Зеленый Клин или пара слов о национал-куколдизме
Во первых строках прошу прощения у читателя, буде такой случится, за заголовок и за встречающиеся кое-где в тексте неприличные ассоциации. Дело в том, что у при погружении в материал у меня возникали ассоциации с событиями и процессами, происходившими в течение последней сотни лет на Украине, в которых широкая российская аудитория разбираться не обязана, в то время как вещи, за которые я попросил прощения понятны всем. В своё оправдание также замечу что исторические аналогии могут выглядеть не менее мерзко.
Уже находясь в эмиграции, продав и предав всё что было возможно, первый премьер Украинской Народной Республики Владимир Винниченко писал, что историю украинскую невозможно читать без брома и валерьянки. По моему скромному мнению, сбежавшим после окончания Гражданской войны в Манчжурию лидерам украинского движения на Дальнем Востоке России (при условии, если в них осталось хоть что-то человеческое) в аналогичной ситуации пригодился бы, как минимум, крепкий алкоголь. Изучая рассматриваемую в данном посте тему, я был до глубины души поражен тем как профессиональные украинцы Дальнего Востока первой половины XX века методично, шаг за шагом делали все от них зависевшее чтобы их суету увенчал позорный крах. За почти полным отсутствием объективных предпосылок для успешного продвижения своей идеологии в регионе, они тем не менее взялись за дело, масштаб которого им был «не по зубам» и с каким-то маниакальным мазохистским упорством, шаг за шагом его сливали, лишь путаясь под ногами как ширнармасс, так и контрагентов из других политических лагерей. Если бы подобное происходило сейчас, глядя на эту суету можно было бы с уверенностью сказать, что граждане попросту осваивают некие фонды, имитируя бурную деятельность. Но, к счастью этим людишкам тогда никто ничего серьёзного не доверил, да и сами они, как мы дальше увидим, нахватать много не могли.
В данной статье я буду как правило ссылаться на составленный владивостоксим ученым Вячеславом Анатольевичем Черномазом труд Зелений Клин. Енциклопедичний довідник / Укл. В. А. Чорномаз. Владивосток: Вид-во Далекосх.федерал. ун-ту, 2011. - 288 с (укр. Зеленый Клин (Украинский Дальний Восток) Энциклопедический справочник/составил В.А. Чорномаз. Владивосток: Изд-во Дальневосточн. Федерал. Ун-та, 2011. - 288 с). В этом старательно составленном справочнике наиболее информативно и вместе с тем компактно собраны материалы по истории украинского движения на Дальнем Востоке. Главным серьезным недостатком этой книги как источника является то что она издана на украинском языке, что делает её недоступной для чтения подавляющему большинству российской аудитории. В данном посте я буду ссылаться, как правило на эту работу, приводя свой собственный перевод взятых из нее цитат.
Датой начала организованной украинской жизни в регионе составитель «Зеленого Клина» называет 1893 г. Тогда во Владивостоке был организован первый украинский хор. В начале XX в. в регионе возникает целый ряд украинских творческих коллективов, гастролируют театральные труппы из самой Украины. Судя по тому, что таких коллективов было немало, можно судить о том, что составлявшие немалый процент местного населения выходцы из малороссийских губерний и их потомки до определенной степени сохраняли свою идентичность и чисто по-человечески испытывали тоску по родным местам. Забегая вперед заметим, что на состоявшихся в 1917 и 1918 соответственно I и II Дальневосточных украинских съездах их крестьянские делегаты поднимали вопрос возвращения украинских переселенцев на Родину, где народ вовсю делил помещичьи земли (этот вопрос перед руководством УССС украинские организации ДВР ставили и в начале 1920-х гг.).
Но до 1917 года было еще далеко и материальное благосостояние дальневосточных малороссов росло. Ссылаясь на Ф.Ф. Буссе, В.А. Черномаз пишет, что уже под конец XIX в на смену традиционным хатам-мазанкам в дальневосточных деревнях приходили деревянные избы, а на смену соломенным стрихам приходили крыши из оцинкованного железа. Весьма показательной деталью здесь является обмазывание местными малороссами своих новопостроенных изб глиной с целью утепления. Люди приспосабливались к местным условиям и просто использовали свой опыт, не фетишизируя при этом свою этническую идентичность.
Но чтобы построить хотя бы хату-мазанку нужно работать, а представители «образованщины» (не путать с интеллигенцией), увы, нередко хотят не работать, а «странного» и после подавления Первой Русской Революции на Дальнем Востоке начинают появляться первые украинские кружки, Громады и т.п. Примерно в это время появляются названия «Зеленый Клин» и «Зеленая Украина» (далее в тексте термин «Зеленый Клин» и производные от него будут употребляться применительно к организованному украинскому движению в регионе). В феврале 1910 г. в Никольске-Уссурийском была предпринята попытка создания культурно-просветительского общества «Просвита». Согласно его уставу, целью общества было «содействовать развитию украинской культуры, а главным образом, просвещению украинского народа на его родном языке». Однако, по мнению властей «цель общества направлена исключительно к объединению украинцев», а подобное объединение, по их мнению, могло вызвать «враждебную рознь в среде других групп населения». Существование общества было признано «угрожающим общественному спокойствию» и в регистрации ему было отказано. Легально существовал лишь созданный в 1911 г В Благовещенске Украинский клуб. С началом Мировой войны украинская общественная жизнь на Дальнем Востоке России на время замирает. Только на КВЖД продолжал действовать созданный в 1907 г. железнодорожными служащими-украинцами Украинский клуб. Но объясняться это может не столько тем, что Дорога юридически российской территорией не являлась, сколько тем что как писал Салтыков-Щедрин, фрондёрство зацветает буйным цветом после «отвала из Эйдткунена».
«Звездный час» дальневосточного украинства наступил вскоре после падения монархии в России. Как пишет В.А. Черномаз в своей статье «Украинский Фактор в дальневосточной истории, «Основной формой национальных организаций для украинцев Дальнего Востока в этот период стали украинские Громады, объединявшие самые широкие слои украинского населения... Целью их деятельности провозглашалось отстаивание общенациональных интересов украинского населения, борьба за реализацию его прав как этнической общности». В марте 1917 такая Громада была создана во Владивостоке. Как пишет В.А. Черномаз к лету того же года в ней состояли уже (запомним эту цифру) три тысячи человек. В течение года Громады возникают в десятках населенных пунктов как российского Дальнего Востока, так и на КВЖД. Возникают украинские профессиональные объединения, организации двух украинских политических партий по 200 и 150 человек в каждой. Как и на самой Украине идут разговоры об украинизации воинских частей. По приведенным В.А. Черномазом в вышеупомянутой статье данным 2/3 личного состава владивостоксого гарнизона составляли выходцы из Украины и летом 1917 г. в городе было сформировано восемь украинских рот.
11-14 июня 1917 г. в Никольске-Уссурийском состоялся I Всеобщий Всеукраинский Съезд Деятелей и Общественности Дальнего Востока. Несмотря на то что ряд организаций не смогли отправить на съезд своих представителей из-за нехватки денег или по причине других технических сложностей, на нем были представлены свыше 20 общественных и военных организаций украинцев Дальнего Востока. По регионам лучше всего на съезде было представлено Приморье (Владивосток, Никольск-Уссурийский ряд других населенных пунктов), Хабаровск, Манчжурия и Амурская область. Всего в Съезде приняли участие 53 делегата, 300 гостей и 100 человек с правом совещательного голоса. Помимо традиционных для такого рода собраний вопросов, как-то организационные и финансовые, в повестку дня Съезда были внесены такие пункты как: №6 - Национальная родная школа. Вред или польза от нее; №14 - Земельные вопросы на Украине и здесь, на Дальнем Востоке, ехать туда или оставаться здесь; №16 - пропаганда и объединение солдат в военные клубы. В ходе Съезда были сформированы национальная, организационная, фондовая и школьная секции которые рассматривали соответствовавшие их специфике вопросы и сформулировали по ним итоговые решения и требования собрания.
Среди подготовленных секциями требований были:
«Национально-территориальная автономия Украины и ее колониям - землям, занятым украинцами в пределах российского государства, т.к. она обеспечивает вольности народа и культурное развитие во всех личных, общественных и государственных жизненных проявлениях»;
Война до победного конца, но без аннексий и контрибуций;
«Требовать от Временного Правительства и Синода отмены анафемствования гетмана Украины Ивана Мазепы».
Вот здесь начинается то за что я извинялся в самом начале. В то время, когда дальневосточные крестьяне рвались в родные края делить лучшие в мире чернозёмы, самозваные вожди местного украинства рассуждают о колониях и по сути не требуют, а просят находящееся за тысячи километров от них Временное правительство об автономии. На третьем году осточертевшей большинству населения войны они ратуют за победный конец, заверяя при этом ширнармассы в том, что последние ничего кроме того самого конца (прошу прощения за каламбур) не получат. И наконец, в то время, когда численность владивостоксой Громады насчитывает тысячи человек, вместо того чтобы выводить эту массу на улицы требуют отмены анафемы Мазепе. Как писал в конце 1980-х Михаил Задорнов, боишься начальника - борись с Риббентропом. Он тебе точно уже ничего плохого не сделает.
Как уже было упомянуто выше, летом 1917 в крае началась украинизация воинских частей. Помимо 8 артиллерийских крепостных рот, бойцы которых 4 июля на общем собрании объявили свои части украинскими, стихийное формирование украинских частей началось в Никольске-Уссурийском, Благовещенске и других местах. Вместо того чтобы возглавить этот процесс, состоявшийся в июне 1917 г I Съезд в отдельной телеграмме Временному правительству и военному министру заявил, что «нуждается в распоряжении местным властям не препятствовать, а помогать формированию украинских частей, чтобы не вносить разлад в армии и среди населения». Ответа на свои просьбы зеленоклинцы дождались к сентябрю того же года. Своим приказом Временное правительство категорически запретило формирование украинских подразделений в Приамурском военном округе.
Разумеется, 8 артиллерийских рот это не 7-й Украинский тяжелый артиллерийский дивизион, однако и Вшивая горка - не владивостоксие сопки. Как и моряки Сибирской флотилии - не егеря. Пока зеленоклинские куколды испрашивали у Керенского разрешения, социал-демократы которых на состоявшемся весной 1917 Никольске-Уссурийском первом легальном собрании собралось аж 20 человек (ср. с 3 тысячным членством владивостокской Громады) сагитировали моряков-сибирцев и 30 октября 1917 г установили во Владивостоке советскую власть.
В.А. Черномаз отмечает что с самого начала Революции организация украинских воинских частей на Дальнем Востоке проходила «под знаком помощи Украине в ее борьбе за независимость», что вероятно рассматривалось добровольцами как возможность за казённый счет вернуться на Родину, однако ж и Т.Н. Ясько в своей статье «Сибирская и Амурская военные флотилии в 1917 - 1922 гг.» пишет, что на службу в дальневосточные флотилии призывались в основном не знавшие нехватки земли и помещичьего гнета крестьяне дальневосточных, забайкальских и восточно-сибирских губерний, в силу этого бывшие поначалу невосприимчивыми к революционной пропаганде.
В середине 1918 г, как пишет В.А. Черномаз в «украинских настроениях» относительно военного дела наступает перелом. Назначенный летом 1918 г. правительством гетмана П. Скоропадского украинским консулом на Дальнем Востоке поручик Твердовский получил от председателя Сибирского правительства Вологодского и от командующего чехословацкими и сибирскими войсками генерала Гайды принципиальное согласие на формирование украинских дальневосточных формирований. Осенью (!) 1918 г, т.е. когда во Владивостоке уже вовсю хозяйничали интервенты Украинский Дальневосточный Секретариат (самозваное «правительство» так и не дарованной дальневосточной украинской автономии) разработал проект «разбросанной по всему зеленому Клину украинской армии в составе двух корпусов «всех родов войск» численностью до 40 тыс. чел.
Этот Секретариат, в составе которого той же осенью появилась должность секретаря по военным делам, которую занял помощник военного прокурора приамурского военного округа В. Стешко, обратился к командующему союзными войсками в Сибири генералу Жанену с просьбой к союзникам о создании украинской армии и о поддержке этого требования перед Омским правительством. Однако, по мнению зеленоклинских деятелей украинская армия не должна была принимать участие в российской гражданской войне и использоваться лишь для защиты от внешнего (!) врага. Омское правительство предсказуемо не пожелало снаряжать, вооружать и содержать 40 тысяч дармоедов, поэтому 6 октября 1918 оно опубликовало постановление «О национальностях на которые распространяется призыв в ряды Сибирской армии», согласно которому украинцы должны были призываться на службу на общих основаниях. После переворота 6 ноября 1918 г, адмирал Колчак вначале благосклонно отнесся к идее создания украинских воинских формирований при условии формирования последних исключительно из числа добровольцев, не допуская перехода на службу в них кадровых военных. Подлежащие мобилизации лица украинского происхождения призывались на общих основаниях. Именно возможностью избежать призыва объясняется значительный наплыв в украинские формирования добровольцев.
Весьма показательной в этой связи является история со сформированным во Владивостоке I-м Украинским Дальневосточным Ново-Запорожским куренём (батальоном) вольного казачества. Приказ о его формировании был подписан командующим Приамурского военного округа Ивановым-Риновым 5 мая 1919 г. Однако, как пишет В.А Черномаз, этот генерал был обвинен в «мазепинстве» и уже 15 мая 1919 г Верховный Правитель издал приказ, в котором говорилось о недопустимости существования особых украинских частей. Курень подлежал расформированию, а его личный состав должен был быть распределен по другим воинским частям. «Новозапорожцы» приказу не подчинились и в полном составе (150 казаков (рядовых) и 27 командиров) были арестованы аж 20 июня. После недолгого содержания под арестом личный состав куреня был распределен по другим частям из которых дезертировал став, как называет это В.А. Черномаз ядром «украинских партизанских отрядов Приморщины». История с этим «куренём» весьма красноречиво показывает насколько слабой была тогда власть во Владивостоке и насколько широкий выбор возможностей был зеленоклинцами безнадёжно профукан.
После переворота 26 мая 1921 г во Владивостоке в и без того аморфном зеленоклинском движении произошел, как пишет В.А. Черномаз, раскол. Созданные на отколовшейся de facto от Дальневосточной Республики подконтрольной Временному Приамурскому правительству территории большей части современного Приморского края украинские национальные комитеты начали тесно сотрудничать с атаманом Семеновым. На оставшейся под контролем ДВР территории зеленоклинцы продолжали стоять в позе «я не такая, я на рупь дороже». Третья сессия Краевой Рады (избранный на III и IV Украинских Дальневосточных съездах местный украинский недопарламент) предложила провести выборы в Учредительное собрание ДВР по национальным куриям, что было проигнорировано и Рада объявила этим выборам бойкот. Однако, как пишет Черномаз, в Амурскую область эти рекомендации попасть «не успели» и депутатом Учредительного собрания был избран председатель Свободненской окружной Рады Л. Глибоцкий. Всего же из 381 человек избранных депутатами был 41 украинец (главным образом крестьяне из Амурской области).
В самом начале статьи я попросил у читателя прощения за её заголовок и за неприличные ассоциации в тексте. Не знаю, как кому, а мне поведение зеленоклинских деятелей времен Революции и Гражданской войны вызывают стойкие ассоциации с поведением особи мужеского полу способной получать удовольствие от отношений с женщиной только лишь будучи стимулированным максимально возможным унижением этими отношениями вызываемым. Классическим образчиком подобного поведения в данном сюжете является деятельность поручика П. Твердовского.
В соответствии с прелиминарным договором между РСФСР и Украинской Державой от 12 июня 1918 г, а также в соответствии с Законом Украинской Державы О посольствах и миссиях Украинской Державы этот человек получил полномочия украинского консула в Манчжурии. Полномочия Твердовского были официально признаны РСФСР. Наркоминдел Г. Чичерин издал распоряжение о беспрепятственном проезде Твердовского на Дальний Восток и о предоставлении последнему в случае необходимости всей необходимой помощи. Прибыв на Дальний Восток в августе 1918 г, недоконсул первым делом занялся выдачей удостоверений малограмотным крестьянам которые изъявляли желание вернуться на Украину, ссылаясь на соответствующий украинский закон.
Но выдача ничего не значащих бумажек, по-видимому, ожидаемого дохода не приносила и наш поручик занялся военным строительством. Проекты формирования упомянутых выше двух корпусов, а также формирование Ново-Запорожского Куреня осуществлялись при его непосредственном участии. Прибыв в Харбин Твердовский вручил генералу Хорвату, выданный украинским правительством документ, наделявший последнего полномочиями по защите и представительству интересов украинства на Дальнем Востоке. Однако, седобородый «владыка» КВЖД после личного знакомства с недодипломатом предпочел с этим человеком дел не иметь. Какое-то время Правитель КВЖД общался с Твердовским через своего помощника генерала М. Афанасьева. Довольно скоро, несмотря на наличие каких-никаких полномочий от гетманского правительства и их признание Чичериным и Вологодским поручик публично заявил, что является не консулом, а лишь представителем Маньчжурской Украинской Окружной Рады, однако терпеть его не могли и в Харбине и в октябре 1918 Твердовский уезжает во Владивосток. Официально местом нахождения консульства был определен Харбин, но недоконсул продолжал досаждать иностранным военным командованиям, дипмиссиям, а также путаться под ногами у представителей владивостокских зеленоклинских кругов. На состоявшемся 25-31 октября 1918 во Владивостоке IV (Чрезвычайном) Дальневосточном Украинском Съезде Твердовский вновь заявил, что он никакой не консул, а как пишет В.А. Черномаз «своего рода личный уполномоченный временно исполняющего обязанности министра иностранных дел Украины Дм. Дорошенко».
В декабре 1918 г режим гетмана Скоропадского на Украине был свергнут и пришедшая ему на смену Директория Украинской Народной Республики полномочия Твердовского признавать отказалась. Но поручика это не успокоило и он продолжал называть себя то «представителем Украины» то «представителем украинского правительства». Своей кипучей деятельностью поручик добился того что созванный в апреле 1919 украинский Всеманчжурский Съезд пригрозил ему физической расправой. В конце мая Омское правительство объявило Твердовского в розыск как дезертира и 10 июля он был арестован, отправлен в Омск, где был сразу отпущен. По данным В.А. Черномаза в дальнейшем проживал в Омске и в 1938 г. был репрессирован и расстрелян.
Но, может не настолько всё было мерзко как мне кажется? Может для зеленоклинских лидеров дальневосточные малороссы были чем-то вроде Анюты для Модеста Алексеича или, хотя бы Варвары для Васисуалия Андреевича? Не без того. Так, согласно Конституции Национально-Культурной Автономии Украинцев Дальнего Востока (которая, по Черномазу, хоть и не была утверждена, но все равно стала основным сводом норм и правил по которому жило в то время дальневосточное украинство) Краевая Рада и Генеральный Секретариат должны были содержаться за счет госсредств, «а временно средствами украинской общественности посредством самоналогообложения личного, организаций и украинских громад». Упомянутый выше Новозапорожский Курень пожертвовал на украинское издательское дело в крае 2,5 тыс. рублей (это дело так и не успели в регионе толком наладить даже при господдержке во время советской украинизации). Во время Революции и Гражданской войны в регионе действовала сеть украинских кооперативов, которые со временем были обязаны вступить в кооператив «Чумак», который в свою очередь обязан был выделять на деятельность украинских организаций 25 % своей прибыли. Осенью 1920 г глава этого кооператива П. Горовой получил от атамана Семенова вместе с Грамотой о предоставлении местному украинству автономии 10 вагонов муки, 25 тыс. рублей, а также золота в слитках общим весом 34 фунта 37 золотников. При закрытии Иманского отделения «Чумака» было конфисковано товаров на сумму более 10 тыс. рублей золотом. Это конечно, не две комнаты в Вороньей Слободке, не хлебная карточка служащей, но и не Анна в петлице.
У украинского классика, поэта-революционера Павла Грабовского есть шуточный стих о незадачливой старухе ставившей в церкви свечки как Христу, так и Нечистому. На замечания других прихожан женщина отвечала: «Треба всюди, добрі люди, приятеля мати». Подобным образом и зеленоклинские деятели уже в 1920 г начали заигрывать с советской властью. На состоявшейся в ноябре этого года III сессии Краевой Рады было принято заявление с критикой держав Антанты за поддержку аннексионистских посягательств Польши на украинские земли и русских «едино-неделимческих» сил, стремящихся возродить «тюрьму народов».
И хотя заявление это было принято задолго до того, как большевики «на Тихом Океане свой закончили поход», самих зеленоклинцев оно от тюрьмы спасло не всех. После присоединения Дальнего Востока к РСФСР в ноябре 1922 г были произведены аресты деятелей местных украинских организаций. По данным В.А. Черномаза всего арестовано было от 150 до 200 человек, часть из которых после предварительного следствия была отпущена. Двум человекам удалось бежать в Манчжурию до суда. Над оставшимися 5-13 января 1923 г в Чите прошел судебный процесс, на котором их обвиняли в поддержке режимов Скоропадского, Петлюры, атамана Семенова, а также в создании украинских контрреволюционных организаций и «белоукраинских» воинских формирований с намерением оторвать Дальний Восток от РСФСР. Глава кооператива «Чумак» П. Горовой был вначале осужден на смертную казнь, но приняв во внимание его «покаяние перед пролетарским судом» суд заменил Горовому смертную казнь на 10 лет лишения свободы со строгой изоляцией, конфискацию имущества и лишение прав сроком на 5 лет. Глава Украинского Дальневосточного Секретариата Глушко-Мова был сначала осужден на 5 лет, но с применением амнистии от 7 ноября 1922 г срок заключения ему был уменьшен вполовину - до 2,5 лет с лишением прав на 3 года. Остальные обвиняемые получили либо еще меньшие сроки заключения, либо же обделались легким испугом.
Известный блогер, историк и писатель-фантаст Лев Вершинин aka putnik1 в своем посте в ЖЖ как-то заметил, что зеленоклинское движение не развилось во что-либо серьезное по причине того, что в нем не были заинтересованы никакие серьёзные внешние силы. В отличие от самой Украины которую «придумал австрийский генштаб», на Дальнем Востоке в годы Гражданской Войны хозяйничала Антанта, которой украинская тема была в целом неинтересна. Однако же и сами зеленоклинцы своей организационной немощью перещеголяли своих украинских коллег на порядки, словно ожидая что некий большой и сильный дядя возьмет их за ручку и приведет к достижению вожделенных целей. После окончания Гражданской войны зеленоклинское украинство в некоторой степени все же обрело на время такого «дядю» в лице… советской власти.
Уже находясь в эмиграции, продав и предав всё что было возможно, первый премьер Украинской Народной Республики Владимир Винниченко писал, что историю украинскую невозможно читать без брома и валерьянки. По моему скромному мнению, сбежавшим после окончания Гражданской войны в Манчжурию лидерам украинского движения на Дальнем Востоке России (при условии, если в них осталось хоть что-то человеческое) в аналогичной ситуации пригодился бы, как минимум, крепкий алкоголь. Изучая рассматриваемую в данном посте тему, я был до глубины души поражен тем как профессиональные украинцы Дальнего Востока первой половины XX века методично, шаг за шагом делали все от них зависевшее чтобы их суету увенчал позорный крах. За почти полным отсутствием объективных предпосылок для успешного продвижения своей идеологии в регионе, они тем не менее взялись за дело, масштаб которого им был «не по зубам» и с каким-то маниакальным мазохистским упорством, шаг за шагом его сливали, лишь путаясь под ногами как ширнармасс, так и контрагентов из других политических лагерей. Если бы подобное происходило сейчас, глядя на эту суету можно было бы с уверенностью сказать, что граждане попросту осваивают некие фонды, имитируя бурную деятельность. Но, к счастью этим людишкам тогда никто ничего серьёзного не доверил, да и сами они, как мы дальше увидим, нахватать много не могли.
В данной статье я буду как правило ссылаться на составленный владивостоксим ученым Вячеславом Анатольевичем Черномазом труд Зелений Клин. Енциклопедичний довідник / Укл. В. А. Чорномаз. Владивосток: Вид-во Далекосх.федерал. ун-ту, 2011. - 288 с (укр. Зеленый Клин (Украинский Дальний Восток) Энциклопедический справочник/составил В.А. Чорномаз. Владивосток: Изд-во Дальневосточн. Федерал. Ун-та, 2011. - 288 с). В этом старательно составленном справочнике наиболее информативно и вместе с тем компактно собраны материалы по истории украинского движения на Дальнем Востоке. Главным серьезным недостатком этой книги как источника является то что она издана на украинском языке, что делает её недоступной для чтения подавляющему большинству российской аудитории. В данном посте я буду ссылаться, как правило на эту работу, приводя свой собственный перевод взятых из нее цитат.
Датой начала организованной украинской жизни в регионе составитель «Зеленого Клина» называет 1893 г. Тогда во Владивостоке был организован первый украинский хор. В начале XX в. в регионе возникает целый ряд украинских творческих коллективов, гастролируют театральные труппы из самой Украины. Судя по тому, что таких коллективов было немало, можно судить о том, что составлявшие немалый процент местного населения выходцы из малороссийских губерний и их потомки до определенной степени сохраняли свою идентичность и чисто по-человечески испытывали тоску по родным местам. Забегая вперед заметим, что на состоявшихся в 1917 и 1918 соответственно I и II Дальневосточных украинских съездах их крестьянские делегаты поднимали вопрос возвращения украинских переселенцев на Родину, где народ вовсю делил помещичьи земли (этот вопрос перед руководством УССС украинские организации ДВР ставили и в начале 1920-х гг.).
Но до 1917 года было еще далеко и материальное благосостояние дальневосточных малороссов росло. Ссылаясь на Ф.Ф. Буссе, В.А. Черномаз пишет, что уже под конец XIX в на смену традиционным хатам-мазанкам в дальневосточных деревнях приходили деревянные избы, а на смену соломенным стрихам приходили крыши из оцинкованного железа. Весьма показательной деталью здесь является обмазывание местными малороссами своих новопостроенных изб глиной с целью утепления. Люди приспосабливались к местным условиям и просто использовали свой опыт, не фетишизируя при этом свою этническую идентичность.
Но чтобы построить хотя бы хату-мазанку нужно работать, а представители «образованщины» (не путать с интеллигенцией), увы, нередко хотят не работать, а «странного» и после подавления Первой Русской Революции на Дальнем Востоке начинают появляться первые украинские кружки, Громады и т.п. Примерно в это время появляются названия «Зеленый Клин» и «Зеленая Украина» (далее в тексте термин «Зеленый Клин» и производные от него будут употребляться применительно к организованному украинскому движению в регионе). В феврале 1910 г. в Никольске-Уссурийском была предпринята попытка создания культурно-просветительского общества «Просвита». Согласно его уставу, целью общества было «содействовать развитию украинской культуры, а главным образом, просвещению украинского народа на его родном языке». Однако, по мнению властей «цель общества направлена исключительно к объединению украинцев», а подобное объединение, по их мнению, могло вызвать «враждебную рознь в среде других групп населения». Существование общества было признано «угрожающим общественному спокойствию» и в регистрации ему было отказано. Легально существовал лишь созданный в 1911 г В Благовещенске Украинский клуб. С началом Мировой войны украинская общественная жизнь на Дальнем Востоке России на время замирает. Только на КВЖД продолжал действовать созданный в 1907 г. железнодорожными служащими-украинцами Украинский клуб. Но объясняться это может не столько тем, что Дорога юридически российской территорией не являлась, сколько тем что как писал Салтыков-Щедрин, фрондёрство зацветает буйным цветом после «отвала из Эйдткунена».
«Звездный час» дальневосточного украинства наступил вскоре после падения монархии в России. Как пишет В.А. Черномаз в своей статье «Украинский Фактор в дальневосточной истории, «Основной формой национальных организаций для украинцев Дальнего Востока в этот период стали украинские Громады, объединявшие самые широкие слои украинского населения... Целью их деятельности провозглашалось отстаивание общенациональных интересов украинского населения, борьба за реализацию его прав как этнической общности». В марте 1917 такая Громада была создана во Владивостоке. Как пишет В.А. Черномаз к лету того же года в ней состояли уже (запомним эту цифру) три тысячи человек. В течение года Громады возникают в десятках населенных пунктов как российского Дальнего Востока, так и на КВЖД. Возникают украинские профессиональные объединения, организации двух украинских политических партий по 200 и 150 человек в каждой. Как и на самой Украине идут разговоры об украинизации воинских частей. По приведенным В.А. Черномазом в вышеупомянутой статье данным 2/3 личного состава владивостоксого гарнизона составляли выходцы из Украины и летом 1917 г. в городе было сформировано восемь украинских рот.
11-14 июня 1917 г. в Никольске-Уссурийском состоялся I Всеобщий Всеукраинский Съезд Деятелей и Общественности Дальнего Востока. Несмотря на то что ряд организаций не смогли отправить на съезд своих представителей из-за нехватки денег или по причине других технических сложностей, на нем были представлены свыше 20 общественных и военных организаций украинцев Дальнего Востока. По регионам лучше всего на съезде было представлено Приморье (Владивосток, Никольск-Уссурийский ряд других населенных пунктов), Хабаровск, Манчжурия и Амурская область. Всего в Съезде приняли участие 53 делегата, 300 гостей и 100 человек с правом совещательного голоса. Помимо традиционных для такого рода собраний вопросов, как-то организационные и финансовые, в повестку дня Съезда были внесены такие пункты как: №6 - Национальная родная школа. Вред или польза от нее; №14 - Земельные вопросы на Украине и здесь, на Дальнем Востоке, ехать туда или оставаться здесь; №16 - пропаганда и объединение солдат в военные клубы. В ходе Съезда были сформированы национальная, организационная, фондовая и школьная секции которые рассматривали соответствовавшие их специфике вопросы и сформулировали по ним итоговые решения и требования собрания.
Среди подготовленных секциями требований были:
«Национально-территориальная автономия Украины и ее колониям - землям, занятым украинцами в пределах российского государства, т.к. она обеспечивает вольности народа и культурное развитие во всех личных, общественных и государственных жизненных проявлениях»;
Война до победного конца, но без аннексий и контрибуций;
«Требовать от Временного Правительства и Синода отмены анафемствования гетмана Украины Ивана Мазепы».
Вот здесь начинается то за что я извинялся в самом начале. В то время, когда дальневосточные крестьяне рвались в родные края делить лучшие в мире чернозёмы, самозваные вожди местного украинства рассуждают о колониях и по сути не требуют, а просят находящееся за тысячи километров от них Временное правительство об автономии. На третьем году осточертевшей большинству населения войны они ратуют за победный конец, заверяя при этом ширнармассы в том, что последние ничего кроме того самого конца (прошу прощения за каламбур) не получат. И наконец, в то время, когда численность владивостоксой Громады насчитывает тысячи человек, вместо того чтобы выводить эту массу на улицы требуют отмены анафемы Мазепе. Как писал в конце 1980-х Михаил Задорнов, боишься начальника - борись с Риббентропом. Он тебе точно уже ничего плохого не сделает.
Как уже было упомянуто выше, летом 1917 в крае началась украинизация воинских частей. Помимо 8 артиллерийских крепостных рот, бойцы которых 4 июля на общем собрании объявили свои части украинскими, стихийное формирование украинских частей началось в Никольске-Уссурийском, Благовещенске и других местах. Вместо того чтобы возглавить этот процесс, состоявшийся в июне 1917 г I Съезд в отдельной телеграмме Временному правительству и военному министру заявил, что «нуждается в распоряжении местным властям не препятствовать, а помогать формированию украинских частей, чтобы не вносить разлад в армии и среди населения». Ответа на свои просьбы зеленоклинцы дождались к сентябрю того же года. Своим приказом Временное правительство категорически запретило формирование украинских подразделений в Приамурском военном округе.
Разумеется, 8 артиллерийских рот это не 7-й Украинский тяжелый артиллерийский дивизион, однако и Вшивая горка - не владивостоксие сопки. Как и моряки Сибирской флотилии - не егеря. Пока зеленоклинские куколды испрашивали у Керенского разрешения, социал-демократы которых на состоявшемся весной 1917 Никольске-Уссурийском первом легальном собрании собралось аж 20 человек (ср. с 3 тысячным членством владивостокской Громады) сагитировали моряков-сибирцев и 30 октября 1917 г установили во Владивостоке советскую власть.
В.А. Черномаз отмечает что с самого начала Революции организация украинских воинских частей на Дальнем Востоке проходила «под знаком помощи Украине в ее борьбе за независимость», что вероятно рассматривалось добровольцами как возможность за казённый счет вернуться на Родину, однако ж и Т.Н. Ясько в своей статье «Сибирская и Амурская военные флотилии в 1917 - 1922 гг.» пишет, что на службу в дальневосточные флотилии призывались в основном не знавшие нехватки земли и помещичьего гнета крестьяне дальневосточных, забайкальских и восточно-сибирских губерний, в силу этого бывшие поначалу невосприимчивыми к революционной пропаганде.
В середине 1918 г, как пишет В.А. Черномаз в «украинских настроениях» относительно военного дела наступает перелом. Назначенный летом 1918 г. правительством гетмана П. Скоропадского украинским консулом на Дальнем Востоке поручик Твердовский получил от председателя Сибирского правительства Вологодского и от командующего чехословацкими и сибирскими войсками генерала Гайды принципиальное согласие на формирование украинских дальневосточных формирований. Осенью (!) 1918 г, т.е. когда во Владивостоке уже вовсю хозяйничали интервенты Украинский Дальневосточный Секретариат (самозваное «правительство» так и не дарованной дальневосточной украинской автономии) разработал проект «разбросанной по всему зеленому Клину украинской армии в составе двух корпусов «всех родов войск» численностью до 40 тыс. чел.
Этот Секретариат, в составе которого той же осенью появилась должность секретаря по военным делам, которую занял помощник военного прокурора приамурского военного округа В. Стешко, обратился к командующему союзными войсками в Сибири генералу Жанену с просьбой к союзникам о создании украинской армии и о поддержке этого требования перед Омским правительством. Однако, по мнению зеленоклинских деятелей украинская армия не должна была принимать участие в российской гражданской войне и использоваться лишь для защиты от внешнего (!) врага. Омское правительство предсказуемо не пожелало снаряжать, вооружать и содержать 40 тысяч дармоедов, поэтому 6 октября 1918 оно опубликовало постановление «О национальностях на которые распространяется призыв в ряды Сибирской армии», согласно которому украинцы должны были призываться на службу на общих основаниях. После переворота 6 ноября 1918 г, адмирал Колчак вначале благосклонно отнесся к идее создания украинских воинских формирований при условии формирования последних исключительно из числа добровольцев, не допуская перехода на службу в них кадровых военных. Подлежащие мобилизации лица украинского происхождения призывались на общих основаниях. Именно возможностью избежать призыва объясняется значительный наплыв в украинские формирования добровольцев.
Весьма показательной в этой связи является история со сформированным во Владивостоке I-м Украинским Дальневосточным Ново-Запорожским куренём (батальоном) вольного казачества. Приказ о его формировании был подписан командующим Приамурского военного округа Ивановым-Риновым 5 мая 1919 г. Однако, как пишет В.А Черномаз, этот генерал был обвинен в «мазепинстве» и уже 15 мая 1919 г Верховный Правитель издал приказ, в котором говорилось о недопустимости существования особых украинских частей. Курень подлежал расформированию, а его личный состав должен был быть распределен по другим воинским частям. «Новозапорожцы» приказу не подчинились и в полном составе (150 казаков (рядовых) и 27 командиров) были арестованы аж 20 июня. После недолгого содержания под арестом личный состав куреня был распределен по другим частям из которых дезертировал став, как называет это В.А. Черномаз ядром «украинских партизанских отрядов Приморщины». История с этим «куренём» весьма красноречиво показывает насколько слабой была тогда власть во Владивостоке и насколько широкий выбор возможностей был зеленоклинцами безнадёжно профукан.
После переворота 26 мая 1921 г во Владивостоке в и без того аморфном зеленоклинском движении произошел, как пишет В.А. Черномаз, раскол. Созданные на отколовшейся de facto от Дальневосточной Республики подконтрольной Временному Приамурскому правительству территории большей части современного Приморского края украинские национальные комитеты начали тесно сотрудничать с атаманом Семеновым. На оставшейся под контролем ДВР территории зеленоклинцы продолжали стоять в позе «я не такая, я на рупь дороже». Третья сессия Краевой Рады (избранный на III и IV Украинских Дальневосточных съездах местный украинский недопарламент) предложила провести выборы в Учредительное собрание ДВР по национальным куриям, что было проигнорировано и Рада объявила этим выборам бойкот. Однако, как пишет Черномаз, в Амурскую область эти рекомендации попасть «не успели» и депутатом Учредительного собрания был избран председатель Свободненской окружной Рады Л. Глибоцкий. Всего же из 381 человек избранных депутатами был 41 украинец (главным образом крестьяне из Амурской области).
В самом начале статьи я попросил у читателя прощения за её заголовок и за неприличные ассоциации в тексте. Не знаю, как кому, а мне поведение зеленоклинских деятелей времен Революции и Гражданской войны вызывают стойкие ассоциации с поведением особи мужеского полу способной получать удовольствие от отношений с женщиной только лишь будучи стимулированным максимально возможным унижением этими отношениями вызываемым. Классическим образчиком подобного поведения в данном сюжете является деятельность поручика П. Твердовского.
В соответствии с прелиминарным договором между РСФСР и Украинской Державой от 12 июня 1918 г, а также в соответствии с Законом Украинской Державы О посольствах и миссиях Украинской Державы этот человек получил полномочия украинского консула в Манчжурии. Полномочия Твердовского были официально признаны РСФСР. Наркоминдел Г. Чичерин издал распоряжение о беспрепятственном проезде Твердовского на Дальний Восток и о предоставлении последнему в случае необходимости всей необходимой помощи. Прибыв на Дальний Восток в августе 1918 г, недоконсул первым делом занялся выдачей удостоверений малограмотным крестьянам которые изъявляли желание вернуться на Украину, ссылаясь на соответствующий украинский закон.
Но выдача ничего не значащих бумажек, по-видимому, ожидаемого дохода не приносила и наш поручик занялся военным строительством. Проекты формирования упомянутых выше двух корпусов, а также формирование Ново-Запорожского Куреня осуществлялись при его непосредственном участии. Прибыв в Харбин Твердовский вручил генералу Хорвату, выданный украинским правительством документ, наделявший последнего полномочиями по защите и представительству интересов украинства на Дальнем Востоке. Однако, седобородый «владыка» КВЖД после личного знакомства с недодипломатом предпочел с этим человеком дел не иметь. Какое-то время Правитель КВЖД общался с Твердовским через своего помощника генерала М. Афанасьева. Довольно скоро, несмотря на наличие каких-никаких полномочий от гетманского правительства и их признание Чичериным и Вологодским поручик публично заявил, что является не консулом, а лишь представителем Маньчжурской Украинской Окружной Рады, однако терпеть его не могли и в Харбине и в октябре 1918 Твердовский уезжает во Владивосток. Официально местом нахождения консульства был определен Харбин, но недоконсул продолжал досаждать иностранным военным командованиям, дипмиссиям, а также путаться под ногами у представителей владивостокских зеленоклинских кругов. На состоявшемся 25-31 октября 1918 во Владивостоке IV (Чрезвычайном) Дальневосточном Украинском Съезде Твердовский вновь заявил, что он никакой не консул, а как пишет В.А. Черномаз «своего рода личный уполномоченный временно исполняющего обязанности министра иностранных дел Украины Дм. Дорошенко».
В декабре 1918 г режим гетмана Скоропадского на Украине был свергнут и пришедшая ему на смену Директория Украинской Народной Республики полномочия Твердовского признавать отказалась. Но поручика это не успокоило и он продолжал называть себя то «представителем Украины» то «представителем украинского правительства». Своей кипучей деятельностью поручик добился того что созванный в апреле 1919 украинский Всеманчжурский Съезд пригрозил ему физической расправой. В конце мая Омское правительство объявило Твердовского в розыск как дезертира и 10 июля он был арестован, отправлен в Омск, где был сразу отпущен. По данным В.А. Черномаза в дальнейшем проживал в Омске и в 1938 г. был репрессирован и расстрелян.
Но, может не настолько всё было мерзко как мне кажется? Может для зеленоклинских лидеров дальневосточные малороссы были чем-то вроде Анюты для Модеста Алексеича или, хотя бы Варвары для Васисуалия Андреевича? Не без того. Так, согласно Конституции Национально-Культурной Автономии Украинцев Дальнего Востока (которая, по Черномазу, хоть и не была утверждена, но все равно стала основным сводом норм и правил по которому жило в то время дальневосточное украинство) Краевая Рада и Генеральный Секретариат должны были содержаться за счет госсредств, «а временно средствами украинской общественности посредством самоналогообложения личного, организаций и украинских громад». Упомянутый выше Новозапорожский Курень пожертвовал на украинское издательское дело в крае 2,5 тыс. рублей (это дело так и не успели в регионе толком наладить даже при господдержке во время советской украинизации). Во время Революции и Гражданской войны в регионе действовала сеть украинских кооперативов, которые со временем были обязаны вступить в кооператив «Чумак», который в свою очередь обязан был выделять на деятельность украинских организаций 25 % своей прибыли. Осенью 1920 г глава этого кооператива П. Горовой получил от атамана Семенова вместе с Грамотой о предоставлении местному украинству автономии 10 вагонов муки, 25 тыс. рублей, а также золота в слитках общим весом 34 фунта 37 золотников. При закрытии Иманского отделения «Чумака» было конфисковано товаров на сумму более 10 тыс. рублей золотом. Это конечно, не две комнаты в Вороньей Слободке, не хлебная карточка служащей, но и не Анна в петлице.
У украинского классика, поэта-революционера Павла Грабовского есть шуточный стих о незадачливой старухе ставившей в церкви свечки как Христу, так и Нечистому. На замечания других прихожан женщина отвечала: «Треба всюди, добрі люди, приятеля мати». Подобным образом и зеленоклинские деятели уже в 1920 г начали заигрывать с советской властью. На состоявшейся в ноябре этого года III сессии Краевой Рады было принято заявление с критикой держав Антанты за поддержку аннексионистских посягательств Польши на украинские земли и русских «едино-неделимческих» сил, стремящихся возродить «тюрьму народов».
И хотя заявление это было принято задолго до того, как большевики «на Тихом Океане свой закончили поход», самих зеленоклинцев оно от тюрьмы спасло не всех. После присоединения Дальнего Востока к РСФСР в ноябре 1922 г были произведены аресты деятелей местных украинских организаций. По данным В.А. Черномаза всего арестовано было от 150 до 200 человек, часть из которых после предварительного следствия была отпущена. Двум человекам удалось бежать в Манчжурию до суда. Над оставшимися 5-13 января 1923 г в Чите прошел судебный процесс, на котором их обвиняли в поддержке режимов Скоропадского, Петлюры, атамана Семенова, а также в создании украинских контрреволюционных организаций и «белоукраинских» воинских формирований с намерением оторвать Дальний Восток от РСФСР. Глава кооператива «Чумак» П. Горовой был вначале осужден на смертную казнь, но приняв во внимание его «покаяние перед пролетарским судом» суд заменил Горовому смертную казнь на 10 лет лишения свободы со строгой изоляцией, конфискацию имущества и лишение прав сроком на 5 лет. Глава Украинского Дальневосточного Секретариата Глушко-Мова был сначала осужден на 5 лет, но с применением амнистии от 7 ноября 1922 г срок заключения ему был уменьшен вполовину - до 2,5 лет с лишением прав на 3 года. Остальные обвиняемые получили либо еще меньшие сроки заключения, либо же обделались легким испугом.
Известный блогер, историк и писатель-фантаст Лев Вершинин aka putnik1 в своем посте в ЖЖ как-то заметил, что зеленоклинское движение не развилось во что-либо серьезное по причине того, что в нем не были заинтересованы никакие серьёзные внешние силы. В отличие от самой Украины которую «придумал австрийский генштаб», на Дальнем Востоке в годы Гражданской Войны хозяйничала Антанта, которой украинская тема была в целом неинтересна. Однако же и сами зеленоклинцы своей организационной немощью перещеголяли своих украинских коллег на порядки, словно ожидая что некий большой и сильный дядя возьмет их за ручку и приведет к достижению вожделенных целей. После окончания Гражданской войны зеленоклинское украинство в некоторой степени все же обрело на время такого «дядю» в лице… советской власти.