СТАЛИН, БУДЬ ТЫ ПРОКЛЯТ В ЭТОТ ДЕНЬ
"Одна винтовка на троих? - Да не было ж такого!" -
- огорчаюстя ветераны невидимого фронта, кадровые офицеры войск НКВД, стрелявшие по всем бегущим силуэтам. В болотах, кстати, находят и их останки: их портупеи, планшеты, компасы и пистолеты.
Рядом, в сотне метров, нахолдят и останки их жертв. Ополченцы, чёрные полушубки.
Я - археолог, и я верю материальным свидетельствам. Я вам расскажу вот что.
Ополченцев: крестьян, рабочих, да и интеллигенцию, етить её ютованною ять - всех находят утрамбованными в грязь нашей Родины: сотни, тысячи - и каждый третий сжимал в руках лом. Понимаете, ополченцы шли в атаку с простым ломом - с ломом, к которому был приварен трёхгранный штык. Так вот их и нашли в земле, в болоте: так найдут их ещё тысячи: пуля дура, штык молодец, ура, блядь, за Сталина.
Конечно, были стратегические объекты, за котрые дрались страстно: стреляя в лицо, вырывая кадык, швыряя осколочную гранату через шоссе - в окоп, вырытый в противоположном кювете просёлочной дороги: линию фронта подчас разделяла лишь колея. Но были же и битвы за высоту Забытый номер, и волны ополченцев, накатывающиеся на подножие холма, и немецкие пулемётчики, сходившие с ума от сотен трупов, но продолжавшие жать спусковую скобу машиненгеверов: когда эти дикари со штыками достигнут высоты, они выпустят нам кишки и пожрут их, обалделые от крови - итак: "Hab acht! Feuer!!!"
Тем временем в блиндаже с печкой, водкой и соблазнительной секретаршей один генерал орал в ухо другому: "Доизрасходуй живую силу, а там отходи на перегруппировку!" А ведь телефонист, сука, услышал и запомнил.
В общем, с праздником, товарищ генерал.
С праздиком Вас.
Салют.
- огорчаюстя ветераны невидимого фронта, кадровые офицеры войск НКВД, стрелявшие по всем бегущим силуэтам. В болотах, кстати, находят и их останки: их портупеи, планшеты, компасы и пистолеты.
Рядом, в сотне метров, нахолдят и останки их жертв. Ополченцы, чёрные полушубки.
Я - археолог, и я верю материальным свидетельствам. Я вам расскажу вот что.
Ополченцев: крестьян, рабочих, да и интеллигенцию, етить её ютованною ять - всех находят утрамбованными в грязь нашей Родины: сотни, тысячи - и каждый третий сжимал в руках лом. Понимаете, ополченцы шли в атаку с простым ломом - с ломом, к которому был приварен трёхгранный штык. Так вот их и нашли в земле, в болоте: так найдут их ещё тысячи: пуля дура, штык молодец, ура, блядь, за Сталина.
Конечно, были стратегические объекты, за котрые дрались страстно: стреляя в лицо, вырывая кадык, швыряя осколочную гранату через шоссе - в окоп, вырытый в противоположном кювете просёлочной дороги: линию фронта подчас разделяла лишь колея. Но были же и битвы за высоту Забытый номер, и волны ополченцев, накатывающиеся на подножие холма, и немецкие пулемётчики, сходившие с ума от сотен трупов, но продолжавшие жать спусковую скобу машиненгеверов: когда эти дикари со штыками достигнут высоты, они выпустят нам кишки и пожрут их, обалделые от крови - итак: "Hab acht! Feuer!!!"
Тем временем в блиндаже с печкой, водкой и соблазнительной секретаршей один генерал орал в ухо другому: "Доизрасходуй живую силу, а там отходи на перегруппировку!" А ведь телефонист, сука, услышал и запомнил.
В общем, с праздником, товарищ генерал.
С праздиком Вас.
Салют.