Школа
В 1936 году была принята Сталинская Конституция. Шло всенародное обсуждение на фабриках, заводах, институтах, школах. В один прекрасный день нас - и малолеток и старших школьников, повели в кинотеатр смотреть фильм с выступлением Сталина. Четыре часа длилось выступление, и мы были обязаны внимательно слушать, не шевелиться, не баловаться, не сопеть и не вздыхать. По мере слушания мы одурели, всего ломило, ноги затекли. Жара в кинотеатре была невыносимая. Кое- кто из малышей не выдерживал и падал в обморок, теряя сознание. Никто не предупредил, что надо взять воду. В ушах звенело. Но никто не смел и не имел права покинуть зал. Учителя сновали по проходу. Следили за порядком и только в крайнем случае выводили на свежий воздух. Все заранее было отрепетировано. По окончании выступления Сталина, раздались крики «ура» и здравица великому вождю- Сталину.
Наконец, все закончилось, мы вывалились на улицу и с облегчением пошли домой. В школе шла активная общественная работа. Было много патриотических кружков для младших и старших классов. Один из кружков для младших - БГТО (Будь готов к труду и обороне). Во время занятий в этом кружке мы бегали, прыгали, скакали, плавали, играли в мяч. Вобщем тренировали свое тело для будущей смертельной борьбы с врагами СССР.
Был также кружок ЮВС (Юный Ворошиловский стрелок). В класс приносили духовые ружья и стреляли по мишеням. Тренировались в меткости, чтобы потом не промахнуться по врагу. А врагов было много - весь мир, который денно и нощно думал о сокрушении СССР.
По окончании курса БГТО и ЮВС сдавали на выполнение норм и получали значки в торжественной обстановке.
Кружок ЮМ - Юный моряк. Плавали на шлюпках по реке Орлик. Гребли на лодке на определенное расстояние и на время. Но самое главное - значок был очень красивый. Был я также членом организации МОПР - международная организация помощи революционерам. Платили членские взносы. Был членом организации Красного Креста, членом организации Осовиахим - содействие развития воздушного флота. Очень популярная организация. Вся грудь была в значках, и я очень этим гордился.
Однажды в школе на занятиях «ВС»- Ворошиловский стрелок, у старшеклассников, ученик десятого класса Сборомирский случайно выстрелил из духового ружья и попал в портрет Сталина. Через несколько дней Сборомирский исчез в результате доноса и угодил в лагеря на 10 лет за покушение на Великого Вождя народов.
Медленно и верно страх охватывал всю страну. И в тоже время народ не разучился веселиться, радоваться, участвовать в различных праздниках.
Особенной любовью пользовалась авиация. Военные летчики были кумирами народа в первую очередь детворы. Когда военные летчики шли по улице, да еще с правительственными наградами на груди, толпы ребят сопровождали их.
Каждый год в Орле и по всей стране проходили авиационные праздники с показательными полетами, с высадкой парашютных десантов и другими выступлениями. Все это происходило под аплодисменты десятков тысяч зрителей, которые приходили со всех концов Орла на огромное поле, находящееся на окраине города. Празднество проходило с утра до вечера. Один из праздников Воздушного Флота закончился трагически. В 1934 году был построен гигантский самолет «Максим Горький». Во время показательного полета под Москвой его крыло задел сопровождающий самолет и «Максим Горький» рухнул на землю.
В это же время начались полеты на дальние расстояния. Перелеты Чкалова, Байдукова и Белякова через Северный полюс в Америку с посадкой в гор. Ванкувере. Полеты Гризодубовой, Осипенко и Расковой до Дальнего Востока. Трагический полет Леваневского через Северный полюс, окончившийся его исчезновением. Несмотря на долгие поиски, осколки самолета не были обнаружены. Тайна его исчезновения так и не была раскрыта, но породила много слухов о том, что Сигизмунд Леваневский жив и скрывается в Америке.
Наш класс охватила книжная лихорадка. Книги читались во время уроков из-под парты. Шел интенсивный обмен книгами. Вначале пользовались популярностью: «Гулливер в стране лилипутов», «Фред и его родина», «Чин Чин Чайномен», «Принц и нищий», "Том Сойер», «Джек Восьмеркин - американец», «Остров сокровищ», 15-ти летний капитан», «Всадник без головы», «Таинственный остров», «Белый клык» и другие.
Большой популярностью пользовались школьные киносеансы немого кино.
Они проходили в субботу в школьном зале. Демонстрировались: «Мес-Менд», «Когда пробуждаются мертвые», «Праздник Святого Йоргена» с Игорем Ильинским, «Процесс о трех миллионах» с Игорем Ильинским и Кторовым, «Карл Брунер»- о немецком мальчике - антифашисте.
Весь зал сотрясался от смеха, когда на экране появлялся Игорь Ильинский, игравший в картинах роль мелкого воришку. Всех восхищал элегантный, аристократичный международный вор в исполнении Кторова.
Я переходил из класса в класс, наращивая уровень успеваемости. Учителя были разные: талантливые, добрые, злые, интересные и не интересные. Галина Ивановна Лавунова - учительница истории, красивая и обаятельная, очень ярко вводила нас в древний мир Греции и Рима. Увлекательно рассказывала о путешествиях Одиссея, о встретившихся на его пути Сцилле и Харибде. Моментально прилипла ко мне и эта созвучная моей фамилии кличка -Харибда.
Другой знаменитостью был Дрыгал Дрыгалыч или попросту Дмитрий Дмитриевич, учитель географии, потерявший ногу на Нильских порогах. Когда он сидел на стуле, его протез постоянно дергался. Отсюда и пошло его прозвище. Преподавал он географию очень ярко, заводил нас то в саванны Африки, то в непроходимые леса Амазонки.
В старших классах знаменитостью был Бабич - учитель математики, влюбленный в свою математику и не прощавший никому за пренебрежение к этому предмету, особенно среди некоторых девушек.
Нервный, резкий, еще довольно молодой человек, он беспощадно наказывал двойками нерадивых. Очень часто он устраивал, по своей инициативе, рейды по танцплощадкам города. Часто посещал танцплощадку в горсаду, высматривая танцующих школьниц старших классов, и обнаружив таковых, заносил в свой знаменитый блокнотик. На другой день вызывал к доске танцующую особу, и начиналась экзекуция. Как правило, девчонка ничего не знала и пристыженная с жирной отметкой «плохо» отправлялась на свое место, со слезами на глазах.
Грозой школы был директор Волков. Как только он выходил из своего кабинета во время переменки и появлялся в коридоре все, начиная от первоклассников и до старших, умолкали, и наступала тишина.
Во дворе, пожалуйста, бесись сколько угодно. Главными постулатами директора были: порядок и дисциплина и творческий, углубленный учебный процесс. Результаты были налицо. Общая успеваемость школы была самой высокой в городе. На уроках дисциплина была довольно приличная, но это зависело от авторитета учителя. Это не значит, что мы были тихонями. Во время уроков шла перестрелка мокрыми бумажками из трубочек, стреляли с помощью резинок, привязанных к пальцам и как из рогатки, скрученная бумажка летела в нужном направлении. Любимым занятием во время уроков было ползание по полу в гости к приятелю. Доставалось и некоторым учителям.
Пожилая учительница пения, бывшая дореволюционная барыня, очень нами не любимая за свое происхождение. Когда она сидела за роялем, то постоянно подвергалась обстрелу со всех сторон без попадания. Однажды один выстрел оказался неудачным. Скрученная бумажка попала ей в пенсне и стекло разбилось. Только случайно это не закончилось травмой глаза. Виновники были выявлены путем допроса с пристрастием и были доставлены к директору. Дело чуть не закончилось исключением из школы. И только благодаря этой учительнице, простившей виновника и упросившей директора не исключать его из школы. После этого она стала для нас обожаемой учительницей. Мы приходили к ней домой, где она жила одна и помогали ей по хозяйству. Учительница рассказывала нам о композиторах и просто, о музыке. Иногда играла нам на пианино. Она никогда не рассказывала нам о своей жизни, но судя по многочисленным фотографиям царского производства, висящих на стенах, с ее семьей что-то произошло очень тяжелое. Через некоторое время она тоже была арестована. Мы все гадали: за что, неужели шпионка?
В школе был еще забавный момент. В пришла новая учительница литературы. Стала нам читать «Сказку о царе Салтане» Пушкина.
Читает: «Царь Гвидон зовет их в гости», и в классе раздается дружный хохот. Она недоумевающее смотрит на нас: «мол, в чем дело, что смешного?» И все хором стали говорить, что у нас уже есть Гвидон, только его зовут Гидон и указывают на меня. Учительница тоже удивилась моему имени.
Мы продолжали собирать марки, но среди моих и одноклассников моего брата не было серьезных коллекционеров. У нас уже была приличная коллекция, а у соучеников коллекции были небольшие и не интересные. Постепенно появились коллекционеры вне школы и начались интересные общения.
Познакомились мы с орловским коллекционером, у которого было около 70 тысяч марок и, несмотря на то, что он был уже взрослым дяденькой, нашей коллекцией заинтересовался. У нас начался обмен, который окончился почти трагедией. Этот дядечка в один прекрасный день, когда я с братом были у него дома, после многочисленных попыток обменять свои марки на нашу знаменитую марку «Папуа», он просто напросто украл ее, воспользовавшись нашей доверчивостью и не осмотрительностью. На все наши просьбы вернуть марку он отвечал, что не брал ее. Так мы лишились очень ценной марки для того времени. Мы стали выписывать через почту различные марки. Красивые марки Африки, не имеющие никакой ценности, марки Тувы и Монголии, тоже очень красивые.
В Москве был филателистический магазин, и он после оплаты высылал нужные марки, выбранные по каталогу. В эти годы советские марки были в прекрасном исполнении. Они выпускались в честь различных достижений в СССР - в промышленности, в спорте, в стратосфере, в честь перелетов на дальние расстояния, в честь спасения челюскинцев, перелета Чкалова, Байдукова, Белякова, Гризодубовой, Расковой и Осипенко. Полет Леваневского.
Мы выписали французский каталог марок «Ивер», который давал возможность правильно оценивать марки. Откуда мы с братом брали деньги на покупку марок? Вот интересный вопрос. Мама поступила на работу счетоводом в Горводопровод и одновременно стала учиться на годичных курсах счетоводов, чтобы иметь официальный документ на профессию. Мы ее видели только рано утром и поздно вечером. Я с братом были предоставлены сами себе. Маме тяжко доставалось, но она мужественно переносила тяготы судьбы. Мама нам давала по 1,5 рубля каждому на школьные горячие завтраки, получая зарплату всего 300 рублей, очень мизерную сумму. Полученные деньги на завтрак в основном нами откладывались на марки. Рядом со школой был хлебный магазин и там я с братом обнаружили круглые маленькие булочки-ситники по 5 копеек за штуку. Покупали по 2 ситника, затратив 20 копеек. Но этого было мало, чтобы продержаться в школе 5-6 часов. Голод сводил живот. Приходилось заглушать дурноту водой или «стрелять» еду у других ребят, что считалось обычным делом. Можно сказать традицией. Так что кое-как держались. Из дому взять хлеб мы не могли, т.к. мама быстро бы обнаружила скорое употребление хлеба. Хлеб был ценнейшим продуктом и его можно было купить с большими трудностями. В Орле в это время свободной продажи хлеба, сливочного масла и сахара не было. Нужно было выстаивать огромные очереди. Для этого надо было вставать в 2 часа ночи, идти в магазин и занимать очередь. Как-то само собой этим делом я стал заниматься. Я был легок на подъем, ответственен. Меня не надо было будить, чтобы ночью идти в магазин. В нужное время сам поднимался, приходил к магазину и занимал очередь. К этому времени народу уже собиралось много. Уходить из очереди ни в коем случае было нельзя. Постоянно надо было держать в поле зрения человека, за которым ты стоишь, запомнить его. Знать несколько человек, стоящих впереди. В очереди было очень много крестьян из окрестных деревень. Приезжали семьями, чтобы набрать как можно больше хлеба. В руки давали по 2 булки хлеба. Две булки хлеба нам на неделю не хватало и приходилось вставать ночью два раза в неделю. Если часть хлеба оставалась на другую неделю, то вставал ночью один раз. Особенно тяжело было идти за хлебом зимой. Морозы доходили до минус 25 градусов. Было холодно. Одежонка хоть и была зимняя, но не очень теплая. Люди в очетолкались между собой, чтобы согреться. Мне особенно толкаться было не с кем. Таких как я были единицы, в основном в очереди стояли взрослые.
Был один случай. Парень стал толкаться с какой-то бабкой. Толкнул ее на сугроб. Стянул с нее один валенок, другой, вытащил кошелек и был таков. Бабка кричала, причитала. Била себя, ругала: «Старая дура», плакала. Народ ей сочувствовал. Потом бабка стала смеяться, приговаривая: «За удовольствие надо платить».
В очередях можно было узнать много интересного. Шептались, что Сталин убил свою жену. Деревенские рассказывали, что есть деревни, где от голода едят человечину. Деревенские рассказывали, что работают с утра до вечера и за это начисляют трудодни, за которые ничего не дают. Выслушав такое, городские меньше возмущались, когда деревенские приезжали за хлебом. Там же, в очередях говорилось о шпионах, наводнивших страну, о «врагах народа». Немногие возражали, говоря, что нет никаких «врагов народа».
Мол, Сталину подбрасывают фальшивые документы Англия, Франция и Германия, которые стремятся подорвать силу СССР.
Другие говорили, что аресты ведутся, чтобы получить дармовую рабочую силу для выполнения пятилеток.
Главным поваром был Витя. Он занимался приготовлением еды, освобождая маму от таких забот. Витя готовил еду на примусе. Основной едбыл фасолевый суп, гречневая каша, пшенная каша, картошка и котлеты. Рыбу мы не любили, борщи, капустные супы тоже. В магазине мяса в свободной продаже не было, и мама иногда покупала его на базаре. Мясо стоило дорого. Чтобы купить сахар опять приходилось вставать ночью один раз в месяц. Такая ситуация продолжалась до 1941 года. Только в начале 1941 года в магазинах появились хлеб, сахар, масло в свободной продаже. Это продлилось до начала войны. На другой день, после начала войны, с полок магазинов исчезли хлеб, соль, сахар, спички, водка. И вновь появились очереди.
К себе домой я своих одноклассников не приглашал и никто не знал, как мы живем. Только однажды, в нашу комнатку пришел Витя со своим товарищем Левой Седовым, сыном директора Педагогического института. Это был симпатичный блондин, высокого роста. Воспитанный, вежливый. Он и глазом не моргнул, увидев нашу нищету. Было это в воскресенье, и мама была дома. Мама пригласила Леву пообедать с нами. Он с удовольствием согласился. Поедая фасолевый суп, он искренне нахваливал его. Маме было приятно угощать его. Витя показал Леве нашу коллекцию марок, которая была в образцовом состоянии. Лева был поражен такой богатой коллекцией, но сам он не собирал марки. Потом Витя с Левой сели играть в шахматы, и борьба была не шуточной. Они оба увлекались шахматами и играли на приличном уровне. Я тоже играл в шахматы, но мне ним разу не удавалосьвыиграть у Вити. Сказывалась трехгодичная разница в возрасте.
Для покупки марок мы нашли еще один способ пополнения нашей кассы. Когда наступала весна, за городом поляны покрывались полевыми цветами, кроме того, ржаные поля покрывались васильками. Я с Витей собирали эти цветы, делали из них букетики и продавали на улице прохожим по пять копеек за букетик. Кроме того, мы с братом ездили на железнодорожный вокзал и собирали обертки от конфет, обменивая их у девчонок на еду. Вокзальные обертки ценились, т.к. их нельзя было найти в Орле. Эти обертки выбрасывались из проходящих поездов.
После приезда в Орел, началась переписка с папой. Он сидел в знаменитых, страшных «Соловецких» лагерях. Письма приходили один раз в месяц. О своей жизни он ничего не писал. Письма были бодрые, писал о своем самочувствии, что читает. Интересовался нашей жизнью, учебой, чем занимаемся в свободное время. Мы в своих письмах писали об успехах в школе, о чтении, какие фильмы видели. Каждый месяц мама собирала посылку и посылала папе. В посылку клала продукты, которые не портятся, теплые носки и другие носильные вещи. Каждая посылка стоила 50 рублей и маме было очень трудно сводить концы с концами, но мы держались. Тетя Женя тоже оказывала посильную помощь.
Маму продолжал одолевать страх, что в один прекрасный день нас обнаружат соответствующие органы. Постепенно мама как-то успокоилась. Шло время и нас никто не трогал. Жизнь продолжалась.
Наконец, все закончилось, мы вывалились на улицу и с облегчением пошли домой. В школе шла активная общественная работа. Было много патриотических кружков для младших и старших классов. Один из кружков для младших - БГТО (Будь готов к труду и обороне). Во время занятий в этом кружке мы бегали, прыгали, скакали, плавали, играли в мяч. Вобщем тренировали свое тело для будущей смертельной борьбы с врагами СССР.
Был также кружок ЮВС (Юный Ворошиловский стрелок). В класс приносили духовые ружья и стреляли по мишеням. Тренировались в меткости, чтобы потом не промахнуться по врагу. А врагов было много - весь мир, который денно и нощно думал о сокрушении СССР.
По окончании курса БГТО и ЮВС сдавали на выполнение норм и получали значки в торжественной обстановке.
Кружок ЮМ - Юный моряк. Плавали на шлюпках по реке Орлик. Гребли на лодке на определенное расстояние и на время. Но самое главное - значок был очень красивый. Был я также членом организации МОПР - международная организация помощи революционерам. Платили членские взносы. Был членом организации Красного Креста, членом организации Осовиахим - содействие развития воздушного флота. Очень популярная организация. Вся грудь была в значках, и я очень этим гордился.
Однажды в школе на занятиях «ВС»- Ворошиловский стрелок, у старшеклассников, ученик десятого класса Сборомирский случайно выстрелил из духового ружья и попал в портрет Сталина. Через несколько дней Сборомирский исчез в результате доноса и угодил в лагеря на 10 лет за покушение на Великого Вождя народов.
Медленно и верно страх охватывал всю страну. И в тоже время народ не разучился веселиться, радоваться, участвовать в различных праздниках.
Особенной любовью пользовалась авиация. Военные летчики были кумирами народа в первую очередь детворы. Когда военные летчики шли по улице, да еще с правительственными наградами на груди, толпы ребят сопровождали их.
Каждый год в Орле и по всей стране проходили авиационные праздники с показательными полетами, с высадкой парашютных десантов и другими выступлениями. Все это происходило под аплодисменты десятков тысяч зрителей, которые приходили со всех концов Орла на огромное поле, находящееся на окраине города. Празднество проходило с утра до вечера. Один из праздников Воздушного Флота закончился трагически. В 1934 году был построен гигантский самолет «Максим Горький». Во время показательного полета под Москвой его крыло задел сопровождающий самолет и «Максим Горький» рухнул на землю.
В это же время начались полеты на дальние расстояния. Перелеты Чкалова, Байдукова и Белякова через Северный полюс в Америку с посадкой в гор. Ванкувере. Полеты Гризодубовой, Осипенко и Расковой до Дальнего Востока. Трагический полет Леваневского через Северный полюс, окончившийся его исчезновением. Несмотря на долгие поиски, осколки самолета не были обнаружены. Тайна его исчезновения так и не была раскрыта, но породила много слухов о том, что Сигизмунд Леваневский жив и скрывается в Америке.
Наш класс охватила книжная лихорадка. Книги читались во время уроков из-под парты. Шел интенсивный обмен книгами. Вначале пользовались популярностью: «Гулливер в стране лилипутов», «Фред и его родина», «Чин Чин Чайномен», «Принц и нищий», "Том Сойер», «Джек Восьмеркин - американец», «Остров сокровищ», 15-ти летний капитан», «Всадник без головы», «Таинственный остров», «Белый клык» и другие.
Большой популярностью пользовались школьные киносеансы немого кино.
Они проходили в субботу в школьном зале. Демонстрировались: «Мес-Менд», «Когда пробуждаются мертвые», «Праздник Святого Йоргена» с Игорем Ильинским, «Процесс о трех миллионах» с Игорем Ильинским и Кторовым, «Карл Брунер»- о немецком мальчике - антифашисте.
Весь зал сотрясался от смеха, когда на экране появлялся Игорь Ильинский, игравший в картинах роль мелкого воришку. Всех восхищал элегантный, аристократичный международный вор в исполнении Кторова.
Я переходил из класса в класс, наращивая уровень успеваемости. Учителя были разные: талантливые, добрые, злые, интересные и не интересные. Галина Ивановна Лавунова - учительница истории, красивая и обаятельная, очень ярко вводила нас в древний мир Греции и Рима. Увлекательно рассказывала о путешествиях Одиссея, о встретившихся на его пути Сцилле и Харибде. Моментально прилипла ко мне и эта созвучная моей фамилии кличка -Харибда.
Другой знаменитостью был Дрыгал Дрыгалыч или попросту Дмитрий Дмитриевич, учитель географии, потерявший ногу на Нильских порогах. Когда он сидел на стуле, его протез постоянно дергался. Отсюда и пошло его прозвище. Преподавал он географию очень ярко, заводил нас то в саванны Африки, то в непроходимые леса Амазонки.
В старших классах знаменитостью был Бабич - учитель математики, влюбленный в свою математику и не прощавший никому за пренебрежение к этому предмету, особенно среди некоторых девушек.
Нервный, резкий, еще довольно молодой человек, он беспощадно наказывал двойками нерадивых. Очень часто он устраивал, по своей инициативе, рейды по танцплощадкам города. Часто посещал танцплощадку в горсаду, высматривая танцующих школьниц старших классов, и обнаружив таковых, заносил в свой знаменитый блокнотик. На другой день вызывал к доске танцующую особу, и начиналась экзекуция. Как правило, девчонка ничего не знала и пристыженная с жирной отметкой «плохо» отправлялась на свое место, со слезами на глазах.
Грозой школы был директор Волков. Как только он выходил из своего кабинета во время переменки и появлялся в коридоре все, начиная от первоклассников и до старших, умолкали, и наступала тишина.
Во дворе, пожалуйста, бесись сколько угодно. Главными постулатами директора были: порядок и дисциплина и творческий, углубленный учебный процесс. Результаты были налицо. Общая успеваемость школы была самой высокой в городе. На уроках дисциплина была довольно приличная, но это зависело от авторитета учителя. Это не значит, что мы были тихонями. Во время уроков шла перестрелка мокрыми бумажками из трубочек, стреляли с помощью резинок, привязанных к пальцам и как из рогатки, скрученная бумажка летела в нужном направлении. Любимым занятием во время уроков было ползание по полу в гости к приятелю. Доставалось и некоторым учителям.
Пожилая учительница пения, бывшая дореволюционная барыня, очень нами не любимая за свое происхождение. Когда она сидела за роялем, то постоянно подвергалась обстрелу со всех сторон без попадания. Однажды один выстрел оказался неудачным. Скрученная бумажка попала ей в пенсне и стекло разбилось. Только случайно это не закончилось травмой глаза. Виновники были выявлены путем допроса с пристрастием и были доставлены к директору. Дело чуть не закончилось исключением из школы. И только благодаря этой учительнице, простившей виновника и упросившей директора не исключать его из школы. После этого она стала для нас обожаемой учительницей. Мы приходили к ней домой, где она жила одна и помогали ей по хозяйству. Учительница рассказывала нам о композиторах и просто, о музыке. Иногда играла нам на пианино. Она никогда не рассказывала нам о своей жизни, но судя по многочисленным фотографиям царского производства, висящих на стенах, с ее семьей что-то произошло очень тяжелое. Через некоторое время она тоже была арестована. Мы все гадали: за что, неужели шпионка?
В школе был еще забавный момент. В пришла новая учительница литературы. Стала нам читать «Сказку о царе Салтане» Пушкина.
Читает: «Царь Гвидон зовет их в гости», и в классе раздается дружный хохот. Она недоумевающее смотрит на нас: «мол, в чем дело, что смешного?» И все хором стали говорить, что у нас уже есть Гвидон, только его зовут Гидон и указывают на меня. Учительница тоже удивилась моему имени.
Мы продолжали собирать марки, но среди моих и одноклассников моего брата не было серьезных коллекционеров. У нас уже была приличная коллекция, а у соучеников коллекции были небольшие и не интересные. Постепенно появились коллекционеры вне школы и начались интересные общения.
Познакомились мы с орловским коллекционером, у которого было около 70 тысяч марок и, несмотря на то, что он был уже взрослым дяденькой, нашей коллекцией заинтересовался. У нас начался обмен, который окончился почти трагедией. Этот дядечка в один прекрасный день, когда я с братом были у него дома, после многочисленных попыток обменять свои марки на нашу знаменитую марку «Папуа», он просто напросто украл ее, воспользовавшись нашей доверчивостью и не осмотрительностью. На все наши просьбы вернуть марку он отвечал, что не брал ее. Так мы лишились очень ценной марки для того времени. Мы стали выписывать через почту различные марки. Красивые марки Африки, не имеющие никакой ценности, марки Тувы и Монголии, тоже очень красивые.
В Москве был филателистический магазин, и он после оплаты высылал нужные марки, выбранные по каталогу. В эти годы советские марки были в прекрасном исполнении. Они выпускались в честь различных достижений в СССР - в промышленности, в спорте, в стратосфере, в честь перелетов на дальние расстояния, в честь спасения челюскинцев, перелета Чкалова, Байдукова, Белякова, Гризодубовой, Расковой и Осипенко. Полет Леваневского.
Мы выписали французский каталог марок «Ивер», который давал возможность правильно оценивать марки. Откуда мы с братом брали деньги на покупку марок? Вот интересный вопрос. Мама поступила на работу счетоводом в Горводопровод и одновременно стала учиться на годичных курсах счетоводов, чтобы иметь официальный документ на профессию. Мы ее видели только рано утром и поздно вечером. Я с братом были предоставлены сами себе. Маме тяжко доставалось, но она мужественно переносила тяготы судьбы. Мама нам давала по 1,5 рубля каждому на школьные горячие завтраки, получая зарплату всего 300 рублей, очень мизерную сумму. Полученные деньги на завтрак в основном нами откладывались на марки. Рядом со школой был хлебный магазин и там я с братом обнаружили круглые маленькие булочки-ситники по 5 копеек за штуку. Покупали по 2 ситника, затратив 20 копеек. Но этого было мало, чтобы продержаться в школе 5-6 часов. Голод сводил живот. Приходилось заглушать дурноту водой или «стрелять» еду у других ребят, что считалось обычным делом. Можно сказать традицией. Так что кое-как держались. Из дому взять хлеб мы не могли, т.к. мама быстро бы обнаружила скорое употребление хлеба. Хлеб был ценнейшим продуктом и его можно было купить с большими трудностями. В Орле в это время свободной продажи хлеба, сливочного масла и сахара не было. Нужно было выстаивать огромные очереди. Для этого надо было вставать в 2 часа ночи, идти в магазин и занимать очередь. Как-то само собой этим делом я стал заниматься. Я был легок на подъем, ответственен. Меня не надо было будить, чтобы ночью идти в магазин. В нужное время сам поднимался, приходил к магазину и занимал очередь. К этому времени народу уже собиралось много. Уходить из очереди ни в коем случае было нельзя. Постоянно надо было держать в поле зрения человека, за которым ты стоишь, запомнить его. Знать несколько человек, стоящих впереди. В очереди было очень много крестьян из окрестных деревень. Приезжали семьями, чтобы набрать как можно больше хлеба. В руки давали по 2 булки хлеба. Две булки хлеба нам на неделю не хватало и приходилось вставать ночью два раза в неделю. Если часть хлеба оставалась на другую неделю, то вставал ночью один раз. Особенно тяжело было идти за хлебом зимой. Морозы доходили до минус 25 градусов. Было холодно. Одежонка хоть и была зимняя, но не очень теплая. Люди в очетолкались между собой, чтобы согреться. Мне особенно толкаться было не с кем. Таких как я были единицы, в основном в очереди стояли взрослые.
Был один случай. Парень стал толкаться с какой-то бабкой. Толкнул ее на сугроб. Стянул с нее один валенок, другой, вытащил кошелек и был таков. Бабка кричала, причитала. Била себя, ругала: «Старая дура», плакала. Народ ей сочувствовал. Потом бабка стала смеяться, приговаривая: «За удовольствие надо платить».
В очередях можно было узнать много интересного. Шептались, что Сталин убил свою жену. Деревенские рассказывали, что есть деревни, где от голода едят человечину. Деревенские рассказывали, что работают с утра до вечера и за это начисляют трудодни, за которые ничего не дают. Выслушав такое, городские меньше возмущались, когда деревенские приезжали за хлебом. Там же, в очередях говорилось о шпионах, наводнивших страну, о «врагах народа». Немногие возражали, говоря, что нет никаких «врагов народа».
Мол, Сталину подбрасывают фальшивые документы Англия, Франция и Германия, которые стремятся подорвать силу СССР.
Другие говорили, что аресты ведутся, чтобы получить дармовую рабочую силу для выполнения пятилеток.
Главным поваром был Витя. Он занимался приготовлением еды, освобождая маму от таких забот. Витя готовил еду на примусе. Основной едбыл фасолевый суп, гречневая каша, пшенная каша, картошка и котлеты. Рыбу мы не любили, борщи, капустные супы тоже. В магазине мяса в свободной продаже не было, и мама иногда покупала его на базаре. Мясо стоило дорого. Чтобы купить сахар опять приходилось вставать ночью один раз в месяц. Такая ситуация продолжалась до 1941 года. Только в начале 1941 года в магазинах появились хлеб, сахар, масло в свободной продаже. Это продлилось до начала войны. На другой день, после начала войны, с полок магазинов исчезли хлеб, соль, сахар, спички, водка. И вновь появились очереди.
К себе домой я своих одноклассников не приглашал и никто не знал, как мы живем. Только однажды, в нашу комнатку пришел Витя со своим товарищем Левой Седовым, сыном директора Педагогического института. Это был симпатичный блондин, высокого роста. Воспитанный, вежливый. Он и глазом не моргнул, увидев нашу нищету. Было это в воскресенье, и мама была дома. Мама пригласила Леву пообедать с нами. Он с удовольствием согласился. Поедая фасолевый суп, он искренне нахваливал его. Маме было приятно угощать его. Витя показал Леве нашу коллекцию марок, которая была в образцовом состоянии. Лева был поражен такой богатой коллекцией, но сам он не собирал марки. Потом Витя с Левой сели играть в шахматы, и борьба была не шуточной. Они оба увлекались шахматами и играли на приличном уровне. Я тоже играл в шахматы, но мне ним разу не удавалосьвыиграть у Вити. Сказывалась трехгодичная разница в возрасте.
Для покупки марок мы нашли еще один способ пополнения нашей кассы. Когда наступала весна, за городом поляны покрывались полевыми цветами, кроме того, ржаные поля покрывались васильками. Я с Витей собирали эти цветы, делали из них букетики и продавали на улице прохожим по пять копеек за букетик. Кроме того, мы с братом ездили на железнодорожный вокзал и собирали обертки от конфет, обменивая их у девчонок на еду. Вокзальные обертки ценились, т.к. их нельзя было найти в Орле. Эти обертки выбрасывались из проходящих поездов.
После приезда в Орел, началась переписка с папой. Он сидел в знаменитых, страшных «Соловецких» лагерях. Письма приходили один раз в месяц. О своей жизни он ничего не писал. Письма были бодрые, писал о своем самочувствии, что читает. Интересовался нашей жизнью, учебой, чем занимаемся в свободное время. Мы в своих письмах писали об успехах в школе, о чтении, какие фильмы видели. Каждый месяц мама собирала посылку и посылала папе. В посылку клала продукты, которые не портятся, теплые носки и другие носильные вещи. Каждая посылка стоила 50 рублей и маме было очень трудно сводить концы с концами, но мы держались. Тетя Женя тоже оказывала посильную помощь.
Маму продолжал одолевать страх, что в один прекрасный день нас обнаружат соответствующие органы. Постепенно мама как-то успокоилась. Шло время и нас никто не трогал. Жизнь продолжалась.