«УМЕР ЛЕВ! ДА, ЛЕВ УМЕР!» (Воспоминания крестьян об уходе из Ясной Поляны и о смерти Л.Н. Толстого)
[ По книге: Жислина С. (сост.). РАССКАЗЫ О ТОЛСТОМ. Тула, 1941. С. 125 - 130 ].
1) УХОД
Слышал, так разговор полился. Будто он захотел всё раздать совершенно, взять костылик и краюшку хлеба и пойти. Но жена его всё это разбила.
Как-то раз Чертков, не знаю почему, мне сказал:
- Матвей, вот какое время настало. Графу пришло время умереть или скрыться от миру.
Но я не посмел спросить, к чему это он мне сказал.
Через сколько времени - не знаю, сижу завтракаю, едет он верхом у нас по деревне, а за ним следом едет Маковицкий, доктор. Я говорю своей старухе:
- Граф что-то такое по деревне едет. Знать, умирать собирается. Никогда так не ездил, а теперь ездит.
А старуха говорит:
- Ну, а что ж такого, что едет?
Наране опять своим манером проезжает граф, а Маковицкий за ним. И опять говорю своей старухе:
- Это граф помирать собирается.
- А ты почем знаешь?
- Чего ж воздухом наслаждается, насматривается? Знать, сердце чувствует.
На третий день вижу - граф опять таким же способом проехал и конец дело.
Потом уже прошло два дня и полился разговор:
- Граф помер.
- Что вы болтаете? Не поверю. Я все три дня его видел, он проезжал с доктором Маковицким. Как же так? А графиня как же? Не поверю.
Приезжаю в Тулу. Народ кучками, кучками, все читают газету.
- Толстой помер!
Ну, теперь, - говорю, - поверю. (49)
*****
2) НЕ УКАРАУЛИЛА
Вот она, покойница, нашим мужикам рассказывала:
- Как хорошо мы с графом жили, а теперь не знаю, почему под старость разладилось. Не хочет видеть меня даже. А в последнее время КАК я караулила...
(Это, деточка, не то, что я видела самолично, а то, что мужики деньги повезут ей, а им рассказывала графиня).
- ...Уж, КАК я караулила. Каждую ночь не спала, всё его караулила. А в эту ночь час уснула и... не укараулила.
Уехал! И больше она его не видала.
- Проснулась - нет. И дочки нету. И в спальню кинулась - графа нету. Я так упала. Хотела поехать вдогонку. Где там догнать?
- Не знаю, сколько дён прошло, только немного. Они вернулися. Глядь, а он мёртвый.
А самого, деточка, я его не знала. Я только и видела его один раз, - так, седенький старичок. А больше не видела ничего. (50)
*****
3) В ПОСЛЕДНИЙ РАЗ...
Утром рано пара лошадей была в дышле сером. Филечка с факелом впереди верхом едет, освещает дорогу. А граф едет, сидит в коляске с Душаном с Петровичем своим, с доктором.
По деревне-то граф едет, да в стороны всё поглядывает. На ту сторону поглядит, да на другую. Он одемши сидел. Холодно было.
Проехали они. А я поглядела, прихожу домой и говорю:
- Мама, куда граф поехал? Едет, да на все стороны поглядывает.
Она и говорит:
- Он всё куда-то ездит. Туда и поехал.
Утром встаю - прослышала:
- Граф уехал от графини!
Господи, мог бы кто глянуть, когда его несли от станции. Сколько народу было! Тысяча! Ей-богу, больше тысячи.
Как я сейчас иду около могилы, всё мне тревожно за него. (51)
*****
4) НА УТРО
Как граф ушел из дома, она побежала топиться в наш средний пруд, что напротив ихнего дома. Ваня мой за ней с Александрой Львовной. А она подошла, в воду не полезла, а так с краюшка, только одно лицо обмочила. Только и всего. А сама и не искупалась даже.
- Они её вытащили с Александрой Львовной, привели домой. Она стала Александре Львовне сочинять:
- Куда отца дела?
Она говорит:
- Я не знаю, куда отец уехал.
- Как, как не знаешь? Ты его провожала, ты его убирала.
Они с ним разошлись, когда он стал нам землю отдавать. Она с ним рассорилась:
- Как ты мог раздать землю? У нас дети, у нас двадцать пять внуков.
Он ей говорит:
- Соня, ты не вздорь. Мы всё равно будем её так отдавать. У нас всё равно так её отберут.
Стала она с ним вздорить, кричать на весь дом. А он разозлился и от ней уехал. Поехал к сестре в Оптин монастырь, а там заболел. Сколько он пролежал - не знаю. Она поехала к нему, он её и не принял.
- Закройте, - говорит, - окна, чтобы мне её больше не видать.
И её не допустили заживо проститься. И больше она его не видала. Так и помер, не видавши её. (52)
*****
5) СТУДЕНТКА
Он умер здесь, в Астапове. И когда он лежал в гробу, много шло к нему крестьян прощаться. Со всех сёл приходили к нему.
И студенты тоже были.
Один студент зашёл в комнату, где лежал Лев Николаевич, встал перед ним на коленочки и стал плакать и говорить ему со слезами:
- Лев Николаевич, вы были хорошим человеком, за всех заступником вы были. Мы видим к тебе подходят крестьяне в лапоточках, в зипунишках рваных. Как ты их любил и как они тебя любили! А помер ты в такой комнате маленькой, в низкости такой.
В этот момент в комнату входит жандармский полковник, видит студента и говорит:
- Что это, что это такое? Зачем распинаетесь? Почему это вы распинаетесь перед ним?
Студент подчинился, встал и пошёл.
А жандармский полковник на сторожей:
- Пускать по очереди! Что это за толпа тут? По очереди пускать сюда.
Так и пускали по очереди.
А жена стояла перед ним на коленочках, плакала и приговаривала:
- Лев Николаевич, милый ты мой, дорогой. Все крестьяне сошлись твоему праху поклониться. Ты их любил и к тебе они идут.
Говорит это, а сама плачет, его бородкой утирает слёзы.
А из-за границы пришла депеша:
- Какой он смертью помер, своей ли?
Конечно, ответили:
- Своей.
Тут был приготовлен поезд везти его в Ясную Поляну. Весь вагон был в цветах, весь его ёлками убрали, песком пол посыпали.
Когда его стали выносить - фотографы взобрались на у домов и сараев, нацелились аппаратами своими, пристроились, как бы получше снять.
Народу было очень много, и все, сколько вышли,-все кричали!
- Вечную памятьі Вечную память Льву Николаевичу!
Местный учитель Лебедев, регент церкви, собрал хор из певчих, из своих учеников, и тоже хотел проводить его до вагона с пением «Вечная память».
Но жандармский ротмистр Елецкого отделения подбежал к нему и закричал:
- Какое имеешь ты право петь божественные слова покойнику, отлучённому от церкви?
Й приказал распустить ему хор.
Когда стали садиться в поезд, у одной студентки на руках не оказалось билета.
- Не пускайте ее!
Она стала кричать и волноваться:
- Почему не пускаете?
- Без билета не полагается.
Она говорит:
- У меня был билет, я его брала.
На крик сбежались студенты, спрашивают:
- В чём дело? Почему не пускаете?
- У ней билета нету.
Один студент говорит:
- Билет её у меня.
Барышня была очень взволнована и все кричала:
- Какое это кровожадное правительство! Это не государство, это царство кровожадное!
Много ещё кричала. Удивляюсь, как её в тот раз не арестовали. (53)
*****
6) ПОХОРОНКИ
Когда он помер, похоронки очень хорошие были. Ведь он помер не здесь - далеко где-то.
Его привезли на машине, потом от станции его на лошадях везли. Аль на машине? Забыла.
Вот сколько здесь народу было, плетёнкой всё было убрано, венков сколько было! И вся была дорога устелена всё ёлками, всё ёлками!
К дому привезли с музыками с разными.
Пели все «Вечную память», кричали.
Ох, хорошо, как хорошо! И народ ходил всё в дом прямо - в одни двери входили, а в другие выходили. Он стоял серёд дома убранный, старичок-то, хорошо!
А хоронить его из разных держав приезжали. Людей было... Ой! (54)
*****
7) НА МОГИЛЕ
В семь утра гроб прибыл со станции, а хоронили - темно уже было. Уж так много народу хотело с ним проститься. Это ещё из Москвы не дали поездов, а то бы и в три дня не похоронили.
Когда прощались, нашлись такие люди из студентов, которые ходили с бумагой и просили всех подписаться, чтобы смертную отменили. Хотя бы один отказался. Все, все подхватывали эту бумагу.
Потом мы тронулись к могиле. Сергей Львович пошёл вперёд, чтобы заранее порядок установить. Приходит, а уже там стражники стоят:
- Что вам здесь нужно, несчастные,-он им сказал,-идите себе. Здесь дело без вас обойдётся.
И они ушли в лес. Далеко стоят. Издали смотрят.
Гроб опустили в могилу и тут сделалась такая тишина. Никто не шумаркнул, будто и нет никого. Всем стало слышно, как первый ком земли упал на гроб и стукнулся. И тут все упали на колени и стражникам сказали:
- Полиция, шапки долой! На колени!
Это один кто-то им крикнул. Стражники сначала заколебались, а потом остались стоять. Тогда все рявкнули:
- Полиция, шапки долой! На колени!
И они упали. И во время этой тишины какой-то московский профессор сказал:
- Умер Лев! Да, Лев умер!
И тут начали закапывать могилу. Народ стал расходиться. (54)
*****
8) ПЛАЧ
А две женщины по ём выли:
Милый наш, дорогой, Лев Миколаевич,
Что ж ты так вздумал.
Что же ты взгадал так!...
Ты наш был дорогой.
Ты был хороший для нас,
Хороший и дорогой для нас был.
Ты нас из неволи выкупал,
А из тюрьмы нас вынимал.//
Обняла одна осину ли, липу ли - стоит и воет.
А народу - всё сила и сила... (54)
*****
9) ИСПРАВНИК
В недолгом времени после похорон сюда, в Рудаково, ко мне исправник приезжал. Глаголев его фамилия.
Вызвал меня и спрашивает:
- Вы были на похоронах у Толстого?
- Был, - говорю.
- А почему вы хоронить его ходили?
- Да потому, что он всегда с хорошим советом приезжал к нам. И общество потребителей почло его память, венок ему возложило, - говорю, - и провожать мы пошли.
- А что было там на похоронах?
- Да ничего, - говорю, - из Ясной Поляны вынесли гроб и понесли на руках его.
- Ну, а вот как заносили его?
- Да так просто занесли. Народ проходил и прощался с ним.
- А кто говорил там и что там говорили?
- Суллер говорил!.
- А что он говорил?
- Да там народу тысяча. Я слышал последние слова его: «Да будет легка ему земля». Ну. а потом разве всё припомнишь. Ведь столько народу.
[ ПРИМЕЧАНИЕ. Актёр и режиссёр МХТ Леопольд Антонович Сулержицкий (кличка "Суллер"), человек гиперпузыристой энергии и головоломного бесстрашия, был частым и желанным гостем у Толстого, его помощником в тяжелейших делах (как переселение духоборов в Канаду), и благодаря "богемной" лёгкости, весёлости, абсолютной раскованности и непринуждённости поведения, без сомнения, особо запомнился даже крестьянам. - Р.А. ]
10) ЖИВОЙ ТОЛСТОЙ (Легенда)
Он ещё заживо велел себя в том месте закопать, где палка зарыта. Стали могилу копать, правда, откопали крашеную зелёную палку! Там его и положили. А ещё слышно было, что это не его схоронили, а, можно сказать, статую.
Народ все говорил:
- Неправда, что он помер. Фигуру, будто, подделали и схоронили.
Один человек мне рассказывал так:
- Пришёл, - говорит, - солдат из плена после войны германской. Он в Германии Толстого ещё живым видел, и там помер он только-только недавно. Вот перед тем-то и помер, как этого солдата из плена отпустили.
Про Толстого это можно поверить, потому что он больно замысловат был. Хитрый! Мог так устроить.
Он будто говорил:
- Тогда я помру, когда я узнаю, что меня поймут.
Вот какая вещь! Будто не здесь он помер, а в Германии. Всё возможно. Его там за бога считали, за границей.
Я самолично видел, когда он помер, что иностранные приезжали и всякие листики, всякие мошки в узелки завязывали и отсюда с собой брали. Потому что думали-он святой и листики из наших мест исцелять будут.
===========================
ПАСПОРТИЗАЦИЯ РАССКАЗОВ
УХОД. Записано со слов Матвея Кирьяновича Матросова, 79 лет, дер. Грумант, Щёкинского района, Тульской области.
НЕ УКАРАУЛИЛА. Записано со слов Марфы Ивановны Чадаевой, 80 лет, матери рабочего, дер. Грецовка (Графские Дворы), Щёкинского р-на, Тульской обл.
В ПОСЛЕДНИЙ РАЗ. Записано со слов Татьяны Яковлевны Макаровой, 67 лет, крестьянки, уборщицы в Ясной Поляне.
НА УТРО. Записано со слов Матрёны Сергеевны Шураевой, 72 лет, крестьянки, Ясная Поляна.
СТУДЕНТКА. Записано со слов Николая Сергеевича Хаустова, 64 лет, пенсионера, бывш. железнодорожника, ст. Лев Толстой (бывш. Астапово).
ПОХОРОНКИ. Записано со слов Прасковьи Степановны Гузеевой, дер. Казначеевка, близ Ясной Поляны.
НА МОГИЛЕ. Записано со слов Петра Ивановича Скворцова, 70 лет, дер. Рудаково, близ Косой Горы, Тульской обл.
ПЛАЧ. Записано со слов Татьяны Яковлевны Макаровой, 67 лет, Ясная Поляна.
ИСПРАВНИК. Записано со слов Федота Дмитриевича Скворцова, дер. Рудаково, близ Косой Горы, Тульск. обл.
ЖИВОЙ ТОЛСТОЙ. Записано со слов Козьмы Яковлевича Агеева, 75 лет, колхозника дер. Казначеевка, близ Ясной Поляны.
___________________________
1) УХОД
Слышал, так разговор полился. Будто он захотел всё раздать совершенно, взять костылик и краюшку хлеба и пойти. Но жена его всё это разбила.
Как-то раз Чертков, не знаю почему, мне сказал:
- Матвей, вот какое время настало. Графу пришло время умереть или скрыться от миру.
Но я не посмел спросить, к чему это он мне сказал.
Через сколько времени - не знаю, сижу завтракаю, едет он верхом у нас по деревне, а за ним следом едет Маковицкий, доктор. Я говорю своей старухе:
- Граф что-то такое по деревне едет. Знать, умирать собирается. Никогда так не ездил, а теперь ездит.
А старуха говорит:
- Ну, а что ж такого, что едет?
Наране опять своим манером проезжает граф, а Маковицкий за ним. И опять говорю своей старухе:
- Это граф помирать собирается.
- А ты почем знаешь?
- Чего ж воздухом наслаждается, насматривается? Знать, сердце чувствует.
На третий день вижу - граф опять таким же способом проехал и конец дело.
Потом уже прошло два дня и полился разговор:
- Граф помер.
- Что вы болтаете? Не поверю. Я все три дня его видел, он проезжал с доктором Маковицким. Как же так? А графиня как же? Не поверю.
Приезжаю в Тулу. Народ кучками, кучками, все читают газету.
- Толстой помер!
Ну, теперь, - говорю, - поверю. (49)
*****
2) НЕ УКАРАУЛИЛА
Вот она, покойница, нашим мужикам рассказывала:
- Как хорошо мы с графом жили, а теперь не знаю, почему под старость разладилось. Не хочет видеть меня даже. А в последнее время КАК я караулила...
(Это, деточка, не то, что я видела самолично, а то, что мужики деньги повезут ей, а им рассказывала графиня).
- ...Уж, КАК я караулила. Каждую ночь не спала, всё его караулила. А в эту ночь час уснула и... не укараулила.
Уехал! И больше она его не видала.
- Проснулась - нет. И дочки нету. И в спальню кинулась - графа нету. Я так упала. Хотела поехать вдогонку. Где там догнать?
- Не знаю, сколько дён прошло, только немного. Они вернулися. Глядь, а он мёртвый.
А самого, деточка, я его не знала. Я только и видела его один раз, - так, седенький старичок. А больше не видела ничего. (50)
*****
3) В ПОСЛЕДНИЙ РАЗ...
Утром рано пара лошадей была в дышле сером. Филечка с факелом впереди верхом едет, освещает дорогу. А граф едет, сидит в коляске с Душаном с Петровичем своим, с доктором.
По деревне-то граф едет, да в стороны всё поглядывает. На ту сторону поглядит, да на другую. Он одемши сидел. Холодно было.
Проехали они. А я поглядела, прихожу домой и говорю:
- Мама, куда граф поехал? Едет, да на все стороны поглядывает.
Она и говорит:
- Он всё куда-то ездит. Туда и поехал.
Утром встаю - прослышала:
- Граф уехал от графини!
Господи, мог бы кто глянуть, когда его несли от станции. Сколько народу было! Тысяча! Ей-богу, больше тысячи.
Как я сейчас иду около могилы, всё мне тревожно за него. (51)
*****
4) НА УТРО
Как граф ушел из дома, она побежала топиться в наш средний пруд, что напротив ихнего дома. Ваня мой за ней с Александрой Львовной. А она подошла, в воду не полезла, а так с краюшка, только одно лицо обмочила. Только и всего. А сама и не искупалась даже.
- Они её вытащили с Александрой Львовной, привели домой. Она стала Александре Львовне сочинять:
- Куда отца дела?
Она говорит:
- Я не знаю, куда отец уехал.
- Как, как не знаешь? Ты его провожала, ты его убирала.
Они с ним разошлись, когда он стал нам землю отдавать. Она с ним рассорилась:
- Как ты мог раздать землю? У нас дети, у нас двадцать пять внуков.
Он ей говорит:
- Соня, ты не вздорь. Мы всё равно будем её так отдавать. У нас всё равно так её отберут.
Стала она с ним вздорить, кричать на весь дом. А он разозлился и от ней уехал. Поехал к сестре в Оптин монастырь, а там заболел. Сколько он пролежал - не знаю. Она поехала к нему, он её и не принял.
- Закройте, - говорит, - окна, чтобы мне её больше не видать.
И её не допустили заживо проститься. И больше она его не видала. Так и помер, не видавши её. (52)
*****
5) СТУДЕНТКА
Он умер здесь, в Астапове. И когда он лежал в гробу, много шло к нему крестьян прощаться. Со всех сёл приходили к нему.
И студенты тоже были.
Один студент зашёл в комнату, где лежал Лев Николаевич, встал перед ним на коленочки и стал плакать и говорить ему со слезами:
- Лев Николаевич, вы были хорошим человеком, за всех заступником вы были. Мы видим к тебе подходят крестьяне в лапоточках, в зипунишках рваных. Как ты их любил и как они тебя любили! А помер ты в такой комнате маленькой, в низкости такой.
В этот момент в комнату входит жандармский полковник, видит студента и говорит:
- Что это, что это такое? Зачем распинаетесь? Почему это вы распинаетесь перед ним?
Студент подчинился, встал и пошёл.
А жандармский полковник на сторожей:
- Пускать по очереди! Что это за толпа тут? По очереди пускать сюда.
Так и пускали по очереди.
А жена стояла перед ним на коленочках, плакала и приговаривала:
- Лев Николаевич, милый ты мой, дорогой. Все крестьяне сошлись твоему праху поклониться. Ты их любил и к тебе они идут.
Говорит это, а сама плачет, его бородкой утирает слёзы.
А из-за границы пришла депеша:
- Какой он смертью помер, своей ли?
Конечно, ответили:
- Своей.
Тут был приготовлен поезд везти его в Ясную Поляну. Весь вагон был в цветах, весь его ёлками убрали, песком пол посыпали.
Когда его стали выносить - фотографы взобрались на у домов и сараев, нацелились аппаратами своими, пристроились, как бы получше снять.
Народу было очень много, и все, сколько вышли,-все кричали!
- Вечную памятьі Вечную память Льву Николаевичу!
Местный учитель Лебедев, регент церкви, собрал хор из певчих, из своих учеников, и тоже хотел проводить его до вагона с пением «Вечная память».
Но жандармский ротмистр Елецкого отделения подбежал к нему и закричал:
- Какое имеешь ты право петь божественные слова покойнику, отлучённому от церкви?
Й приказал распустить ему хор.
Когда стали садиться в поезд, у одной студентки на руках не оказалось билета.
- Не пускайте ее!
Она стала кричать и волноваться:
- Почему не пускаете?
- Без билета не полагается.
Она говорит:
- У меня был билет, я его брала.
На крик сбежались студенты, спрашивают:
- В чём дело? Почему не пускаете?
- У ней билета нету.
Один студент говорит:
- Билет её у меня.
Барышня была очень взволнована и все кричала:
- Какое это кровожадное правительство! Это не государство, это царство кровожадное!
Много ещё кричала. Удивляюсь, как её в тот раз не арестовали. (53)
*****
6) ПОХОРОНКИ
Когда он помер, похоронки очень хорошие были. Ведь он помер не здесь - далеко где-то.
Его привезли на машине, потом от станции его на лошадях везли. Аль на машине? Забыла.
Вот сколько здесь народу было, плетёнкой всё было убрано, венков сколько было! И вся была дорога устелена всё ёлками, всё ёлками!
К дому привезли с музыками с разными.
Пели все «Вечную память», кричали.
Ох, хорошо, как хорошо! И народ ходил всё в дом прямо - в одни двери входили, а в другие выходили. Он стоял серёд дома убранный, старичок-то, хорошо!
А хоронить его из разных держав приезжали. Людей было... Ой! (54)
*****
7) НА МОГИЛЕ
В семь утра гроб прибыл со станции, а хоронили - темно уже было. Уж так много народу хотело с ним проститься. Это ещё из Москвы не дали поездов, а то бы и в три дня не похоронили.
Когда прощались, нашлись такие люди из студентов, которые ходили с бумагой и просили всех подписаться, чтобы смертную отменили. Хотя бы один отказался. Все, все подхватывали эту бумагу.
Потом мы тронулись к могиле. Сергей Львович пошёл вперёд, чтобы заранее порядок установить. Приходит, а уже там стражники стоят:
- Что вам здесь нужно, несчастные,-он им сказал,-идите себе. Здесь дело без вас обойдётся.
И они ушли в лес. Далеко стоят. Издали смотрят.
Гроб опустили в могилу и тут сделалась такая тишина. Никто не шумаркнул, будто и нет никого. Всем стало слышно, как первый ком земли упал на гроб и стукнулся. И тут все упали на колени и стражникам сказали:
- Полиция, шапки долой! На колени!
Это один кто-то им крикнул. Стражники сначала заколебались, а потом остались стоять. Тогда все рявкнули:
- Полиция, шапки долой! На колени!
И они упали. И во время этой тишины какой-то московский профессор сказал:
- Умер Лев! Да, Лев умер!
И тут начали закапывать могилу. Народ стал расходиться. (54)
*****
8) ПЛАЧ
А две женщины по ём выли:
Милый наш, дорогой, Лев Миколаевич,
Что ж ты так вздумал.
Что же ты взгадал так!...
Ты наш был дорогой.
Ты был хороший для нас,
Хороший и дорогой для нас был.
Ты нас из неволи выкупал,
А из тюрьмы нас вынимал.//
Обняла одна осину ли, липу ли - стоит и воет.
А народу - всё сила и сила... (54)
*****
9) ИСПРАВНИК
В недолгом времени после похорон сюда, в Рудаково, ко мне исправник приезжал. Глаголев его фамилия.
Вызвал меня и спрашивает:
- Вы были на похоронах у Толстого?
- Был, - говорю.
- А почему вы хоронить его ходили?
- Да потому, что он всегда с хорошим советом приезжал к нам. И общество потребителей почло его память, венок ему возложило, - говорю, - и провожать мы пошли.
- А что было там на похоронах?
- Да ничего, - говорю, - из Ясной Поляны вынесли гроб и понесли на руках его.
- Ну, а вот как заносили его?
- Да так просто занесли. Народ проходил и прощался с ним.
- А кто говорил там и что там говорили?
- Суллер говорил!.
- А что он говорил?
- Да там народу тысяча. Я слышал последние слова его: «Да будет легка ему земля». Ну. а потом разве всё припомнишь. Ведь столько народу.
[ ПРИМЕЧАНИЕ. Актёр и режиссёр МХТ Леопольд Антонович Сулержицкий (кличка "Суллер"), человек гиперпузыристой энергии и головоломного бесстрашия, был частым и желанным гостем у Толстого, его помощником в тяжелейших делах (как переселение духоборов в Канаду), и благодаря "богемной" лёгкости, весёлости, абсолютной раскованности и непринуждённости поведения, без сомнения, особо запомнился даже крестьянам. - Р.А. ]
10) ЖИВОЙ ТОЛСТОЙ (Легенда)
Он ещё заживо велел себя в том месте закопать, где палка зарыта. Стали могилу копать, правда, откопали крашеную зелёную палку! Там его и положили. А ещё слышно было, что это не его схоронили, а, можно сказать, статую.
Народ все говорил:
- Неправда, что он помер. Фигуру, будто, подделали и схоронили.
Один человек мне рассказывал так:
- Пришёл, - говорит, - солдат из плена после войны германской. Он в Германии Толстого ещё живым видел, и там помер он только-только недавно. Вот перед тем-то и помер, как этого солдата из плена отпустили.
Про Толстого это можно поверить, потому что он больно замысловат был. Хитрый! Мог так устроить.
Он будто говорил:
- Тогда я помру, когда я узнаю, что меня поймут.
Вот какая вещь! Будто не здесь он помер, а в Германии. Всё возможно. Его там за бога считали, за границей.
Я самолично видел, когда он помер, что иностранные приезжали и всякие листики, всякие мошки в узелки завязывали и отсюда с собой брали. Потому что думали-он святой и листики из наших мест исцелять будут.
===========================
ПАСПОРТИЗАЦИЯ РАССКАЗОВ
УХОД. Записано со слов Матвея Кирьяновича Матросова, 79 лет, дер. Грумант, Щёкинского района, Тульской области.
НЕ УКАРАУЛИЛА. Записано со слов Марфы Ивановны Чадаевой, 80 лет, матери рабочего, дер. Грецовка (Графские Дворы), Щёкинского р-на, Тульской обл.
В ПОСЛЕДНИЙ РАЗ. Записано со слов Татьяны Яковлевны Макаровой, 67 лет, крестьянки, уборщицы в Ясной Поляне.
НА УТРО. Записано со слов Матрёны Сергеевны Шураевой, 72 лет, крестьянки, Ясная Поляна.
СТУДЕНТКА. Записано со слов Николая Сергеевича Хаустова, 64 лет, пенсионера, бывш. железнодорожника, ст. Лев Толстой (бывш. Астапово).
ПОХОРОНКИ. Записано со слов Прасковьи Степановны Гузеевой, дер. Казначеевка, близ Ясной Поляны.
НА МОГИЛЕ. Записано со слов Петра Ивановича Скворцова, 70 лет, дер. Рудаково, близ Косой Горы, Тульской обл.
ПЛАЧ. Записано со слов Татьяны Яковлевны Макаровой, 67 лет, Ясная Поляна.
ИСПРАВНИК. Записано со слов Федота Дмитриевича Скворцова, дер. Рудаково, близ Косой Горы, Тульск. обл.
ЖИВОЙ ТОЛСТОЙ. Записано со слов Козьмы Яковлевича Агеева, 75 лет, колхозника дер. Казначеевка, близ Ясной Поляны.
___________________________