18-ое Декабря. Суеверие церкви. (По кн.: Л.Н. Толстой "На каждый день").
Л.Н. Толстой разоблачает мерзость "православия" и всех, называющих себя "христианскими", официальных церквей, превративших учение Христа сына Бога в мистическую, юдо-авраамического толка, религию поклонения Христу и прочим идолам. Истинное христианство, как всё живое -- независимо от церквей!
(Иконка "батюшке-вождю" Иосифу Сталину. Красноречивый символ вековечного идеологического союза лжехристианской церкви "православных" с "вождями", императорами, президентами и прочими князями мира сего, причиной и олицетворением несчастий, страданий и гибели простого русского народа.
В теперешней путинской России этот садист и параноик, циничный убийца, собравший себе помощниками по стране едва ли не всех патологических палачей, и сам, по сути, природный палач -- снова "великий правитель", победитель, едва ли не гений всех времён. Для сравнения: Лев Николаевич Толстой -- неоднократно объявлялся путинскими выкормышами "экстремистом", едва ли не новым врагом народа.
Изрядный "сдвиг" в головах, и вправлять его надо без промедления... ПРАВДОЙ!).
18 декабря. СУЕВЕРИЕ ЦЕРКВИ.
1.
Что высоко у людей, то мерзость перед Богом.
(Луки, гл. 16, ст. 15).
2.
Духовенству необходимо удерживать народ в его невежестве; без этого Евангелие так просто, что всякий сказал бы духовным пастырям: «мы всё это и без вас хорошо знаем».
(Монтескье).
3.
Истинная вера не нуждается в церкви. Церковная вера - рабство.
4.
Тесные врата и узкий путь, который ведёт в жизнь, это - путь доброй жизни. Просторные врата и широкий путь, по которому шествуют многие, это - церковь.
И это не означает того, что в самой церкви и в её положениях заключается что-нибудь такое, что губит людей, а то, что вступление в церковь и признание её статутов или исполнение её обрядов считается людьми средством освобождения от своих основных нравственных обязанностей.
(Кант).
5.
Когда люди ради обычая или моды, или ради какого-либо другого светского соображения исповедуют или говорят, что верят в то, во что не верят, или не могут выставить никакого основания, почему они верят, -- они нарушают свою нравственность и, не будучи более честными сами с собой, они легко становятся неправдивы к другим. Для счастья человека необходимо, чтобы он духовно был верен себе. Неверность же самому себе не в том, чтобы верить или не верить, а в том, чтобы исповедывать веру, в которую не веришь. Неисчислимое нравственное зло произведено и производится этой умственной ложью.
Когда человек настолько развратил и осквернил чистоту своей души, что признал себя верующим в вещи, в которые он не верит, он готов на совершение всех преступлений. Можно ли себе представить что-нибудь более губительное для нравственности, чем это?
С набожной ложью - то же, что с дурным делом: оно рождает несчастную необходимость продолжения.
В той мере, в которой человек скрывал своё убеждение, чтобы спасти от подозрения своё православие, или извращает слова от их обычного употребления, чтобы защитить своих, в той мере он туманит и развращает свой разум, подрывает честность своего характера.
(Чаннинг).
6.
Чем неразумнее, вреднее учреждение, тем большим внешним величием оно обставляется, иначе оно не могло бы привлечь никого. Такова церковь.
Торжественность и внешний блеск церковных обрядов суть главные признаки её неразумности и вредности.
7.
Ужасно подумать, что великие, радостные и необходимые истины христианства заменяются церквами грубым внушением, гипнозом, действующим на низшие свойства человеческой души.
8.
Между тунгузским шаманом и европейским управляющим церковью прелатом, или (взяв для примера простых людей) между совершенно грубым, чувственным вогулом, который поутру кладёт себе на голову лапу медвежьей шкуры, приговаривая молитву: не убий меня, и утончённым пуританцем и индепендентом в Коннектикуте, хотя и есть разница в приёмах, нет разницы в основах их веры, так как они оба принадлежат к одному и тому же разряду людей, -- полагающих своё служение Богу не в том, чтобы становиться лучше, а в вере или исполнении известных произвольных постановлений. Только те, которые верят, что служение Богу состоит в стремлении к лучшей жизни, отличаются от первых тем, что признают иную, неизмеримо высшую основу, соединяющую всех благомыслящих людей в невидимую церковь, которая одна может быть всеобщею.
(Кант).
9.
Каждая церковь представляет точно такие же доказательства своей преемственности и даже чудес в пользу истинности своей, как и всякая другая; так что строгое и точное определение того, что есть церковь (не как нечто фантастическое, чего бы нам хотелось, но как то, что есть и было в действительности) - только одно: церковь есть такое собрание людей, которые утверждают про себя, что они находятся в полном и единственном обладании истины.
Утверждение о том, что церковь - только одна, совершенно несправедливо. Не только не было никогда единой церкви, но и не могло быть. Церковь проявлялась только там, где собрание верующих разделялось. Ложно представление о том, что церковь всегда была единой, поддерживается только тем, что каждая церковь называет все другие церкви ересями и одну свою - истинною и непогрешимо дошедшею до нас.
Но такое представление может удерживаться только у человека, не знающего, как жили прежние люди, и никогда не встречавшего-ся с людьми других исповеданий, и само собою тотчас же разрушается, как только человек узнаёт о том, как образовывались церкви и как теперь одновременно существуют отрицающие одно другое учреждения. Так что такой церкви, про которую говорят церковники, учреждения, основанного Христом и единого, не существует и никогда не существовало.
10.
Христос перед смертью говорил своим ученикам и всем людям, что явятся после него лже-Христы и лже-пророки, и что надо остерегаться их, как бы они ни удивляли людей. Он говорил, что они будут могущественны, и что могущество их соблазнит людей. При этом он говорил о том, как будет можно узнать то, что учение их ложно. Узнать это можно будет по тому же, по чему мы узнаём хорошее дерево от дурного. Если не будет в учении милосердия и любви ко всем, без всякого разделения, -- везде, где этого не будет, не будет истинного христианского учения, а будут лже-Христы и лже-пророки. И Христос говорил, что их будет много, они будут являться один за другим до тех пор, пока не придёт то время, когда всё заколеблется в человеческих обществах, когда одни народы опрокинутся на другие, когда власти и силы начнут падать, и сделается всеобщее смятение. Тогда-то, говорил Христос, и будет конец старого мира и начало нового мира. Тогда же установится царство Божие.
(По Ламеннэ).
11.
Как ни странно может это показаться, несомненно то, что только в тех учениях, которые назывались ересями, проявлялось и двигалось, т.е. уяснялось и осуществлялось христианство. Ереси могли заключать в себе заблуждения, но могли заключать в себе и истинное христианство. Учения же, признаваемые государствен- ными, поддерживаемые властью, насилием, не могли быть христианством, так как основа их, насилие. Была антихристианская. Католичество, православие, лютеранство, англиканство не могли быть христианскими учениями, потому что отрицали одно из основных требований христианства - любовное вразумление, и на место его употребляли самые антихристианские приёмы - насилия, доходившие до величайших мучительств, казней, сожжений. Все эти соединившиеся с государственной властью церкви, которые недаром сектанты называют апокалиптической блудницей, не только никогда не были христианскими, но всегда были злейшими врагами христианства и продолжают и теперь, не раскаиваясь в своих преступлениях, а признавая всё своё прошедшее священным, продолжают быть такими же врагами христианства и главными препятствиями для его восприятия народами.
12.
Когда говорят о небе, как о месте, где находятся блаженные, то обыкновенно представляют себе его где-то высоко над собою, в необъятных мировых пространствах. Но при этом забывают о том, что наша земля, рассматриваемая из тех мировых пространств, также представляется одною из небесных звёзд, и что жители тех миров с таким же правом могли бы показать на землю и сказать: «Видите вон ту звезду - место вечного блаженства, небесный приют, приготовленный для нас, куда мы когда-нибудь попадём». Дело в том, что по странной ошибке нашего ума полёт нашей веры всегда соединён с понятием о восхождении вверх, при чём не думают о том, что, как бы высоко мы ни поднялись, нам всё-таки придётся опять спуститься вниз, чтобы стать твёрдой ногой в каком-нибудь другом мире. Если же искать такую блаженную часть этого мира, обитаемую бесплотными духами, то полагать такую часть мира надо не над собою, не под собою, потому что подобное материальное целое надо представлять себе не по его отдельности или близости к материальным предметам, а по духовному сочетанию его частей.
(Кант).
13.
Мысль о чудесах происходит от нашей гордости, заставляющей нас думать, что мы - такие важные существа, что ради нас Высшее существо должно нарушить весь порядок мира.
(Монтескье).
14.
Чем дольше живёт человечество, тем больше освобождается оно от суеверий и тем проще представляются ему законы жизни.
*****
(Теперешнее "православие" -- такая же, как во времена Толстого, агрессивно-лживая похабка, чуящая поддержку путинского режима и готовая поддержать его в ответ. Оттого его критика суеверия цекрви сохраняет свою предельную актуальность).
