а была типичной советской девушкой-комсомолкой, студенткой биологического факультета Киевского университета. В Киево-Печерской лавре она побывала впервые незадолго до разрушения древнерусской святыни чекистами в сентябре 1941 года, и это при том, что её отец в 1937-38 годах работал в Лавре и спас от уничтожения властями 580 старинных икон. В начале Второй мировой войны Борис Касьянович знал, что советские спецслужбы сначала подожгли Крещатик, а потом взорвали Успенский собор Киево-Печерской лавры. Он был одним из тех, кто сообщил о том, что Успенский собор заминирован, и тем предотвратил гибель многих людей, которые намеревались прийти в Собор на торжественный молебен - взрыв произошёл как раз в тот час, на какой было назначено богослужение. Ясно, что известие о скором вступлении в Киев советской армии в 1943 не обрадовало Жука, и он стал готовить семью к уходу с немецкими войсками. Наталию, которая не хотела уезжать, он убедил вопросом: «Ты хочешь увидеть, как они меня повесят?»
Ди-пи
Елена Сергеевна Редлих (Тарасова), дочь Наталии Борисовны, вспоминает: «Мама бежала с родителями в 1943 из Киева. Она тогда была студенткой, главный предмет - орнитология. Через Варшаву и Прагу она попала в Вену и там продолжала учебу. Но когда американцы стали выдавать русских беженцев, мама подделала документы и переехала с бабушкой и дедушкой в Иннсбрук. После этого она не смогла больше продолжать учёбу, так как данные в документах расходились. В Иннсбруке она познакомилась с моим отцом, вышла в 1946 за него замуж и переехала в Мюнхен. Папа был активным членом НТС (его родители - дедушка был белым офицером - покинули Россию еще в 1921 или 1922 через Константинополь и потом жили в Праге)».
В Германии Тарасовы оказались среди перемещённых лиц, ди-пи, и вели нищенскую, голодную, скитальческую послевоенную жизнь беженцев в бараках по разным временным лагерям, с постоянной угрозой насильственной репатриации в Советский Союз, без всяких перспектив на будущее. В эти годы Наталия Борисовна обратилась к вере и Церкви.
Репатриация
Воцерковление Тарасовой в Германии - совершенно обоснованный и типичный для того времени и той среды поступок. Спасаясь от насильственной репатриации, бесправные русские беженцы, или, как их называли в Синоде Русской Зарубежной Церкви, «православные безподданные», прибегали к защите Церкви. «При массовых выдачах в лагерях ... священники с крестом в руках вставали впереди своей паствы. Они стояли перед британскими танками или солдатами американской военной полиции, беззащитные, но уповавшие на милость Божию. Многие священники были избиты, кто-то был насильно взят и увезён в СССР». Русские беженские общины старались зарегистрироваться у оккупационных властей как православные, поскольку те, кто называл себя просто русскими, относились к советским гражданам и должны были быть возвращены в СССР.
В 1940е-50-е в Советский Союз не пожелали вернуться сотни тысяч советских людей: военнопленные, ост-арбайтеры и беженцы. По советским официальным данным, после Второй мировой войны в Европе осталось 130 тысяч бывших советских подданных, по оценкам экспертов - от 300 до 500 тысяч.
К маю 1945 года в Германии и оккупированных ею странах находилось более 5 миллионов перемещённых из СССР лиц. «Разве это можно назвать эмиграцией в сегодняшнем понимании? Это был ИСХОД, не в сорок четвёртом или сорок третьем начавшийся, а ещё в сорок первом, во всех этих бесчисленных и бессмысленных ‘’котлах’’и ’’окружениях’’. В конце войны уходили не гордые одиночки, не эксплуататорские сословия, не высокообразованный интеллигентский орден - уходило НАСЕЛЕНИЕ, уходило в буквальном смысле - пешком и за обозами...» <...>
Сравнительно надёжным средством избежать возврата в СССР был документ о гражданстве в одной из областей, присоединённых к Советскому Союзу после 1 сентября 1939 года: по ялтинскому соглашению, западные украинцы, белорусы и прибалтийцы, не подлежали выдаче. Кроме того, русские эмигранты, которые до войны жили в странах Европы, не должны были репатриироваться. Многие советские «безподданые» старались добыть фальшивые документы или подделать свои. Именно так Наталия Жук спаслась от репатриации в Вене. <...>
Грани
В 1946 году в Менхегофе вышли три первых номера журнала Грани. Идею создания журнала подал Сергей Сергеевич Максимов, название придумал Евгений Романович Романов, начальник культурно-просветительного отдела в управлении лагеря. Борис Витальевич Серафимов отвечал за политическо-публицистическую часть журнала. В первую редколлегию вошли художники, потому что поначалу журнал был иллюстрированным. Позднее Романов вспоминал: «В лагере Менхегоф вышли три номера. Затем лагерь был подвергнут политическому давлению. Советские репатриационные миссии, как волки, бродили вокруг лагеря Менхегоф, как чуяли, что там рождалось». Продавался журнал за сигареты и кофе, служившие в послевоенной Германии валютой, которой «перемещённых лиц» снабжали американцы. Хотя Грани издавались Посевом, издательством НТС, официально журнал органом НТС никогда не был. Однако же, «как в общественном сознании, так и практически, Грани неизбежно останутся журналом НТС». После третьего номера журнал был запрещён оккупационными властями, а в начале 1947 ликвидирован лагерь Менхегоф. Однако в том же году издание журнала было возобновлено в Лимбурге. До 1951 года, то есть до переезда во Франкфурт, Романов делал журнал один, иногда помогал Максимов.
В 1951 году Романову стала помогать Тарасова. Мы не знаем, участвовала ли она в создании журнала, но знаем, что в 1946 году она вступила в НТС, а в 1951 вышла её первая публикация в Гранях. В 1956 она официально вошла в состав редакции, а в 1962 стала главным редактором и руководила Гранями до 1982 года. Таким образом, время правления Тарасовой журналом пришлось как раз на годы холодной войны, когда Грани был едва ли не единственным в мире свободным массовым литературно-общественным журналом на русском языке.
Родина
В 1950-е годы Грани «сыграли определённую роль в деле слияния культур - очень высокой культуры дореволюционной - первой эмиграции - и гораздо менее высокой (что естественно, учитывая все обстоятельства) пореволюционной - второй эмиграции». Одновременно, «в духе всей организации НТС, поиск всё более направлялся на Россию».
По мнению Романова, главную роль на этом этапе деятельности журнала сыграла Наталия Тарасова. С одной стороны, она сумела привлечь к сотрудничеству с Гранями лучших из оставшихся писателей первой эмиграции, с другой - преуспела в выборе публикаций из советской прессы: «Л.Д. и Н. Б. ездили в Париж, знакомились с теми, кто ещё был в живых. И им удалось получить и опубликовать, что ещё было возможно. Так на страницах Граней появились “под занавес” имена Бунина, Зайцева, Тэффи, Ремизова, Сургучёва. И, конечно, поэтов “парижской школы” - Нарциссова, Терапиано, Рафальского ... и занялись поисками всего живого, что было тогда в советской литературе и публицистике. Этим успешно и с очень большим чутьём занималась Наталья Борисовна».
По словам одного из сотрудников Тарасовой, список советских авторов, которых она привлекла для публикации в Гранях, выглядит как «энциклопедия советской литературы». Каким образом небольшому эмигрантскому журналу удалось заполучить на свои страницы тексты очень многих советских поэтов и писателей, прославленных в будущем, но ещё не известных в 1950-е и даже 1960-е годы («Крохотки» Солженицына, например, были впервые опубликованы в 1964 году именно в Гранях)? На этот вопрос мы можем дать два ответа: объективный и субъективный.
Объективная сторона дела состоит в том, что в середине 50-х журнал стал привлекать к своей работе российскую творческую интеллигенцию. В 1956 году, в №32 Граней было опубликовано обращение издательства Посев «к деятелям литературы, искусства и науки порабощённой России», где было сказано: «Участвуйте в духовной революции нашей Родины - РОССИИ! Активно, свободно и горячо выражайте подлинное общественное и политическое мнение всей страны! На российскую интеллигенцию, прежде всего, на молодежь, возлагается историей ответственнейшая задача - стать свободным рупором нашего народа, его стремлений, чаяний, борьбы. За свободное творчество! За свободную Россию!» Обращение русских эмигрантов к творческой молодёжи на родине призывало присылать для публикации труды, выходящие за рамки советской цензуры, определяло условия публикаций, давало гарантии сохранения тайны авторства и указывало способы пересылки.
Так были заложены основы к расцвету журнала: увеличился и омолодился состав его авторов, расширился круг его тем, изменилась его направленность и структура - он стал журналом литературы, искусства, науки и общественно-политической мысли. Произошло это оттого, что журнал перестал быть собственно эмигрантским. Издательство Посев и журналы Посев и Грани наконец-то получили возможность делать то, для чего и были созданы: способствовать возрождению культурной и духовной жизни на родине.
Слово правды
Субъективные причины бурного притока новых авторов в Грани изложены в манифесте, опубликованном в первом номере журнала: «Легко и радостно жить тому, кто ищет в другом хорошее, ищет и находит. Исканиями своими он помогает тем, в ком ищет раскрыть и проявить светлые грани души. Но для этого он прежде всего в самом себе должен раскрыть их, должен стремиться к совершенствованию. Каждый человек - часть органического целого; человечества. Совершенствуется часть - совершенствуется целое. Тот, кто становится на путь Правды, помогает всему человечеству стать на тот же путь. А необходимость этого, может быть, никогда не была так велика, никогда так не ощущалась всеми, как в наши дни. В свете этого большая и ответственная задача стоит перед теми, кто служит Слову - Слову Правды».
Тарасова сделала всё, чтобы воплотить этот призыв в жизнь. Во время своей работы в Гранях она последовательно и неуклонно служила Слову Правды, она видела и раскрывала в себе и в других светлые стороны таланта и души. Мы думаем, что делала она это осознанно, потому что публиковала эти тезисы в каждом номере журнала в течение многих лет. Тарасова-редактор была для авторов и издателей не просто деловым партнёром и помощником, но другом, родным и близким человеком. В дарственных надписях её называют Наташей, Наташенькой (Борис Филиппов) и подписывают книги уменьшительными именами «Володя» (Владимир Марамзин), «Вася» (Василий Бетаки), «Юля» (Лия Владимирова), «Эма» (Наум Коржавин).
Вне журнала Наталия Борисовна вела обычную русскую эмигрантскую жизнь того времени: была прихожанкой Франкфуртского храма, где настоятелями были протоиерей Леонид (1911-74), а затем его сын протоиерей Димитрий (1934), графы Игнатьевы; участвовала в русской молодёжной Организации российских юных разведчиков (ОРЮР), возрождённой в лагерях перемещённых лиц Австрии и Германии; вступила во второй брак с другим видным деятелем НТС Михаилом Ивановичем Парфёновым (1919-77), воспитывала трёх дочерей (одна из них - приёмная), а потом и внуков.
Монастырь
В 1983 году Тарасова совершила неожиданный для своих коллег, но вполне закономерный в её собственном духовном развитии шаг - поступила в монастырь. «Какая Вы счастливая, - сказала ей на прощание писательница Юлия Вознесенская, - в Вашем возрасте люди заканчивают свою работу и отправляются на пенсию, растить цветочки и клубнику, а Вы, сделав самый серьёзный, самый солидный в мире русский литературный журнал, вдруг начинаете новую судьбу - да какую!»
Несмотря на возраст и известность, сестра Наталия начала монастырскую жизнь рядовой послушницей и прошла все послушания, в том числе и «чёрные»: кухню, трапезную, уборки, садовые работы. После пострига в рясофор её основным занятием стало устройство монастырской библиотеки, которая постепенно сложилась за все годы существования монастыря со дня его основания в 1885 году. Монахиня Александра привела эту уникальную библиотеку в идеальный порядок и зорко следила за своим книжным царством.
Истина
Но не только библиотекой занималась в монастыре мать Александра. И этот этап своей жизни она посвятила борьбе. Теперь она боролась за чистоту Православия, боролась пламенно и вдохновенно. В 1980-е годы архиереи Зарубежной Церкви подверглись влиянию и нажиму российских секретных служб и стали призывать к немедленному объединению с Московской патриархией, не требуя отказа этой организации от её одиозных черт: зависимости от советского правительства, сотрудничества с государственными секретными службами и участия в деятельности Всемирного Совета Церквей. Мать Александра всеми силами боролась с этими влияниями и неустанно учила паломников отличать истинное Православие от «советского».
В 1990-е годы, с падением Советского Союза, в монастырь стали приезжать оттуда молодые послушницы. Мать Александра включила и их в число своих учеников - беседовала с ними, давала им читать нужные книги и статьи. Для этого ей нужно было следить за новыми церковными изданиями в России и в Джорданвилле, где в то время выходили материалы о Катакомбной Церкви и о новых мучениках и исповедниках российских. Она читала по ночам, отмечала все важные, на её взгляд, цитаты, а днём обсуждала их с новым поколением Лесны.
Беседуя с приезжавшими в монастырь священниками, она могла определить позицию каждого из них по отношению к этому самому острому вопросу церковной жизни того времени. Как она радовалась, поняв, что священник «наш человек»! Как огорчалась, если чувствовала его равнодушие к истине: слово правды продолжало оставаться для неё главной ценностью. А ещё она очень высоко ценила свободу Зарубежной Церкви. <...>
Она скончалась до подписания печально известного Акта о каноническом общении РПЦЗ и РПЦ МП. Монахиня Александра отошла ко Господу сразу после Рождества, в ночь на 8 января 2005 года. Вечером она допоздна говорила с дочерью в своей келье, а ранним утром её нашли тихо лежавшей поверх одеяла на кровати, в подряснике и апостольнике, с раскрытым Евангелием на груди. Похоронена она на деревенском кладбище в Провемоне, где православных могил больше, чем католических. Люди приезжают поклониться её могиле.
Книги
В феврале 2014 года Елена Сергеевна Редлих привезла нам небольшую коллекцию книг (230 экземпляров), собранную Наталией Борисовной в Германии с 1947 по 1982 год. Основная часть коллекции - это книги, подаренные Тарасовой авторами или издателями во время её работы в журнале Грани, то есть в 1951-82.
Список авторов в коллекции книг Наталии Борисовны позволяет составить несколько энциклопедий: советскую литературу представляют Юрий Домбровский, Виктор Некрасов, Георгий Владимов, Булат Окуджава, Белла Ахмадулина, Евгений Евтушенко, Андрей Вознесенский, Юрий Нагибин, Василий Аксёнов, Владимир Солоухин, Валентин Распутин, Виктор Соснора, Семён Гудзенко, Новелла Матвеева; эмигрантскую - Константин Бальмонт, Дмитрий Мережковский, Владимир Набоков, Роман Гуль, Алексей Ремизов, Иван Елагин, Ольга Анстей, Андрей Неймирок, Георгий Трегубов, Сергей Максимов, Дмитрий Кленовский, Борис Нарциссов, Наум Коржавин, Василий Бетаки, Анатолий Гладилин, Владимир Марамзин, Юрий Гальперин, Лия Владимирова; литературу самиздата и тамиздата - Абрам Терц, Николай Аржак, Венедикт Ерофеев, Саша Соколов; утёсами стоят имена всемирно известных Нобелевских лауреатов Иосифа Бродского и Александра Солженицына.
Есть в коллекции книги запрещённых в СССР поэтов Серебряного века, заново изданных на Западе в 1950е-70е: Анны Ахматовой, Николая Гумилёва, Осипа Мандельштама, Андрея Белого, Николая Клюева.
В коллекции неплохо представлена русская история (Сергей Мельгунов, Борис Кирюшин, Наталия Ильина, Михаил Коряков) и мемуары (Федор Степун, Юрий Терапиано, Николай Зернов и другие Зерновы, Юрий Елагин, Николай Хохлов, Евгения Гинзбург, Ольга Ивинская, Анатолий Краснов-Левитин, Анатолий Марченко, Лев Копелев).
Главная же ценность коллекции - а почти все книги опубликованы эмигрантскими издательствами: имени Чехова в Нью-Йорке; Посев во Франкфурте; Родник, Синтаксис, Les éditeurs réunis и La Renaissance в Париже; Третья волна в Париже и Нью-Йорке, - состоит в том, что эти книги раскрывают историю борьбы русской эмиграции за освобождение народа от тоталитарной идеологии - историю свободного русского слова - слова правды.
3 Ноября, 2014, сестра Татиана (Спектор)
________
Еще о Наталье Тарасовой и Гранях см. в интервью нынешнего редактора журнала Татьяны Жилкиной. Здесь же трагикомическая история возвращения Шаламова в Грани посредством Сиротинской в начале двухтысячных.