В метро.
Уж если Господь посылает мне так много времени на путешествия до храма, позволю себе в эти праздные часы порассуждать о политике. Разумеется, не о том ее жалком подобии, которое я могу наблюдать где-либо, а собственно о том наиболее ее наивысшем и совершенном выражении, каким оно видится мне. Уж до чего несостоятелен наш паяц Охлобыстин, сам себя идентифицирующий Иваном-дураком, и всячески в этой роли самоутверждающийся, а вот, заставил таки меня размышлять на эту тему. Его доктрина была годным вбросом, отличной инспирацией, и не ставя ее в заслугу самому Ивану, я утверждаю, что по милости Божией, было так управлено, что русский народ, и я, не самый его типичный представитель, смогли если не согласиться, то задуматься, над проблемами, выходящими за круг нашего обыденного жития.
Итак. Многие юные годы я мыслил себя не иначе как монархистом, причем на раннем этапе в черносотенном варианте этого монархизма. Совершенно естественно, этому сопутствовал русский национализм и антииудаизм (ну а как?). С течением лет и под влиянием разных людей, моя светлая и не знающая сомнений верность именно таковой политической ориентации стала оскудевать. Я никогда не отказывался, да и сейчас не откажусь вполне ни от монархизма, ни от национализма, ни от всего такого прочего (таки да). Однако мне пришлось в своей картине мира, в своих схемах и системах опознавания учитывать много разной информации, которая не могла не вносить своих корректив. Цари оказались при всем своем величии далеко не идеальными выразителями всех тех идеалов, которые должны были в моем представлении выражать. Сверхлюдей, носителей чистой и высшей национальной формы из государей и императоров не вполне получалось. Не малую роль в моем развитии сыграл пример людей, оказавшихся под такими же знаменами, под которыми думал стоять я. Я как правило не участвовал в какой-то партийной возне, не могу сказать, что здесь замешаны какие-то личные амбиции или обиды. Просто в нашей стране национализм и монархизм чаще сопряжен с солдатской тоской по командованию (при самых общих представлениях о враге, в рамках отличия обмундирования), что не плохо само по себе, но стратегически не эффективно и не креативно. Такие люди могут быть отличными и верными солдатами, а такие нужны, но при условии, что кто-то скорректирует их и уточнит детали. Поскольку в деталях эти ребята, как и положено солдатам, разбираются слабо, сама эта среда породить лидера не может, а принять его совне не может так же, потому что вне себя мыслит только врагов и коллаборационистов. Приоритетом для солдата является само наличие врага и состояние войны, а не такие тонкости как определение врага и методы борьбы с ним. Увы. Вообще, это очень похоже на исконный старообрядческий тип мышления, когда система опознавания свой-чужой слишком примитивна, что бы соответствовать реалиям, но стойкость в борьбе может приобретать спартанский характер. Этой болезнью русские болели, кажется всегда, и современное мышление, которое часто ошибочно именуют церковным, предполагает именно эту специфику. Отсюда все наши инэнисты, эсхатоложники, закопанцы и прочие борцуны. Разумеется, я оказался слишком вдумчив, и примитивные модели идентификации перестали меня устраивать. Я оказался перед дилеммой, перед которой многие патриоты как правило не стоят: либо признать, что среди русских есть идиоты, либо отказать любым идиотам в национальной принадлежности. Во втором случае, окажется, что русских значительно меньше, чем считается. Более того, быть может вынести за скобки русского народа не только идиотов, но и извращенцев, атеистов, мракобесов, совков и прочая? Ну, что бы очистить имя русского человека полностью. В таком случае, боюсь, что русских надо еще поискать, и сомневаюсь, что численно это сколь-нибудь значительная фракция.
Справедливости ради, можно провести такую же ревизию относительно других народов и наций. Очистить и их от всего скверного и греховного. Но кого брать за образец, если речь идет, скажем, о китайцах? Если брать те же требования, которые я предъявляю к русскому человеку, для того, что бы признать его русским, то, боюсь, мы будем вынуждены признать, что китайцев вообще в мире нет, но есть гигантское количество живодеров, атеистов и коммуняк, навевающее мысли о широкомасштабной инопланетной экспансии. Но, допустим, в качестве статистической погрешности, среди миллиарда таких гуманоидов, в Китае можно обнаружить десяток другой тысяч образцовых человек, которым не стыдно вручить высокое звание представителя нации. Их мы, положим, и сможем, назвать китайцами.
Кто-то вероятно, спросит, почему мы должны оценивать другую цивилизацию с точки зрения русских лекал. Но здесь-то мы и подходим к тому, что это за лекала. Если бы эталон создавался народом или нацией, то пожалуй, можно было бы встать на сторону плюрализма, и тогда правота норм определялась бы только простым превосходством силы. Права на арене истории оказалась бы только более сильная нация, а при паритете сил, правота бы существовала в разных локальных формах, в зависимости от конкретной цивилизации. Но, очень сложно верить в свою правоту и в верность своих лекал, зная, сколь они подвержены релятивизму, и что можно быть правым совсем иначе, чем прав ты. Подобное умонастроение определенно шизофренично в своей сути, а потому мной отвергается. Лекала должны быть универсальны и общеобязательны, как дыхание, питание, и секс, свойственные людям вне зависимости от их национальной принадлежности. И эти лекала - Божественное Откровение. С позиции БО мы и должны определять высоту выражения той или иной нации. Как модно стало говорить, у террористов нет национальности, но тогда, позвольте, нет ее и у идиотов, и у садистов и у всяких других поврежденных особей, которые могут соотноситься с человеческим родом только в качестве личинок. Такая личинка может вызревать всю жизнь, но человек из нее может так и не образоваться, и тогда личинка просто сгнивает, так и не дав плода.
Таким образом, только лучшие представители нации, лучшие согласно абсолютному канону Божественного Закона, могут считаться собственно представителями этой нации. Но где та грань, после которой человек перестает быть или напротив, возрастая, становится достойным того, что бы представлять свою нацию, свой род? Полагаю, точно такой грани провести невозможно, эта черта широка и растворяется градиентом от сияющего идеала до мрачного антибытия. И нельзя сказать ни про одного грешника, что то совершенно русский, но можно сказать, что он более русский, нежели иные. А всякий выродок, он не просто менее русский, или японец, или швед, он менее человек вообще. И что интересно, в деградации люди перестают особенно отличаться, грех стирает различия, превращая людей в мясные куклы, лишая их предусмотренной и заложенной Богом уникальности. И при этом, делаясь идентичными, теряя национальные, культурные, все благородные особенности, грешники всё более становятся чуждыми друг другу. И тут парадокс: одинаковые, обезличенные, но разрозненные, замкнутые на себе. Тогда как в Боге люди становятся все более яркими, разными, играющими, и при этом соединяются в единое Тело, до того становятся близки. Антиномия в чем-то, но именно в единстве Тела Христова люди делаются яркими индивидуальностями, потому как в них раскрывается Богом предначертанный потенциал их реализации.
Исходя из этого, я и делаю вывод, что быть русским, да и кем либо, значит быть в Боге. Но быть в Боге, значит не только возможность осуществить национальную идентичность, но и смысл таковой вообще. Все, что есть в человеке, вся его уникальность, дарования (таланты) и менее выраженные черты, все это, конечно даруется Богом, и даруется не напрасно. Таланты необходимо реализовывать, пускать в оборот, и все, что в нас есть, должно быть реализовано, соответственно Божественному замыслу. Если Бог сделал человека русским, это не просто для того, что бы тот отличался от иных народов, и имел это поводом к противостоянию с ними, но для того что бы он особенным образом себя реализовал, явил миру свою прекрасную уникальность и в ней был возлюблен прочими народами. Ровно такая же цель стоит и перед прочими нациями, все должны быть реализованы в Боге.
Разумеется, что рядом друг с другом нации обнаруживают не только свою богодарованную уникальность, но и разницу в своем развитии или упадке. Некоторые этносы еще вчера вышли из джунглей, другие же укоренены в веках, и наделены опытом. Но это не повод уничтожать младенчествуюшие и больные нации, потому как у них, несомненно есть потенциал развития, и Господь, создавший их, несомненно имеет о них Свой замысел. Так, когда византийцы встречали под своими стенами диких полуголых варваров, кровожадных и звероподобных, ужасных в своей необузданности, кто бы мог предположить, что перед ними будущая нация монахов и подвижников, отцы иконописцев и зодчих, летописцев и молитвенников. Всего за несколько веков Русь проделала невероятный цивилизационный рывок, освоив письменность, архитектуру, задумавшись над проблемами бытия и вечности. Нельзя исключать таковой возможности и для других народов, даже если они ныне не соответствуют критериям цивилизованного мира.
Все мы помним и знаем, что двигателем прогресса и развития всегда была Европа, христианский регион, который локомотивом тащил, вплоть до появления США (им же созданных), весь остальной мир язычников и шаманов. Даже мир исламский, при всей своей монотеистичеости, оказался отброшен на обочину истории, где теперь и пребывает доселе. Модно бесконечно уюкритиковать колониальную политику, но вместе с конкистадорами и экспедиционными корпусами христианские европейцы приносили с собой прогресс и развитие. Это могло стоить жизни многим туземцам, но их нации неизменно выигрывали от этого, приобщаясь к европейским достижениям и развивая на их базе свою культуру. Так же и русский народ принес кавказским аборигенам цивилизационное развитие, нечто превосходящее общинно-родовой строй и дикие горные повадки. Но, как видим, этот процесс не завершен, и не известно, как все сложится, если русский народ не вернет себе роль культурного и цивилизационного локомотива, не возложит на себя бремя белого человека. Сейчас увы, уже сам этот условно русский (в потенции) народ нуждается в цивилизационном рывке, не обладая ни энергией, ни могуществом, ни развитием, достаточным что бы вести за собой кого-то еще. Русский народ очевидно переживает кризис, потому что утратив цель своего осуществления, которая несомненно лежит в Боге, он лишился и общего понимания того, как и зачем существовать, по каким принципам строить свою жизнь, куда развиваться. Причина этому совершенно ложное мнение, о том, что сам по себе народ может определять для себя приоритеты и цели, сам может создавать свою правду, что совершенно не так. Народ нуждается во власти, в четких ясных императивах, во благом руководстве. Когда же нет пастыря овцы разбредаются, и получается хаос партий, атомизация общества, ожесточенная борьба сил и течений. В конце концов пастыри все равно возникают, ибо не могут не возникать, но порожденные хаосом, они не могут быть благи. Льстецы, лжецы, лицемеры - вот самый успешный вид в условиях "народовластия". Кто заведет толпу, кто обещает ей больше, ярче и правдоподобнее, кто освободит ее страсти, тот и оседлает эту волну. И толпа будет уверена, что это она привела к власти своего обольстителя, что это она вручила ему бразды правления собою, и потому она свободна. Но мало кто задумается о том, что бразды эти куплены лестью и ложью, а не приняты по праву достоинства. Таким образом, народовластие это миф, народ относительно власти обладает феминной натурой, она пассивна, безинициативна, но все же с запросами. Она готова отдаться, если соблюсти правила игры, если подобрать ключ к ее скважине. Но кому должен принадлежать этот ключ? Тому, кто действительно хочет народу блага, и обладает Истиной. Тот должен быть правителем, кто даст толпе не то, чего она ждет от него, но истинное преображение, превращение из массы в стройное здание. Народу нужен зодчий, который приведет исходный материал в совершенную форму, согласную замыслу Божественного Архитектора. Задача не простая, но есть лишь одна власть, претендующая на общность с Истиной, это власть церковная. Исторически сложилось так, что в мире существует два типа власти, церковная и светская, и на разных исторических этапах эти власти пребывали в разном соотношении, но почти всегда присутствовали обе, в одном и том же обществе. Это нередко делало их сосуществование оппозиционным,когда каждый из центров стремился так или иначе подчинить себе другой. В иных случаях обе власти более менее разграничивали свои сферы влияния и компетенцию, и тогда существовали более-менее согласованно, хотя данная модель всегда оказывалась либо замороженным конфликтом, либо замедленной его фазой, когда так или иначе, один из центров подавлял другой. И это неизбежно, пока в обществе наблюдается два центра власти, даже если природа этих властей различна. Многие думают, что различный генезис может обусловить и разграничение влияния, но это не так, поскольку различие генезиса означает и разность приоритетов. А это, в свою очередь неизбежно влечет за собой и конфликт.
Светская власть своим фундаментом имеет человекоугодие. Несмотря на различные формы правления, все сводится к умению обольщать. Можно обольстить толпу, можно обольстить армию, в древние времена достаточно было обольстить с дюжину вооруженных мужей, что бы оказаться властителем нескольких племен. Обольщение здесь значит угождение людским страстям. Воины охотно подчиняются могучим и победоносным героям, толпа подчинится тем, кто даст ей хлеба и зрелищ. И если первый вариант, веющий героическим эпосом, романтикой мужества, связан с древней эпохой, когда правили сильные, то, увы, куда более низменное упоение толпы движет политикой современности. Если раньше светская власть воплощалась в героях, то сейчас ее движут льстецы и шарлатаны, ни один из которых не выстоял бы в честном бою против Рюрика или Хлодвига, при том что и моралью обладает едва ли превосходнейшей.
Но незачем выбирать между удалым варваром и лукавым обольстителем, ни тот ни другой не может осуществлять на земле Высшую Правду, которая не сводится к их устремлениям. А значит, ни тот, ни другой и не должны иметь власти.
Лишь Божественный Закон должен управлять и направлять жизнь человечества, поскольку опирается не на людские страсти, не на культ силы и не на похоти, а на Волю Всевышнего. Разумеется, человек найдет в этом законе и силу, и утоление любой жажды, но путь к этой силе и к этому утолению не тот, что могут проложить себе люди. Потому, что лежит через смерть. Никакое животное не пойдет через смерть добровольно, и светский человек обнаруживает здесь с животным полное сходство. В древности герои еще могли жертвовать жизнью, ради вечной славы, но это еще не вполне путь через смерть, поскольку смерть это еще и кенозис, умаление и смирение. Но древние не отказывались от своей силы и славы, они лишь не верили, что смерть может остановить их, опять же уподобляясь в этом бездумным животным, которые не помышляют о своем смертном часе. Путь через смерть предполагает осознанное самоотвержение, уничтожение своей земной силы и славы ради стяжания силы и славы иного порядка. И это уже нетипично ни для какого животного и знает лишь один пример в истории - пример Господа Иисуса Христа.
Но кто может повести народ путем Господним? Кто обладает ведением тайн Божиих, кому вручена власть наставлять и учить, кто пребывает в постоянном и непреложном общении с Владыкой? Ответ очевиден, лишь то, что основано Богом, может представлять самого Бога. Это Церковь.
Разумеется, здесь нужно понимать всю сложность участия в жизни Церкви людей, грехи которых подчас затрудняют восприятие истинного учения и наставления. Но принцип соборности должен насколько возможно решать эту проблему. Круг равных епископов, не подавляемых авторитетом пап и патриархов, соблюдающих друг друга в чистоте пастырства. Как поместные Церкви призваны внимательно блюсти друг друга, так и епископат должен следовать принципу соборности. Таким образом, собор епископов сможет коллективно выражать волю Церкви, а через то и волю Духа Святого, определяя достоинство вещей.
http://vk.com/note2021378_11720974
Итак. Многие юные годы я мыслил себя не иначе как монархистом, причем на раннем этапе в черносотенном варианте этого монархизма. Совершенно естественно, этому сопутствовал русский национализм и антииудаизм (ну а как?). С течением лет и под влиянием разных людей, моя светлая и не знающая сомнений верность именно таковой политической ориентации стала оскудевать. Я никогда не отказывался, да и сейчас не откажусь вполне ни от монархизма, ни от национализма, ни от всего такого прочего (таки да). Однако мне пришлось в своей картине мира, в своих схемах и системах опознавания учитывать много разной информации, которая не могла не вносить своих корректив. Цари оказались при всем своем величии далеко не идеальными выразителями всех тех идеалов, которые должны были в моем представлении выражать. Сверхлюдей, носителей чистой и высшей национальной формы из государей и императоров не вполне получалось. Не малую роль в моем развитии сыграл пример людей, оказавшихся под такими же знаменами, под которыми думал стоять я. Я как правило не участвовал в какой-то партийной возне, не могу сказать, что здесь замешаны какие-то личные амбиции или обиды. Просто в нашей стране национализм и монархизм чаще сопряжен с солдатской тоской по командованию (при самых общих представлениях о враге, в рамках отличия обмундирования), что не плохо само по себе, но стратегически не эффективно и не креативно. Такие люди могут быть отличными и верными солдатами, а такие нужны, но при условии, что кто-то скорректирует их и уточнит детали. Поскольку в деталях эти ребята, как и положено солдатам, разбираются слабо, сама эта среда породить лидера не может, а принять его совне не может так же, потому что вне себя мыслит только врагов и коллаборационистов. Приоритетом для солдата является само наличие врага и состояние войны, а не такие тонкости как определение врага и методы борьбы с ним. Увы. Вообще, это очень похоже на исконный старообрядческий тип мышления, когда система опознавания свой-чужой слишком примитивна, что бы соответствовать реалиям, но стойкость в борьбе может приобретать спартанский характер. Этой болезнью русские болели, кажется всегда, и современное мышление, которое часто ошибочно именуют церковным, предполагает именно эту специфику. Отсюда все наши инэнисты, эсхатоложники, закопанцы и прочие борцуны. Разумеется, я оказался слишком вдумчив, и примитивные модели идентификации перестали меня устраивать. Я оказался перед дилеммой, перед которой многие патриоты как правило не стоят: либо признать, что среди русских есть идиоты, либо отказать любым идиотам в национальной принадлежности. Во втором случае, окажется, что русских значительно меньше, чем считается. Более того, быть может вынести за скобки русского народа не только идиотов, но и извращенцев, атеистов, мракобесов, совков и прочая? Ну, что бы очистить имя русского человека полностью. В таком случае, боюсь, что русских надо еще поискать, и сомневаюсь, что численно это сколь-нибудь значительная фракция.
Справедливости ради, можно провести такую же ревизию относительно других народов и наций. Очистить и их от всего скверного и греховного. Но кого брать за образец, если речь идет, скажем, о китайцах? Если брать те же требования, которые я предъявляю к русскому человеку, для того, что бы признать его русским, то, боюсь, мы будем вынуждены признать, что китайцев вообще в мире нет, но есть гигантское количество живодеров, атеистов и коммуняк, навевающее мысли о широкомасштабной инопланетной экспансии. Но, допустим, в качестве статистической погрешности, среди миллиарда таких гуманоидов, в Китае можно обнаружить десяток другой тысяч образцовых человек, которым не стыдно вручить высокое звание представителя нации. Их мы, положим, и сможем, назвать китайцами.
Кто-то вероятно, спросит, почему мы должны оценивать другую цивилизацию с точки зрения русских лекал. Но здесь-то мы и подходим к тому, что это за лекала. Если бы эталон создавался народом или нацией, то пожалуй, можно было бы встать на сторону плюрализма, и тогда правота норм определялась бы только простым превосходством силы. Права на арене истории оказалась бы только более сильная нация, а при паритете сил, правота бы существовала в разных локальных формах, в зависимости от конкретной цивилизации. Но, очень сложно верить в свою правоту и в верность своих лекал, зная, сколь они подвержены релятивизму, и что можно быть правым совсем иначе, чем прав ты. Подобное умонастроение определенно шизофренично в своей сути, а потому мной отвергается. Лекала должны быть универсальны и общеобязательны, как дыхание, питание, и секс, свойственные людям вне зависимости от их национальной принадлежности. И эти лекала - Божественное Откровение. С позиции БО мы и должны определять высоту выражения той или иной нации. Как модно стало говорить, у террористов нет национальности, но тогда, позвольте, нет ее и у идиотов, и у садистов и у всяких других поврежденных особей, которые могут соотноситься с человеческим родом только в качестве личинок. Такая личинка может вызревать всю жизнь, но человек из нее может так и не образоваться, и тогда личинка просто сгнивает, так и не дав плода.
Таким образом, только лучшие представители нации, лучшие согласно абсолютному канону Божественного Закона, могут считаться собственно представителями этой нации. Но где та грань, после которой человек перестает быть или напротив, возрастая, становится достойным того, что бы представлять свою нацию, свой род? Полагаю, точно такой грани провести невозможно, эта черта широка и растворяется градиентом от сияющего идеала до мрачного антибытия. И нельзя сказать ни про одного грешника, что то совершенно русский, но можно сказать, что он более русский, нежели иные. А всякий выродок, он не просто менее русский, или японец, или швед, он менее человек вообще. И что интересно, в деградации люди перестают особенно отличаться, грех стирает различия, превращая людей в мясные куклы, лишая их предусмотренной и заложенной Богом уникальности. И при этом, делаясь идентичными, теряя национальные, культурные, все благородные особенности, грешники всё более становятся чуждыми друг другу. И тут парадокс: одинаковые, обезличенные, но разрозненные, замкнутые на себе. Тогда как в Боге люди становятся все более яркими, разными, играющими, и при этом соединяются в единое Тело, до того становятся близки. Антиномия в чем-то, но именно в единстве Тела Христова люди делаются яркими индивидуальностями, потому как в них раскрывается Богом предначертанный потенциал их реализации.
Исходя из этого, я и делаю вывод, что быть русским, да и кем либо, значит быть в Боге. Но быть в Боге, значит не только возможность осуществить национальную идентичность, но и смысл таковой вообще. Все, что есть в человеке, вся его уникальность, дарования (таланты) и менее выраженные черты, все это, конечно даруется Богом, и даруется не напрасно. Таланты необходимо реализовывать, пускать в оборот, и все, что в нас есть, должно быть реализовано, соответственно Божественному замыслу. Если Бог сделал человека русским, это не просто для того, что бы тот отличался от иных народов, и имел это поводом к противостоянию с ними, но для того что бы он особенным образом себя реализовал, явил миру свою прекрасную уникальность и в ней был возлюблен прочими народами. Ровно такая же цель стоит и перед прочими нациями, все должны быть реализованы в Боге.
Разумеется, что рядом друг с другом нации обнаруживают не только свою богодарованную уникальность, но и разницу в своем развитии или упадке. Некоторые этносы еще вчера вышли из джунглей, другие же укоренены в веках, и наделены опытом. Но это не повод уничтожать младенчествуюшие и больные нации, потому как у них, несомненно есть потенциал развития, и Господь, создавший их, несомненно имеет о них Свой замысел. Так, когда византийцы встречали под своими стенами диких полуголых варваров, кровожадных и звероподобных, ужасных в своей необузданности, кто бы мог предположить, что перед ними будущая нация монахов и подвижников, отцы иконописцев и зодчих, летописцев и молитвенников. Всего за несколько веков Русь проделала невероятный цивилизационный рывок, освоив письменность, архитектуру, задумавшись над проблемами бытия и вечности. Нельзя исключать таковой возможности и для других народов, даже если они ныне не соответствуют критериям цивилизованного мира.
Все мы помним и знаем, что двигателем прогресса и развития всегда была Европа, христианский регион, который локомотивом тащил, вплоть до появления США (им же созданных), весь остальной мир язычников и шаманов. Даже мир исламский, при всей своей монотеистичеости, оказался отброшен на обочину истории, где теперь и пребывает доселе. Модно бесконечно уюкритиковать колониальную политику, но вместе с конкистадорами и экспедиционными корпусами христианские европейцы приносили с собой прогресс и развитие. Это могло стоить жизни многим туземцам, но их нации неизменно выигрывали от этого, приобщаясь к европейским достижениям и развивая на их базе свою культуру. Так же и русский народ принес кавказским аборигенам цивилизационное развитие, нечто превосходящее общинно-родовой строй и дикие горные повадки. Но, как видим, этот процесс не завершен, и не известно, как все сложится, если русский народ не вернет себе роль культурного и цивилизационного локомотива, не возложит на себя бремя белого человека. Сейчас увы, уже сам этот условно русский (в потенции) народ нуждается в цивилизационном рывке, не обладая ни энергией, ни могуществом, ни развитием, достаточным что бы вести за собой кого-то еще. Русский народ очевидно переживает кризис, потому что утратив цель своего осуществления, которая несомненно лежит в Боге, он лишился и общего понимания того, как и зачем существовать, по каким принципам строить свою жизнь, куда развиваться. Причина этому совершенно ложное мнение, о том, что сам по себе народ может определять для себя приоритеты и цели, сам может создавать свою правду, что совершенно не так. Народ нуждается во власти, в четких ясных императивах, во благом руководстве. Когда же нет пастыря овцы разбредаются, и получается хаос партий, атомизация общества, ожесточенная борьба сил и течений. В конце концов пастыри все равно возникают, ибо не могут не возникать, но порожденные хаосом, они не могут быть благи. Льстецы, лжецы, лицемеры - вот самый успешный вид в условиях "народовластия". Кто заведет толпу, кто обещает ей больше, ярче и правдоподобнее, кто освободит ее страсти, тот и оседлает эту волну. И толпа будет уверена, что это она привела к власти своего обольстителя, что это она вручила ему бразды правления собою, и потому она свободна. Но мало кто задумается о том, что бразды эти куплены лестью и ложью, а не приняты по праву достоинства. Таким образом, народовластие это миф, народ относительно власти обладает феминной натурой, она пассивна, безинициативна, но все же с запросами. Она готова отдаться, если соблюсти правила игры, если подобрать ключ к ее скважине. Но кому должен принадлежать этот ключ? Тому, кто действительно хочет народу блага, и обладает Истиной. Тот должен быть правителем, кто даст толпе не то, чего она ждет от него, но истинное преображение, превращение из массы в стройное здание. Народу нужен зодчий, который приведет исходный материал в совершенную форму, согласную замыслу Божественного Архитектора. Задача не простая, но есть лишь одна власть, претендующая на общность с Истиной, это власть церковная. Исторически сложилось так, что в мире существует два типа власти, церковная и светская, и на разных исторических этапах эти власти пребывали в разном соотношении, но почти всегда присутствовали обе, в одном и том же обществе. Это нередко делало их сосуществование оппозиционным,когда каждый из центров стремился так или иначе подчинить себе другой. В иных случаях обе власти более менее разграничивали свои сферы влияния и компетенцию, и тогда существовали более-менее согласованно, хотя данная модель всегда оказывалась либо замороженным конфликтом, либо замедленной его фазой, когда так или иначе, один из центров подавлял другой. И это неизбежно, пока в обществе наблюдается два центра власти, даже если природа этих властей различна. Многие думают, что различный генезис может обусловить и разграничение влияния, но это не так, поскольку различие генезиса означает и разность приоритетов. А это, в свою очередь неизбежно влечет за собой и конфликт.
Светская власть своим фундаментом имеет человекоугодие. Несмотря на различные формы правления, все сводится к умению обольщать. Можно обольстить толпу, можно обольстить армию, в древние времена достаточно было обольстить с дюжину вооруженных мужей, что бы оказаться властителем нескольких племен. Обольщение здесь значит угождение людским страстям. Воины охотно подчиняются могучим и победоносным героям, толпа подчинится тем, кто даст ей хлеба и зрелищ. И если первый вариант, веющий героическим эпосом, романтикой мужества, связан с древней эпохой, когда правили сильные, то, увы, куда более низменное упоение толпы движет политикой современности. Если раньше светская власть воплощалась в героях, то сейчас ее движут льстецы и шарлатаны, ни один из которых не выстоял бы в честном бою против Рюрика или Хлодвига, при том что и моралью обладает едва ли превосходнейшей.
Но незачем выбирать между удалым варваром и лукавым обольстителем, ни тот ни другой не может осуществлять на земле Высшую Правду, которая не сводится к их устремлениям. А значит, ни тот, ни другой и не должны иметь власти.
Лишь Божественный Закон должен управлять и направлять жизнь человечества, поскольку опирается не на людские страсти, не на культ силы и не на похоти, а на Волю Всевышнего. Разумеется, человек найдет в этом законе и силу, и утоление любой жажды, но путь к этой силе и к этому утолению не тот, что могут проложить себе люди. Потому, что лежит через смерть. Никакое животное не пойдет через смерть добровольно, и светский человек обнаруживает здесь с животным полное сходство. В древности герои еще могли жертвовать жизнью, ради вечной славы, но это еще не вполне путь через смерть, поскольку смерть это еще и кенозис, умаление и смирение. Но древние не отказывались от своей силы и славы, они лишь не верили, что смерть может остановить их, опять же уподобляясь в этом бездумным животным, которые не помышляют о своем смертном часе. Путь через смерть предполагает осознанное самоотвержение, уничтожение своей земной силы и славы ради стяжания силы и славы иного порядка. И это уже нетипично ни для какого животного и знает лишь один пример в истории - пример Господа Иисуса Христа.
Но кто может повести народ путем Господним? Кто обладает ведением тайн Божиих, кому вручена власть наставлять и учить, кто пребывает в постоянном и непреложном общении с Владыкой? Ответ очевиден, лишь то, что основано Богом, может представлять самого Бога. Это Церковь.
Разумеется, здесь нужно понимать всю сложность участия в жизни Церкви людей, грехи которых подчас затрудняют восприятие истинного учения и наставления. Но принцип соборности должен насколько возможно решать эту проблему. Круг равных епископов, не подавляемых авторитетом пап и патриархов, соблюдающих друг друга в чистоте пастырства. Как поместные Церкви призваны внимательно блюсти друг друга, так и епископат должен следовать принципу соборности. Таким образом, собор епископов сможет коллективно выражать волю Церкви, а через то и волю Духа Святого, определяя достоинство вещей.
http://vk.com/note2021378_11720974