Марат Гельман: "Акция очень красивая, понятная, ясная, она является шедевром!"
Журнал Профиль. №15(714) от 25.04.2011
Интервью с Маратом Гельманом, галеристом, директором Пермского музея современного искусства PERMM, членом Общественной палаты РФ.
- Марат Александрович, что такое для вас акция группы Война?
- Акция эта очень красивая, понятная, ясная. С моей точки зрения, она является шедевром. В принципе, весь стрит-арт построен на некотором нарушении общепринятых законов, в том числе юридических. И вся философия этого искусства в том, что это люди вне системы, художественного рынка, художественных отношений. Они таким образом выражают свое отношение к этому миру, где правит закон собственности: "вот мой дом, на нем не рисуй". Они подвергают это сомнению. В разное время этот мир порождал разных героев. Первый, наверное, это один из ведущих художников поп-арта Жан-Мишель Баския, который разрисовывал заборы в Нью-Йорке и был другом Энди Уорхола...
- Приличными словами разрисовывал?
- Разными. И сейчас все эти заборы выпилены и украшают ведущие музеи мира. Второй - это английский художник Бэнкси. С помощью художников "Войны" мы снова увидели архитектуру Петербурга. Их рисунок пропорционален этой архитектуре: дома и Он размером с дом. Это очень красивая вещь. И что самое важное для стрит-арта - соотношение жес-та и поступка. Потому что каждый художник, который выходит с баллончиком или, как в данном случае, - с ведром краски на улицу, совершает поступок, который называется "мелкое хулиганство". И в то же время он совершает некий художественный жест.
- Хулиганская составляющая - непременное условие стрит-арта?
- Сейчас уже нет, но исторически это все-таки протестное искусство. Эта работа - наша боль. Как боль ни неприятна, но она нам очень нужна. Люди, лишенные боли, все время в опасности. Порезался, и не больно, а кровь течет, течет. Боль - это специальный механизм внутри нашего организма, который нас бережет, хотя мы часто хотим от этой боли избавиться, принимаем болеутоляющее. Группа "Война" поступила как боль. То есть они выполнили одну из важнейших миссий искусства для общества - быть болью.
- А моральные принципы при этом не нужно соблюдать?
- Если говорить о нравственности - это же вопрос интерпретации. Я для себя интерпретировал эту работу как некий нравственный протест против попытки власти продавить в центре Петербурга "Охта-центр". Ведь башня "Охта-центр" - это тоже фаллос. Только его хотели поставить в центре старинного города не на четыре часа, как у ребят, а навсегда. Интерпретировать можно по-разному. Есть люди, для которых любое упоминание х..я вслух есть оскорбление их нравственных чувств. Это могут быть люди ханжески настроенные. Мы знаем шедевры литературы и искусства, где этот орган присутствует. Но для кого-то это является неким вызовом нравственности. И мне кажется, что настолько условно это было обозначено в данной акции, что говорить об этом аспекте вообще неуместно.
- Какое значение эти события могут иметь для художественного сообщества?
- На какое-то время это усложняет встраивание искусства в машину русского социума. Но, может быть, это и полезно. Ведь группа "Война" выступала не только против милиции, но и против художественной среды, которая стала конформна, которая стала договариваться с бизнесом, с государством, стала частью машины. Мы постепенно становимся гламурным придатком общества, а все-таки люди искусства должны быть маргиналами, сохранять дистанцию по отношению к обществу. Потому что только на дистанции можно рефлексировать, свободно критиковать, быть болью. Мир гламура превращает открытие каждой выставки в некое светское шоу. Поэтому "Война" выполнила свою роль. Она встряхнула эти налаженные связи, и это хорошо, мы как раз нуждаемся в этой встряске.
http://www.profile.ru/items/?item=32067
Интервью с Маратом Гельманом, галеристом, директором Пермского музея современного искусства PERMM, членом Общественной палаты РФ.
- Марат Александрович, что такое для вас акция группы Война?
- Акция эта очень красивая, понятная, ясная. С моей точки зрения, она является шедевром. В принципе, весь стрит-арт построен на некотором нарушении общепринятых законов, в том числе юридических. И вся философия этого искусства в том, что это люди вне системы, художественного рынка, художественных отношений. Они таким образом выражают свое отношение к этому миру, где правит закон собственности: "вот мой дом, на нем не рисуй". Они подвергают это сомнению. В разное время этот мир порождал разных героев. Первый, наверное, это один из ведущих художников поп-арта Жан-Мишель Баския, который разрисовывал заборы в Нью-Йорке и был другом Энди Уорхола...
- Приличными словами разрисовывал?
- Разными. И сейчас все эти заборы выпилены и украшают ведущие музеи мира. Второй - это английский художник Бэнкси. С помощью художников "Войны" мы снова увидели архитектуру Петербурга. Их рисунок пропорционален этой архитектуре: дома и Он размером с дом. Это очень красивая вещь. И что самое важное для стрит-арта - соотношение жес-та и поступка. Потому что каждый художник, который выходит с баллончиком или, как в данном случае, - с ведром краски на улицу, совершает поступок, который называется "мелкое хулиганство". И в то же время он совершает некий художественный жест.
- Хулиганская составляющая - непременное условие стрит-арта?
- Сейчас уже нет, но исторически это все-таки протестное искусство. Эта работа - наша боль. Как боль ни неприятна, но она нам очень нужна. Люди, лишенные боли, все время в опасности. Порезался, и не больно, а кровь течет, течет. Боль - это специальный механизм внутри нашего организма, который нас бережет, хотя мы часто хотим от этой боли избавиться, принимаем болеутоляющее. Группа "Война" поступила как боль. То есть они выполнили одну из важнейших миссий искусства для общества - быть болью.
- А моральные принципы при этом не нужно соблюдать?
- Если говорить о нравственности - это же вопрос интерпретации. Я для себя интерпретировал эту работу как некий нравственный протест против попытки власти продавить в центре Петербурга "Охта-центр". Ведь башня "Охта-центр" - это тоже фаллос. Только его хотели поставить в центре старинного города не на четыре часа, как у ребят, а навсегда. Интерпретировать можно по-разному. Есть люди, для которых любое упоминание х..я вслух есть оскорбление их нравственных чувств. Это могут быть люди ханжески настроенные. Мы знаем шедевры литературы и искусства, где этот орган присутствует. Но для кого-то это является неким вызовом нравственности. И мне кажется, что настолько условно это было обозначено в данной акции, что говорить об этом аспекте вообще неуместно.
- Какое значение эти события могут иметь для художественного сообщества?
- На какое-то время это усложняет встраивание искусства в машину русского социума. Но, может быть, это и полезно. Ведь группа "Война" выступала не только против милиции, но и против художественной среды, которая стала конформна, которая стала договариваться с бизнесом, с государством, стала частью машины. Мы постепенно становимся гламурным придатком общества, а все-таки люди искусства должны быть маргиналами, сохранять дистанцию по отношению к обществу. Потому что только на дистанции можно рефлексировать, свободно критиковать, быть болью. Мир гламура превращает открытие каждой выставки в некое светское шоу. Поэтому "Война" выполнила свою роль. Она встряхнула эти налаженные связи, и это хорошо, мы как раз нуждаемся в этой встряске.
http://www.profile.ru/items/?item=32067