Отец Артур. Новые искушения. (источник http://vk.com/note41861363_11996373)
Колюня и Стёпка, уже успели совершенно обжить свою железную клеть: старую, неопрятно сваренную, с застывшими потёками металла на прутьях. Двадцать кубических метров жизненного пространства, цементный пол, грубая лавка, запах грязных тел, мочи и блевоты. Ничего лишнего.
Колюня, говорят, кого-то пырнул, но сам он ничего такого не помнил, хотя и вполне допускал. Просто последнюю неделю бухал по-чёрному, уже незнамо с кем ,и незнамо на что, так что мог и наделать делов. Поэтому положение своё воспринимал стоически, предвкушая свою вторую ходку. Сам Колюня был несколько опухший и взъерошенный парень, в старой джинсовой куртке и на удивление хороших кроссовках без шнурков. Возраст его определить было сложно, но на деле ему было уже тридцать, и он считал ,что переживает кризис среднего возраста.
Стёпка был субтильного вида дядечка, давно вступивший в пору своей осени, но , очевидно, имеющий мало шансов встретить первый снег своей зимы. Потому что, в отличие от Колюни, он пил примерно те же самые последние тридцать лет без перерыва. Большинства зубов у Стёпки не было, а виной тому были его мнительность и принципиальность, особенно обострявшиеся в состоянии сильного алкогольного опьянения. По счастью, никто не видел в Стёпке серьёзной угрозы, даже когда он начинал быковать, и наверное только поэтому его до сих пор не убили. Впрочем, сейчас Стёпка был трезв, осторожен, поэтому с Колюней вроде как даже и поладил. Божился, что в душе не знает, за что его замели, хотя, на самом деле прекрасно понимал, что настойчивое вымогание денежных средств у прохожих тоже наказуемо.
Сейчас Колюня увлечённо и весело рассказывал своему старшему сокамернику, как прессовал в армии духов и слонов, когда сам ещё был черпаком. Похоже это была самая увлекательная и насыщенная событиями страница его жизни, и он возвращался к этим воспоминанием с явным удовольствием:
- Ну я, бл*, это, табуретку ему и надел, сук*, на голову. Всё, нах** йопта, базара нет. Я потом у дедов, слышь, сиги стрелял. Вот так вот, ёпта.
- Круто, Колян, ну ,слышь, круто... - охотно восхитился Стёпка, не очень, правда, убедительно, но как умел. - Ну ты не пропадёшь, я так думаю.
- Да пох** вообще! Веришь, ваще пох**? - фаталистически усмехнулся Колян, хотя тоже немного наигранно.
Увлекательную беседу двух потрёпанных низовой жизнью питерцев прервал звук шагов по коридору, как раз со стороны дежурки. Не иначе, как вели новенького.
- Да куда ещё, ребят? - возмутился Стёпка. - Ну не повернуться же, в самом деле!
Первым показался помощник дежурного, прапорщик Копейко: подслеповатый пузатенький мужичок с блестящей лысиной и седыми усами. Стёпка вообще знал его, как дядьку крайне доброго, но сейчас тот был настолько серьёзен, что сиделец благоразумно осёкся.
За прапором появился сержант-конвоир: дюжий такой парняга, румяный, весь словно переполненный жизненными соками. Облик сержанта дополнял тесноватый ему бронежилет и, на ремне через плечо, укороченный калашик, с которого сержант не спускал руки. Широко и смачно чавкая, он месил во рту жвачку, но всё же делал это как-то торопливо, нервно...
Копейко с сержантом остановились, и прапор неторопливо достал связку ключей, прихваченных ,на всякий случай, цепочкой к поясу. С громким металлическим лязгом разомкнулся замок и, лишь тоненько скрипнув, дверь ИВС-а отплыла в сторону, готовая принять нового постояльца.
Конвой прошёл ещё немного вперёд, и, вслед за сержантом, в поле зрения сидельцев вошёл их новый сокамерник. Дыхание Стёпки затихло, а Колюня так и вовсе присвистнул: этот парень был на пол головы выше сержанта, пошире его в плечах, а его скованные за спиной руки, были перевиты бугристой гладью могучих мышщ. И не менее мощный торс лишь едва прикрывали обрывки разодранного тельника, чьи бело-голубые полоски сейчас были залиты зловещим багрянцем. Лысая голова, угрюмый взгляд... Было видно, что красавца взяли прямо на месте крайне жестокого месива, и похоже, что месил именно он.
http://vk.com/note2021378_11720187
Колюня, говорят, кого-то пырнул, но сам он ничего такого не помнил, хотя и вполне допускал. Просто последнюю неделю бухал по-чёрному, уже незнамо с кем ,и незнамо на что, так что мог и наделать делов. Поэтому положение своё воспринимал стоически, предвкушая свою вторую ходку. Сам Колюня был несколько опухший и взъерошенный парень, в старой джинсовой куртке и на удивление хороших кроссовках без шнурков. Возраст его определить было сложно, но на деле ему было уже тридцать, и он считал ,что переживает кризис среднего возраста.
Стёпка был субтильного вида дядечка, давно вступивший в пору своей осени, но , очевидно, имеющий мало шансов встретить первый снег своей зимы. Потому что, в отличие от Колюни, он пил примерно те же самые последние тридцать лет без перерыва. Большинства зубов у Стёпки не было, а виной тому были его мнительность и принципиальность, особенно обострявшиеся в состоянии сильного алкогольного опьянения. По счастью, никто не видел в Стёпке серьёзной угрозы, даже когда он начинал быковать, и наверное только поэтому его до сих пор не убили. Впрочем, сейчас Стёпка был трезв, осторожен, поэтому с Колюней вроде как даже и поладил. Божился, что в душе не знает, за что его замели, хотя, на самом деле прекрасно понимал, что настойчивое вымогание денежных средств у прохожих тоже наказуемо.
Сейчас Колюня увлечённо и весело рассказывал своему старшему сокамернику, как прессовал в армии духов и слонов, когда сам ещё был черпаком. Похоже это была самая увлекательная и насыщенная событиями страница его жизни, и он возвращался к этим воспоминанием с явным удовольствием:
- Ну я, бл*, это, табуретку ему и надел, сук*, на голову. Всё, нах** йопта, базара нет. Я потом у дедов, слышь, сиги стрелял. Вот так вот, ёпта.
- Круто, Колян, ну ,слышь, круто... - охотно восхитился Стёпка, не очень, правда, убедительно, но как умел. - Ну ты не пропадёшь, я так думаю.
- Да пох** вообще! Веришь, ваще пох**? - фаталистически усмехнулся Колян, хотя тоже немного наигранно.
Увлекательную беседу двух потрёпанных низовой жизнью питерцев прервал звук шагов по коридору, как раз со стороны дежурки. Не иначе, как вели новенького.
- Да куда ещё, ребят? - возмутился Стёпка. - Ну не повернуться же, в самом деле!
Первым показался помощник дежурного, прапорщик Копейко: подслеповатый пузатенький мужичок с блестящей лысиной и седыми усами. Стёпка вообще знал его, как дядьку крайне доброго, но сейчас тот был настолько серьёзен, что сиделец благоразумно осёкся.
За прапором появился сержант-конвоир: дюжий такой парняга, румяный, весь словно переполненный жизненными соками. Облик сержанта дополнял тесноватый ему бронежилет и, на ремне через плечо, укороченный калашик, с которого сержант не спускал руки. Широко и смачно чавкая, он месил во рту жвачку, но всё же делал это как-то торопливо, нервно...
Копейко с сержантом остановились, и прапор неторопливо достал связку ключей, прихваченных ,на всякий случай, цепочкой к поясу. С громким металлическим лязгом разомкнулся замок и, лишь тоненько скрипнув, дверь ИВС-а отплыла в сторону, готовая принять нового постояльца.
Конвой прошёл ещё немного вперёд, и, вслед за сержантом, в поле зрения сидельцев вошёл их новый сокамерник. Дыхание Стёпки затихло, а Колюня так и вовсе присвистнул: этот парень был на пол головы выше сержанта, пошире его в плечах, а его скованные за спиной руки, были перевиты бугристой гладью могучих мышщ. И не менее мощный торс лишь едва прикрывали обрывки разодранного тельника, чьи бело-голубые полоски сейчас были залиты зловещим багрянцем. Лысая голова, угрюмый взгляд... Было видно, что красавца взяли прямо на месте крайне жестокого месива, и похоже, что месил именно он.
http://vk.com/note2021378_11720187