Брошюра про библиотеку Г. К. Жукова, часть 1
Три года назад ув. Алексей Исаев написал заметку "Генералы были правы..." про то, как ему повезло познакомиться с некоторыми книгами из личной библиотеки маршала Жукова.
В свою очередь мне недавно повезло узнать о небольшой книге В. С. Астраханского «Библиотека Г. К. Жукова (История, судьба, реконструкция)« (М., 1996. Архивно-информационный бюллетень № 13. Приложение к журналу «Исторический архив«). В ней как раз много внимания уделено пометкам, сделанных Георгием Константиновичем на полях прочитанных им статей и книг. В связи с небольшим объёмом издания и его ценностью было принято решение выложить текст полностью (за исключением предисловия и указателя имён). Примечания и дописывания слов в квадратных скобках мои, кроме расшифровки сокращений.
Знакомясь с мемуарами Г. К. Жукова (1896-1974) «Воспоминания и размышления», хорошо видишь его большой интерес к книге. Пожалуй, ни в одном сочинении полководца не уделено столько внимания книге и выражению признательности людям, которые приобщили его к чтению. Теперь их имена, благодаря мемуарам полководца, стали известны. И все же хочется упомянуть их в данной книге - это сельский учитель С. Н. Ремезов, хозяйский сын А. М. Пилихин, мастер-скорняк и революционер Ф. И. Колесов.
Да, книги Г. К. Жуков любил, собирал и читал с детства, обучаясь в церковно-приходской школе, приобщаясь к скорняжному делу, учась на вечерних общеобразовательных курсах, проходя военную подготовку на Кавалерийских курсах усовершенствования командного состава конницы, на Курсах по усовершенствованию высшего начальствующего состава РККА, путем самообразования, при работе над военными статьями и докладами, при создании мемуаров «Воспоминания и размышления».
Свою личную библиотеку Г. К. Жуков собирал несколько десятилетий, можно сказать, на протяжении всей жизни. К середине 70-х годов, по словам дочери полководца Эллы Георгиевны Жуковой, в ней было «куда более 20 000 томов», а кабинет на даче в Сосновке в семье так и называли - «библиотека».
Многие авторы, писавшие биографию, воспоминания о маршале, как правило, не поднимали и не освещали специально вопрос о библиотеке полководца, лишь приводя отдельные факты его интереса к книге. Скажем больше, о ней долго не было ничего известно историкам науки, культуры и даже таких специальных наук как книговедение и библиотековедение. Не проявлялся интерес к книжному собранию Георгия Константиновича и со стороны библиофилов.
Правда, в последнее десятилетие появилось несколько статей, посвященных библиотеке Г. К. Жукова{1}.
Необходимо отметить, что полно, основательно изучать библиотеку и работу Г. К. Жукова с книгой нельзя без учета примечательного высказывания академика Д. С. Лихачева о значении и ценности для истории личных библиотек замечательных деятелей прошлого и современности: «Библиотека - памятник культуры, памятник, отражающий личность ее владельца, его знания, вкусы, духовные и практические потребности, наконец, просто манеру обращения с книгой, манеру ее приобретать, использовать, а иногда и расставаться с ней: даря, продавая, передавая, бросая или оставляя в небрежении. Поэтому-то так тщательно восстанавливается состав личной библиотеки Пушкина и Вольтера. Библиотека содержит ключ к пониманию жизни и деятельности ее владельца (От редактора // Библиотека Петра I: Указатель-справочник / Сост. Е. И. Боброва; Под ред. Д. С. Лихачева. Л., 1978. С. 3).
Судьба книжного собрания Г. К. Жукова сложна и полностью пока не определена. Но кое-что уже проясняется.
В 1973 г., то есть за год до смерти, Г. К. Жуков подарил около 400 томов и журналов землякам села Угодский Завод (ныне город Жуков) Калужской области. Из них много лет спустя в Государственный музей Г. К. Жукова попало около 250 книг и журналов. Несколько десятков томов в этот музей недавно передал В. И. Звонов, наиболее активный участник создания первого в стране и в Москве музея Г. К. Жукова в школе № 831 (эти тома передала ему для музея дочь полководца, М. Г. Жукова), 20 книг Мария Георгиевна подарила интернату № 1 села Подборки Козельского района, Калужской области, а 60 книг, главным образам иностранных, М. Г. Жукова подарила музею Г. К. Жукова в школе № 831 г. Москвы. Часть книг находится на руках у земляков полководца, неучтенные государством и наукой; несколько сот книг хранится на московской квартире полководца, где сейчас живет его дочь М. Г. Жукова. Но большинство книг и журналов из библиотеки маршала было сдано в макулатуру, когда после его смерти дача у семьи была отобрана. Таким образом, почти полностью собрание полководца навсегда утрачено для отечественной истории, науки и культуры.
В 1988 г. главный хранитель музея А. И. Ульянов совместно с научной сотрудницей Е. И. Краснослободцевой впервые составил отдельную опись книг и журналов сосновской части библиотеки Г. К. Жукова. По описи видно, что из 248 сохранившихся книг и журналов большинство принадлежит отечественным авторам, однако немало там и переводных изданий, статей с английского, французского и немецкого языков. Самая старая книга в библиотеке - это издание 1896 г., а самое последнее по времени печатное издание - 1973 г. (Военно-исторический журнал).
Основу собрания составляла военная литература, но были книги и по другим отраслям знаний, темам, кругу читательских интересов маршала Жукова. Это хорошо видно по следующим показателям (См. таблицу № 1).
Таблица 1 Литература Г. К. Жукова, подаренная жителям села Угодский Завод (1973 г.)
литература количество %
военная 97 39,11
политическая или партийная 21 8,5
художественная 44 17,7
литература о международных отношениях 20 8,06
историческая 18 7,25
по истории революционного, рабочего и
национально-освободительного движения 12 4,8
биографическая 12 4,8
поэзия 8 3,2
театроведческая 6 2,4
географическая 5 2,01
учебная 4 1,6
по истории архитектуры 1 0,4
По сведениям родных, читал маршал очень много. Элла Георгиевна Жукова, рассказывая о библиотеке отца в Сосновке, вспоминала: «Большая часть находилась на даче, где по трем стенам большой комнаты, которую мы называли «библиотека», стояли вплотную друг к другу доходившие почти до потолка книжные шкафы.
Мне трудно судить точно о круге читательских интересов отца, но все же кое-что осталось в памяти. Я очень жалею, что мы с сестрой так и не выполнили его настойчивую просьбу составить каталог домашней библиотеки. Нам дали специальные карточки, ящики, но, увы, терпения не хватило, а, может быть, задача была нам не по плечу... По немногим сохранявшимся карточкам видно, что была представлена прежде всего военная литература. Как сейчас вижу три тома Клаузевица «О войне», примечательные тем, что они были испещрены подчеркиваниями и пометками отца. Такая же судьба постигла десятки томов в светло-серых переплетах - «Библиотеку командира РККА». Наверное, они были очень удобны для работы, так как печатались с большими полями.
Ныне, примерно, через тридцать лет, мне представляется, что в конце пятидесятых годов, когда отец стал проводить почти все время дома, он заново, в который раз перечитывал военную классику. Эти книги примелькались у нас в доме. По библиографическим карточкам (а мы с сестрой начинали составлять каталог с книг, находившихся под рукой) видно, что хотя отец читал Шлиффена, Фоша и многих других западных теоретиков, включая Фуллера и Инддель-Гарта [очевидно, Лиддел Гарта], он тщательно штудировал и отечественных теоретиков военного искусства. У меня сохранились перечисления работ, которые я переписала с рабочего стола отца. Среди них: А. Г. Елчанинов «Ведение современных войн[ы] и боя», Н. П. Михневич «Стратегия», А. А. Незнамов «Современная война», В. А. Черемисов «Основы современного военном искусства». Это были книги, изданные еще до революции.
На исходе пятидесятых годов отец особенно старался доставать все доступные работы о М. Н. Тухачевском и других советских военачальниках тех времен. Вообще он часто возвращался к событиям тот периода, упоминая советских военных теоретиков - В. К. Триандафиллова, Г. С. Иссерсона, Л. А. Радус-Зенкевича» [правильно - Радус-Зенкович].
Другая дочь полководца, Эра Георгиевна, вспоминала: «Отец постоянно читал. Все, что он добился в жизни, он добился исключительно благодаря работоспособности. Наделенный трезвым, аналитическим умом и цепкой памятью, он постоянно занимался самообразованием. Его знания не раз вызывали восхищение у образованнейших людей нашего времени» (Маршал Жуков: Полководец и человек. Сб. В 2 т. М., 1988. Т. 1. С. 48- 49, 44).
По рассказам людей, бывавших на даче в Сосновке, в период работы над книгой «Воспоминания и размышления» маршал Жуков читал разнообразную литературу.
Редактор его книги А. Д. Миркина вспоминает: «При всей напряженной работе над своей книгой Жуков много и жадно читал. На его столе рядом с военно-историческими трудами можно видеть книги по философии, экономике, психологии, новинки художественной литературы и классику. Из советских писателей больше всего ценил Шолохова, Твардовского, Симонова, военную публицистику Эренбурга» (Маршал Жуков: Полководец и человек. Сб. В 2 т. М., 1988. Т. 2. С 61).
Научный редактор мемуаров полководца Е. Цветаев в очерке «Последний подвиг Г. К. Жукова» пишет. «По мере выздоровления маршал стал много читать, обдумывать события войны, собственный жизненный путь. Его феноменальная память сохранила многие факты и даже детали минувшего». Далее читаем: «Он сел за книги и с редким прилежанием углубился в изучение вопросов войны. В то же время маршал уточнял все, что сохранила его память о событиях Великой Отечественной войны, собирая некоторые недостающие ему данные в архивных учреждениях.
На письменном столе в кабинете Г. К. Жукова появились стопы книг по военной теории и военной истории, мемуарные труды, философские работы, исследования экономики войны, международных отношений. Каждая книг внимательно просматривалась, изучались соображения и выводы авторов» (Маршал Жуков. Каким мы его помним. М., 1988. С. 318, 321).
Что же читает Г. К. Жуков в ранние годы и в период пребывания в Сосновке? В основном, конечно, книги военной тематики, изданные до войны или вышедшие в свет после нее. Это хорошо видно при ознакомлении с книгами из библиотеки полководца, которые хранятся в Государственном музее Г. К. Жукова, и по упоминаемым и цитируемым им в мемуарах «Воспоминания и размышления». Среди них - «Тактика в трудах военных классиков. А. Суворов, М. Драгомиров, Г. Леер» (М.: Л., 1926. - Т. 2); Фрунзе М. В. Собрание сочинений (М.: Л., 1929. В 3-х томах); Лаврентьев В. Памятка по саперному, маскировочному, дорожному и мостовому делу. Для рядового сапера (М.: Л., 1930); Триандафиллов В. Характер операций современных армий (М., 1929, 1932); журнал «Война и революция» (М., 1932. Кн. 8-9); Варфоломеев Н. Ударная армия (М., 1933); Ваганов И. Боевая служба войскового тыла - взвод, рота, батальон, полк (М., 1936); Карбышев Д. Справочник по военно-инженерному делу (для тактических занятий) (М., 1936); Камон. Моторизация как средство оперативного маневра (М.: Л., 1928); Евсеев Н. Ф. Августовское сражение 2-ой русской армии в Восточной Пруссии (Танненберг) в 1914 году (М., 1936); Мельников В. А. Марна, Висла, Смирна (М., 1937) [правильно - Меликов]; Кохенгаузен Ф. Вождение войск. Тактический справочник для командира общевойскового соединения и его помощников (М., 1937): Карбышев Д. Краткий справочник по военно-инженерному делу (для тактических занятий) (М., 1936); Оберюхтин В. И. Операции под Камбрэ в 1917 г. (М., 1936); Ворошилов К. Е. Сталин и Красная Армия («Библиотека командира») (М., 1937); Наступление Юго-Западного фронта в мае - июне 1916 года (М., 1940); Фрунзе М В. Избранные произведения (Статьи и речи о Красной Армии) (М., 1940); Сборник документов. М. В. Фрунзе на фронтах гражданской войны (М., 1941); Полевой устав Красной Армии. Проект (М., 1940); Боевой устав пехоты Красной Армии. Ч. 2 (батальон, полк) (М., 1945); О советской военной науке. Сб. статей (М., 1954); Еременко А. И. Против фальсификации истории второй мировой войны (М., 1958); Трояновский П. И. Штурм Берлина. Записки военного корреспондента (М.. 1971).
В книге «Воспоминания и размышления» Г. К. Жуков не просто упомянул труды М. В. Фрунзе, Б. М. Шапошникова, А. И. Егорова, М. Н. Тухачевского, В. К. Триандафиллова, но дал им высокую оценку (М.: Новости, 1992. Т. 1. С. 160, 170).
Наряду с советскими книгами военной тематики, в Сосновке были переводные издания: «Линейные корабли в бою. 1914-1918 гг.» Х. Вильсона (пер. с англ. М., 1936); «Танковая война» Эймансбергера (пер. с нем. М., 1936); «История военного искусства в рамках политической истории» Г. Дельбрюка (М., 1939. Т. 6. Новое время); «Германские кавалерийские корпуса в сражении на Марне (6-9 сент. 1914)» Пюжана (М., 1934); «Война и экономика. Япония» Ш. Лифа (М., 1940) [правильно - Война и экономика Японии]; Мировая война. 1939-1945. Сб. статей. Перевод с нем. А. А. Высоковского и А. И. Дьяконова (М., 1957).
Даже краткий перечень показывает, на какой солидной теоретической основе формировались военные познания Г. К. Жукова. Этот багаж знаний полководца сыграл большую роль в годы войны и во время работы над книгой «Воспоминания и размышления».
Как член ВКП(б), Г. К. Жуков прошел путь от рядового партийца до кандидата в члены ЦК ВКП(б) в 1941-1946 гг. и ЦК КПСС в 1952-1953 гг., члена ЦК КПСС в 1953-1957 гг., кандидата в члены и члена Президиума ЦК КПСС в 1956-1957 гг. Это, естественно, определило в его библиотеке наличие партийной и военно-партийной литературы: Сталин И. Марксизм и национально-колониальный вопрос. Сб. статей и речей (М , 1934); Сталин И. Лондонский съезд социал-демократической рабочей партии (записки делегата). (М., 1940): Вопросы пропаганды и агитации (М., 1947); О мерах подъема сельского хозяйства в послевоенный период. Постановление Пленума ЦК ВКП(б), принятого по докладу Андреева (М., 1947); Шоричев Л. Ф. Вопросы стратегии и тактики в трудах И. В. Сталина периода 1921-1925 гг. (М., 1950); Кирсанов В. Югославский народ под властью фашистских наймитов американского империализма. Стенограмма публич. лекции (М., 1950); Трошин Д М. Труды товарища Сталина о языкознании и вопросы естествознания (М., 1951); Двадцатый съезд КПСС. Бюллетень № 8 (М., 1956) (Здесь речь Г. К Жукова. - С. 47-57); XXIV съезд КПСС, бюллетень № 1 (М., 1971).
О том, что полководец основательно работал с военной и политической книгой, хорошо видно из его мемуаров: «... после окончания гражданской войны усиленно изучал уставы, наставления и всевозможную военную литературу, особенно книги по вопросам тактики»; «Читая исторические материалы о прошлых войнах, классические труды по военному искусству и различную мемуарную литературу, я старался делать выводы о характере современной войны, современных операций и сражений» (Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. М.: Новости, 1992, Т. 1. С. 244).
Относительно трудностей в освоении партийно-политической литературы и пользы этого полководец писал так: «Если военные вопросы я изучал досконально и последовательно, шаг за шагом, как теоретически, так и практически, то в изучении марксистско-ленинской теории мне, к сожалению, не пришлось получить систематизированные знания. И, надо прямо сказать, давалось мне это с большими трудностями.
Так получалось тогда не только со мной, но и со многими командирами. Правда, партия делала все возможное, чтобы поднять идеологический уровень строевого командного состава Красной Армии. Во всех вузах программа марксистско-ленинских наук была довольно насыщенной, но, вероятно, от нас требовалось гораздо больше усилий в этом направлении. Не многим посчастливилось в свое время пройти курсы при Военно-политической академии имени Толмачева{2}.
Командуя корпусом, я понимал необходимость серьезного изучения партийно-политических вопросов, и мне часто приходилось просиживать ночи за чтением произведений классиков марксизма-ленинизма. Надо сказать, что они давались мне нелегко, особенно «Капитал» К. Маркса и философские работы В. И. Ленина. Но упорная работа помогла добиться результатов. Впоследствии я был доволен, что не отступил перед трудностями, что хватило, как говорится, духу продолжать учебу. Это помогло мне ориентироваться в вопросах организации наших вооруженных сил, внутренней и внешней политики партии» (С. 245).
Можно привести еще немало примеров чтения Г. К. Жуковым разнообразной литературы. Но, в связи с 50-летнем Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг., рассмотрим более подробно его интерес к мемуарной литературе 60-70-х годов, и то, как он помечал и комментировал прочитанный материал.
Пометы и комментарии Г. К. Жукова встречаются во многих статьях советских полководцев, военачальников, крупных политработников. Например, в статьях маршалов К. К. Рокоссовского - «Севернее Берлина» (ВИЖ. 1965. № 5) и «На северных подступах к столице» (ВИЖ, 1966, № 12); И. С. Конева - «Сорок пятый год. Страницы воспоминаний» (Новый мир. 1965, № 5) и «Начало Московской битвы» (ВИЖ. 1966. № 10); И. Х. Баграмяна «Записки начальника оперативного отдела» (ВИЖ. 1967. №№ 1 и 3); В. И. Чуйкова «Капитуляция гитлеровской Германии» (Новая и новейшая история. 1965. № 2); адмирала Н. Г. Кузнецова «Потсдам, 1945» (Новое время. 1965. № 30); генералов - С. М Штеменко «Перед ударом в Белоруссии» (ВИЖ. 1965. № 9), А. С. Желтова «Юго-Западный фронт в контрнаступлении под Сталинградом» (ВИЖ. 1967. № 11); К. Ф. Телегина «В боях за освобождение Белоруссии» (Вопросы истории КПСС. 1964. № 6) и в других.
В статье К. К. Рокоссовского «На северных подступах к столице» (ВИЖ. 1966. № 12) пометы сделаны красными чернилами. Одних только подчеркиваний - 77. Есть 34 пометы другого рода: овалы, рамки, отчеркивания и знаки вопроса, галочки, крестики, знак «Z» и даже стрелка (как делается на военных картах). Здесь же имеются комментарии на левых и правых полях.
К. К. Рокоссовский рассказывает, например, как он обращался к Верховному Главнокомандующему И. В. Сталину и в Генштаб за получением согласия на отвод войск 16-й армии за Истринское водохранилище. Генерал получил добро от Верховного и от начальника Генштаба Б. М. Шапошникова: «Нам было сказано, что предложение правильное, что он, как начальник Генеральном штаба, его санкционирует» (С.53). Отметив на полях этот фрагмент воспоминаний К. К. Рокоссовского, Г. К. Жуков написал: «где документ?» и подчеркнул последнее слово.
Далее К. К. Рокоссовский вспоминает о том, как Г. К. Жуков отправил телеграмму в штаб армии, и, пользуясь данной ему властью командующего Западным фронтом, отменил приказ генерала об отводе армии на новую позицию. Подчеркнув весь текст этой телеграммы, Георгий Константинович на полях энергично написал: «Правильно!» (С.53). В другом месте Г. К. Жуков обвел кружком информацию К. К. Рокоссовского: «Утром 23 ноября мне сообщили о том, что гитлеровцы заняли Солнечногорск». На полях провел стрелку влево и написал: «Солнечногорск был занят 24-25/XI» (С.54). Там, где К. К. Рокоссовский рассказывает о дальнейших боевых действиях противника, вошедшего в Солнечногорск («... обошел Истринское водохранилище и, овладев Солнечногорском, начал продвижение на юг, в сторону Москвы»), Г. К. Жуков кое-что подчеркнул, обвел часть текста рамкой и на полях написал: «Выходит, что расчет Р. был неверен!» (С. 55).
Приведенные примеры показывают, что Г. К. Жуков не просто внимательно читал воспоминания маршала Рокоссовского, но и основательно все обдумывал как непосредственный участник описываемых событий, военный, занимавшийся решением задач в ГКО, Ставке ВГК и на фронтах. Описываемые события Г. К. Жуков осмысливал как бывший вышестоящий начальник, считавший, что он имел большее представление об общей обстановке дел на вверенном ему фронте.
В статье И. С. Конева («Начало Московской битвы» (ВИЖ. 1966. № 10) помет и комментариев немного. Сделаны подчеркивания и цифровые подсчеты. Здесь Г. К. Жукова заинтересовал рассказ И. С. Конева, бывшего командующего Западным фронтом, о положении дел на 2 октября 1941 г. В тексте, где приводятся цифры о вооружении фронта, Георгий Константинович подчеркнул данные - «479 танков», «1524 орудия и 733 миномета». На верхних полях он сделал цифровые подсчеты и рядом весьма кратко подытожил: «Не мало» (С. 61).
Г. К. Жуков внимательно читал и статью маршала А. М. Василевского «Некоторые вопросы руководства вооруженной борьбой летом 1942 года» (ВИЖ. 1965. № 8). Георгий Константинович подчеркивает текст, где речь идет о контрударах, и на полях пишет: «Не ясно. Это не контрудар, а упреждающий удар!» (С. 4). На этой же странице в редакционной сноске № 1 - «А. М. Василевский в то время был заместителем Начальника Генерального штаба. 26 июня 1942 года был назначен Начальником Генерального штаба» - маршал дважды подчеркнул дату.
В тексте, где сообщается об осуществлении частных наступательных операций 1942 г. с различными целями на нескольких фронтах, Г. К. Жуков, подчеркнув ряд мест, на полях написал: «проверить мои записи». Последнее слово он подчеркнул (С. 4).
Некоторые комментарии Георгия Константиновича очень эмоциональны. Без его внимания не осталось суждение А. М. Василевского о расположении и действиях танковых соединений. Против этого места в тексте статьи маршал на полях сердит отмечает. «А другими силами командовал демагог Голиков» (С. 7).
К статье А. М. Василевского Г. К. Жуков обращался дважды. На полях есть два вида помет, относящихся к одному и тому же тексту. Первые сделаны простым карандашом, они очень краткие. Можно предположить, что появились они еще до начала работы над мемуарами. Во второй раз пометы сделаны чернилами, их значительно больше, и они дополнены важными комментариями.
Маршал А. М. Василевский пишет: «... я не отрицал и не отрицаю тех ошибок, которые совершили руководство Генерального штаба и Ставка Верховного Главнокомандования». И далее ниже: «Главной же причиной крупного поражения наших войск на юге весной 1942 года, как я уже говорил, был просчет Ставки и Генштаба в определении замысла противника и основных направлений его действий летом 1942 года» (С. 9). При первом прочтении Г. К. Жуков, подчеркнув несколько предложений в тексте карандашом, ограничился постановкой на полях восклицательных, вопросительных и других знаков. Но, читая этот же материал второй раз, он много подчеркивал, а на полях справа решительно написал: «Нет! Главное - это плохое руководство фронтами и деят. Ставки» (С. 9).
С не меньшим интересом читал Г. К. Жуков статью П. И. Батова и П. Трояновского «Человек, большевик, полководец (К 70-летию К. К. Рокоссовского)» (ВИЖ. 1966. № 12). Здесь тоже есть пометы и маргиналии. Например, прочитав текст, где речь идет о том, что К. К. Рокоссовский отстаивал в Ставке ВГК свою позицию по двум главным ударам войск Первого Белорусского фронта при разработке операции «Багратион», Г. К. Жуков на полях решительно резюмирует: «Все это сочинено Рокоссовским после войны» (С.41). Эта рабочая запись потом была отражена в мемуарах маршала Жукова с очень важным заключением.
В книге «Воспоминания и размышления» Георгий Константинович уделил этому вопросу специальное внимание. «Существующая в некоторых военных кругах версия о «двух главных ударах» на белорусском направлении силами 1-го Белорусском фронта, на которых якобы настаивал К. К. Рокоссовский перед Верховным, лишена основания, - пишет он. - Оба эти удара, проектируемые фронтом, были предварительно утверждены И. В. Сталиным еще 20 мая по проекту Генштаба, то есть до приезда командующего 1-м Белорусским фронтом в Ставку».
Далее Жуков особо отмечает: «Нелишне заметить также, что в советской военной теории никогда не предусматривалось нанесение одним фронтом двух главных ударов, а если оба удара по своей силе и значению были равноценными, то их обычно называли «мощными ударами». Я подчеркиваю это для тот, чтобы не вносилась путаница в оперативно-стратегическую терминологию» (Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. 1992. Т. 3. С. 133-134).
Маршала Жукова заинтересовала особо статья И. С. Конева - «Сорок пятый год. Страницы воспоминаний». Ее он читал очень внимательно, основательно обдумывая каждый описанный факт. На 24 из 57 страниц текста 107 помет и комментариев. Подчеркнуты слова, фразы, предложения, целые абзацы, цифры, даты. В нескольких местах на полях поставлены вопросительные и восклицательные знаки, вертикальные скобки, есть важные маргиналии.
Характеризуя разработку Висло-Одерской операции и вспоминая предыдущие операции, И. С. Конев писал: «Словом, все, что у нас было в прошлом, все, что у нас было на памяти - хорошее и плохое, мы анализировали и учитывали, готовя эту операцию». Здесь Г. К. Жуков подчеркнул лишь два слова: «было» и «плохое» и на полях написал: «и не мало». На первых страницах статьи и в конце ее подчеркнуто местоимение «мы»: «мы, наконец», «мы сделали», «мы стремились», «мы не чурались», «мы считали», «мы не стеснялись» (С. 7-8), а местоимение «я» обведено кружочком: «я сам», «я потому», «я даже», «я не бросаю слов», «я сам нахожусь, «я пока еще не рассказывал» (С. 57). Так своеобразно Жуков-читатель выразил свое отношение к Коневу-рассказчику.
Большой интерес представляют маргиналии Г. К. Жукова на полях статьи. Маршал Конев довольно подробно охарактеризовал трудности Берлинской операции. Жуков поставил вопросительный знак справа на полях против текста Конева и написал коротко: «для 1 Укр[аинского] фр[онта] меньше!» (С. 11). Г. К. Жуков категорически отрицает, например, утверждение И. С. Конева относительно вмешательства Ставки ВГК в решение вопроса о вводе танков в прорыв. Весь абзац об этом заключен скобкой справа и на полях приписано: «Это выдумка. Ставка этого не делала. Жуков» (С. 7). Как видим, маршал даже скрепил личной подписью свои комментарии на полях, придавая тем самым еще больший вес своему категорическому утверждению.
В другом месте И. С. Конев рассказывает о крупной группировке фашистов в несколько дивизий, которая «осталась у нас глубоко в тылу, зажатая между двумя флангами» обоих фронтов в ходе Висло-Одерской операции. Подобные ей группировки немецких войск последнего периода были «нам не страшны, - пишет автор воспоминаний. - Ведь они в ходе стремительном наступления громились и уничтожались вторыми эшелонами советских войск». Г. К. Жуков, поставив большую скобку на полях, сделал язвительную приписку: «А тогда И[ван] Степанович серьезно нервничал!» (С. 19).
Георгий Константинович очень основательно анализировал воспоминания маршала И. С. Конева о процедуре утверждения в Ставке ВГК разграничительной линии между Первым Белорусским и Первым Украинским фронтами и об изменении направления некоторых армий в сторону Берлина.
И. С. Конев пишет в своей статье: «... утверждая состав группировок и направление ударов, Сталин стал отмечать карандашом по карте разграничительную линию между Первым Белорусским и Первым Украинским фронтами, указанную в проекте директив. В проекте эта линия шла через Люббен и далее, несколько южнее Берлина. Веди эту линию карандашом согласно проекту директивы, Сталин вдруг оборвал ее на городе Люббен, находившемся примерно в восьмидесяти километрах к юго-востоку от Берлина. Оборвал и дальше не повел. Хотя он ничего не сказал при этом, но для нас, военных людей, - для меня и, думаю, в такой же мере для маршала Жукова, - в том, что Сталин не повел разграничительную линию между фронтами дальше, в глубь Германии, был весьма серьезный смысл. Разграничительная линия была оборвана примерно там, куда мы должны были выйти к третьему дню операции» (С. 41). Сделав, как обычно, подчеркивания в двух местах, Г. К. Жуков, поправляя маршала Конева, справа на полях кратко комментирует: «Не оборвал, заштриховал - прочерченную Ген.штабом» (С. 4).
Эта рабочая поправка, сделанная полководцем при первом прочтении статьи И. С. Конева в 1965 г., потом учтена и отражена в мемуарах «Воспоминания и размышления». «Верховный не согласился с разграничительной линией между 1-м Белорусским и 1-м Украинским фронтами, обозначенной на карте Генштаба по линии Грос-Гастрозе-Потсдам, - пишет в своей книге Г. К. Жуков. - Он заштриховал границу от Нейсе до Потсдама и прочертил линию только до Люббена (60 километров юго-восточнее Берлина)» (Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. 1992. Т. 3. С. 226).
В конце рассказа И. С. Конева о разграничительной линии, Г. К. Жуков обратил внимание на изложение маршалом одной осуществленной им инициативы в ходе Берлинской операции весной 1945 г.: «Иметь в виду частью сил правого крыла фронта содействовать войскам Первого Белорусского фронта в овладении городом Берлин» (С. 45). Г. К. Жуков подчеркнул эту фразу и решительно написал справа на полях: «Это вытекало из личных указаний Сталина» (С. 45).
Затем командующий Первым Украинским фронтом маршал Конев детально описывает разговор со Сталиным по ВЧ и рассказывает о своей идее заменить направления действий 3-й гвардейской танковой армии генерал-полковника П. С. Рыбалко и 4-й гвардейской танковой армии генерал-полковника Д. Д. Лелюшенко (С. 58, 59). Прочитан об этом, Г. К. Жуков сделал пометку на полях и справа написал: «Думаю, что все это выдумано К., когда писалась статья» (С.58). К этой фразе маршал вернулся в момент работы над «Воспоминаниями и размышлениями».
Необходимо отметить, что Г. К. Жуков перед написанием своих мемуаров много работал с архивными материалами. Об этом довольно обстоятельно рассказал научный редактор его книги Е. Цветаев. В мемуарах маршал уже не ограничивается только словом «думаю». Он подкрепляет свои суждения ссылкой на архивные материалы.
Прокомментировав воспоминания И. С. Конева о разграничительной линии и рассказав об этом как непосредственный участник совещания в Ставке 31 марта 1945 г. при разработке Берлинской операции, Г. К. Жуков далее коснулся вопроса о танковых ударах на Берлин войсками Первого Украинского фронта: «Тут же он (Верховный Главнокомандующий И. В. Сталин. - В. А.) указал маршалу И. С. Коневу: - В случае упорного сопротивления противника на восточных подступах к Берлину, что наверняка произойдет, и возможной задержки наступления 1-го Белорусского фронта 1-му Украинскому фронту быть готовым нанести удар танковыми армиями с юга на Берлин.
Существуют неверные представления о том, что 3-я и 4-я гвардейские танковые армии были введены в сражение за Берлин якобы не решением И. В. Сталина, а по инициативе командующего 1-м Украинским фронтом. В целях восстановления истины приведу слова маршала И. С. Конева по этому вопросу, сказанные им на сборе высшем командного состава центральной группы войск 18 февраля 1946 года, когда все было еще так свежо в памяти: «Когда около 24 часов 16 апреля я доложил, что дело наступления идет успешно, товарищ Сталин дал следующее указание: «У Жукова идет туго, поверните Рыбалко и Лелюшенко на Целендорф, помните, как договорились в Ставке».
Поэтому маневр, который совершил Рыбалко и Лелюшенко, является прямым указанием товарища Сталина (Архив МО СССР. Ф. ЦГВ. Оп. 70500. Д. 2. Л. 145-149).
Следовательно, всякие измышления по этому вопросу должны быть исключены из нашей литературы» (Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. М., 1994. Т 3.С. 226--227).
И еще об одном характерном комментарии Георгия Константиновича на полях статьи И. С. Конева, опубликованной в «Новом мире». «Должен сказать, - вспоминает маршал Конев, - что еще до начала операции я считал, что удар Первого Белорусского фронта на Берлин будет происходить в очень трудной обстановке и стоить будет больших усилий. Первый Белорусский фронт прорывал немецкую оборону прямо перед Берлином, в непосредственной близости к нему. Этого немцы больше всего ждали, к этому они больше всего готовились, перед возможностью этого больше всего трепетали и делали со своей стороны все, чтобы этого не случилось» (С. 59). Г. К. Жуков отметил весь этот текст на полях и написал с нескрываемым удовлетворением: «Слава богу, что хоть в этом вопросе К. правдив!»
Из всего изложенного хорошо видно, что Г. К. Жуков внимательно читал и осмысливал воспоминания И. С. Конева, одного из самых прославленных полководцев Великой Отечественной войны. Георгий Константинович не во всем соглашался с Коневым, порой оспаривал его утверждения принципиального характера.
ПРИМЕЧАНИЯ:
1. См. Черняк А. Я. Он не терпел малейшей фальши... О библиотеке Г К. Жукова // Библиотекарь. 1990. № 5. С. 21-24; Астраханский В С. Библиотека и круг чтения маршала Г. К. Жукова // Книга. Исследования и материалы. М.: Терра, 1994. Сб. № 67. С 225-238; Астраханский В. С. Библиотека и круг чтения маршала Г. К. Жукова // Армия и книга (18-19 апреля 1995 г. ). Тез. док. Новосибирск, 1995. С. 179-181; Астраханский В. С. Маршал Георгий Жуков как читатель // Книжное дело. 1995. № 3 (15). С. 52-57; Астраханский В. С. С достоинством и честью. Что и как читал маршал Г. К. Жуков // Библиотека. 1995. № 4. С. 42-45.
2. Военно-политическая академия им. Н. Г. Толмачева после его расстрела в ходе репрессий [зачёркнуто в оригинале] с 1938 г. стала называться Военно-политической академией им. В. И. Ленина; в настоящее время Военный университет Министерства обороны Российской Федерации.
Часть 2
Часть 3
В свою очередь мне недавно повезло узнать о небольшой книге В. С. Астраханского «Библиотека Г. К. Жукова (История, судьба, реконструкция)« (М., 1996. Архивно-информационный бюллетень № 13. Приложение к журналу «Исторический архив«). В ней как раз много внимания уделено пометкам, сделанных Георгием Константиновичем на полях прочитанных им статей и книг. В связи с небольшим объёмом издания и его ценностью было принято решение выложить текст полностью (за исключением предисловия и указателя имён). Примечания и дописывания слов в квадратных скобках мои, кроме расшифровки сокращений.
Знакомясь с мемуарами Г. К. Жукова (1896-1974) «Воспоминания и размышления», хорошо видишь его большой интерес к книге. Пожалуй, ни в одном сочинении полководца не уделено столько внимания книге и выражению признательности людям, которые приобщили его к чтению. Теперь их имена, благодаря мемуарам полководца, стали известны. И все же хочется упомянуть их в данной книге - это сельский учитель С. Н. Ремезов, хозяйский сын А. М. Пилихин, мастер-скорняк и революционер Ф. И. Колесов.
Да, книги Г. К. Жуков любил, собирал и читал с детства, обучаясь в церковно-приходской школе, приобщаясь к скорняжному делу, учась на вечерних общеобразовательных курсах, проходя военную подготовку на Кавалерийских курсах усовершенствования командного состава конницы, на Курсах по усовершенствованию высшего начальствующего состава РККА, путем самообразования, при работе над военными статьями и докладами, при создании мемуаров «Воспоминания и размышления».
Свою личную библиотеку Г. К. Жуков собирал несколько десятилетий, можно сказать, на протяжении всей жизни. К середине 70-х годов, по словам дочери полководца Эллы Георгиевны Жуковой, в ней было «куда более 20 000 томов», а кабинет на даче в Сосновке в семье так и называли - «библиотека».
Многие авторы, писавшие биографию, воспоминания о маршале, как правило, не поднимали и не освещали специально вопрос о библиотеке полководца, лишь приводя отдельные факты его интереса к книге. Скажем больше, о ней долго не было ничего известно историкам науки, культуры и даже таких специальных наук как книговедение и библиотековедение. Не проявлялся интерес к книжному собранию Георгия Константиновича и со стороны библиофилов.
Правда, в последнее десятилетие появилось несколько статей, посвященных библиотеке Г. К. Жукова{1}.
Необходимо отметить, что полно, основательно изучать библиотеку и работу Г. К. Жукова с книгой нельзя без учета примечательного высказывания академика Д. С. Лихачева о значении и ценности для истории личных библиотек замечательных деятелей прошлого и современности: «Библиотека - памятник культуры, памятник, отражающий личность ее владельца, его знания, вкусы, духовные и практические потребности, наконец, просто манеру обращения с книгой, манеру ее приобретать, использовать, а иногда и расставаться с ней: даря, продавая, передавая, бросая или оставляя в небрежении. Поэтому-то так тщательно восстанавливается состав личной библиотеки Пушкина и Вольтера. Библиотека содержит ключ к пониманию жизни и деятельности ее владельца (От редактора // Библиотека Петра I: Указатель-справочник / Сост. Е. И. Боброва; Под ред. Д. С. Лихачева. Л., 1978. С. 3).
Судьба книжного собрания Г. К. Жукова сложна и полностью пока не определена. Но кое-что уже проясняется.
В 1973 г., то есть за год до смерти, Г. К. Жуков подарил около 400 томов и журналов землякам села Угодский Завод (ныне город Жуков) Калужской области. Из них много лет спустя в Государственный музей Г. К. Жукова попало около 250 книг и журналов. Несколько десятков томов в этот музей недавно передал В. И. Звонов, наиболее активный участник создания первого в стране и в Москве музея Г. К. Жукова в школе № 831 (эти тома передала ему для музея дочь полководца, М. Г. Жукова), 20 книг Мария Георгиевна подарила интернату № 1 села Подборки Козельского района, Калужской области, а 60 книг, главным образам иностранных, М. Г. Жукова подарила музею Г. К. Жукова в школе № 831 г. Москвы. Часть книг находится на руках у земляков полководца, неучтенные государством и наукой; несколько сот книг хранится на московской квартире полководца, где сейчас живет его дочь М. Г. Жукова. Но большинство книг и журналов из библиотеки маршала было сдано в макулатуру, когда после его смерти дача у семьи была отобрана. Таким образом, почти полностью собрание полководца навсегда утрачено для отечественной истории, науки и культуры.
В 1988 г. главный хранитель музея А. И. Ульянов совместно с научной сотрудницей Е. И. Краснослободцевой впервые составил отдельную опись книг и журналов сосновской части библиотеки Г. К. Жукова. По описи видно, что из 248 сохранившихся книг и журналов большинство принадлежит отечественным авторам, однако немало там и переводных изданий, статей с английского, французского и немецкого языков. Самая старая книга в библиотеке - это издание 1896 г., а самое последнее по времени печатное издание - 1973 г. (Военно-исторический журнал).
Основу собрания составляла военная литература, но были книги и по другим отраслям знаний, темам, кругу читательских интересов маршала Жукова. Это хорошо видно по следующим показателям (См. таблицу № 1).
Таблица 1 Литература Г. К. Жукова, подаренная жителям села Угодский Завод (1973 г.)
литература количество %
военная 97 39,11
политическая или партийная 21 8,5
художественная 44 17,7
литература о международных отношениях 20 8,06
историческая 18 7,25
по истории революционного, рабочего и
национально-освободительного движения 12 4,8
биографическая 12 4,8
поэзия 8 3,2
театроведческая 6 2,4
географическая 5 2,01
учебная 4 1,6
по истории архитектуры 1 0,4
По сведениям родных, читал маршал очень много. Элла Георгиевна Жукова, рассказывая о библиотеке отца в Сосновке, вспоминала: «Большая часть находилась на даче, где по трем стенам большой комнаты, которую мы называли «библиотека», стояли вплотную друг к другу доходившие почти до потолка книжные шкафы.
Мне трудно судить точно о круге читательских интересов отца, но все же кое-что осталось в памяти. Я очень жалею, что мы с сестрой так и не выполнили его настойчивую просьбу составить каталог домашней библиотеки. Нам дали специальные карточки, ящики, но, увы, терпения не хватило, а, может быть, задача была нам не по плечу... По немногим сохранявшимся карточкам видно, что была представлена прежде всего военная литература. Как сейчас вижу три тома Клаузевица «О войне», примечательные тем, что они были испещрены подчеркиваниями и пометками отца. Такая же судьба постигла десятки томов в светло-серых переплетах - «Библиотеку командира РККА». Наверное, они были очень удобны для работы, так как печатались с большими полями.
Ныне, примерно, через тридцать лет, мне представляется, что в конце пятидесятых годов, когда отец стал проводить почти все время дома, он заново, в который раз перечитывал военную классику. Эти книги примелькались у нас в доме. По библиографическим карточкам (а мы с сестрой начинали составлять каталог с книг, находившихся под рукой) видно, что хотя отец читал Шлиффена, Фоша и многих других западных теоретиков, включая Фуллера и Инддель-Гарта [очевидно, Лиддел Гарта], он тщательно штудировал и отечественных теоретиков военного искусства. У меня сохранились перечисления работ, которые я переписала с рабочего стола отца. Среди них: А. Г. Елчанинов «Ведение современных войн[ы] и боя», Н. П. Михневич «Стратегия», А. А. Незнамов «Современная война», В. А. Черемисов «Основы современного военном искусства». Это были книги, изданные еще до революции.
На исходе пятидесятых годов отец особенно старался доставать все доступные работы о М. Н. Тухачевском и других советских военачальниках тех времен. Вообще он часто возвращался к событиям тот периода, упоминая советских военных теоретиков - В. К. Триандафиллова, Г. С. Иссерсона, Л. А. Радус-Зенкевича» [правильно - Радус-Зенкович].
Другая дочь полководца, Эра Георгиевна, вспоминала: «Отец постоянно читал. Все, что он добился в жизни, он добился исключительно благодаря работоспособности. Наделенный трезвым, аналитическим умом и цепкой памятью, он постоянно занимался самообразованием. Его знания не раз вызывали восхищение у образованнейших людей нашего времени» (Маршал Жуков: Полководец и человек. Сб. В 2 т. М., 1988. Т. 1. С. 48- 49, 44).
По рассказам людей, бывавших на даче в Сосновке, в период работы над книгой «Воспоминания и размышления» маршал Жуков читал разнообразную литературу.
Редактор его книги А. Д. Миркина вспоминает: «При всей напряженной работе над своей книгой Жуков много и жадно читал. На его столе рядом с военно-историческими трудами можно видеть книги по философии, экономике, психологии, новинки художественной литературы и классику. Из советских писателей больше всего ценил Шолохова, Твардовского, Симонова, военную публицистику Эренбурга» (Маршал Жуков: Полководец и человек. Сб. В 2 т. М., 1988. Т. 2. С 61).
Научный редактор мемуаров полководца Е. Цветаев в очерке «Последний подвиг Г. К. Жукова» пишет. «По мере выздоровления маршал стал много читать, обдумывать события войны, собственный жизненный путь. Его феноменальная память сохранила многие факты и даже детали минувшего». Далее читаем: «Он сел за книги и с редким прилежанием углубился в изучение вопросов войны. В то же время маршал уточнял все, что сохранила его память о событиях Великой Отечественной войны, собирая некоторые недостающие ему данные в архивных учреждениях.
На письменном столе в кабинете Г. К. Жукова появились стопы книг по военной теории и военной истории, мемуарные труды, философские работы, исследования экономики войны, международных отношений. Каждая книг внимательно просматривалась, изучались соображения и выводы авторов» (Маршал Жуков. Каким мы его помним. М., 1988. С. 318, 321).
Что же читает Г. К. Жуков в ранние годы и в период пребывания в Сосновке? В основном, конечно, книги военной тематики, изданные до войны или вышедшие в свет после нее. Это хорошо видно при ознакомлении с книгами из библиотеки полководца, которые хранятся в Государственном музее Г. К. Жукова, и по упоминаемым и цитируемым им в мемуарах «Воспоминания и размышления». Среди них - «Тактика в трудах военных классиков. А. Суворов, М. Драгомиров, Г. Леер» (М.: Л., 1926. - Т. 2); Фрунзе М. В. Собрание сочинений (М.: Л., 1929. В 3-х томах); Лаврентьев В. Памятка по саперному, маскировочному, дорожному и мостовому делу. Для рядового сапера (М.: Л., 1930); Триандафиллов В. Характер операций современных армий (М., 1929, 1932); журнал «Война и революция» (М., 1932. Кн. 8-9); Варфоломеев Н. Ударная армия (М., 1933); Ваганов И. Боевая служба войскового тыла - взвод, рота, батальон, полк (М., 1936); Карбышев Д. Справочник по военно-инженерному делу (для тактических занятий) (М., 1936); Камон. Моторизация как средство оперативного маневра (М.: Л., 1928); Евсеев Н. Ф. Августовское сражение 2-ой русской армии в Восточной Пруссии (Танненберг) в 1914 году (М., 1936); Мельников В. А. Марна, Висла, Смирна (М., 1937) [правильно - Меликов]; Кохенгаузен Ф. Вождение войск. Тактический справочник для командира общевойскового соединения и его помощников (М., 1937): Карбышев Д. Краткий справочник по военно-инженерному делу (для тактических занятий) (М., 1936); Оберюхтин В. И. Операции под Камбрэ в 1917 г. (М., 1936); Ворошилов К. Е. Сталин и Красная Армия («Библиотека командира») (М., 1937); Наступление Юго-Западного фронта в мае - июне 1916 года (М., 1940); Фрунзе М В. Избранные произведения (Статьи и речи о Красной Армии) (М., 1940); Сборник документов. М. В. Фрунзе на фронтах гражданской войны (М., 1941); Полевой устав Красной Армии. Проект (М., 1940); Боевой устав пехоты Красной Армии. Ч. 2 (батальон, полк) (М., 1945); О советской военной науке. Сб. статей (М., 1954); Еременко А. И. Против фальсификации истории второй мировой войны (М., 1958); Трояновский П. И. Штурм Берлина. Записки военного корреспондента (М.. 1971).
В книге «Воспоминания и размышления» Г. К. Жуков не просто упомянул труды М. В. Фрунзе, Б. М. Шапошникова, А. И. Егорова, М. Н. Тухачевского, В. К. Триандафиллова, но дал им высокую оценку (М.: Новости, 1992. Т. 1. С. 160, 170).
Наряду с советскими книгами военной тематики, в Сосновке были переводные издания: «Линейные корабли в бою. 1914-1918 гг.» Х. Вильсона (пер. с англ. М., 1936); «Танковая война» Эймансбергера (пер. с нем. М., 1936); «История военного искусства в рамках политической истории» Г. Дельбрюка (М., 1939. Т. 6. Новое время); «Германские кавалерийские корпуса в сражении на Марне (6-9 сент. 1914)» Пюжана (М., 1934); «Война и экономика. Япония» Ш. Лифа (М., 1940) [правильно - Война и экономика Японии]; Мировая война. 1939-1945. Сб. статей. Перевод с нем. А. А. Высоковского и А. И. Дьяконова (М., 1957).
Даже краткий перечень показывает, на какой солидной теоретической основе формировались военные познания Г. К. Жукова. Этот багаж знаний полководца сыграл большую роль в годы войны и во время работы над книгой «Воспоминания и размышления».
Как член ВКП(б), Г. К. Жуков прошел путь от рядового партийца до кандидата в члены ЦК ВКП(б) в 1941-1946 гг. и ЦК КПСС в 1952-1953 гг., члена ЦК КПСС в 1953-1957 гг., кандидата в члены и члена Президиума ЦК КПСС в 1956-1957 гг. Это, естественно, определило в его библиотеке наличие партийной и военно-партийной литературы: Сталин И. Марксизм и национально-колониальный вопрос. Сб. статей и речей (М , 1934); Сталин И. Лондонский съезд социал-демократической рабочей партии (записки делегата). (М., 1940): Вопросы пропаганды и агитации (М., 1947); О мерах подъема сельского хозяйства в послевоенный период. Постановление Пленума ЦК ВКП(б), принятого по докладу Андреева (М., 1947); Шоричев Л. Ф. Вопросы стратегии и тактики в трудах И. В. Сталина периода 1921-1925 гг. (М., 1950); Кирсанов В. Югославский народ под властью фашистских наймитов американского империализма. Стенограмма публич. лекции (М., 1950); Трошин Д М. Труды товарища Сталина о языкознании и вопросы естествознания (М., 1951); Двадцатый съезд КПСС. Бюллетень № 8 (М., 1956) (Здесь речь Г. К Жукова. - С. 47-57); XXIV съезд КПСС, бюллетень № 1 (М., 1971).
О том, что полководец основательно работал с военной и политической книгой, хорошо видно из его мемуаров: «... после окончания гражданской войны усиленно изучал уставы, наставления и всевозможную военную литературу, особенно книги по вопросам тактики»; «Читая исторические материалы о прошлых войнах, классические труды по военному искусству и различную мемуарную литературу, я старался делать выводы о характере современной войны, современных операций и сражений» (Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. М.: Новости, 1992, Т. 1. С. 244).
Относительно трудностей в освоении партийно-политической литературы и пользы этого полководец писал так: «Если военные вопросы я изучал досконально и последовательно, шаг за шагом, как теоретически, так и практически, то в изучении марксистско-ленинской теории мне, к сожалению, не пришлось получить систематизированные знания. И, надо прямо сказать, давалось мне это с большими трудностями.
Так получалось тогда не только со мной, но и со многими командирами. Правда, партия делала все возможное, чтобы поднять идеологический уровень строевого командного состава Красной Армии. Во всех вузах программа марксистско-ленинских наук была довольно насыщенной, но, вероятно, от нас требовалось гораздо больше усилий в этом направлении. Не многим посчастливилось в свое время пройти курсы при Военно-политической академии имени Толмачева{2}.
Командуя корпусом, я понимал необходимость серьезного изучения партийно-политических вопросов, и мне часто приходилось просиживать ночи за чтением произведений классиков марксизма-ленинизма. Надо сказать, что они давались мне нелегко, особенно «Капитал» К. Маркса и философские работы В. И. Ленина. Но упорная работа помогла добиться результатов. Впоследствии я был доволен, что не отступил перед трудностями, что хватило, как говорится, духу продолжать учебу. Это помогло мне ориентироваться в вопросах организации наших вооруженных сил, внутренней и внешней политики партии» (С. 245).
Можно привести еще немало примеров чтения Г. К. Жуковым разнообразной литературы. Но, в связи с 50-летнем Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг., рассмотрим более подробно его интерес к мемуарной литературе 60-70-х годов, и то, как он помечал и комментировал прочитанный материал.
Пометы и комментарии Г. К. Жукова встречаются во многих статьях советских полководцев, военачальников, крупных политработников. Например, в статьях маршалов К. К. Рокоссовского - «Севернее Берлина» (ВИЖ. 1965. № 5) и «На северных подступах к столице» (ВИЖ, 1966, № 12); И. С. Конева - «Сорок пятый год. Страницы воспоминаний» (Новый мир. 1965, № 5) и «Начало Московской битвы» (ВИЖ. 1966. № 10); И. Х. Баграмяна «Записки начальника оперативного отдела» (ВИЖ. 1967. №№ 1 и 3); В. И. Чуйкова «Капитуляция гитлеровской Германии» (Новая и новейшая история. 1965. № 2); адмирала Н. Г. Кузнецова «Потсдам, 1945» (Новое время. 1965. № 30); генералов - С. М Штеменко «Перед ударом в Белоруссии» (ВИЖ. 1965. № 9), А. С. Желтова «Юго-Западный фронт в контрнаступлении под Сталинградом» (ВИЖ. 1967. № 11); К. Ф. Телегина «В боях за освобождение Белоруссии» (Вопросы истории КПСС. 1964. № 6) и в других.
В статье К. К. Рокоссовского «На северных подступах к столице» (ВИЖ. 1966. № 12) пометы сделаны красными чернилами. Одних только подчеркиваний - 77. Есть 34 пометы другого рода: овалы, рамки, отчеркивания и знаки вопроса, галочки, крестики, знак «Z» и даже стрелка (как делается на военных картах). Здесь же имеются комментарии на левых и правых полях.
К. К. Рокоссовский рассказывает, например, как он обращался к Верховному Главнокомандующему И. В. Сталину и в Генштаб за получением согласия на отвод войск 16-й армии за Истринское водохранилище. Генерал получил добро от Верховного и от начальника Генштаба Б. М. Шапошникова: «Нам было сказано, что предложение правильное, что он, как начальник Генеральном штаба, его санкционирует» (С.53). Отметив на полях этот фрагмент воспоминаний К. К. Рокоссовского, Г. К. Жуков написал: «где документ?» и подчеркнул последнее слово.
Далее К. К. Рокоссовский вспоминает о том, как Г. К. Жуков отправил телеграмму в штаб армии, и, пользуясь данной ему властью командующего Западным фронтом, отменил приказ генерала об отводе армии на новую позицию. Подчеркнув весь текст этой телеграммы, Георгий Константинович на полях энергично написал: «Правильно!» (С.53). В другом месте Г. К. Жуков обвел кружком информацию К. К. Рокоссовского: «Утром 23 ноября мне сообщили о том, что гитлеровцы заняли Солнечногорск». На полях провел стрелку влево и написал: «Солнечногорск был занят 24-25/XI» (С.54). Там, где К. К. Рокоссовский рассказывает о дальнейших боевых действиях противника, вошедшего в Солнечногорск («... обошел Истринское водохранилище и, овладев Солнечногорском, начал продвижение на юг, в сторону Москвы»), Г. К. Жуков кое-что подчеркнул, обвел часть текста рамкой и на полях написал: «Выходит, что расчет Р. был неверен!» (С. 55).
Приведенные примеры показывают, что Г. К. Жуков не просто внимательно читал воспоминания маршала Рокоссовского, но и основательно все обдумывал как непосредственный участник описываемых событий, военный, занимавшийся решением задач в ГКО, Ставке ВГК и на фронтах. Описываемые события Г. К. Жуков осмысливал как бывший вышестоящий начальник, считавший, что он имел большее представление об общей обстановке дел на вверенном ему фронте.
В статье И. С. Конева («Начало Московской битвы» (ВИЖ. 1966. № 10) помет и комментариев немного. Сделаны подчеркивания и цифровые подсчеты. Здесь Г. К. Жукова заинтересовал рассказ И. С. Конева, бывшего командующего Западным фронтом, о положении дел на 2 октября 1941 г. В тексте, где приводятся цифры о вооружении фронта, Георгий Константинович подчеркнул данные - «479 танков», «1524 орудия и 733 миномета». На верхних полях он сделал цифровые подсчеты и рядом весьма кратко подытожил: «Не мало» (С. 61).
Г. К. Жуков внимательно читал и статью маршала А. М. Василевского «Некоторые вопросы руководства вооруженной борьбой летом 1942 года» (ВИЖ. 1965. № 8). Георгий Константинович подчеркивает текст, где речь идет о контрударах, и на полях пишет: «Не ясно. Это не контрудар, а упреждающий удар!» (С. 4). На этой же странице в редакционной сноске № 1 - «А. М. Василевский в то время был заместителем Начальника Генерального штаба. 26 июня 1942 года был назначен Начальником Генерального штаба» - маршал дважды подчеркнул дату.
В тексте, где сообщается об осуществлении частных наступательных операций 1942 г. с различными целями на нескольких фронтах, Г. К. Жуков, подчеркнув ряд мест, на полях написал: «проверить мои записи». Последнее слово он подчеркнул (С. 4).
Некоторые комментарии Георгия Константиновича очень эмоциональны. Без его внимания не осталось суждение А. М. Василевского о расположении и действиях танковых соединений. Против этого места в тексте статьи маршал на полях сердит отмечает. «А другими силами командовал демагог Голиков» (С. 7).
К статье А. М. Василевского Г. К. Жуков обращался дважды. На полях есть два вида помет, относящихся к одному и тому же тексту. Первые сделаны простым карандашом, они очень краткие. Можно предположить, что появились они еще до начала работы над мемуарами. Во второй раз пометы сделаны чернилами, их значительно больше, и они дополнены важными комментариями.
Маршал А. М. Василевский пишет: «... я не отрицал и не отрицаю тех ошибок, которые совершили руководство Генерального штаба и Ставка Верховного Главнокомандования». И далее ниже: «Главной же причиной крупного поражения наших войск на юге весной 1942 года, как я уже говорил, был просчет Ставки и Генштаба в определении замысла противника и основных направлений его действий летом 1942 года» (С. 9). При первом прочтении Г. К. Жуков, подчеркнув несколько предложений в тексте карандашом, ограничился постановкой на полях восклицательных, вопросительных и других знаков. Но, читая этот же материал второй раз, он много подчеркивал, а на полях справа решительно написал: «Нет! Главное - это плохое руководство фронтами и деят. Ставки» (С. 9).
С не меньшим интересом читал Г. К. Жуков статью П. И. Батова и П. Трояновского «Человек, большевик, полководец (К 70-летию К. К. Рокоссовского)» (ВИЖ. 1966. № 12). Здесь тоже есть пометы и маргиналии. Например, прочитав текст, где речь идет о том, что К. К. Рокоссовский отстаивал в Ставке ВГК свою позицию по двум главным ударам войск Первого Белорусского фронта при разработке операции «Багратион», Г. К. Жуков на полях решительно резюмирует: «Все это сочинено Рокоссовским после войны» (С.41). Эта рабочая запись потом была отражена в мемуарах маршала Жукова с очень важным заключением.
В книге «Воспоминания и размышления» Георгий Константинович уделил этому вопросу специальное внимание. «Существующая в некоторых военных кругах версия о «двух главных ударах» на белорусском направлении силами 1-го Белорусском фронта, на которых якобы настаивал К. К. Рокоссовский перед Верховным, лишена основания, - пишет он. - Оба эти удара, проектируемые фронтом, были предварительно утверждены И. В. Сталиным еще 20 мая по проекту Генштаба, то есть до приезда командующего 1-м Белорусским фронтом в Ставку».
Далее Жуков особо отмечает: «Нелишне заметить также, что в советской военной теории никогда не предусматривалось нанесение одним фронтом двух главных ударов, а если оба удара по своей силе и значению были равноценными, то их обычно называли «мощными ударами». Я подчеркиваю это для тот, чтобы не вносилась путаница в оперативно-стратегическую терминологию» (Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. 1992. Т. 3. С. 133-134).
Маршала Жукова заинтересовала особо статья И. С. Конева - «Сорок пятый год. Страницы воспоминаний». Ее он читал очень внимательно, основательно обдумывая каждый описанный факт. На 24 из 57 страниц текста 107 помет и комментариев. Подчеркнуты слова, фразы, предложения, целые абзацы, цифры, даты. В нескольких местах на полях поставлены вопросительные и восклицательные знаки, вертикальные скобки, есть важные маргиналии.
Характеризуя разработку Висло-Одерской операции и вспоминая предыдущие операции, И. С. Конев писал: «Словом, все, что у нас было в прошлом, все, что у нас было на памяти - хорошее и плохое, мы анализировали и учитывали, готовя эту операцию». Здесь Г. К. Жуков подчеркнул лишь два слова: «было» и «плохое» и на полях написал: «и не мало». На первых страницах статьи и в конце ее подчеркнуто местоимение «мы»: «мы, наконец», «мы сделали», «мы стремились», «мы не чурались», «мы считали», «мы не стеснялись» (С. 7-8), а местоимение «я» обведено кружочком: «я сам», «я потому», «я даже», «я не бросаю слов», «я сам нахожусь, «я пока еще не рассказывал» (С. 57). Так своеобразно Жуков-читатель выразил свое отношение к Коневу-рассказчику.
Большой интерес представляют маргиналии Г. К. Жукова на полях статьи. Маршал Конев довольно подробно охарактеризовал трудности Берлинской операции. Жуков поставил вопросительный знак справа на полях против текста Конева и написал коротко: «для 1 Укр[аинского] фр[онта] меньше!» (С. 11). Г. К. Жуков категорически отрицает, например, утверждение И. С. Конева относительно вмешательства Ставки ВГК в решение вопроса о вводе танков в прорыв. Весь абзац об этом заключен скобкой справа и на полях приписано: «Это выдумка. Ставка этого не делала. Жуков» (С. 7). Как видим, маршал даже скрепил личной подписью свои комментарии на полях, придавая тем самым еще больший вес своему категорическому утверждению.
В другом месте И. С. Конев рассказывает о крупной группировке фашистов в несколько дивизий, которая «осталась у нас глубоко в тылу, зажатая между двумя флангами» обоих фронтов в ходе Висло-Одерской операции. Подобные ей группировки немецких войск последнего периода были «нам не страшны, - пишет автор воспоминаний. - Ведь они в ходе стремительном наступления громились и уничтожались вторыми эшелонами советских войск». Г. К. Жуков, поставив большую скобку на полях, сделал язвительную приписку: «А тогда И[ван] Степанович серьезно нервничал!» (С. 19).
Георгий Константинович очень основательно анализировал воспоминания маршала И. С. Конева о процедуре утверждения в Ставке ВГК разграничительной линии между Первым Белорусским и Первым Украинским фронтами и об изменении направления некоторых армий в сторону Берлина.
И. С. Конев пишет в своей статье: «... утверждая состав группировок и направление ударов, Сталин стал отмечать карандашом по карте разграничительную линию между Первым Белорусским и Первым Украинским фронтами, указанную в проекте директив. В проекте эта линия шла через Люббен и далее, несколько южнее Берлина. Веди эту линию карандашом согласно проекту директивы, Сталин вдруг оборвал ее на городе Люббен, находившемся примерно в восьмидесяти километрах к юго-востоку от Берлина. Оборвал и дальше не повел. Хотя он ничего не сказал при этом, но для нас, военных людей, - для меня и, думаю, в такой же мере для маршала Жукова, - в том, что Сталин не повел разграничительную линию между фронтами дальше, в глубь Германии, был весьма серьезный смысл. Разграничительная линия была оборвана примерно там, куда мы должны были выйти к третьему дню операции» (С. 41). Сделав, как обычно, подчеркивания в двух местах, Г. К. Жуков, поправляя маршала Конева, справа на полях кратко комментирует: «Не оборвал, заштриховал - прочерченную Ген.штабом» (С. 4).
Эта рабочая поправка, сделанная полководцем при первом прочтении статьи И. С. Конева в 1965 г., потом учтена и отражена в мемуарах «Воспоминания и размышления». «Верховный не согласился с разграничительной линией между 1-м Белорусским и 1-м Украинским фронтами, обозначенной на карте Генштаба по линии Грос-Гастрозе-Потсдам, - пишет в своей книге Г. К. Жуков. - Он заштриховал границу от Нейсе до Потсдама и прочертил линию только до Люббена (60 километров юго-восточнее Берлина)» (Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. 1992. Т. 3. С. 226).
В конце рассказа И. С. Конева о разграничительной линии, Г. К. Жуков обратил внимание на изложение маршалом одной осуществленной им инициативы в ходе Берлинской операции весной 1945 г.: «Иметь в виду частью сил правого крыла фронта содействовать войскам Первого Белорусского фронта в овладении городом Берлин» (С. 45). Г. К. Жуков подчеркнул эту фразу и решительно написал справа на полях: «Это вытекало из личных указаний Сталина» (С. 45).
Затем командующий Первым Украинским фронтом маршал Конев детально описывает разговор со Сталиным по ВЧ и рассказывает о своей идее заменить направления действий 3-й гвардейской танковой армии генерал-полковника П. С. Рыбалко и 4-й гвардейской танковой армии генерал-полковника Д. Д. Лелюшенко (С. 58, 59). Прочитан об этом, Г. К. Жуков сделал пометку на полях и справа написал: «Думаю, что все это выдумано К., когда писалась статья» (С.58). К этой фразе маршал вернулся в момент работы над «Воспоминаниями и размышлениями».
Необходимо отметить, что Г. К. Жуков перед написанием своих мемуаров много работал с архивными материалами. Об этом довольно обстоятельно рассказал научный редактор его книги Е. Цветаев. В мемуарах маршал уже не ограничивается только словом «думаю». Он подкрепляет свои суждения ссылкой на архивные материалы.
Прокомментировав воспоминания И. С. Конева о разграничительной линии и рассказав об этом как непосредственный участник совещания в Ставке 31 марта 1945 г. при разработке Берлинской операции, Г. К. Жуков далее коснулся вопроса о танковых ударах на Берлин войсками Первого Украинского фронта: «Тут же он (Верховный Главнокомандующий И. В. Сталин. - В. А.) указал маршалу И. С. Коневу: - В случае упорного сопротивления противника на восточных подступах к Берлину, что наверняка произойдет, и возможной задержки наступления 1-го Белорусского фронта 1-му Украинскому фронту быть готовым нанести удар танковыми армиями с юга на Берлин.
Существуют неверные представления о том, что 3-я и 4-я гвардейские танковые армии были введены в сражение за Берлин якобы не решением И. В. Сталина, а по инициативе командующего 1-м Украинским фронтом. В целях восстановления истины приведу слова маршала И. С. Конева по этому вопросу, сказанные им на сборе высшем командного состава центральной группы войск 18 февраля 1946 года, когда все было еще так свежо в памяти: «Когда около 24 часов 16 апреля я доложил, что дело наступления идет успешно, товарищ Сталин дал следующее указание: «У Жукова идет туго, поверните Рыбалко и Лелюшенко на Целендорф, помните, как договорились в Ставке».
Поэтому маневр, который совершил Рыбалко и Лелюшенко, является прямым указанием товарища Сталина (Архив МО СССР. Ф. ЦГВ. Оп. 70500. Д. 2. Л. 145-149).
Следовательно, всякие измышления по этому вопросу должны быть исключены из нашей литературы» (Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. М., 1994. Т 3.С. 226--227).
И еще об одном характерном комментарии Георгия Константиновича на полях статьи И. С. Конева, опубликованной в «Новом мире». «Должен сказать, - вспоминает маршал Конев, - что еще до начала операции я считал, что удар Первого Белорусского фронта на Берлин будет происходить в очень трудной обстановке и стоить будет больших усилий. Первый Белорусский фронт прорывал немецкую оборону прямо перед Берлином, в непосредственной близости к нему. Этого немцы больше всего ждали, к этому они больше всего готовились, перед возможностью этого больше всего трепетали и делали со своей стороны все, чтобы этого не случилось» (С. 59). Г. К. Жуков отметил весь этот текст на полях и написал с нескрываемым удовлетворением: «Слава богу, что хоть в этом вопросе К. правдив!»
Из всего изложенного хорошо видно, что Г. К. Жуков внимательно читал и осмысливал воспоминания И. С. Конева, одного из самых прославленных полководцев Великой Отечественной войны. Георгий Константинович не во всем соглашался с Коневым, порой оспаривал его утверждения принципиального характера.
ПРИМЕЧАНИЯ:
1. См. Черняк А. Я. Он не терпел малейшей фальши... О библиотеке Г К. Жукова // Библиотекарь. 1990. № 5. С. 21-24; Астраханский В С. Библиотека и круг чтения маршала Г. К. Жукова // Книга. Исследования и материалы. М.: Терра, 1994. Сб. № 67. С 225-238; Астраханский В. С. Библиотека и круг чтения маршала Г. К. Жукова // Армия и книга (18-19 апреля 1995 г. ). Тез. док. Новосибирск, 1995. С. 179-181; Астраханский В. С. Маршал Георгий Жуков как читатель // Книжное дело. 1995. № 3 (15). С. 52-57; Астраханский В. С. С достоинством и честью. Что и как читал маршал Г. К. Жуков // Библиотека. 1995. № 4. С. 42-45.
2. Военно-политическая академия им. Н. Г. Толмачева после его расстрела в ходе репрессий [зачёркнуто в оригинале] с 1938 г. стала называться Военно-политической академией им. В. И. Ленина; в настоящее время Военный университет Министерства обороны Российской Федерации.
Часть 2
Часть 3