Легенды о Масарике 1. Гашек в Киеве
«За всю мировую историю лишь одно крупное воинское подразделение обогнуло земной шар, причем не по своей воле, а по стечению обстоятельств…» Таким образом, уже с первых слов своей статьи Виктор Киркевич (историк и литератор, как он себя называет) начинает врать. Врет он в каждой статье на протяжении уже многих лет. Впрочем, для шизофреника и графомана это нормальное состояние. Как писал нзабвенный Ярослав Гашек «… В сумасшедшем доме каждый мог говорить все, что взбредет ему в голову, словно в парламенте.»
Как раз по-поводу Гашека мы и разберемся со статьей Виктора Киркевича в газете «Зеркало недели» от 12 ноября, 2004 г. https://zn.ua/SOCIETY/kievskie_adresa_chehoslovatskoy_gosudarstvennosti.html Поскольку мы имеем тяжелый случай психического заболевания, то разбираться нам придется долго. В статье свалено все в кучу - и Томаш Масарик, и Ярослав Гашек, и большевики, и Муравьев, причем Виктор Киркевич перескакивает с одного повествования на другое. Газета, судя по всему, выделила мало места под статью, а навалить нужно было целую кучу хлама, не имеющего отношения к теме статьи.
Виктор Киркевич пишет: «За всю мировую историю лишь одно крупное воинское подразделение обогнуло земной шар, причем не по своей воле, а по стечению обстоятельств. Это был Чехословацкий легион, в рядах которого находились писатели, журналисты, художники, фотографы, поэтому и сохранилось немало документов и воспоминаний.» Дальше в статье об этом факте ничего не говорится: ни о свидетельствах мировой истории, ни о своей воле, ни об остоятельствах. Сиди, типа того, дурак-читатель и думай - когда, как и зачем эти писатели и прочие огибали земной шар, и где находятся эти «документы и воспоминания». Дальше Виктор Киркевич бросает в читателя еще одно «тухлое яйцо», он пишет: «Из официальной истории СССР и романа Алексея Толстого «Хождение по мукам» мы знаем, что Гражданская война на просторах бывшей Российской империи фактически началась с мятежа «белочехов». Но кто знает, что тернистый путь первых подразделений легионеров, ставших цементирующей основой будущей Чехо-Словакии, начался с Софиевской площади в Киеве.» Действительно, «кто знает» что-либо кроме официальной истории СССР и романа Алексея Толстого? Виктор Киркевич знает неофициальную историю! Поскольку он не ссылается даже на неофициальные источники, то можно подумать, что он сам был очевидцем этих событий.
Хорошо. Что же происходило в Киеве в эти бурные годы с чешскими писателями и прочими знаменитостями? Виктор Киркевич даже неофициально не расскажет, а поможет нам автор статьи https://www.interesniy.kiev.ua/ua/kiev-glazami-cheshskih-voennoplennyih/ Также о события х тех лет можно прочесть на сайте и в книгах Александра и Дины Муратовых https://www.aidm.eu Среди чешских военных был молодой сельский учитель, начинающий поэт-декадент и писатель Рудольф Медек. До войны, читая «Войну и мир» Льва Толстого в оригинале, он усвоил основы русского языка. Сложен был его путь. После целого ряда приключений он отправился в марте 1916 года в Киев. Здесь он прошел подготовку в запасной роте, стал прапорщиком. Позже был заместителем председателя Филиала ЧСНР, сопровождал профессора Т. Г. Масарика в поездках в Петроград, Москву, Ставку, по Украине, а после боев у Бахмача выполнял разные ответственные поручения на протяжении всего пребывания Чехословацкого корпуса в Сибири и на Дальнем Востоке. На родину вернулся в чине полковника, стал военным писателем и историком, руководителем Памятника сопротивления, позже - Памятника освобождения. Воспоминания Рудольфа Медека обширны - четыре тома на чешском языке. Почему бы Виктору Киркевичу не упомянуть о нем? Можно было упомянуть, кроме Ярослава Гашека, и о прапорщике В. Кашпаре и Й. Йиндржишеке - их воспоминания выходили в журналах «Русское слово» и «Артек». Медек восторженно пишет о Киеве, особенно о Печерске. Медек жил в казармах в старинной Прозоровской башне Печерской крепости (ныне ул. Щорса 34).
В марте 1916 года запасную роту 1-го Чехословацкого полка перевели в Университет, который добровольцы называли «Владимирским» по аналогии с «Карловым» в Праге. В связи с войной количество студентов уменьшилось, поэтому здесь были свободные помещения, и власти их использовали как временные казармы для размещения добровольцев из чешских военнопленных. В ботаническом саду, примыкавшем к университету с тыльной стороны, проходила воинская подготовка.
Рота быстро росла, иногда доходила до 1000 человек. Ротой командовал прапорщик Антонин Чила. В июле месяце здесь судьба свела давно знакомых по Праге писателей - Рудольфа Медека и Ярослава Гашека. Это произошло на лестнице в главном корпусе. Медек не мог понять, как анархист Гашек попал в чехословацкие добровольцы и университет, а Гашек рассказывал ему, как был симулянтом в Чешских Будейовицах в австрийском полку, и агитировал его писать стихи в чешский еженедельник «Чехослован» Венцеслава Швиговского.Рудольф Медек вспоминал: «Жизнь в университете по сравнению с условиями на Печерске была „барской“. Совместное проживание добровольцев объединяло. На нее не влияли ни национальные, ни религиозные, ни сословные, ни профессиональные и другие различия. На нарах могли рядом лежать инженер, земледелец, учитель, столяр, египтолог, художник, часовщик, продавец, школьный инспектор, архитектор, дворник, портной, судья и т. д.». В середине мая 1916 года в связи с большим притоком добровольцев в университете была сформирована Вторая запасная рота. Ее присоединили к Первой. Командиром двух рот был назначен капитан российской армии Д. Н. Макаров.
В июле из закончивших обучение добровольцев сформировали первую маршевую роту. Отправка ее на фронт проходила торжественно. Провожали ее руководители Союза Чехословацких обществ Вацлав Вондрак, Йиндржих Йиндржишек и Отакар Червены. От имени фронтовиков выступил знаменосец Ярослав Гейдук. В августе уехали вторая и третья маршевые роты. В проводах последней приняли участие приехавшие тогда в Киев заместитель Т. Г. Масарика депутат Й. Дюрих и поручик французской армии, чех Штаффл. Й. Дюрих сначала провел строевой смотр всех добровольцев, а затем выступил с напутственным словом перед отдельно построенной маршевой ротой. В связи с началом учебного года, продолжением притока добровольцев и завершением строительства землянок в Борисполе, в сентябре туда были переведены обе роты. На их основе сформировали запасный батальон. За время пребывания в Университете из запасных рот было отправлено на фронт в бригаду 1665 человек в виде восьми маршевых рот. А новые добровольцы все прибывали. Их приходилось размещать и накапливать в университете, и он оставался казармой для приема пополнений.
Весной и летом 1917 года в Университете и расположенном неподалеку Коммерческом институте на Бибиковском бульваре прошли два важных в истории Чехословацкого движения события.
Первое событие. В большом актовом зале Коммерческого института (ныне здание Педагогического университета им. Драгоманова) 6 мая (н. ст.) 1917 года состоялось торжественное открытие III съезда Союза чехословацких обществ России, а в Университете св. Владимира в следующие дни проходили заседания секций и комиссий. В съезде приняли участие делегаты от землячеств со всей России, воинов Чехословацкой бригады, находившейся на фронте, военнопленных, работавших в промышленности и пребывавших в лагерях. Рудольф Медек был в составе делегации 1-го полка. Участие военнопленных и представителей действующего войска, в полках которого теперь было много бывших военнопленных - «людей из дома», определило дальнейшую политику освободительного движения чехов и словаков на территории России. Старожилы составили меньшинство. Поэтому была отклонена руководящая роль Союза Чехословацких обществ России, созданного в начале 1915 года старожилами, многие из которых были российскими подданными.
В киевском Педагогическом музее https://www.interesniy.kiev.ua/ua/kiev-glazami-cheshskih-voennoplennyih-2/
в 1917-18 годах располагалась резиденция правительства Центральной Рады Украины. С августа 1917 года Т. Г. Масарик был здесь частым посетителем. Он вел переговоры с М. Грушевским, В. Винниченко, С. Петлюрой, В. Шульгиным и другими о нейтралитете чехословацкого войска к политическим и военным событиям на Украине, о размещении, боевой подготовке и снабжении войска, поскольку чехословацкие войска считались иностранной армией. Формально они стали считаться частями продолжающей войну французской армии, временно пребывающими на Украине. В аудитории Педагогического музея в 1917 году проходили собрания военнопленных, которые иногда были очень бурными. Бывший член чешского комитета Франтишек Зуман в своих воспоминаниях писал, что стены просторного Педагогического музея «тряслись до основания» при спорах между военнопленными разных политических групп левого и правого толка, когда критиковали руководство Союза ЧС обществ. Осенью 1917 года Т. Г. Масарик выступал на митинге, проходившем под лозунгом «Конец войне - конец Австро-Венгрии». Это событие так описал редактор «Чехослована» Винценц Харват: «В воскресение 25 ноября в большом зале Педагогического музея в Киеве проходила акция протеста австрийских, венгерских, галицийских, и буковинских украинцев против присоединения Галиции и Буковины к польскому государству, организованному тогда Берлином и Веной. (На ней присутствовали так же чехи, словаки, сербы и румыны, которые собрались в Киеве при власти Центральной Рады). Виктор Киркевич врет и в этом случае, когда пишет: «29 октября Масарик выступал в Киеве на митинге народов Австро-Венгрии, где присутствовало много украинцев из Галичины», либо выслуживается перед украинской властью, либо просто не знает истории. Как всегда у него, история неофициальная, происходящая от его бредовых фантазий. Когда председатель объявил, что выступит проф. Т. Г. Масарик, присутствующие встали и с аплодисментами и возгласами „Слава!“, „Наздар!“ приветствовали чешского вождя. Т. Г. Масарик изложил, почему мы воюем против центральных властей за права угнетенных народов Европы. Закончил словами, произнесенными с напряжением, металлическим, твердым, убедительным голосом, так что слушатели испытали волнение: „Хочу пожелать вам и всем народам габсбургской империи, чтобы конец этой войны был концом Австро-Венгрии!“. Ответом зала была буря аплодисментов и возгласы: „Дай Боже!“ и „Наздар!“». Продолжение этого собрания проходило через два дня на громадном митинге в киевском цирке «Гиппопаласе» на улице Николаевской 7 (ныне ул. Городецкого).
Кафе «У Чешской короны» в 1915-1917 годах и начале года 1918-го было своеобразным городским клубом, центром обмена информацией добровольцев, военнопленных, работавших на заводах, и старожилов. Сюда ходили за новостями. Здесь назначали деловые встречи, можно было купить «Чехослован», «Киевскую мысль» и билеты на любительский спектакль в Киевскую «Стромовку». Ярослав Гашек, попав сюда в первый раз, зашел на кухню, а потом провозгласил: «Пусть засияет корона святого Вацлава в лучах короны Романовых». Виктор Киркевич ни просто списывает статью из газеты, а еще и перевирает ее: «Большая часть верноподданных киевских чехов и словаков предлагала несколько кандидатур Романовых - великих князей - на корону Вацлава. Им были не по душе социал-демократические взгляды деятелей ЧСНР, поэтому Масарик и не стремился руководить борьбой за независимость из имперской России; он понимал, что не стоит менять цесаря на царя». Святой Вацлав - особо почитаемый чешский князь, живший в Чехии (907 - 935 гг.), и Гашеку имел в виду совсем другое - братство славян.
Этим бывший анархист демонстрировал свой патриотизм и русофильство. Зайдя сюда перед отправкой на фронт, надев большие очки, он представился Рудольфу Медеку под именем «доктор Владимир Станко». Так он огласил свой псевдоним для подписания будущих обзоров и других серьезных публикаций в «Чехословане».
В этом же доме над чешским кафе располагалась редакция популярной тогда либеральной газеты «Киевская мысль». В 1916 году ее тираж был 70 тысяч экземпляров. С ней в разное время сотрудничали Анатолий Луначарский, Владимир Короленко, Максим Горький, а Константин Паустовский работал наборщиком. В газете принимали участие российские социал-демократы, преимущественно меньшевики (А. Мартынов, Лев Троцкий и другие).
Мимо гостиницы «Франсуа» и французского кафе до 1918 года добровольцы обычно проходили, направляясь в свое кафе. В феврале 1918-го город заняли красные войска подполковника М. Муравьева и в гостинице обосновалась их комендатура. Красные патрули задерживали непонятных им иностранцев в российской униформе с красно-белыми полосками на головных уборах и приводили сюда под конвоем. Объяснение задержанных, что они «чехи и нейтралы», не было понятно патрулям. Они со словами: «Все равно буржуй» - вели их в комендатуру.
Это происходило вопреки тому, что договор о нейтралитете чехословацкого войска был заключен в Яготине 29 января 1918 года командованием 2-й Чехословацкой дивизии с М. Муравьевым лично, еще до вступления красных в Киев. Вторично он был подписан при встрече Т. Г. Масарика с этим красным командиром и его комиссаром Ю. Коцюбинским в Киеве на вокзале в штабном вагоне 10 февраля 1918 года в присутствии французского, английского и сербского военных представителей.
Выручать задержанных приходили функционеры из Союза Чехословацких обществ или Филиала ЧСНР, расположенных неподалеку, в нескольких сотнях метров от комендатуры, в доме № 43 на ул. Владимирской и в «Доме со шпилем», ул. Подвальная 1.
Эти учреждения признавались разными властями, появлявшимися в городе, в том числе и красными. Пожалуй, одними из последних задержанных в комендатуре на Фундуклеевской 17 были подполковник С. Н. Войцеховский, прапорщики Р. Медек и Й. Копта. Когда они при отходе войск из Житомира въехали в окраину Киева Святошино на машине, то лопнул баллон и машина остановилась. К ним сели красногвардейцы и объявили, что пассажиры задержаны.
Колесо заменили, машина поехала, и красные приказали следовать в комендатуру. Разговорились, оказалось, что русские революционеры задержали чешских революционеров. В комендатуре распоряжались украинские большевики из Харькова. Рудольф Медек писал: «Они оказались вежливыми и добрыми людьми, интересовались, сколько нас, много ли у нас пулеметов и орудий, вели ли мы бой с немцами. Говорили, что не согласны с мирной политикой Москвы, что хотят защищать Россию и Украину от немецкого вторжения, спрашивали, хотим ли мы как настоящие революционеры им помогать. Я не смог от них получить ответ на вопрос, сколько же их, какое они имеют вооружение. Сказал им только, что на Украину идет принц Леопольд Баварский с большой армией, что Ленин хочет заключить сепаратный мир, сделать „передышку“. Их это не обрадовало. Нас отпустили, и мы с Й. Коптой, проводив С. Н. Войцеховского до дома, в котором он жил с семьей, пошли на Трехсвятительскую, где были квартирантами».
«Гашек был не только анархистом, журналистом и бунтарем, но и большим мистификатором. Многие из событий своей жизни он придумывал, да так, что часто сам в них верил. Так что его биография - настоящий клубок историй и фантазий, где точно так до конца остаются не выясненными ни обстоятельства его довоенных похождений, ни подробности пребывания в России. Кажется, что обычная жизнь казалась ему слишком скучной, и он вносил в нее свою долю талантливого абсурда».
Так написано о нем в статье «Горькое пиво Ярослава Гашека» http://www.radio.cz/ru/print/statja/544989. Вообще, о Гашеке писали многие. Он был очень популярен в СССР, чего не скажешь о Чехии. Нас интересует киевский период Ярослава Гашека. Подробно можно прочесть в статье Владимира Стадниченко «Киевские приключения Ярослава Гашека» от 2 июля, 2010. Также, подробно киевский период описан у Алексея Смолина в статье «Откуда Ярослав Гашек черпал вдохновение» от 01 февраля 2017 г. https://bigkiev.com.ua/content/otkuda-yaroslav-gashek-cherpal-vdohnovenie. Можно найти и другие тексты, если вам это будет интересно. Виктору Киркевичу интересен только он сам.
«Жизнь всякого великого художника - а Гашек, бесспорно им был - обретает черты своеобразного художественного произведения. Поэтому нелегко определиться границы, отделяющие жизнь от творчества, особенно если они сливаются воедино, как у Гашека», - писал главный чешский гашковед Радко Пытлик. Отношение Гашека к церкви, как у любого уважающего себя анархиста, было, мягко говоря, непочтительное. Одним из самых ярких образов его романа можно, конечно, считать фельдкурата Каца. Проповеди фельдкурата Отто Каца радовали всех. Шестнадцатую камеру водили в часовню в одних подштанниках, так как им нельзя было позволить надеть брюки, - это было связано с риском, что кто-нибудь удерет. Первая мировая война, которую в 1914 году называли просто войной, а потом окрестили Великой, очень быстро затронула Прагу. Писатель бродяжничает, ночует у друзей, ведет обычную богемную жизнь. И продолжает провоцировать власти. В ноябре 1914 года русские войска успешно наступают в Галиции, а чехи острят, что в городе Наход уже говорят по-русски. Писатель въезжает в один из пражских пансионов и записывается в книге регистрации: «Ярослав Гашек, купец, родился в Киеве, приехал из Москвы». Вряд ли Гашек тогда предполагал, что в Киеве ему предстоит провести немало времени. В ту же ночь он был арестован полицией, и хотя он утверждал, что лишь хотел проверить бдительность властей, ему пришлось отсидеть пять дней в кутузке. Впервые Киев встретил ефрейтора Гашека в сентябре 1915 года как пленного австро-венгерской армии. Первая встреча Гашека с Киевом была короткой, поскольку вскоре он в числе 600 пленных оказался очень далеко - в лагере Тоцком, что за Самарой, между Бузулуком и Оренбургом. В лагере свирепствовал тиф, косивший пленных тысячами. Гашек чудом выжил. И новое чудо спасло его как солдата: в апреле 1916 года Россия начала принимать в армию добровольцев из военнопленных чехов и словаков. Одним из первых Ярослав Гашек подал заявление о вступлении в Чехословацкий стрелковый полк, и был направлен в Киев.
Богатый материал из жизни чехословацких военнопленных сам плыл в руки, и Гашек не мог не писать о своих земляках, а статьи посылал в Киев, в редакцию газеты «Чехослован». Ярослав Гашек не удовлетворялся ролью талантливого одиночки-литератора. Он тоже был в водовороте политических споров, расколовших чехословацкое движение в России на два лагеря. В первом лагере объединились чешские городские старожилы, колонисты Волыни, других губерний, - это так называемая Киевская группа. Второе направление - молодая Петроградская группа, состоящая из бывших военнопленных, ориентировавшихся на возглавляемый Томашем Масариком Чехословацкий народный совет со штаб-квартирой в Париже. Ярослав Гашек политически тяготел к российским чехам-старожилам. В статье, опубликованной в «Чехословане» 4 сентября 1916 года, он писал: «Справедливая история запишет, чем мы обязаны российским чехам за все то, что они построили и чему дали стимул… Вот почему большой должна быть наша благодарность тем, кто первым поднял чешский флаг и взял на плечо винтовку для защиты…» Раскол в чехословацком движении организационно оформился на ІІІ съезде Союза чехословацких обществ в России, который состоялся 23 апреля - 1 мая 1917 года в Киевском университете. И сразу же Гашек, который перед тем в статьях «Наши пулеметчики» и «Клуб чешских Пиквиков» подвергал критике раскольническую верхушку, приказом по 1-му стрелковому полку был отозван из Киева на фронт.
В Киеве Гашек стал свидетелем Январского восстания, прихода большевиков. Чехи на эти события откликнулись нейтралитетом как к Украинской Народной Республике, так и к Советской России. В марте 1918 года перед Гашеком возникла дилемма: прислушаться к призыву Масарика «Надо по одному идти во Владивосток», то есть вместе с Чехословацким корпусом пробиваться через Дальний Восток во Францию и присоединиться к войскам Антанты в войне с Австро-Венгрией. Или… Осуществить то, что постепенно вызревало в голове, - повернуть круто на Север. И Гашек, как тогда говорили, «закинул винтовку в рожь» и пошел пешком окольными путями на Конотоп. На станции чешский командир посадил его в железнодорожный состав, следовавший в Москву, еще и в вагон, в котором курьеры перевозили документы и архивы. Два с половиной года находился Гашек на земле Украины. Воевал с оружием в руках в российской армии, активно сотрудничал в Киеве в журнале «Чехослован», писал, как сейчас сказали бы, бестселлер о бравом солдате Швейке.
С первых дней войны в России активизировались представители чешской и словацкой диаспор. В крупнейших городах прошли демонстрации и митинги в поддержку Российской империи в войне против Австро-Венгрии, поработившей славянские территории. Перед иммигрантами забрезжил лучик надежды на получении независимости их родиной в случае победы русского оружия. Царское правительство охотно подогревало такие надежды, обещая всяческое содействие в освобождении Чехии и Словакии.