10 января 1838-го, черный день
Наконец-то я могу написать последовательность событий, более-менее ясную. Это будет финальная сцена новой книги, которую мне нужно уже приступить писать.
Происходило убийство не в самом Риме, а на загородной вилле одной воспеваемой кое-кем "царицы муз и красоты", княгини Зинаиды Волконской, невестки и конфидентки возлюбленной св. князя Л. Про сию "царицу" еще надо сказать. Ну категорически эта "небесная Зинаида" мне не нравится.
Нынче здесь находится некое официальное учреждение, относящееся к МИДу Италии. Отсюда и изменения, которые архитектура виллы и участок вокруг нее претерпели за 182 года.
Кстати, с той или иной точностью Дюма описывает это здание в виде "уединенного домика на улице Сен-Антуан". Как видим, вилла не очень большая, вокруг так и была решетчатая ограда (на нее, для вящей зрелищности, автор "повесил" Бюсси, которого снял выстрелом герцог Анжуйский).
На деле нападавших было куда меньше (человек восемь), свои "Сен-Люк" и "Реми" безнадежно опоздали и не смогли бороться.
Спальня, в которой находился Кристоф, была слева сверху. Два окна, выходящие на улицу, крайняя левая - вроде небольшой примыкающей комнаты, молельни.
Преступление произошло вечером, около шести, когда все удалились кто ужинать, кто в театр.
Теперь по порядку, последовательность событий:
1) Граф Ливен сопровождал наследника престола Александра Николаевича в его европейской поездке. Путешествие продолжалось уже порядка одного месяца. Перед началом путешествия граф продолжал молчаливую борьбу с собственной супругой, с которой была прервана связь. В то же время он ненадолго уехал в Карлсбад, потом в Женеву, где повстречал свою любовницу, с которой имел роман в течение 30 лет. Ему предстояло сделать выбор - либо остаться с женой (все полагали, что там отношения перечеркнуты, в том числе, и сама жена) и все-таки послать императора нах, приехав к той в Париж (а тот активно и грубо вмешался в отношения между супругами, заставляя Кристофа давить на жену с тем, чтобы она вернулась в Россию, что было нецелесообразно для семьи и вредно для ее здоровья), либо объявить, что разведен, и съехаться, наконец, с любовницей (чего та, сама будучи в разъзде с собственным мужем уже давно, очень хотела). Оказавшись во время поездки цесаревича в Риме, где давненько уже жила его Софи и ее родственницы (как-то дочь, невестка), Кристоф понял, что надо делать однозначный выбор. Он заболевает - ничего серьезного, обычная простуда, правда, в силу его довольно-таки подорванного здоровья, уложившая его в постель и лишившая голоса и сил. Он воспользовался гостеприимством своей давней знакомой княгини Зинаиды Волконской. Никого такой выбор не удивил - при дворе отлично знали про связь его с золовкой хозяйки дома, и, как ни странно, уважали князя за выбор и постоянство. Не молоденькая же какая-то фифа, а почтенная дама, к которой, несмотря на весь ее оппозиционный и независимый нрав, несмотря на ее гласную поддержку собственного брата-декабриста (а по факту Софи не сделала для брата ничего, даже отобрала причитавшуюся ему долю наследства после смерти их общей матери), с каким-то особым почтением и даже страхом относился НП.
10 января мог бы стать обычным днем.
Вечером 9 января князя Кристофа навестил его второй сын Александр, ставший посредником между отцом и матерью (почте те уже не могли доверять, даже дипломатической). Он передал письмо матери, на что отец ответил, что после окончания заграничного вояжа наследного принца собирается выйти в отставку и приехать к жене в Париж. Решение было окончательным, очень обрадовало что князя Александра, что позже княгиню Доротею, которой сообщили новости. Что бы ни говорили, она все-таки любила мужа, а ее сближение с Гизо было больше политическим и дружеским - о какой-то страсти там речи не шло уже, у нее не было на то уже сил, а он был не тот типаж, чтобы бросаться в омут с головой.
Утром 10 января Александр провел время с отцом. Тот даже смог написать письмо жене и передал сыну. Тот должен был поехать в Париж через три дня. Около четырех часов дня Кристоф остался с княгиней Софи, та находилась рядом с ним, но все время пыталась куда-то уйти. Возлюбленный ее останавливал с просьбами побыть с ним. Та дождалась пока он уснет и удалилась в молельню (левое окно, скрыто деревьями). Убийцы пришли в 17-15. Их было восемь человек - в комнате присутствовало трое, пять осталось на страже. Сначала погиб слуга, оказавший сопротивление. Его убили бесшумно, задушив. Затем перешли к господину...
Не буду сейчас подробно описывать, что было. Кристоф проснулся от криков Софи, и тут его настигли злоумышленники. Единственное, - "тело носило следы борьбы", это однозначно. О том, что сделали с телом в дальнейшем, я умолчу. Сын прибыл довольно быстро, увидел, что творится, хотел оказать сопротивление, но ему то ли пригрозили, что сделают то же самое, то ли попытались напасть.
В итоге, о смерти попечителя наследнику и его свите доложено было через полтора часа. Хозяйка виллы приказала все привести в надлежащий вид. Софи нигде не было видно, заметим это. Так как от тела ничего не осталось, на кровать положили слугу, чем-то, как сказано, похожего на самого князя, особенно ежели одеть в его одежду.
Затем состоялось отпевание. Софи не было на отпевании, та лежала у себя в полукоматозном состоянии. Присутствовал ее сын Григорий с женой Марией (племянницей покойного), которая и указала на несостыковки. Подойдя целовать руку покойнику, она обратила внимание, что руки выглядят иначе, чем она привыкла. Ее слова заметили муж и кузен.
Итак, версия со смертью от болезни вписывалась как нельзя лучше. Ее подтверждала сама хозяйка виллы, княгиня Зинаида. Ее золовка все же упоминала убийц, но утверждала, что князь погиб, обороняя ее от этих злоумышленников, которых она называла однозначно - "агенты правительства". С ее слов, Кристофа убили выстрелом из пистолета. Сын убитого утверждал, что крови было слишком много для убийства из пистолета. Осмотреть тело возможности не было. Между тем, княгиня Мария Волконская, племянница графа Кристофа, продолжала говорить, что в Риме отпевали не ее дядю. Официальным представителям была выгоднее смерть от болезни, ее и приняли как основную - тем более, тот факт, что князь был болен и не вставал с постели, подтверждался слишком многими показаниями. Так история оказалась закрыта - по "высочайшему повелению". Любые намеки семьи на то, что их глава не умер по естественным причинам, а погиб от рук неизвестных, пресекался. Лишь в заказном беллетристическом романе это обозначили.
В книге эта детективная история будет раскрыта полностью. Будут названы убийцы и мотивы... Кое-кто уже их знает и с легкостью догадывается.
Происходило убийство не в самом Риме, а на загородной вилле одной воспеваемой кое-кем "царицы муз и красоты", княгини Зинаиды Волконской, невестки и конфидентки возлюбленной св. князя Л. Про сию "царицу" еще надо сказать. Ну категорически эта "небесная Зинаида" мне не нравится.
Нынче здесь находится некое официальное учреждение, относящееся к МИДу Италии. Отсюда и изменения, которые архитектура виллы и участок вокруг нее претерпели за 182 года.
Кстати, с той или иной точностью Дюма описывает это здание в виде "уединенного домика на улице Сен-Антуан". Как видим, вилла не очень большая, вокруг так и была решетчатая ограда (на нее, для вящей зрелищности, автор "повесил" Бюсси, которого снял выстрелом герцог Анжуйский).
На деле нападавших было куда меньше (человек восемь), свои "Сен-Люк" и "Реми" безнадежно опоздали и не смогли бороться.
Спальня, в которой находился Кристоф, была слева сверху. Два окна, выходящие на улицу, крайняя левая - вроде небольшой примыкающей комнаты, молельни.
Преступление произошло вечером, около шести, когда все удалились кто ужинать, кто в театр.
Теперь по порядку, последовательность событий:
1) Граф Ливен сопровождал наследника престола Александра Николаевича в его европейской поездке. Путешествие продолжалось уже порядка одного месяца. Перед началом путешествия граф продолжал молчаливую борьбу с собственной супругой, с которой была прервана связь. В то же время он ненадолго уехал в Карлсбад, потом в Женеву, где повстречал свою любовницу, с которой имел роман в течение 30 лет. Ему предстояло сделать выбор - либо остаться с женой (все полагали, что там отношения перечеркнуты, в том числе, и сама жена) и все-таки послать императора нах, приехав к той в Париж (а тот активно и грубо вмешался в отношения между супругами, заставляя Кристофа давить на жену с тем, чтобы она вернулась в Россию, что было нецелесообразно для семьи и вредно для ее здоровья), либо объявить, что разведен, и съехаться, наконец, с любовницей (чего та, сама будучи в разъзде с собственным мужем уже давно, очень хотела). Оказавшись во время поездки цесаревича в Риме, где давненько уже жила его Софи и ее родственницы (как-то дочь, невестка), Кристоф понял, что надо делать однозначный выбор. Он заболевает - ничего серьезного, обычная простуда, правда, в силу его довольно-таки подорванного здоровья, уложившая его в постель и лишившая голоса и сил. Он воспользовался гостеприимством своей давней знакомой княгини Зинаиды Волконской. Никого такой выбор не удивил - при дворе отлично знали про связь его с золовкой хозяйки дома, и, как ни странно, уважали князя за выбор и постоянство. Не молоденькая же какая-то фифа, а почтенная дама, к которой, несмотря на весь ее оппозиционный и независимый нрав, несмотря на ее гласную поддержку собственного брата-декабриста (а по факту Софи не сделала для брата ничего, даже отобрала причитавшуюся ему долю наследства после смерти их общей матери), с каким-то особым почтением и даже страхом относился НП.
10 января мог бы стать обычным днем.
Вечером 9 января князя Кристофа навестил его второй сын Александр, ставший посредником между отцом и матерью (почте те уже не могли доверять, даже дипломатической). Он передал письмо матери, на что отец ответил, что после окончания заграничного вояжа наследного принца собирается выйти в отставку и приехать к жене в Париж. Решение было окончательным, очень обрадовало что князя Александра, что позже княгиню Доротею, которой сообщили новости. Что бы ни говорили, она все-таки любила мужа, а ее сближение с Гизо было больше политическим и дружеским - о какой-то страсти там речи не шло уже, у нее не было на то уже сил, а он был не тот типаж, чтобы бросаться в омут с головой.
Утром 10 января Александр провел время с отцом. Тот даже смог написать письмо жене и передал сыну. Тот должен был поехать в Париж через три дня. Около четырех часов дня Кристоф остался с княгиней Софи, та находилась рядом с ним, но все время пыталась куда-то уйти. Возлюбленный ее останавливал с просьбами побыть с ним. Та дождалась пока он уснет и удалилась в молельню (левое окно, скрыто деревьями). Убийцы пришли в 17-15. Их было восемь человек - в комнате присутствовало трое, пять осталось на страже. Сначала погиб слуга, оказавший сопротивление. Его убили бесшумно, задушив. Затем перешли к господину...
Не буду сейчас подробно описывать, что было. Кристоф проснулся от криков Софи, и тут его настигли злоумышленники. Единственное, - "тело носило следы борьбы", это однозначно. О том, что сделали с телом в дальнейшем, я умолчу. Сын прибыл довольно быстро, увидел, что творится, хотел оказать сопротивление, но ему то ли пригрозили, что сделают то же самое, то ли попытались напасть.
В итоге, о смерти попечителя наследнику и его свите доложено было через полтора часа. Хозяйка виллы приказала все привести в надлежащий вид. Софи нигде не было видно, заметим это. Так как от тела ничего не осталось, на кровать положили слугу, чем-то, как сказано, похожего на самого князя, особенно ежели одеть в его одежду.
Затем состоялось отпевание. Софи не было на отпевании, та лежала у себя в полукоматозном состоянии. Присутствовал ее сын Григорий с женой Марией (племянницей покойного), которая и указала на несостыковки. Подойдя целовать руку покойнику, она обратила внимание, что руки выглядят иначе, чем она привыкла. Ее слова заметили муж и кузен.
Итак, версия со смертью от болезни вписывалась как нельзя лучше. Ее подтверждала сама хозяйка виллы, княгиня Зинаида. Ее золовка все же упоминала убийц, но утверждала, что князь погиб, обороняя ее от этих злоумышленников, которых она называла однозначно - "агенты правительства". С ее слов, Кристофа убили выстрелом из пистолета. Сын убитого утверждал, что крови было слишком много для убийства из пистолета. Осмотреть тело возможности не было. Между тем, княгиня Мария Волконская, племянница графа Кристофа, продолжала говорить, что в Риме отпевали не ее дядю. Официальным представителям была выгоднее смерть от болезни, ее и приняли как основную - тем более, тот факт, что князь был болен и не вставал с постели, подтверждался слишком многими показаниями. Так история оказалась закрыта - по "высочайшему повелению". Любые намеки семьи на то, что их глава не умер по естественным причинам, а погиб от рук неизвестных, пресекался. Лишь в заказном беллетристическом романе это обозначили.
В книге эта детективная история будет раскрыта полностью. Будут названы убийцы и мотивы... Кое-кто уже их знает и с легкостью догадывается.