Алкоголь. 1904-1917.
Эта тема особая. Тема деликатная. И жестокая. И актуальная. (Это макет статьи)
Алкоголь сыграет свою роль и в судьбах некоторых героев моего повествования, это будет позже, это будут тяжёлые 30-е - смыслы сравнивать нельзя, но поговорим мы о другом.
Равнодушие к проблеме «русской» алкогольной традиции, столь упорно культивируемой в массах, не может не отразиться на судьбе татарского и башкирского народа, это - безусловно, при любых формах «независимости».
Культурный уровень Урала в силу специфического колонизаторского характера развития региона был всегда довольно низок. Основная сфера - добыча ископаемых, промышленность, все остальное обслуживает нужды её развития. Но в начале ХХ века на частных заводах Урала более 88% технических и управленческих кадров имели низшее образование. Проблема пьянства рабочих - составная часть общего кризиса региона. Несмотря на глубокие исторические корни явления, в условиях общего кризиса этот порок приобретает невиданный, зловещий, разрушающий масштаб. По наблюдениям А.Н.Митинского расходы на приобретение спиртных напитков в горнозаводской среде увеличивались по мере нарастания промышленного кризиса. В середине 90-х в горнозаводских уездах выпито водки на сумму 9,3 млн. руб., в 1904 году - на 16,7 млн. руб., в 1906 - на 20,4 млн. руб., в 1907 - на 22,0 млн. руб., в 1908 году - на сумму около 25 млн. рублей. В 1908 году сокращаются работы на заводах Нижне-Тагильского округа, обсуждается вопрос недоедания рабочих, а нижнетагильский винный склад продал водки на сумму 1,9 млн. руб. Митинский также отмечает, что особенно сильно пили во время остановок заводов, либо по причине забастовок, либо в результате рыночного кризиса. [1]
13 марта 1917 года Временное правительство разослало акцизным управляющим циркуляр о необходимости более бдительной охраны винных складов. Ссылаясь на стратегическое значение спирта для военной промышленности, в том числе для изготовления пороха, новое правительство предусматривало возможность уничтожения спирта при крайней необходимости по усмотрению местных властей. Погромы винных складов в столице имели место сразу после Февральской революции. В сентябре «пьяные» бунты первой волной прокатились по стране - Астрахань, Ташкент, Орел, Гомель, Томбов, Уфа. Начало октября - Харьков, Стародуб, Тарнополь, Глазов. Командующий войсками Московского военного округа: «Картина всюду наблюдается приблизительно одинаковая. Начинается с разгромов винных складов, перепившаяся толпа переходит потом к разгромлению магазинов, лавок и домов. Руководителями и зачинщиками является кучка темных лиц, большей частью освобожденных уголовных каторжников». (Как не вспомнить "Холодное лето пятьдесят третьего" - Р.Б.) С конца октября до декабря погромы происходят в Кунгуре, Перми, Екатеринбурге, Вятке, Шадринске, Слободском, Ирбите, Оренбурге.
Но мы остановимся на погроме в Перми, он возвращает нас к национальной проблеме. В ночь с 3 на 4 ноября 1917 года дается представление в цирке, среди зрителей много солдат. Что послужило толчком к погрому так и не выяснено. Сначала была разгромлена лавка городского общества потребителей, затем - склад вин, где толпа перепилась и двинулась громить магазины и лавки на Черном рынке и коммерческих улицах - Торговой, Сибирской, Красноуфимской, разграбив буквально все магазины, не исключая книжные и музыкальные. Начавшим погром пьяным солдатам пришли на подмогу бабы-солдатки, подростки, не только пьяные, но и трезвые обыватели из простонародья. Направленные для прекращения беспорядков наиболее дисциплинированные роты мусульманского батальона примкнули к грабежу, который продолжался до 7 часов утра, пока рабочие дружины, организованные новой властью - Революционным комитетом спасения родины и революции - не дали залп по громилам.
Однако 4 ноября город вновь оказался во власти пьяных солдат. Ситуация усугубилась неудачной попыткой властей выпустить вино из склада Поклевского: лопнувшая от перегрузки труба превратилась в бивший посреди улицы алкогольный фонтан, у которого собрались сотни солдат. Из-за невозможности пробиться к нему пили прямо с земли...
Екатеринбург. Ночь с 4 на 5 ноября. В этот день должны были состояться выборы в городскую думу. Предупреждая возможный погром, власти пошли на спуск 9 тыс. Ведер спирта в городской пруд. «Солдаты, ругаясь, толкая друг друга, бросились на лед, к краю проруби и с радостью лакали из нее разбавленный водой спирт, не обращая внимания ни на грязь, что текла в ту же прорубь, ни на навоз, окружающий ее. Лед не выдержал - провалился, и все лакающие погрузились в холодную воду. Но - счастье их - вода была мелка. Отдуваясь, хохоча, солдаты вылезали на лед и снова начинали пить. Пили до одурения, до «положения риз». Многих тут же у проруби рвало, и рвотная пакость плавала в проруби, но «алчущие», не смущались этим, отмахивали ее рукой и пили».
В пьяном погроме в Оренбурге в декабре 1917 года погибло более 200 человек. Нарский, посвятив «пьяной революции» целую статью, отмечает, что явления эти политической окраски, красной или белой, не носили, были проявлениями массовой психологии, спровоцированными полным разложением государственной структуры страны, и воспринимались одинаково негативно как большевиками, так и их противниками.
Национальный фактор дал о себе знать в одном из эпизодов. Я беру эти слова Нарского целиком в кавычки, так как источника, на который он ссылается, не видел. «В декабре 1917 года башкирское национальное правительство Заки Валидова, не имея денег на строительство государственного аппарата, решило поправить финансовые дела, захватив водочный завод Самакина в Усерганском кантоне и продавая его продукцию русским. В воспоминаниях Валидова этот эпизод истории башкир за национальную независимость описан довольно ярко: «Не только из окрестных, но даже из оренбургских казацких сел примчались люди с чайниками, бутылками, ведрами, бочками. Продавали дешево. Заработали около полумиллиона рублей. Разослали деньги по кантонам для зарплаты служащим. Не обошлось без происшествий. Русские пили, пока не падали, прямо на заводе. Некоторые, отбросив стаканы, прикладывались прямо к кранам в бочках. Один забрался на огромную бочку, но, поскольку был пьян, свалился в нее и захлебнулся. Башкирские солдаты никому не сказали об этом, боясь, что тогда не продадут водку из этой бочки; они вытащили и похоронили русского пьяницу».
Косвенно поощряли погромы и обыватели. Один журналист уже из Кунгура так описывал местные события. «Покупали те, кто сам не решился идти на добычу… И что всего циничнее - женщины, прилично одетые, говорят, покупая воровскую добычу за гроши, - вот, говорили, товаров нет и дороги они, солдаты нам все доставили и недорого. Ситцу бы нам еще, - подстрекают жадные женщины, и им обещают». [2]
Нарский ссылается на «человека с ружьем», возможно, у него возникают ассоциации с фильмом. Но есть забытое понятие - «деклассированный элемент». Оно кажется мне более уместным.
Смотрите также по теме: Мусульманский военный комитет. 1917-1918.
...
[1] Алеврас Н.Н. «Уральский кризис» в начале ХХ века: специфика промышленной субкультуры. // Урал в событиях 1917-1921 гг. Челябинск 1999. - сс.170, 172.
[2] Нарский И.В. «Пьяная революция»: население и алкоголь на Урале в 1917 году. // Урал в событиях 1917-1921 гг. Челябинск, 1999. - сс.199-208.