Мастера-«крестьяне» - каменщики, резчики, кровельщики, золотари. Часть 1
Мастера-«крестьяне» - каменщики, резчики, кровельщики, золотари
Автор: Мусорина Е.А.
Проследовав по Дмитровскому и Богородскому уездам Московской земли царский поезд оказывался во владении десятины Троицких вотчин. Интересно, что словосочетание «царский поезд» применялось издревле и обозначало длинную царскую паломническую процессию, растягивающуюся, как повествует официальная версия, по проселочной дороге, ведущей в Сергиев Посад порой на несколько верст в длину. Так объяснялось это обозначение особых царских выездов в книгах 18-19 веков. Но так ли это? Имели ли ввиду древние царские бытописатели именно проселочную дорогу, часто разбитую распутицей в межсезонье и не только?
Обозначение «царский поезд» бытовало до тех пор, пока не появились железные дороги и паровозы, и представители Романовых с приближенными, челядью и прислугой стали путешествовать по России по железным дорогам. А что, если это древнее обозначение выездов царского двора на богомолье могло быть связано действительно с железными дорогами? Ведь историки 18-19 веков обозначение массового царского паломничества взяли из источников намного более древних. Ведь они опирались на описания паломничеств в Сергиеву Лавру Дмитрия Донского 1380-1389 годов, Василия Дмитриевича 1389-1425, Василия Васильевича 1425-1433, Ивана Васильевича 1462-1505, Василия Ивановича 1505-1533, Ивана Грозного 1533-1584, Федора Ивановича 1584-1598, Бориса Годунова в начале 17 века. И во всех описаниях выходов князей и царей на богомолье упоминается о «царском поезде». Почему бытописатели, описывающие древние выходы государей династии Рюриковичей избрали такое непривычное определение царской паломнической процессии?
Воцарившаяся в Москве прозападная династия Романовых старалась по старому чину, заведенному при Рюриковичах и ранее, производить паломничества в древние, особо почитаемые ещё с языческих времён священные места и монастыри, в том числе и в Троицкую Сергиеву Лавру. Хотябы для того, чтобы лишний раз не возбуждать против себя оставшихся в Московском уезде, не сбежавших по разным причинам от московского разорения и ожидавших милости от новой власти горожан, ремесленников, крестьян и представителей купечества. Да и сама процессия и регламент были настолько по душе Романовым, что менять в ней что-либо совершенно не имело для них никакого смысла. Церемония только добавляла значительности и величия неуважаемой, не вызывавшей народного доверия власти, пришедшей незаконным путём, приведенной к Московскому двору хитростью, коварством предателей народа и иностранным оружием. Поэтому чин проведения церемонии сборов и самого путешествия, надо полагать, оставался при Романовых без изменения, по крайней мере в 17 и 18 веках. Ведь для церемонии были уже приготовлены парадные конские сбруи, самые породистые лошади, роскошные инкрустированные кареты, повозки, и полный обслуживающий, хорошо обученный персонал сопровождения. Исключение могла составлять новая введенная некая зашифрованная (масонская) символика и символы власти, отличавшие Романовых от предшествующих правителей династии Рюриковичей и династий тартарийских ордынских правителей.
В.Г. Шварц. Вешний поезд царицы на богомолье при царе Алексее Михайловиче
По заведенной древней традиции и как видно из дошедших до нас описаний, царские поезда были огромные, представлявшие из себя, можно сказать, целую армию. А поскольку по территории Москвы, от Кремля до Крестовской заставы и села Алексеевского, шествие совершалось особенным, «нарядным», образом, - то выезды государей из Москвы в поход составляли своего рода великолепнейшие парады, смотреть на которые собирались все жители Москвы. С нарочитым великолепием устраивались эти выезды, если в Москве находились иностранные послы, которых в 17-18 веках Романовы любили приглашать на такие шествия [1].
Один иностранец оставил описание шествия, а именно нарочито великолепного царского поезда, устроенного для иностранных послов. Это был Адольф Лизек, состоявший секретарем при Австрийских послах, бывших в Москве в 1675-м году, и наблюдавший шecтвиe по Москве царского поезда, отправлявшегося к Троице на праздник преподобного Сергия - 25-го сентября. «В 8-м часу утра - пишет Лизек, - воевода Янов (думный дворянин Василий Федорович Янов) с 1500 ветеранов пехоты прежде всех отправился приготовлять путь для государя в следующем порядке: впереди везли пушку, по бокам ея шли два канонера, один с копьем, на конце котораго был двуглавый орел с фитилем в когтях, другой опоясан мечом и вооружен длинною секирою; за ними два конюха вели превосходнаго пегаго аргамака воеводы в тигровых пятнах; впереди отряда ехал на таком же коне воевода в богатой одежде, унизанной жемчугом; у коня удила были серебряныя, повода сученые из золотых снурков, чапрак из краснаго штофа, выложенный финифтью и золотом кованым; по бокам шла фаланга секироносцев в красных суконных одеждах; далее между двумя копейщиками следовал знаменоносец; за ними трубачи и барабанщики, гремевшие на своих инструментах; наконец, двадцать рот стрельцов, при мечах, с самопалами в левой руке и с кривыми топорами (бердышами) на правом плече. Поход двинулся в поле, где в ожидании царя уже было выстроено 14 тысяч войска, и все затихло».
В.Васнецов. Выезд царя Алексея Михайловича
Это был, так сказать, квартирмейстерский отряд, посланный наперед выезда государя «для станов». Выезд самого царя Алексея Михайловича имел место в час пополудни. «Прежде всего выехал, - продолжает Лизек, - отряд всадников, по середине котораго постельничий Иван Демидович (исправлявший обязанности постельничаго стольник и ближний человек Иван Демидович Голохвастов) сам вел двух любимых царских коней, покрытых тонким красным сукном; за ними потянулся обоз повозок, числом больше тридцати, одна за другою (в которых находился царский гардероб и все дорожные принадлежности или все, что было необходимо в дороге). Далее отряд царской стражи, впереди котораго шли двести пятьдесят скороходов, без музыки и без барабаннаго боя, неся в руках поднятые вверх бичи, ярко блестевшие золотом. Начальник отряда, чашник и голова, Георгий Петрович Лутохин отличался сколько блеском наряда, столько же и своею важностию. Под ним был лихой конь в дорогом уборе. По такому началу мы ожидали увидеть что нибудь необыкновенное, и не обманулись. Следующий поезд привел нас в изумление. Впереди ехал конюший Тарас Радобшин (Растопчин), за ним вели 62 превосходных (царских верховых) коня, на которых вся збруя и попоны горели золотом и серебром; 12 лошадей из-под царской кареты (т. е. назначенных под царскую карету на смену тем лошадям, которые были под каретою), покрытых красным штофом, вели каждую по два конюха под устцы одну за другою. Наконец, ехала второстепенная карета его величества, ослеплявшая блеском золота и хрусталя.
Музей карет в Пушкино.
Новым поездом управлял (ясельничий) Петр Яковлевич Вышеславский; позади его несли скамейку, обтянутую красным сукном, которую дают под ноги царю, когда он садится на лошадь; потом ехали восемь главных всадников, которые при этом служат его величеству, в одежде, гораздо пышнейшей прежних и с серебряными и позолочеными кольцами на передней части сапогов; посереди их несли персидские ковры для лошадей, удивительно вытканные серебром и золотом, каждый по два человека. Потом ехали стрелки со стрелами в руках и два оруженосца с мечами его царскаго величества и наследника престола; далее два молодые боярина; за ними по обоим бокам улицы по 200 стрельцов очищали дорогу с посеребреными и золочеными хлыстами одинаковаго размера; наконец, в карете ехал царь с наследником и главным воеводою Долгоруким (Юрием Алексеевичем, ближним боярином и дворецким и наместником Суздальским); по бокам длинные ряды копейщиков и секироносцев и у самой кареты множество бояр, стольников и чашников в золоте, серебре и жемчуге. Поезд заключался тремя каретами и толпою слуг.
С подобною же пышностию из других ворот дворца показался поезд царицы. Впереди ехал Иван Грибоедов (стрелецкий голова) с двумя стами скороходов, за ними вели двенадцать рослых, белых как снег, лошадей из-под царицыной кареты, обвязанных шелковыми сетками. Потом следовала маленькая, вся испещренная золотом, карета младшаго князя (Петра, будущаго Петра I, родившагося 30-го мая 1672-го года) в четыре лошадки пигмейской (крошечной) породы; по бокам шли четыре карлика и такой же сзади на крохотном коньке. В другой карете везли царских детей; за ними следовала карета царицы, чрезвычайно большая, запряженная двенадцатью лошадьми; по бокам шли пешком отец царицы (Кирило Полуектович Нарышкин), Артамон (Сергеевич Матвеев) и множество сановников; в карете, также в 12 лошадей, ехали сестры и родственницы царской фамилии и 42 лошади везли придворных дам; позади всех отряд конницы» [2]. С таковою пышностью принято было во времена предшествующих Романовым правителям выезжать в паломничества по святым местам Древнерусского государства.
Такое шествие, описанное Лизеком, проходило по Кремлю, Китай-городу, Лубянской площади, далее по Сретенке подходило к Напрудной (Мещанской) слободе и двигалось в направлении Крестовской заставы. Возможно у Крестовской заставы или же несколько далее - в селе Копытово (впоследствии Алексеевское) князья или цари из рода Рюриковичей со свитой и приближенными могли пересаживаться на поезд и далее следовали в Сергиев посад и Троицкую лавру уже по железной дороге.
Вероятно, до Романовых эта процессия носила священный смысл. При Романовых же паломнический выезд служил больше царскому тщеславию, и похвальбе перед европейскими послами, нежели соблюдал древнюю обрядовую суть. Такая блистательность сегодня придется не всякому здравомыслящему гражданину России по вкусу, но, тем не менее, торжественность и пышность царских поездов говорила о несметных богатствах, хранившихся в Золотой и Серебряной Палатах, собираемых поколениями русских князей и царей для убранства важных государевых процессий. Возможно, таковые показы и явились впоследствии искушением и косвенной причиной нападения европейских элит и колонизации Древнерусского государства?
Поэтому, не долго, столь пышные церемонии существовали в быту во время правления Романовых. Вероятно, Алексеем Михайловичем они и закончились, поскольку в последующее время, никто подобно Лизеку, не оставил воспоминаний о пышных царских выездах в Лавру. Постепенно Оружейная и Золотая палаты «пошли с молотка», ценные вещи были разграблены и утеряны в веках. Жадные и падкие на золото иностранные друзья выпросили в качестве даров или выкупили за бесценок у Романовых предметы былой роскоши русско-ордынских сакральных церемоний.
Императорские вагоны.
В 18 веке при Екатерине II, которая тоже любила с пышностью и комфортом проехаться по Матушке-России, тоже не встречается столь подробных описаний церемоний в древнерусском стиле. В 18 веке правители из рода Романовых предпочитали обставлять свои выезды и публичные церемонии уже предметами европейского обихода, во множестве приобретенными «в европах» и оплаченными в соответствии с европейскими аппетитами. Вероятно, драгоценные предметы древнерусских церемониалов были как раз тогда-то и променены на милые, но ничего не стоящие безделицы - картины европейских художников, керамику, стекло, которыми преимущественно и был обставлен быт Романовых и русской знати 18 века.
Затем что-то странное произошло постепенно с описанием царской дороги. Ближе к 19 веку русские писатели, публицисты стали описывать главную паломническую дорогу в весьма неприглядном виде. Не в древние времена Алексея Михайловича, а в «просвещенном» вроде бы 1843-м году митрополит Филарет писал наместнику Антонию: «говорят, что дорога в Лавру чрезмерно худа», и спрашивал: «нет ли проселочной, хотя не так близкой, но более удобной?» [3]. Даже писатели конца 19 века вопрошали, «может что-то случилось с сообщением по причине того, что проводилось шоссе, большая дорога была не настоящая, а какая-нибудь временная?» Что само по себе странно. Однако же приходится констатировать факт, что даже главное церковное лицо середины 19 века не имело представления о том, по какой дороге добираться к главной святыне Московской губернии. Ведь в 17 веке таких вопросов у царя и духовенства не возникало.
Интерьеры императорских вагонов.
Или что-то радикально изменилось на Руси после 18 века? Думается, что после острой фазы колонизаторских войн на славянских и татарских территориях, проводимых западными элитами руками Романовых, Россиия была доведена до полного упадка. Ожесточенно воюя с простым народом покорённой Руси-Тартарии, применяя европейские образцы самого передового оружия массового поражения того времени, колонизаторы избавились от представлявших опасность для властей, самых осмыленных народных элементов.
Очистив территории Великой Тартарии от «лишнего народа» Романовы не заметили, как в том числе уничтожили или выдавили с насиженных мест артели потомственных мастеровых людей. Многие промышленные династии были прерваны, разруха и голод заставляли потомственный персонал древних научно-технических отраслей покидать свои мастерские, бросать промышленные заводские заведения, и переквалифицироваться в вынужденных земледельцев в целях добывания элементарного пропитания. В этот период, то есть к началу 19 века население России составляло около 10 млн человек жителей.
Есть и другая версия наступившего к 19 веку упадка России. Возможно Европа, приказала Романовым уничтожить промышленность, транспорт и пути сообщения Древней Руси, и даже передовые отрасли сельского хозяйства с производствами. Как подобное мы наблюдаем сегодня, когда главным условием вступления в Евросоюз ставится уничтожение экономической базы претендента. Так было поступлено с Болгарией, Румынией, Молдавией, странами Балтии. Эти вновь пребывшие в Евросоюз члены купили евро пропуск ценой лишения своего суверенитета через потерю собственных производств, вместе с местными и международными рынками сбыта своей продукции, уступив рынки продукции европейским «старожилам» - Германии, Голландии, Англии, Польше, Франции. А вновь прибывшим в Евросоюз членам предложено было вербовать новую волну претендентов на роль новичков Евросоюза. То есть экономика Евросоюза работает по принципу сетевого маркетинга или т. наз. «пирамиды», когда каждый новый член должен привлечь и разорить последующего, чтобы встать на ступень выше новичка и строить вновь свою экономику за счет развала экономики новичка и его бывших рынков сбыта национальной продукции. А новички, в свою очередь, поступают таким же образом со следующими претендентами на членство в Евросоюз. В такой «пирамиде» считается, что не повезет последнему, как в «пирамидах» Мавроди. (Хотя, последний «участник-банкрот», вовсе не обязательно будет замыкать эту сетевую игру с человеческими жертвами. Членов-участников принудительно могут опять перезапустить по тому же кругу, как это мы видим на примере Украины или Польши, которые в 16-17 веках были в «фаворе» и были неплохо устроены за счет участия в расчленении и разграблении Великой Тартарии. Но затем, как мы помним, Польша подверглась трём разделам в интересах Англии с союзниками. А сегодня разделу подверглась Украина, и в который уже раз проходит новый экзамен по теме «це европа чи еще ни?»). Но только вот, не повезло самому устроителю пирамиды - С. Мавроди, который недавно безвестно скончался от сердечного приступа на автобусной остановке. Может это «черная метка» устроителям глобальной «пирамиды», устроившим 1000 лет назад позорный для нашей Планеты миропорядок?
Чертежи вагонов царского поезда.
По этой причине, почти все жители вышеозначенных стран сетевой европейской пирамиды, лишившись рабочих мест и доходов на родине, вынуждены наниматься в страны Евросоюза, занимая второстепенные невостребованные «коренными европейцами» рабочие места дворников, сантехников, разнорабочих и проституток. Ну а самые квалифицированные специалисты тяжелой промышленности, сельского хозяйства, а также ученые и инженеры пополнили интеллектуальные ряды, прежде всего в научных и производственных отраслях США.
Очевидно, примерно то же самое произошло в России 17-18 веков. Основная масса народа, преимущественно земледельцы, казаки, скотоводы, мастера и ремесленники, не желая терпеть притеснения от произвола властей сбежали в Сибирь. Квалифицированная часть населения Российской Империи по приглашению перебиралась в благополучные страны Европы. Другие, в поисках лучшей доли подались в Среднюю Азию, на Дальний Восток, и даже в Китай. Европа не препятствовала превращению оставшегося населения России в бесправных крепостных, лишенных земли, и вообще какого-либо имущества. Тем более управлять неимущими крестьянами при помощи дворянско-помещичьей прослойки было очень удобно. Всегда можно было лишить крестьянина или горожанина, попавшего в крепостную зависимость от землевладельцев, возможности пропитания, и тем самым вынудить его исполнять волю правящей прослойки. Поэтому «аграрная Россия» полностью устраивала европейские элиты. Именно в этот период Россия становится отсталой аграрной страной вынужденных земледельцев - переселенцев из городов в сёла. Не потому ли в архивных документах 18-19 веков мы читаем, как крестьянские артели привлекались в города в наём к купцам, дворянам и священникам в период года, благоприятный для строительства и ремонта зданий. Причем эти «крестьяне» отлично владели не только приёмами строительства из дерева, то есть плотницким делом, но были также первоклассными каменщиками и кровельщиками. Некоторые артели могли живописно расписать храмовые своды и дворцовые помещичьи усадьбы, изготовить предметы церковной утвари из серебра с позолотой. Из смет и договоров очевидно, что эти «крестьяне» в прошлом жили в городах и занимались строительством и отделкой городских зданий, и умудрялись до конца 19 века сохранять древние технологии строительства из красного кирпича и белого камня, полученные от своих отцов и дедов. И только революция 1917 года окончательно уничтожила подобных каменщиков-профессионалов, а вместе с ними были утрачены секреты мастерства затейливой кирпичной кладки, резьбы и лепнины. Это было действительно мастерство. Кирпичная кладка гражданских, церковных и промышленных зданий, тоннелей, километровых изгородей, башен, крепостей, построенных в 18, 16, 13 или в 11 веках и ранее, просто поражает своей аккуратностью, точностью и сложностью линий, бетонных швов и сочленений. Великолепную архитектуру дополняли множественные витиеватые каменные, резные и лепные украшения - сандрики, портики, балясины, русты, капители, колоннады, аркады, сложная кровля повторяла причудливые изгибы разнообразно оформленных фронтонов.
[1] Новый летописец, напечатанный в XVII книге Временника Импер. Общ. Ист. и Древн. Росс., С. 196
[2] «Сказание Адольфа Лизека о посольстве от императора римского Леопольда к великому царю московскому Алексею Михайловичу, в 1675 году». Перев. с латин. И. Тарнава-Боричевский. Журн. Мин. Нар. Просв., 1837, № XI, с. 366.
[3] Письма митрополита Филарета наместнику Антонию. № 387. 1843.
Перенос продолжения в сл. публикацию.
Автор: Мусорина Е.А.
Проследовав по Дмитровскому и Богородскому уездам Московской земли царский поезд оказывался во владении десятины Троицких вотчин. Интересно, что словосочетание «царский поезд» применялось издревле и обозначало длинную царскую паломническую процессию, растягивающуюся, как повествует официальная версия, по проселочной дороге, ведущей в Сергиев Посад порой на несколько верст в длину. Так объяснялось это обозначение особых царских выездов в книгах 18-19 веков. Но так ли это? Имели ли ввиду древние царские бытописатели именно проселочную дорогу, часто разбитую распутицей в межсезонье и не только?
Обозначение «царский поезд» бытовало до тех пор, пока не появились железные дороги и паровозы, и представители Романовых с приближенными, челядью и прислугой стали путешествовать по России по железным дорогам. А что, если это древнее обозначение выездов царского двора на богомолье могло быть связано действительно с железными дорогами? Ведь историки 18-19 веков обозначение массового царского паломничества взяли из источников намного более древних. Ведь они опирались на описания паломничеств в Сергиеву Лавру Дмитрия Донского 1380-1389 годов, Василия Дмитриевича 1389-1425, Василия Васильевича 1425-1433, Ивана Васильевича 1462-1505, Василия Ивановича 1505-1533, Ивана Грозного 1533-1584, Федора Ивановича 1584-1598, Бориса Годунова в начале 17 века. И во всех описаниях выходов князей и царей на богомолье упоминается о «царском поезде». Почему бытописатели, описывающие древние выходы государей династии Рюриковичей избрали такое непривычное определение царской паломнической процессии?
Воцарившаяся в Москве прозападная династия Романовых старалась по старому чину, заведенному при Рюриковичах и ранее, производить паломничества в древние, особо почитаемые ещё с языческих времён священные места и монастыри, в том числе и в Троицкую Сергиеву Лавру. Хотябы для того, чтобы лишний раз не возбуждать против себя оставшихся в Московском уезде, не сбежавших по разным причинам от московского разорения и ожидавших милости от новой власти горожан, ремесленников, крестьян и представителей купечества. Да и сама процессия и регламент были настолько по душе Романовым, что менять в ней что-либо совершенно не имело для них никакого смысла. Церемония только добавляла значительности и величия неуважаемой, не вызывавшей народного доверия власти, пришедшей незаконным путём, приведенной к Московскому двору хитростью, коварством предателей народа и иностранным оружием. Поэтому чин проведения церемонии сборов и самого путешествия, надо полагать, оставался при Романовых без изменения, по крайней мере в 17 и 18 веках. Ведь для церемонии были уже приготовлены парадные конские сбруи, самые породистые лошади, роскошные инкрустированные кареты, повозки, и полный обслуживающий, хорошо обученный персонал сопровождения. Исключение могла составлять новая введенная некая зашифрованная (масонская) символика и символы власти, отличавшие Романовых от предшествующих правителей династии Рюриковичей и династий тартарийских ордынских правителей.
В.Г. Шварц. Вешний поезд царицы на богомолье при царе Алексее Михайловиче
По заведенной древней традиции и как видно из дошедших до нас описаний, царские поезда были огромные, представлявшие из себя, можно сказать, целую армию. А поскольку по территории Москвы, от Кремля до Крестовской заставы и села Алексеевского, шествие совершалось особенным, «нарядным», образом, - то выезды государей из Москвы в поход составляли своего рода великолепнейшие парады, смотреть на которые собирались все жители Москвы. С нарочитым великолепием устраивались эти выезды, если в Москве находились иностранные послы, которых в 17-18 веках Романовы любили приглашать на такие шествия [1].
Один иностранец оставил описание шествия, а именно нарочито великолепного царского поезда, устроенного для иностранных послов. Это был Адольф Лизек, состоявший секретарем при Австрийских послах, бывших в Москве в 1675-м году, и наблюдавший шecтвиe по Москве царского поезда, отправлявшегося к Троице на праздник преподобного Сергия - 25-го сентября. «В 8-м часу утра - пишет Лизек, - воевода Янов (думный дворянин Василий Федорович Янов) с 1500 ветеранов пехоты прежде всех отправился приготовлять путь для государя в следующем порядке: впереди везли пушку, по бокам ея шли два канонера, один с копьем, на конце котораго был двуглавый орел с фитилем в когтях, другой опоясан мечом и вооружен длинною секирою; за ними два конюха вели превосходнаго пегаго аргамака воеводы в тигровых пятнах; впереди отряда ехал на таком же коне воевода в богатой одежде, унизанной жемчугом; у коня удила были серебряныя, повода сученые из золотых снурков, чапрак из краснаго штофа, выложенный финифтью и золотом кованым; по бокам шла фаланга секироносцев в красных суконных одеждах; далее между двумя копейщиками следовал знаменоносец; за ними трубачи и барабанщики, гремевшие на своих инструментах; наконец, двадцать рот стрельцов, при мечах, с самопалами в левой руке и с кривыми топорами (бердышами) на правом плече. Поход двинулся в поле, где в ожидании царя уже было выстроено 14 тысяч войска, и все затихло».
В.Васнецов. Выезд царя Алексея Михайловича
Это был, так сказать, квартирмейстерский отряд, посланный наперед выезда государя «для станов». Выезд самого царя Алексея Михайловича имел место в час пополудни. «Прежде всего выехал, - продолжает Лизек, - отряд всадников, по середине котораго постельничий Иван Демидович (исправлявший обязанности постельничаго стольник и ближний человек Иван Демидович Голохвастов) сам вел двух любимых царских коней, покрытых тонким красным сукном; за ними потянулся обоз повозок, числом больше тридцати, одна за другою (в которых находился царский гардероб и все дорожные принадлежности или все, что было необходимо в дороге). Далее отряд царской стражи, впереди котораго шли двести пятьдесят скороходов, без музыки и без барабаннаго боя, неся в руках поднятые вверх бичи, ярко блестевшие золотом. Начальник отряда, чашник и голова, Георгий Петрович Лутохин отличался сколько блеском наряда, столько же и своею важностию. Под ним был лихой конь в дорогом уборе. По такому началу мы ожидали увидеть что нибудь необыкновенное, и не обманулись. Следующий поезд привел нас в изумление. Впереди ехал конюший Тарас Радобшин (Растопчин), за ним вели 62 превосходных (царских верховых) коня, на которых вся збруя и попоны горели золотом и серебром; 12 лошадей из-под царской кареты (т. е. назначенных под царскую карету на смену тем лошадям, которые были под каретою), покрытых красным штофом, вели каждую по два конюха под устцы одну за другою. Наконец, ехала второстепенная карета его величества, ослеплявшая блеском золота и хрусталя.
Музей карет в Пушкино.
Новым поездом управлял (ясельничий) Петр Яковлевич Вышеславский; позади его несли скамейку, обтянутую красным сукном, которую дают под ноги царю, когда он садится на лошадь; потом ехали восемь главных всадников, которые при этом служат его величеству, в одежде, гораздо пышнейшей прежних и с серебряными и позолочеными кольцами на передней части сапогов; посереди их несли персидские ковры для лошадей, удивительно вытканные серебром и золотом, каждый по два человека. Потом ехали стрелки со стрелами в руках и два оруженосца с мечами его царскаго величества и наследника престола; далее два молодые боярина; за ними по обоим бокам улицы по 200 стрельцов очищали дорогу с посеребреными и золочеными хлыстами одинаковаго размера; наконец, в карете ехал царь с наследником и главным воеводою Долгоруким (Юрием Алексеевичем, ближним боярином и дворецким и наместником Суздальским); по бокам длинные ряды копейщиков и секироносцев и у самой кареты множество бояр, стольников и чашников в золоте, серебре и жемчуге. Поезд заключался тремя каретами и толпою слуг.
С подобною же пышностию из других ворот дворца показался поезд царицы. Впереди ехал Иван Грибоедов (стрелецкий голова) с двумя стами скороходов, за ними вели двенадцать рослых, белых как снег, лошадей из-под царицыной кареты, обвязанных шелковыми сетками. Потом следовала маленькая, вся испещренная золотом, карета младшаго князя (Петра, будущаго Петра I, родившагося 30-го мая 1672-го года) в четыре лошадки пигмейской (крошечной) породы; по бокам шли четыре карлика и такой же сзади на крохотном коньке. В другой карете везли царских детей; за ними следовала карета царицы, чрезвычайно большая, запряженная двенадцатью лошадьми; по бокам шли пешком отец царицы (Кирило Полуектович Нарышкин), Артамон (Сергеевич Матвеев) и множество сановников; в карете, также в 12 лошадей, ехали сестры и родственницы царской фамилии и 42 лошади везли придворных дам; позади всех отряд конницы» [2]. С таковою пышностью принято было во времена предшествующих Романовым правителям выезжать в паломничества по святым местам Древнерусского государства.
Такое шествие, описанное Лизеком, проходило по Кремлю, Китай-городу, Лубянской площади, далее по Сретенке подходило к Напрудной (Мещанской) слободе и двигалось в направлении Крестовской заставы. Возможно у Крестовской заставы или же несколько далее - в селе Копытово (впоследствии Алексеевское) князья или цари из рода Рюриковичей со свитой и приближенными могли пересаживаться на поезд и далее следовали в Сергиев посад и Троицкую лавру уже по железной дороге.
Вероятно, до Романовых эта процессия носила священный смысл. При Романовых же паломнический выезд служил больше царскому тщеславию, и похвальбе перед европейскими послами, нежели соблюдал древнюю обрядовую суть. Такая блистательность сегодня придется не всякому здравомыслящему гражданину России по вкусу, но, тем не менее, торжественность и пышность царских поездов говорила о несметных богатствах, хранившихся в Золотой и Серебряной Палатах, собираемых поколениями русских князей и царей для убранства важных государевых процессий. Возможно, таковые показы и явились впоследствии искушением и косвенной причиной нападения европейских элит и колонизации Древнерусского государства?
Поэтому, не долго, столь пышные церемонии существовали в быту во время правления Романовых. Вероятно, Алексеем Михайловичем они и закончились, поскольку в последующее время, никто подобно Лизеку, не оставил воспоминаний о пышных царских выездах в Лавру. Постепенно Оружейная и Золотая палаты «пошли с молотка», ценные вещи были разграблены и утеряны в веках. Жадные и падкие на золото иностранные друзья выпросили в качестве даров или выкупили за бесценок у Романовых предметы былой роскоши русско-ордынских сакральных церемоний.
Императорские вагоны.
В 18 веке при Екатерине II, которая тоже любила с пышностью и комфортом проехаться по Матушке-России, тоже не встречается столь подробных описаний церемоний в древнерусском стиле. В 18 веке правители из рода Романовых предпочитали обставлять свои выезды и публичные церемонии уже предметами европейского обихода, во множестве приобретенными «в европах» и оплаченными в соответствии с европейскими аппетитами. Вероятно, драгоценные предметы древнерусских церемониалов были как раз тогда-то и променены на милые, но ничего не стоящие безделицы - картины европейских художников, керамику, стекло, которыми преимущественно и был обставлен быт Романовых и русской знати 18 века.
Затем что-то странное произошло постепенно с описанием царской дороги. Ближе к 19 веку русские писатели, публицисты стали описывать главную паломническую дорогу в весьма неприглядном виде. Не в древние времена Алексея Михайловича, а в «просвещенном» вроде бы 1843-м году митрополит Филарет писал наместнику Антонию: «говорят, что дорога в Лавру чрезмерно худа», и спрашивал: «нет ли проселочной, хотя не так близкой, но более удобной?» [3]. Даже писатели конца 19 века вопрошали, «может что-то случилось с сообщением по причине того, что проводилось шоссе, большая дорога была не настоящая, а какая-нибудь временная?» Что само по себе странно. Однако же приходится констатировать факт, что даже главное церковное лицо середины 19 века не имело представления о том, по какой дороге добираться к главной святыне Московской губернии. Ведь в 17 веке таких вопросов у царя и духовенства не возникало.
Интерьеры императорских вагонов.
Или что-то радикально изменилось на Руси после 18 века? Думается, что после острой фазы колонизаторских войн на славянских и татарских территориях, проводимых западными элитами руками Романовых, Россиия была доведена до полного упадка. Ожесточенно воюя с простым народом покорённой Руси-Тартарии, применяя европейские образцы самого передового оружия массового поражения того времени, колонизаторы избавились от представлявших опасность для властей, самых осмыленных народных элементов.
Очистив территории Великой Тартарии от «лишнего народа» Романовы не заметили, как в том числе уничтожили или выдавили с насиженных мест артели потомственных мастеровых людей. Многие промышленные династии были прерваны, разруха и голод заставляли потомственный персонал древних научно-технических отраслей покидать свои мастерские, бросать промышленные заводские заведения, и переквалифицироваться в вынужденных земледельцев в целях добывания элементарного пропитания. В этот период, то есть к началу 19 века население России составляло около 10 млн человек жителей.
Есть и другая версия наступившего к 19 веку упадка России. Возможно Европа, приказала Романовым уничтожить промышленность, транспорт и пути сообщения Древней Руси, и даже передовые отрасли сельского хозяйства с производствами. Как подобное мы наблюдаем сегодня, когда главным условием вступления в Евросоюз ставится уничтожение экономической базы претендента. Так было поступлено с Болгарией, Румынией, Молдавией, странами Балтии. Эти вновь пребывшие в Евросоюз члены купили евро пропуск ценой лишения своего суверенитета через потерю собственных производств, вместе с местными и международными рынками сбыта своей продукции, уступив рынки продукции европейским «старожилам» - Германии, Голландии, Англии, Польше, Франции. А вновь прибывшим в Евросоюз членам предложено было вербовать новую волну претендентов на роль новичков Евросоюза. То есть экономика Евросоюза работает по принципу сетевого маркетинга или т. наз. «пирамиды», когда каждый новый член должен привлечь и разорить последующего, чтобы встать на ступень выше новичка и строить вновь свою экономику за счет развала экономики новичка и его бывших рынков сбыта национальной продукции. А новички, в свою очередь, поступают таким же образом со следующими претендентами на членство в Евросоюз. В такой «пирамиде» считается, что не повезет последнему, как в «пирамидах» Мавроди. (Хотя, последний «участник-банкрот», вовсе не обязательно будет замыкать эту сетевую игру с человеческими жертвами. Членов-участников принудительно могут опять перезапустить по тому же кругу, как это мы видим на примере Украины или Польши, которые в 16-17 веках были в «фаворе» и были неплохо устроены за счет участия в расчленении и разграблении Великой Тартарии. Но затем, как мы помним, Польша подверглась трём разделам в интересах Англии с союзниками. А сегодня разделу подверглась Украина, и в который уже раз проходит новый экзамен по теме «це европа чи еще ни?»). Но только вот, не повезло самому устроителю пирамиды - С. Мавроди, который недавно безвестно скончался от сердечного приступа на автобусной остановке. Может это «черная метка» устроителям глобальной «пирамиды», устроившим 1000 лет назад позорный для нашей Планеты миропорядок?
Чертежи вагонов царского поезда.
По этой причине, почти все жители вышеозначенных стран сетевой европейской пирамиды, лишившись рабочих мест и доходов на родине, вынуждены наниматься в страны Евросоюза, занимая второстепенные невостребованные «коренными европейцами» рабочие места дворников, сантехников, разнорабочих и проституток. Ну а самые квалифицированные специалисты тяжелой промышленности, сельского хозяйства, а также ученые и инженеры пополнили интеллектуальные ряды, прежде всего в научных и производственных отраслях США.
Очевидно, примерно то же самое произошло в России 17-18 веков. Основная масса народа, преимущественно земледельцы, казаки, скотоводы, мастера и ремесленники, не желая терпеть притеснения от произвола властей сбежали в Сибирь. Квалифицированная часть населения Российской Империи по приглашению перебиралась в благополучные страны Европы. Другие, в поисках лучшей доли подались в Среднюю Азию, на Дальний Восток, и даже в Китай. Европа не препятствовала превращению оставшегося населения России в бесправных крепостных, лишенных земли, и вообще какого-либо имущества. Тем более управлять неимущими крестьянами при помощи дворянско-помещичьей прослойки было очень удобно. Всегда можно было лишить крестьянина или горожанина, попавшего в крепостную зависимость от землевладельцев, возможности пропитания, и тем самым вынудить его исполнять волю правящей прослойки. Поэтому «аграрная Россия» полностью устраивала европейские элиты. Именно в этот период Россия становится отсталой аграрной страной вынужденных земледельцев - переселенцев из городов в сёла. Не потому ли в архивных документах 18-19 веков мы читаем, как крестьянские артели привлекались в города в наём к купцам, дворянам и священникам в период года, благоприятный для строительства и ремонта зданий. Причем эти «крестьяне» отлично владели не только приёмами строительства из дерева, то есть плотницким делом, но были также первоклассными каменщиками и кровельщиками. Некоторые артели могли живописно расписать храмовые своды и дворцовые помещичьи усадьбы, изготовить предметы церковной утвари из серебра с позолотой. Из смет и договоров очевидно, что эти «крестьяне» в прошлом жили в городах и занимались строительством и отделкой городских зданий, и умудрялись до конца 19 века сохранять древние технологии строительства из красного кирпича и белого камня, полученные от своих отцов и дедов. И только революция 1917 года окончательно уничтожила подобных каменщиков-профессионалов, а вместе с ними были утрачены секреты мастерства затейливой кирпичной кладки, резьбы и лепнины. Это было действительно мастерство. Кирпичная кладка гражданских, церковных и промышленных зданий, тоннелей, километровых изгородей, башен, крепостей, построенных в 18, 16, 13 или в 11 веках и ранее, просто поражает своей аккуратностью, точностью и сложностью линий, бетонных швов и сочленений. Великолепную архитектуру дополняли множественные витиеватые каменные, резные и лепные украшения - сандрики, портики, балясины, русты, капители, колоннады, аркады, сложная кровля повторяла причудливые изгибы разнообразно оформленных фронтонов.
[1] Новый летописец, напечатанный в XVII книге Временника Импер. Общ. Ист. и Древн. Росс., С. 196
[2] «Сказание Адольфа Лизека о посольстве от императора римского Леопольда к великому царю московскому Алексею Михайловичу, в 1675 году». Перев. с латин. И. Тарнава-Боричевский. Журн. Мин. Нар. Просв., 1837, № XI, с. 366.
[3] Письма митрополита Филарета наместнику Антонию. № 387. 1843.
Перенос продолжения в сл. публикацию.