Грядущему Марсу: зарисовка о происхождении бизнеса
Postée à l'origine par pranava sur Грядущему Марсу: зарисовка о происхождении бизнеса
Чем прилично заниматься? То есть, чем прилично заниматься "приличному человеку"?
Еще сравнительно недавно - лет 100 назад - ответ был однозначным. Причем, не где-нибудь, а в самой, как принято считать, цитадели современного торгашества и бездуховности. Подобающими джентльмену считались три занятия: army, navy, law. Последнее - с большой натяжкой, как дань необходимости политику быть сведущим в правовых вопросах. Считать, что англичане всегда все делали чужими руками и горазды только на подлости да всяческий "пеар", значит, упускать из виду половину общей картины, как минимум. Империя (как и любое государство) была создана военной силой, основу которой составляли люди родом из Британии в мундирах цвета бога войны, воспитанные не в садо-педерастических интернатах, а на полях и морях сражений.
Эдвардианство стало последним взбрыком (или всхрюком?) традиционной для пресловуто обремененного белого человека системы ценностей, после которого его эра окончательно завершилась победой паранойяльного, истеричного и хитрожопого бога креолов, которому и имени-то нормального нет. Образы героев этого и чуть более позднего времени, вроде, скажем, Лоренса, несут на себе печать пресыщенности, извращенности и декаданса. Они все еще действуют "по-марсиански", но все больше косвенно: провоцируя, внося смуту, даже предавая. Последним пристанищем воинских добродетелей и романтики становится литература.
Именно в это время в широкий языковой обиход проникает слово, бывшее до того эвфемизмом любого рода торговли. Само слово "business" имеет очень широкий спектр значений, включая предельно общие: не только "занятие", но и "дело" вообще, в том числе, в переносном смысле (ср. "death is a lonely business"), однако в другие языки оно стало проникать, прежде всего, как "приличное" название коммерческой деятельности. Это значило, что если раньше не стыдно было говорить только о войне и политике, а все остальное обобщалось пренебрежительным термином "занятия", теперь именно эти "занятия" стали основным делом не только буржуа, но и жантийомов, тут же переставших быть таковыми.
И по-другому не было никогда. Начиная войну, латины первым делом открывали ворота храма Марса, как бы выпуская его наружу. Именно поэтому его называли, в частности, "Марс Грядущий" (Mars Gradivus). И любой, кто хоть чуть-чуть взыскует смысла, понимает, что иначе и быть не может. Потому что иначе - утрата не только смысла, понимания происходящего, но и идентичности, родства - всего, что можно было бы назвать в этом мире собой. Человек должен быть призван - именно призван к чему-то большему, чем обеспечение сиюминутных потребностей капризного и вечно ломающегося "скафандра". Понимание этого ощущается даже в "исторически адекватном" (то есть, учитывающем представления современных историков) английском сериале со стереотипно фиговым и конъюнктурным подбором актеров. Несмотря на все условности, что-то движется внутри позвоночника, и сердце раскрывается в предчувствии того, что непременно прийдет. И, возможно, мы еще успеем побыть его частью.
Чем прилично заниматься? То есть, чем прилично заниматься "приличному человеку"?
Еще сравнительно недавно - лет 100 назад - ответ был однозначным. Причем, не где-нибудь, а в самой, как принято считать, цитадели современного торгашества и бездуховности. Подобающими джентльмену считались три занятия: army, navy, law. Последнее - с большой натяжкой, как дань необходимости политику быть сведущим в правовых вопросах. Считать, что англичане всегда все делали чужими руками и горазды только на подлости да всяческий "пеар", значит, упускать из виду половину общей картины, как минимум. Империя (как и любое государство) была создана военной силой, основу которой составляли люди родом из Британии в мундирах цвета бога войны, воспитанные не в садо-педерастических интернатах, а на полях и морях сражений.
Эдвардианство стало последним взбрыком (или всхрюком?) традиционной для пресловуто обремененного белого человека системы ценностей, после которого его эра окончательно завершилась победой паранойяльного, истеричного и хитрожопого бога креолов, которому и имени-то нормального нет. Образы героев этого и чуть более позднего времени, вроде, скажем, Лоренса, несут на себе печать пресыщенности, извращенности и декаданса. Они все еще действуют "по-марсиански", но все больше косвенно: провоцируя, внося смуту, даже предавая. Последним пристанищем воинских добродетелей и романтики становится литература.
Именно в это время в широкий языковой обиход проникает слово, бывшее до того эвфемизмом любого рода торговли. Само слово "business" имеет очень широкий спектр значений, включая предельно общие: не только "занятие", но и "дело" вообще, в том числе, в переносном смысле (ср. "death is a lonely business"), однако в другие языки оно стало проникать, прежде всего, как "приличное" название коммерческой деятельности. Это значило, что если раньше не стыдно было говорить только о войне и политике, а все остальное обобщалось пренебрежительным термином "занятия", теперь именно эти "занятия" стали основным делом не только буржуа, но и жантийомов, тут же переставших быть таковыми.
И по-другому не было никогда. Начиная войну, латины первым делом открывали ворота храма Марса, как бы выпуская его наружу. Именно поэтому его называли, в частности, "Марс Грядущий" (Mars Gradivus). И любой, кто хоть чуть-чуть взыскует смысла, понимает, что иначе и быть не может. Потому что иначе - утрата не только смысла, понимания происходящего, но и идентичности, родства - всего, что можно было бы назвать в этом мире собой. Человек должен быть призван - именно призван к чему-то большему, чем обеспечение сиюминутных потребностей капризного и вечно ломающегося "скафандра". Понимание этого ощущается даже в "исторически адекватном" (то есть, учитывающем представления современных историков) английском сериале со стереотипно фиговым и конъюнктурным подбором актеров. Несмотря на все условности, что-то движется внутри позвоночника, и сердце раскрывается в предчувствии того, что непременно прийдет. И, возможно, мы еще успеем побыть его частью.
Click to view