Инкубатор гениев русского космиста
Константин Эдуардович Циолковский - ученый-самоучка и изобретатель, основатель отечественной космонавтики и ракетоплавания. Однако он был не только создателем дирижабля из цельного металла, ракет с наклонным уровнем старта (на их основе были созданы знаменитые “Катюши”) и многих других замечательных изобретений, но и видным мыслителем, философом-космистом, автором будоражащих ум социальных концепций.
Циолковский был сторонником панпсихизма (чувствующей вселенной) и монизма (представления о единообразии космоса). Вся вселенная состоит из одинаковых атомов (вопреки современным представлениям он считал, что они обладают чувствами), которые соединяются, образуя реальность, а затем распадаются, чтобы собраться вновь. Ученый отрицал смерть, причем с сугубо материалистических позиций: живое существо состоит из мельчайших частиц, образующих после гибели новые образцы жизни. Атомы бессмертны, а значит жизнь длится вечно. Бессмертна вся вселенная, поскольку пространство и время бесконечны, а значит гибель одних галактик происходит в то же время, пока зарождаются новые.
Безусловно, Циолковский был почитаем советской властью, поскольку его воззрения в целом были созвучны с лозунгами социалистов и коммунистов. “Капитал во всех его видах, в особенности наследственный, есть насильник и потому нуждается в ограничении” - писал ученый, и это нравилось большевистским вождям. Однако полностью раскрыться как социальному мыслителю физику не давали, поскольку часть его идей лежала скорее в неосознанной “правой” сфере - Циолковский постулировал врожденное неравенство и необходимость сегрегаций. Кстати, писал он емко и четко, не растекался мыслью на тысячи страниц, из него вышел бы хороший блоггер.
Константин Эдуардовч не считал, что “все люди равны”, а был горячим сторонником таких весьма нетолерантных направлений мысли как евгеника, искусственное улучшение человеческой породы. Худших человеческих особей он предлагал лишать правда деторождения (давая возможность при этом образовывать счастливые семейные пары). Особенное внимание ученый уделял воспитанию гениев, который он видел “двигателями прогресса”.
“Гений нашел цель существования. Это - познание, совершенствование, устранение зла и всякого страдания, распространения высшей жизни. Сначала благодеяния гениев распространились среди небольшой группы сильных, ученых, знатных и богатых. Но потом они проникали вниз и делались достоянием всех людей. Кто теперь не пользуется железными дорогами, пароходами, механическими двигателями, фабриками, книгами, лампами, одеждой, обувью и т.д., приготовленными упрощенным способом, по указанию изобретателей и мыслителей.”
Отбору и развитию гениев посвящен труд “Горе и гений”, вышедший в 1916 году, еще в царское время. В период, “когда это еще не стало мейнстримом”, им была описана смелая социальная утопия, предлагающая мирное ненасильственное преодоление несовершенства мира. В идеальном обществе должны царить свобода и братство, но отнюдь не равенство.
Циолковский предлагал создание коммун (“общественных домов”), в которые должны были поселиться самые передовые члены социума, не разрушая при этом существующий уклад других людей. Со временем общественные дома, как более передовые формы общественного сожития, должны были вытеснить прежние неидеальные хозяйства.
Одна из ключевых задачи общественных домов - создание действенного механизма отбора гениев, которым должны принадлежать вся полнота власти. Каждая коммуна выбирает лучшего своего представителя, который становится председателем. Избранный председатель одну часть времени проводит в своем общественном доме, другую - в коммуне следующего уровня, где он уже не председатель, а рядовой житель. В свою очередь общественный дом второго уровня выбирает своего председателя, который отправляется на третий уровень. В итоге во главе человечества оказываются гиганты мысли, преодолевшие несколько кругов сегрегации.
Смелые мечты Циолковского не были лишены наивности, опровергнутой последующими десятилетиями. Так, Константин Эдуардович предлагал резкое увеличение численности людей, населяющих земной шар, называя фантастические цифры численности человечества. Он рассчитывал, что количество жителей Земли в ходе эволюции увеличится в тысячу раз, при этом жизнь на Земле ожидают и другие изменения:
“Cначала исчезнут вредные животное и растения, потом избавятся и от домашних животных. В конце концов, кроме низших существ, растений и человека ничего на земле не останется. Сами растения усовершенствуются и искусственным подбором, и скрещиванием в такой степени, что уже будут утилизированы не 0,2% (1 : 5000) солнечной энергии, а до 20-30%, т.е. а тысячу раз больше, чем теперь… Картину душевного мира будущего человека, его обеспеченности, комфорта, понимания вселенной, спокойной радости и уверенности в безоблачном и нескончаемом счастье трудно себе вообразить. Ничего подобного ни один миллиардер не может сейчас иметь.”
Циолковских был полон оптимизма по поводу развития человечества. Мрачные прогнозы развития цивилизации им даже не рассматривались. Во вселенной, населенной многочисленными высшими расами, царит счастье и благоденствие. Высшие, более развитые существа, с которыми человеку предстоит в свое время объединиться, осваивают планеты, неся прогресс и просвещение. На Земле же жизнь образовалась не путем колонизации, а сама по себе (самозарождением), поэтому homo sapiens обречены самостоятельно проходить низшие ступени эволюции, которые более развитые обитатели других планет прошли миллионы лет назад.
Конечно, утопистам, подобным Циолковскому, суждено было испытать тяжелые уроки. Фантазии апологетов гуманизма, грезивших неизбежном всеобщем счастьем, прервал господин Ницше с его правом сильного: мясорубка Второй мировой, где гении стали изобретать смертоносное оружие, здорово перемолола маниловщину русских космистов. Затем послевоенный технический прогресс и рост уровня жизни привели к потребительству, финансовому энурезу, захватившему массы, а рост населения земного шара лишь вызвал дисбаланс вместо гармонизации.
И все же, для нынешнего пустого на глобальные идеи времени Циолковский, умевший вглядываться в звезды, а не думать об индексе цитирования научных публикаций, важен и актуален. Ученый, сумевший подарить миру не только передовые технические открытия, и набор идей и озарений, балансирующих между прозорливой гениальностью и гротескной фантазией, нуждается в новом кропотливом прочтении.
