Приполярный Урал'23 Ч.2: По пути к хрустальной горе.
Предыдущая часть
Веди меня чрез лимб, мой преданный секстант,
Средь ржавых остовов держи стрелу ровней.
Фрегаты, клипера, сокровище и сталь -
Лежат на дне морском, лежат на звёздном дне.
О.Лишина: текст к песне "Список кораблей".
И вот ты расстанешься с этим местом -
и никогда не увидишь его снова,
ибо превратится оно в воду.
Сказка потерпевшего кораблекрушение, пер. М.Коростовцев.
Уже раннее утро нам дало понять, что силы туманного воинства на исходе. Долина ручья, вчера залитая сгущенным молоком, будто сонно потягивалась и давала скользнуть на пол одеялу облака.
Пороги Еркусея уже не смотрелись такими хмурыми, как вечером в сумерках.
Вчера мы отстали от плана на пару километров. Так что ранний выход сегодня обязателен.
Навстречу лёгкому ветру, по ясной погоде. После каши и фантазий о сгущенном молоке на завтрак. Впереди уже виден правый борт долины Пелингичея.
Слева - склон горы Чёрная.
На прощание сходил обратно вверх к перевалу, помахал горе Еркусей.
И горе Баркова. Отсюда видно старую рудничную дорогу, пересекавшую гору возле вершины.
Давным-давно здесь был главный путь геологов от посёлка Кожым-рудник на Северную Народу и далее в Саранпауль. Гусеничные тягачи пробивали колею по осыпным склонам и руслам горных рек. На шурфах стояли палатки геологов, при штольнях - избы.
Теперь в этих местах ещё много металла. Притом лежит он зачастую рандомно, упав с волокуш при вывозе лома. Не зная, можно представить, что где-то рядом грандиозно взорвался крупный завод, а рельсы, бочки и остовы машин приземлялись по всей долине...
Наконец открылся сам Пелингичей. Его зовут ручьём, но он почти такой же полноводный, как река БалбанЮ на сходных высотах.
Прекрасное место для перекура и перекуса - высокий берег у впадения Еркусея. Место, где можно отдаться простору и подумать о приятном. Хотя бы о женщинах, чтоб не думать о сгущёнке. По плану впереди вездеходный тракт, петляющий по долине вниз в противофазу с изгибами реки, пересекая её вброд перед каждой излучиной. Последние репортажи туристов с этого участка были в 2010х, дорога была сильно заросшей, но вполне проходимой.
Здесь, ниже по течению, каменистая тундра сменяется не менее каменистой тайгой. Идти по ней в приличном темпе можно лишь по колее дороги. К тому же, колея выводит к броду, чтобы вновь нырнуть в тайгу. Бродить Пелингичей вне накатанных мест не только опасно, но и бессмысленно - один из берегов неизбежно спускается в воду скалистым обрывом, над ним - крутой склон. А ломиться по дикому осыпному склону в лесу - за пределами наших планов.
Сначала дорога бодро идёт редколесьем.
Первый брод на пути пересекает остров в русле, справа от которого ревёт могучий слив.
Наверное, эти места интересны сплавщикам по высокой воде.
Много шивер, порогов, прижимов.
Пешеходу же частые броды дают отдохнуть от мошки. Если в прошлом году в кулинарном азарте варились в кастрюле лишайники, то в этом напрашивалась каша из мошки. Продовольствие само лезло в рот, как заговорённые галушки. И также в глаза, в уши и нос, пробиваясь под накомарник и одежду.
Стоит сказать и пару слов о тех просторах тундры, что выглядят ровным лугом издали. В зоне вечной мерзлоты морозная сортировка непрерывно перемешивает грунт, поворачивая камни у поверхности. В итоге равнина покрыта рваным камнем, талыми карстами и буграми морозного пучения. И всё это скрывает под собой ковёр ерника - карликовой берёзки. Людям без опыта здесь ходить опасно, прежде всего для лодыжек.
Между тем, колея вывела к устью ручья, бегущего с хрустального месторождения Чёрное. Никаких следов избушки у реки здесь, естественно, давно нет, только ржавые трубы. Но не это было самым неприятным. Лесистый склон за ручьём представлял собой густой ольховый стланик. Это когда главный ствол ольхи растёт почти горизонтально, а более мелкие упругие ветки - вверх вдоль него гребёнкой. Выглядит так, будто дорогу здесь забросили очень давно, раньше прочих участков.
Определив неладное, пришлось отрабатывать варианты. Дорога нигде не уходила вверх в обход леса. Идти исключительно по руслу здесь тоже машине никак. Облазив прибрежные каменные косы, увидеть створ на другом берегу не удалось. Для брода на ощупь - изрядно бурный поток. К сожалению, имевшиеся в кэше спутники не решали вопроса: дорога упиралась в лес и была видна на болоте с другой стороны от него, что соответствовало топокартам всех изданий... Что ж, попробуем пробиться сквозь ольху.
Пробиваться пришлось весьма долго, но не далеко. С дальнейшим выходом вверх, выше зоны леса, ибо дело шло к вечеру, вода с собой давно закончилась, а жара и мошка измотали. Отдыхать нужно до того, как подкосятся ноги.
Следуя полосам сизой ивы средь ерника, удалось отыскать проточную воду на склоне. Вечерняя трапеза стала обедом и ужином вместе. Позже, уже дома, анализ спутниковых снимков дал ответ: дорога в этом месте была накатана по-новому, делая ещё четыре брода. Топокарты же повторяли старые данные.
Броды через Пелингичей отдельно перечислены здесь.
Половина следующего дня была посвящена вышагиванию по дикому склону в зарослях берёзки и ивки с радиалками от рюкзака вниз (всё же надежда найти колею вездехода никак не умирала).
Признаться, давно мы не видели такой жирной черники и карликовой берёзы по пояс. Тепловая ловушка в полукруге склона горы работала на ура. Ходьба с подниманием колен до груди, однако, тоже работала, причём чем ближе к полудню, тем больше. Мошка и слепни здесь не менее жирны.
Самое трудное в таком лазании - даже не тот результат криогенного морфогенеза, где встаёшь на ощупь то на камень, то в провал. Стоячее тело едят в разы яростней. При том же никак раздеться на жаре и комфортно перекусить.
Откровенно выручали большие камни, на которые можно было взобраться, встать и отдыхать, подняв руки на ветерке. Пока упыри копошатся ниже груди и пытаются прогрызть штаны и ботинки.
Наконец показался каньон Кыяншора, а это значило, что придётся вернуться в дебри первозданной тайги и ломиться по подлеску из той же берёзки, но уже между ёлок. За устьем Кыяншора - очередной брод, а ниже мой левый берег поддавит к воде крутая осыпь. Так что кровь из носу, а нужно подсечь вездеходку. Либо вечер не будет томным в поисках брода, где видимость метров десять - до ближайшего дерева.
Когда же ноги твёрдо нащупали в траве парную колею, радости не было предела. В попытке поцеловать этот шрам от стальных траков, однако, пришла и долгожданная прохлада в виде холодка на спине. Ибо мы здесь были не одни, судя по мишкину следу на глине. А где же ему быть? Медведь ходит лесной дорогой, теперь это его тропа.
Дальнейшие передвижения происходили практически на первой космической скорости. Идти стало намного легче, несмотря на то, что дорога густо заросла ольхой. По крайней мере здесь она стояла прямо, не стелясь по склону под массой снежных досок.
Это было примерно так: прёшь по лесу, раздвигая деревья, следишь на ощупь ногами, чтоб не потерять колею. И покрикиваешь мишке что-нибудь приветное.
Под конец дня ольха сменилась более смешанной и густой зарослью c завальчиками поперёк дороги. Чем ниже по долине, тем плотнее дебри. И на каждом броде на песке - свежий встречный след Потапыча.
Последний брод решено было оставить на завтра вместе с участком наиболее непролазной чащи.
Ближе к концу дня нам прихворнулось подумать о жизни. Так вышло, что, потеряв целый день на том стрёмном обходе выше леса, мы разминулись с медведем на его тропе. Ибо этот мишка почти не знает человека, по долине давно никто регулярно не ходит и он чувствует себя здесь хозяином.
Встретить его среди тундры, с хорошим обзором вокруг, значит видеть друг друга издалека. А вынырнуть нос к носу посреди зарослей - момент неожиданный для обоих.
Ночуя в метре от медвежьего следа, мы утешали себя мыслью о том, что всё равно умираем непрерывно, с тех пор как родились. Можно, однако, умирать в душном городе или на работе. А можно - на берегу горной реки, в узкой долине, куда, если что, и спасатели хрен знает как проберутся, хоть вызови ты их через спутник.
Проще выползти самому ближе к осени, а лучше - остаться здесь, чтоб не нашли совсем (прискорбно, когда таскаешь на себе столитровый маршевый рюкзак, а от тебя самого останков едва на штурмовой наберётся).
Конечно, приятнее было бы умирать, опустив голову на колени любимой женщины, чем лёжа лицом в снегу. Однако, с женщиной здесь сложно - мошка искусает... А снег - он белый, как сгущёнка...
Последний кусок леса был безобразно лиственный. Определённо не хватало здесь мачетэ.
Около дороги нашлась берлога полугрунтового типа. Конечно же, не была сфотографирована (свет не тот) и сей же миг осталась далеко позади, ибо цель была уже близка.
Вскоре нелёгкий путь вывел на поляну, где когда-то была капитальная постройка. Она ещё видна среди деревьев на фото предположительно 20-ти летней давности. От постройки сохранился бетонный фундамент, благодаря которому поляна ещё не проглочена тайгой.
Много лет назад здесь под склоном горы располагалась часть посёлка геологов, исследовавших месторождение Пелингичей-3. Отсюда горный хрусталь и кварц, имевшие в былое время стратегическое значение, текли на заводы. О вылазке на штольни правого берега написан отдельный рассказ, содержания большею частью технического.
Про то, что не нужно ходить в заброшенные постройки, ещё в Талмуде написано. Иначе жизнь будет кривая, как вот эти рельсы в никуда.
Люди ходят сюда изредка за горным хрусталём, коего здесь по-прежнему великое количество.
Хрустальная гора как-никак.
Нам же камни в карманах ни к чему. Ибо наше золотое руно - на карте памяти.
Единственный, пожалуй, веский довод в пользу поиска наших останков: при них будет камера, в камере - флэшка, на флэшке - фотки. А утка пусть останется в зайце и всё остальное - лежит, где легло, врастает себе в землю.
Виды на вершины Чёрная и Варсанофьевой взбодрили после десятка бродов, таёжной колеи и каши с мошкой.
И настало время проститься с хрустальной горой и покинутым городом.
Завтра нужно будет выбраться в долину БалбанЮ и следовать ближе к базе.
Продолжение. В базовый лагерь
Страница автора ВК
Веди меня чрез лимб, мой преданный секстант,
Средь ржавых остовов держи стрелу ровней.
Фрегаты, клипера, сокровище и сталь -
Лежат на дне морском, лежат на звёздном дне.
О.Лишина: текст к песне "Список кораблей".
И вот ты расстанешься с этим местом -
и никогда не увидишь его снова,
ибо превратится оно в воду.
Сказка потерпевшего кораблекрушение, пер. М.Коростовцев.
Уже раннее утро нам дало понять, что силы туманного воинства на исходе. Долина ручья, вчера залитая сгущенным молоком, будто сонно потягивалась и давала скользнуть на пол одеялу облака.
Пороги Еркусея уже не смотрелись такими хмурыми, как вечером в сумерках.
Вчера мы отстали от плана на пару километров. Так что ранний выход сегодня обязателен.
Навстречу лёгкому ветру, по ясной погоде. После каши и фантазий о сгущенном молоке на завтрак. Впереди уже виден правый борт долины Пелингичея.
Слева - склон горы Чёрная.
На прощание сходил обратно вверх к перевалу, помахал горе Еркусей.
И горе Баркова. Отсюда видно старую рудничную дорогу, пересекавшую гору возле вершины.
Давным-давно здесь был главный путь геологов от посёлка Кожым-рудник на Северную Народу и далее в Саранпауль. Гусеничные тягачи пробивали колею по осыпным склонам и руслам горных рек. На шурфах стояли палатки геологов, при штольнях - избы.
Теперь в этих местах ещё много металла. Притом лежит он зачастую рандомно, упав с волокуш при вывозе лома. Не зная, можно представить, что где-то рядом грандиозно взорвался крупный завод, а рельсы, бочки и остовы машин приземлялись по всей долине...
Наконец открылся сам Пелингичей. Его зовут ручьём, но он почти такой же полноводный, как река БалбанЮ на сходных высотах.
Прекрасное место для перекура и перекуса - высокий берег у впадения Еркусея. Место, где можно отдаться простору и подумать о приятном. Хотя бы о женщинах, чтоб не думать о сгущёнке. По плану впереди вездеходный тракт, петляющий по долине вниз в противофазу с изгибами реки, пересекая её вброд перед каждой излучиной. Последние репортажи туристов с этого участка были в 2010х, дорога была сильно заросшей, но вполне проходимой.
Здесь, ниже по течению, каменистая тундра сменяется не менее каменистой тайгой. Идти по ней в приличном темпе можно лишь по колее дороги. К тому же, колея выводит к броду, чтобы вновь нырнуть в тайгу. Бродить Пелингичей вне накатанных мест не только опасно, но и бессмысленно - один из берегов неизбежно спускается в воду скалистым обрывом, над ним - крутой склон. А ломиться по дикому осыпному склону в лесу - за пределами наших планов.
Сначала дорога бодро идёт редколесьем.
Первый брод на пути пересекает остров в русле, справа от которого ревёт могучий слив.
Наверное, эти места интересны сплавщикам по высокой воде.
Много шивер, порогов, прижимов.
Пешеходу же частые броды дают отдохнуть от мошки. Если в прошлом году в кулинарном азарте варились в кастрюле лишайники, то в этом напрашивалась каша из мошки. Продовольствие само лезло в рот, как заговорённые галушки. И также в глаза, в уши и нос, пробиваясь под накомарник и одежду.
Стоит сказать и пару слов о тех просторах тундры, что выглядят ровным лугом издали. В зоне вечной мерзлоты морозная сортировка непрерывно перемешивает грунт, поворачивая камни у поверхности. В итоге равнина покрыта рваным камнем, талыми карстами и буграми морозного пучения. И всё это скрывает под собой ковёр ерника - карликовой берёзки. Людям без опыта здесь ходить опасно, прежде всего для лодыжек.
Между тем, колея вывела к устью ручья, бегущего с хрустального месторождения Чёрное. Никаких следов избушки у реки здесь, естественно, давно нет, только ржавые трубы. Но не это было самым неприятным. Лесистый склон за ручьём представлял собой густой ольховый стланик. Это когда главный ствол ольхи растёт почти горизонтально, а более мелкие упругие ветки - вверх вдоль него гребёнкой. Выглядит так, будто дорогу здесь забросили очень давно, раньше прочих участков.
Определив неладное, пришлось отрабатывать варианты. Дорога нигде не уходила вверх в обход леса. Идти исключительно по руслу здесь тоже машине никак. Облазив прибрежные каменные косы, увидеть створ на другом берегу не удалось. Для брода на ощупь - изрядно бурный поток. К сожалению, имевшиеся в кэше спутники не решали вопроса: дорога упиралась в лес и была видна на болоте с другой стороны от него, что соответствовало топокартам всех изданий... Что ж, попробуем пробиться сквозь ольху.
Пробиваться пришлось весьма долго, но не далеко. С дальнейшим выходом вверх, выше зоны леса, ибо дело шло к вечеру, вода с собой давно закончилась, а жара и мошка измотали. Отдыхать нужно до того, как подкосятся ноги.
Следуя полосам сизой ивы средь ерника, удалось отыскать проточную воду на склоне. Вечерняя трапеза стала обедом и ужином вместе. Позже, уже дома, анализ спутниковых снимков дал ответ: дорога в этом месте была накатана по-новому, делая ещё четыре брода. Топокарты же повторяли старые данные.
Броды через Пелингичей отдельно перечислены здесь.
Половина следующего дня была посвящена вышагиванию по дикому склону в зарослях берёзки и ивки с радиалками от рюкзака вниз (всё же надежда найти колею вездехода никак не умирала).
Признаться, давно мы не видели такой жирной черники и карликовой берёзы по пояс. Тепловая ловушка в полукруге склона горы работала на ура. Ходьба с подниманием колен до груди, однако, тоже работала, причём чем ближе к полудню, тем больше. Мошка и слепни здесь не менее жирны.
Самое трудное в таком лазании - даже не тот результат криогенного морфогенеза, где встаёшь на ощупь то на камень, то в провал. Стоячее тело едят в разы яростней. При том же никак раздеться на жаре и комфортно перекусить.
Откровенно выручали большие камни, на которые можно было взобраться, встать и отдыхать, подняв руки на ветерке. Пока упыри копошатся ниже груди и пытаются прогрызть штаны и ботинки.
Наконец показался каньон Кыяншора, а это значило, что придётся вернуться в дебри первозданной тайги и ломиться по подлеску из той же берёзки, но уже между ёлок. За устьем Кыяншора - очередной брод, а ниже мой левый берег поддавит к воде крутая осыпь. Так что кровь из носу, а нужно подсечь вездеходку. Либо вечер не будет томным в поисках брода, где видимость метров десять - до ближайшего дерева.
Когда же ноги твёрдо нащупали в траве парную колею, радости не было предела. В попытке поцеловать этот шрам от стальных траков, однако, пришла и долгожданная прохлада в виде холодка на спине. Ибо мы здесь были не одни, судя по мишкину следу на глине. А где же ему быть? Медведь ходит лесной дорогой, теперь это его тропа.
Дальнейшие передвижения происходили практически на первой космической скорости. Идти стало намного легче, несмотря на то, что дорога густо заросла ольхой. По крайней мере здесь она стояла прямо, не стелясь по склону под массой снежных досок.
Это было примерно так: прёшь по лесу, раздвигая деревья, следишь на ощупь ногами, чтоб не потерять колею. И покрикиваешь мишке что-нибудь приветное.
Под конец дня ольха сменилась более смешанной и густой зарослью c завальчиками поперёк дороги. Чем ниже по долине, тем плотнее дебри. И на каждом броде на песке - свежий встречный след Потапыча.
Последний брод решено было оставить на завтра вместе с участком наиболее непролазной чащи.
Ближе к концу дня нам прихворнулось подумать о жизни. Так вышло, что, потеряв целый день на том стрёмном обходе выше леса, мы разминулись с медведем на его тропе. Ибо этот мишка почти не знает человека, по долине давно никто регулярно не ходит и он чувствует себя здесь хозяином.
Встретить его среди тундры, с хорошим обзором вокруг, значит видеть друг друга издалека. А вынырнуть нос к носу посреди зарослей - момент неожиданный для обоих.
Ночуя в метре от медвежьего следа, мы утешали себя мыслью о том, что всё равно умираем непрерывно, с тех пор как родились. Можно, однако, умирать в душном городе или на работе. А можно - на берегу горной реки, в узкой долине, куда, если что, и спасатели хрен знает как проберутся, хоть вызови ты их через спутник.
Проще выползти самому ближе к осени, а лучше - остаться здесь, чтоб не нашли совсем (прискорбно, когда таскаешь на себе столитровый маршевый рюкзак, а от тебя самого останков едва на штурмовой наберётся).
Конечно, приятнее было бы умирать, опустив голову на колени любимой женщины, чем лёжа лицом в снегу. Однако, с женщиной здесь сложно - мошка искусает... А снег - он белый, как сгущёнка...
Последний кусок леса был безобразно лиственный. Определённо не хватало здесь мачетэ.
Около дороги нашлась берлога полугрунтового типа. Конечно же, не была сфотографирована (свет не тот) и сей же миг осталась далеко позади, ибо цель была уже близка.
Вскоре нелёгкий путь вывел на поляну, где когда-то была капитальная постройка. Она ещё видна среди деревьев на фото предположительно 20-ти летней давности. От постройки сохранился бетонный фундамент, благодаря которому поляна ещё не проглочена тайгой.
Много лет назад здесь под склоном горы располагалась часть посёлка геологов, исследовавших месторождение Пелингичей-3. Отсюда горный хрусталь и кварц, имевшие в былое время стратегическое значение, текли на заводы. О вылазке на штольни правого берега написан отдельный рассказ, содержания большею частью технического.
Про то, что не нужно ходить в заброшенные постройки, ещё в Талмуде написано. Иначе жизнь будет кривая, как вот эти рельсы в никуда.
Люди ходят сюда изредка за горным хрусталём, коего здесь по-прежнему великое количество.
Хрустальная гора как-никак.
Нам же камни в карманах ни к чему. Ибо наше золотое руно - на карте памяти.
Единственный, пожалуй, веский довод в пользу поиска наших останков: при них будет камера, в камере - флэшка, на флэшке - фотки. А утка пусть останется в зайце и всё остальное - лежит, где легло, врастает себе в землю.
Виды на вершины Чёрная и Варсанофьевой взбодрили после десятка бродов, таёжной колеи и каши с мошкой.
И настало время проститься с хрустальной горой и покинутым городом.
Завтра нужно будет выбраться в долину БалбанЮ и следовать ближе к базе.
Продолжение. В базовый лагерь
Страница автора ВК