Тот, которого мы потеряли
Алексей Битов (poziloy)
Вчера умер Геннадий Иванович Полока.
Ренуар сказал: «Живопись не рассказывают, на неё смотрят». Если картину можно пересказать словами - значит, она безнадёжно плоха. Понятно, что относится это не только к живописи: у каждого вида искусства - свой язык. Извините за банальность.
Фильмы Полоки пересказать словами невозможно - хотя самые известные из них, вроде бы, опираются на литературные первоисточники; мало того, они подчёркнуто театральны (особенно «Интервенция»). Но это - кино. А если на словах - что останется? В лучшем случае, синопсис, не более того.
Полоке не было сорока, когда он снял «Республику ШКИД» и «Интервенцию». А потом... потом ему не разрешали снимать. Почему? Рискну предположить: начальство попросту испугалось, и испугалось не содержания, а формы. Не будем лукавить, в брежневские времена в СССР двусмысленности и фиги в кармане, конечно, не поощрялись, но в малых дозах допускались, на такие шалости (если ими не злоупотребляли) смотрели сквозь пальцы. Полоку, будьте уверены, гнобили не за то, что «классовая борьба» в «Интервенции» местами напоминала балаган, а за то, что этот фильм (и этот режиссёр) никак не вписывались в рамки высочайше дозволенного кино, и, главное, за ту внутреннюю свободу, которой начальство боится куда больше, чем любой крамолы.
Не надо тут проводить параллели с нынешними временами, где под свободу чаще всего маскируется жесточайшая псевдоэлитарная заданность; какая разница, под чью дудочку подстраивается режиссёр; существенно лишь то, что он, вольно или невольно, подстраивается. Если говорить, допустим, о нашем нынешнем театре, то свобода есть у «тихого» Погребничко, а совсем не у раскрученных «режиков», которых поднимают на щит ровно настолько, насколько они оправдывают ожидания. Но это, конечно, реплика в сторону, не более того.
Вернёмся к Полоке. Человеку, говорящему на понятном для «оценщиков» языке, могут простить «неправильную» фразу, а тот, кто говорит на языке непонятном, вызывает лёгкую панику: хрен его знает, что он хочет сказать. К незнакомому и непривычному у нас, скажем честно, принято относиться с подозрением. Говорить на своём языке - вызов, такой наглости не прощают.
Возможно, тут и личные мотивы спрятаны зачастую. В самом деле, они ведь тоже люди, эти начальники, и им тоже порой хочется на волю, но максимум, что они могут себе позволить - незаметно ослабить узел галстука и тихо-тихо снять ботинки под столом. А тут - свободный человек, которому все инструкции - по барабану; думаете, не завидно?
А если к этому добавить, что «Республика ШКИД» имела огромный успех в прокате... нет, «важнейшее из искусств» выпускать из-под контроля нельзя. Одно дело - фильмы, рассчитанные на известную «прослойку», которая и так чем-то недовольна, а другое - картина, способная расшатать стереотипы, как это принято говорить, у широких масс; пусть лопают то, что дают.
И Полоку лишили права говорить на своём языке - нечего тут высовываться, будь, как все. А если бы не лишили - наверное, наш кинематограф был бы другим. Да и не только наш, тоже не исключено. Увы.
Потом Полока вернулся, и всё было при нём, только куража уже не хватало. «А был ли Каротин?» - замечательный фильм, только не заразительный совсем. В отличии, конечно, от «Республики ШКИД» или «Интервенции». Усталость какая-то ощущается, что ли? Нет, дело наверняка не в возрасте как таковом; сам язык, на котором долго не давали говорить, требует больших усилий, чем раньше, а смириться с этим не так просто, к такому повороту человек обычно оказывается не готов. И потом, за время ожидания старые задумки, типа, перекипели, режиссёр уже столько раз успел снять их «внутри головы», что весь кураж давно улетучился. Кураж - компонент нестойкий, а законсервировать его до лучших времён, похоже, нельзя. А тем более нельзя войти в одну реку дважды; если бы за руки не держали, вполне возможно, «Каротин» был бы снят ещё в 1971-м, но тогда получился лишь «Один из нас» - компромисс, который всё равно не устроил начальство, но и Полоку, похоже, не устроил тоже.
Наверное, «поминальные заметки» должны быть более благостными и более ясными. Но тут - особый случай. Полока снял два великолепных фильма, другим бы за глаза хватило. А он должен был встать в один ряд с Феллини и Куросавой.
Не дали.
Беда.
Скорбим.
Вчера умер Геннадий Иванович Полока.
Ренуар сказал: «Живопись не рассказывают, на неё смотрят». Если картину можно пересказать словами - значит, она безнадёжно плоха. Понятно, что относится это не только к живописи: у каждого вида искусства - свой язык. Извините за банальность.
Фильмы Полоки пересказать словами невозможно - хотя самые известные из них, вроде бы, опираются на литературные первоисточники; мало того, они подчёркнуто театральны (особенно «Интервенция»). Но это - кино. А если на словах - что останется? В лучшем случае, синопсис, не более того.
Полоке не было сорока, когда он снял «Республику ШКИД» и «Интервенцию». А потом... потом ему не разрешали снимать. Почему? Рискну предположить: начальство попросту испугалось, и испугалось не содержания, а формы. Не будем лукавить, в брежневские времена в СССР двусмысленности и фиги в кармане, конечно, не поощрялись, но в малых дозах допускались, на такие шалости (если ими не злоупотребляли) смотрели сквозь пальцы. Полоку, будьте уверены, гнобили не за то, что «классовая борьба» в «Интервенции» местами напоминала балаган, а за то, что этот фильм (и этот режиссёр) никак не вписывались в рамки высочайше дозволенного кино, и, главное, за ту внутреннюю свободу, которой начальство боится куда больше, чем любой крамолы.
Не надо тут проводить параллели с нынешними временами, где под свободу чаще всего маскируется жесточайшая псевдоэлитарная заданность; какая разница, под чью дудочку подстраивается режиссёр; существенно лишь то, что он, вольно или невольно, подстраивается. Если говорить, допустим, о нашем нынешнем театре, то свобода есть у «тихого» Погребничко, а совсем не у раскрученных «режиков», которых поднимают на щит ровно настолько, насколько они оправдывают ожидания. Но это, конечно, реплика в сторону, не более того.
Вернёмся к Полоке. Человеку, говорящему на понятном для «оценщиков» языке, могут простить «неправильную» фразу, а тот, кто говорит на языке непонятном, вызывает лёгкую панику: хрен его знает, что он хочет сказать. К незнакомому и непривычному у нас, скажем честно, принято относиться с подозрением. Говорить на своём языке - вызов, такой наглости не прощают.
Возможно, тут и личные мотивы спрятаны зачастую. В самом деле, они ведь тоже люди, эти начальники, и им тоже порой хочется на волю, но максимум, что они могут себе позволить - незаметно ослабить узел галстука и тихо-тихо снять ботинки под столом. А тут - свободный человек, которому все инструкции - по барабану; думаете, не завидно?
А если к этому добавить, что «Республика ШКИД» имела огромный успех в прокате... нет, «важнейшее из искусств» выпускать из-под контроля нельзя. Одно дело - фильмы, рассчитанные на известную «прослойку», которая и так чем-то недовольна, а другое - картина, способная расшатать стереотипы, как это принято говорить, у широких масс; пусть лопают то, что дают.
И Полоку лишили права говорить на своём языке - нечего тут высовываться, будь, как все. А если бы не лишили - наверное, наш кинематограф был бы другим. Да и не только наш, тоже не исключено. Увы.
Потом Полока вернулся, и всё было при нём, только куража уже не хватало. «А был ли Каротин?» - замечательный фильм, только не заразительный совсем. В отличии, конечно, от «Республики ШКИД» или «Интервенции». Усталость какая-то ощущается, что ли? Нет, дело наверняка не в возрасте как таковом; сам язык, на котором долго не давали говорить, требует больших усилий, чем раньше, а смириться с этим не так просто, к такому повороту человек обычно оказывается не готов. И потом, за время ожидания старые задумки, типа, перекипели, режиссёр уже столько раз успел снять их «внутри головы», что весь кураж давно улетучился. Кураж - компонент нестойкий, а законсервировать его до лучших времён, похоже, нельзя. А тем более нельзя войти в одну реку дважды; если бы за руки не держали, вполне возможно, «Каротин» был бы снят ещё в 1971-м, но тогда получился лишь «Один из нас» - компромисс, который всё равно не устроил начальство, но и Полоку, похоже, не устроил тоже.
Наверное, «поминальные заметки» должны быть более благостными и более ясными. Но тут - особый случай. Полока снял два великолепных фильма, другим бы за глаза хватило. А он должен был встать в один ряд с Феллини и Куросавой.
Не дали.
Беда.
Скорбим.