Московские выставки осени и зимы. Ноябрь/Декабрь. Десять третьих

[paslen]

Ретроспективу Розановой в ГЭС-2 окружают (буквально) три других (по тематике и по уровню) выставки. Две «про космос» («Закат в сто сорок солнц» и «Звездная месть»), третья - «про насекомых» («Инсектопедия»), вдохновленная книгой Хью Раффлза (я б, конечно, взял за основу пелевинскую «Из жизни насекомых») и приуроченная к показам одноименного спектакля. Я его не застал, видео несколько роликов у Славы Шадронова и на сайте, но и без театральных активностей мне хватило звуков и движений: в зале «Инсектопедии» масса экранов, интерактивных инсталляций, шорохов и скрипов, которые, кажется, издают всевозможные жуки и гусеницы с объектов, даже если они и не движутся.

В центре залы стоит модель громадного кузнечика, на обе главные стены растянуты экраны с человеческим глазом на всю поверхность, далее идут объекты поменьше и их много. От того, что в помещении темно и всполохи от некоторых объектов (например, от одного черного куба, внутри которого изредка вспыхивает свет, обнаруживая бабочек на внутренних стенах коробки) то сверкают, а то и струятся на дополнительные боковые экраны, кажется, что объектов еще больше. Разумеется, есть здесь и ряд микроскопов, но я так и не понял, что с ними следовало делать.

С другой стороны розановской поляны разместили проект «Звездная месть» (куратор - Ярослав Алешин, архитекторы экспозиции Юра и Катя Плоховы), построенный то ли как рядовой краеведческий музей (в одном из закутков его выставлены личные вещи Николая Александровича Морозова (1854-1946) - мультидисциплинарного ученого, популяризатора науки, аэронавта, космиста, поэта. Не знал о таком, уже хорошо, какое-то новое знание. Через стену от его мемориала, находится «комната», посвященная, во-первых, обложкам советских книг с фантастическими романами (издательские макеты с авторской живописью Алексея Филлипова), иллюстрировавшего сочинения фантаста Юрия Петухова. Тоже ведь прошел мимо меня, хотя все это и сильно смахивает на мистификацию, но поверим. Тем более, что в этом отсеке проекта с экрана рассказывают о жизни и смерти Петухова. Услышав из рта одной из говорящих голов про то, что роман его «Звездная месть» вызвали к жизни горечь и разочарование от засилья капиталистического образа жизни и торжества либеральной идеи, не особо вникая в контекст (вдруг, пародийный и шутовской?) я буквально бежал на третью и самую большую выставку в нынешнем ГЭС-2.

Здесь, посредине длинного, весьма вытянутого, на все расстояние галерейного подвала, пространства, поставили комнаты со скошенными стенами, похожими на перуанские пирамиды, внутри которых разместили видео и грустную инсталляцию Валерия Кошлякова - модель кафе «Космос», сбитую из плохо оструганных досок. Всю прочую территорию «Сто сорок солнц» заняла галерея живописи, посвященной космическим и около космическим темам - от мелкоскопических почеркушек Малевича и Лисицкого в самом начале до палехского цикла лакированных поверхностей и авторских холстов космонавта Леонова.

Между двумя этими крайностями (кураторы Андрей Василенко, Артем Тимонов) красиво развесили несколько рядов живописи разного качества - от «Новой планеты» Константина Юона, ну, или же двух космогонических абстракции Натальи Гончаровой (не особо удачных), до широкоформатного, многометрового погона поздне-советских конформистов. Причем, многие холсты привезены из провинциальных собраний, значит, не поскупились создать подборку максимально возможной полноты и разнообразия (раз уж и Палех тоже).

https://vk.com/wall33351488_29598

https://www.facebook.com/andorra.andorra/posts/pfbid025ADQpcd799L76b5xRmNDyteQZKXgHo3uEdg6zGk8wKbsxn5bRAcpgoC5AAxorZUul



"Космос" в ГЭС-2 © paslen.iMGSRC.RU

*

В «Доме русского зарубежья» без всякой помпы идет превосходная выставка «Прикоснувшиеся к солнцу. В поисках стиля: авангард и реализм в среднеазиатском искусстве 20-х - 60-х годов», в названии которого заложена важнейшая проблема, причем не столько искусствоведческая, сколько политическая. Имеющий опыт, да увидит.

В проекте с подавляющим числом работ из частных собраний и фондов Музея Востока, есть и Врубель с Петровом-Водкиным, есть Фальк с Тышлером, Бурлюк с Павлом Кузнецовым и странной выгородкой нонконформистов Второго русского авангарда (Немухин, Зверев, Вейсберг, Краснопевцев), но главными персонажами экспозиции оказываются три мастера, существовавшие в Средней Азии (в Узбекистане, в основном) не наездами и не в эвакуации, но жившие там десятилетиями.

Главным героем «Прикоснувшихся к Солнцу», безусловно, является Александр Волков со своими чайханами (выставка и открывается «Чайханой золотой (Пламенеющей)» из Музея Востока, вполне конгениальной «Гранатовой чайхане» из Третьяковки - ее в Доме русского зарубежья явно не хватало) и караванами, букетами, сборами хлопка и строительством дорог. Ну, то есть, сначала Волков писал кубистические и футуристические композиции, внутри которых зарождалась отвлеченная фигуративность, а потом, когда авангард похерили, перешел с большим, многофигурным холстам и размашистым, пастозным, потемнелым натюрмортам.

Ранние и поздние картины Волкова (почти два десятка, лучшая часть их - из собрания семьи художника) висят друг напротив друга, чтобы стал особенно показательным путь вглубь социализма. Когда художники, изначально непохожие ни на кого и впитавшие экспериментальность (езда в неизведанное) как единственно возможный способ творческого существования, приспосабливались к политической ситуации, чтобы выжить.

Говорю без осуждения и с горестным пониманием, наблюдая загоны в четко очерченные большевиками границы. Траектория от свободы к осознанной необходимости - типовая для всех художников (причем во всех буквально сферах культурных практик, вплоть до симфонизма и кукольного театра, акушерства и гинекологии), кого угораздило родиться в лихие годы становления большевизма, изломов и переломов участи и стиля не избежал никто. Раз уж альтернативу «замолчать» и «спрятаться» на выставке не покажешь. Ну, или же можно было уехать в южном направлении, прикрывшись «местным колоритом», за который, впрочем, тоже спрашивали по всей строгости, требуя соблюдения вздорных норм из метрополии и дозированного количества экзотизмов. Их обязательно следовало связывать с пафосом построения социализма.

Специфика южных мест (подальше от царя и репрессий, поближе к окоему самодостаточной цивилизации, за которую можно спрятаться не хуже, чем в тайге) давала чуть больше свободы. Но доставали ведь и здесь. Причем, как-то особенно топорно и без оттенков. Приходилось срабатывать на опережение. Упрощаться. Редуцироваться. Давать Пастернака. Особенно хорошо перемена участи, не уберегшая от лагеря, видна на примере судьбы Усто Мумина, странного денди, бывшего офицера из дворян, принявшего в Узбекистане ислам. Для выставки из фондов Музея Востока извлекли несколько его картин и рисунков - в том числе легендарного «Жениха» и не менее знаменитое «Радение с гранатом», построенное как икона с клеймами, в которых рассказывается история любви двух вьюношей. Что-то мне подсказывает, что в следующий раз это тонкое полотно, требующее пристального разглядывания и одновременно отсылающее не только к иконописи, но и к иранской миниатюре, вытащат из музейных фондов не очень-то скоро.

https://vk.com/wall33351488_29599

https://www.facebook.com/andorra.andorra/posts/pfbid028Kgwg38tALbRuNfTZv7h7N6HA8YnQd2vjKmA7kqxEGTeSPSn4KCsLE5ru5XUpnHTl



Усто Мумин в Музее русского зарубежья © paslen.iMGSRC.RU

*

Свой визит в Государственный исторический музей я приурочил к Дню конституции, так как никогда здесь не был: неоднократно думал о том, чтобы посмотреть стенопись и фрески Васнецовых (Виктора и Аполлинария) со товарищи, но каждый раз проходил мимо.

Чтобы попасть в ГИМ нужно усилие вроде того, что беспокоило Венечку Ерофеева в самом начале поэмы, так как окоем вокруг и без музеев избыточен соблазнами.

Все время отвлекаешься на что-нибудь более глобальное и, при этом не требующее усилий. ГИМ не зовет в себя, не привлекает внимания, став задником площадной декорации и одной из составляющих «архитектурного ансамбля».

Рядом с ним для туристов расчертили нулевой километр и, как ни странно, попали в точку: возникает ощущение, что войти в ГИМ всё равно что попасть в центр отечественной истории, хотя и обездвиженной экспозицией, но, тем не менее, все еще трепещет массой аутентичных экспонатов.

Тем более, что все окна музея плотно законопачены, чтобы, видимо, не понимать в какой части здания находишься, так что посещение это - с погружением во всех смыслах.

Гардероб музейного комплекса с туалетами и прочими причиндалами (вроде Половецкого дворика на выходе) утоплен там под брусчатку, откуда поднимаешься в зал с золочеными стенами и потолком, где портреты всех правителей, связанных в древо жизни.

И это не вход и даже не портал, но вознесение внутрь учебника истории, когда немного перестаешь быть человеком и становишься трамвайной вишенкой, спичкой, щепкой, лишенным на время конкретной прописки. Эклектичное краеведение как есть.

Хотя более всего, ГИМ напомнил мне почему-то Музей Виктории и Альберта в Лондоне: настолько артефакты здесь затерты государственной надобой да поточным туризмом до состояния слепков.

А если «нулевой километр» (он же, видимо, эйдос наших коллективных представлений о коллективном и бывшем/не-бывшем как обязательно бывшем и именно в такой иконографии и с таким набором предметов), то, уже в первых залах, там где палеолит и кочевые стоянки, разложение родовой общины и возникновение бронзовых штук (круговые живописные фризы Васнецова подпирают потолок уже во втором зале.

В каменном-то веке позднего палеолита) настигает ощущение, ошибочное, конечно, что учебник истории вторичен по отношению к расположению залов и их экспозиционным акцентам, словно бы берущим посетителя за руку, чтоб вести за собой к новому, а, затем, и Новейшему времени.

Ошибочное оно хотя бы оттого, что учебников, начиная с гимназических, было много, ну, или несколько, и все они, со своими идеологиями и конкретным решением многочисленных общих мест, наслоились друг на друга в палимпсест с нечеткими, плохо определяемыми границами. Конечно, сначала были слова и книги, хотя здесь и сейчас особой разницы в первенстве нет.

https://vk.com/wall33351488_29600

https://www.facebook.com/andorra.andorra/posts/pfbid06qrFxFttNd4xkA7HtP3SR9bzHpcUBznDaeytTQiEHmALwLDiNMua21Wu7mkuQHkDl?__cft__[0]=AZXNvT4ec-HRYwwInOytuqoK40ge3zZJF0jDX-OJKAF8E2wattkwqtxxBWHYkjMphvMmqVvxcEeqEEE7BreMBaTlsgaDA-ngHaTX3C06M6jD3wm3v0f4A4YgJQjCXrvXYSk2L-FAdS5hc3F-E05KjsRC54IlUKwThXo9n_uEZ2CPkw&__tn__=%2CO%2CP-R



Билибин стуле © paslen.iMGSRC.RU

*

Ростислав Лебедев делает мемасики, смешливые и светлые. Смысл их схватывается сразу, как бы оттеняя (отменяя) все прочие составляющие работы. Как и положено соц-артисту, Лебедев пародирует великих, сочетает разное, миксует, импровизирует с легко (или не очень) узнаваемыми символами и аллегориями, извращает их, доводит до логического завершения, выворачивает наизнанку. Причем в каждом из девяти залов «Жестких склеек», его ретроспективы к его 77-летию в Московском музее современного искусства на Петровке, объекты пародии и, соответственно, стилистические ключи меняются. Пересмешником Лебедев стал почти сразу и если сегодня - это практически мейнстрим для продвинутых художников, то важно знать, что оммажи, коллажи и пастиши запретным в совке мастерам буржуазного искусства, смешивая их с идеологией первого в мире государства рабочих и крестьян, он начал делать когда я буквально под стол ходил.

Теперь такого много, но в интернете, а вот чтоб в музее - вновь опасно: перед самым вернисажем у Лебедева сняли с экспозиции около тридцати работ. Без каких бы то ни было объяснений, по указаниям чиновников (не самого высокого ранга) минкульта. Ниже есть ссылка на снятые и неснятые работы (удаленное отмечено красным) - и можно увидеть, что пострадали самые яркие и многофигурные. Те, где собственный авторский стиль художника, обычно прячущегося за масками, виден особенно ярко.

Между прочим, «проблема стиля» для этой выставки - одна из самых важных. Как сердцу высказать себя, если главный способ проявиться это жесты в сторону чужих узнаваемых стилей? Вот был Сорокин патентованным концептуалистом, варил голубое сало из соцреализма и Ахматовой, а потом решил стать «настоящим писателем» и впал в кризис, который разрешается до сих пор, да все никак разрешиться не может. Несмотря на пророчества и всевозрастающую популярность. Для меня Лебедев раскрылся в самом последнем зале, где разместили цикл «Плохая живопись». В нем художник сначала рисует свои обычные пестрые картиночки, чтобы затем замазать их широкой малярной кистью, преобразив фигуративность в абстрактную экспрессию. Стены в этом зале он тоже «зачеркал» пересекающимися черными штрихами. Явно ведь импровизировал на ходу, создавая эксклюзив, после выставки все это закрасится. Но сделал Лебедев свое оформление не просто грамотно и точно, но изысканно и самодостаточно. Если по мне - то это лучший экспонат сегодня в ММСИ. Всяко лучше аналогичного Ханса Хартунга, увиденного мной на большой выставке еще аж в Перудже. Этот апофеоз художнической вольницы уже ничем не отменить, не заменить.

https://vk.com/wall33351488_29601

https://www.facebook.com/andorra.andorra/posts/pfbid0Ucknhueg3NDjRqLw93q2bE8yn3YdEGUsjaZm7nKXW3zDxR9diyFNupXdchC1u1nCl?__cft__[0]=AZWvX8LooIfB3ROhCKcy-jgVi8GBL1Y0uCJssyF-9U1tCNpak8fSFaa2Z9pt8-jzR0GLghHJ8Jed0whCmGfhm7zhPldKSsTqp6bvA7fI5QCF0z9ilr_hM1yAbGBGigKnawdmVQF9DRkNTzDdvVr4D73KW2Xq-2jU-O-dHwfcEOf8ZQ&__tn__=%2CO%2CP-R



"Жесткие склейки" Ростислава Лебедева в ММСИ на Петровке © paslen.iMGSRC.RU

*

Дмитрий Налбандян больше всего известен своими портретами Брежнева. Так как я сначала посмотрел ретроспективу Ростислава Лебедева этажом выше (умные кураторы даже специальные таблички повесили в начале выставочного коридора: «начало экспозиции здесь», чтобы люди поднимались по парадной лестнице прямо в пасть соцреалистического дракона с развилкой прям как из сказки - по одной галерее пойдешь и сразу попадешь в чреду залов с генсеками, а если выберешь соседнюю, то окружат тебя пейзажи и натюрморты красоты невиданной, неизреченной), то смотрел его «исторические хроники» с конца. То есть, с зала, где Брежнев на трибуне и с коллегами, чтобы перейти затем в зал, где Хрущев встречается с интеллигенцией.

Это большая многофигурная работа весьма тщательной отделки и прорисовки, причем, чем значимее фигура по иерархии, тем детальнее она выписана. Скажем, некоторые члены политбюро, даже если и развернутые спиной к зрителю (им можно) доступны каждой складочкой на первом плане, а вот опытные царедворцы, вроде Валентина Катаева, помещены во второй-третий ряд, ближе к сфумато и березкам. Посредине композиции стоит, разумеется, Хрущев, выписанный с особым тщанием как на персидской миниатюре. Да и вообще, как кажется, все эти приемы обратной перспективы вполне ренессансные, сиречь феодальные.

В следующем зале исторический порядок ломается, так как посвящен Ленину, а уже залы со Сталиным идут еще дальше. Год назад в этом пространстве висели громадные фрески Дубосарского и Виноградова про всю историю российского искусства из собрания частного екатеринбургского музея: контекст - великая сила преображения, а в ММСИ, несмотря ни на что, намоленные contemporary art’oм стены (да и публика приручена соответствующая), из за чего даже Налбандян здесь читается шире собственных намерений. Вот и Ильич получается у него совсем уже менее узнаваемым, так как он же легенда и у каждого свой. Да и не застал Налбандян живым вождя мирового пролетариата. Возможно, именно поэтому, Ульянов у него больше всего походит на актера, загримированного под Ленина. Например, на Калягина. Не очень похож на себя Ильич и на совместном портрете с Горьким, так как там писательский кадр своей непонятно уродливой физиономией затмевает эмблематичный ласковый прищур настолько, что вождь сразу стирается из памяти, зато автор «Клима Самгина» застревает в ней навсегда. Явный композиционный перекос-с.

Я не ерничаю, издеваться над брежневским орденоносцем легко и не продуктивно, я пытаюсь лишь понять все это, чтобы сохранить себе лицо в декабре 2о23 года. Да и похожесть/не похожесть - крайне важный критерий в отсутствии на холстах полноценной «осязательной ценности». Ее у Налбандяна нет и, судя по отсутствию динамики или «творческого развития» никогда не было - даже в картинах, далеких от политики, например, в пейзажах или натюрмортах (в видеофильме живописец признается, что особенно любит сирень - и в самом деле, она ведь теперь неплохо идет на аукционах), он работает штампами и общими местами, как тот же Кабаков предсмертного периода. Одна картина в пейзажном зале с Красной площадью и очередью в Мавзолей, выглядит совершенно кабаковской, только сделана менее изобретательно. Расслабленно, что ли. Без прищура.

https://vk.com/wall33351488_29603

https://www.facebook.com/andorra.andorra/posts/pfbid02Ke3Jb8XzJTEafAHRAvnypHPumsb5tx4xHwPHcwbSEoTqNnvTa9NjmrJ6X5rkJHVYl?__cft__[0]=AZWYEpV8jxbVvujvtvcNaUPwpG7LGoaxLheM56UMkGHMp9jed8_1Gp-amjs9BG8dgI9myQwiPLXli57AaiA5dKrm6ha1GpEa8SB6HhycvMi1dCu_WvQqI-STruFWY5Vg_1uEAUI4heMSCWiBlW1rZTNrx7mbJ8ncoWHnG270cAFQPA&__tn__=%2CO%2CP-R



Надбалдян в ММСИ на Петровке © paslen.iMGSRC.RU

*

Филонов - русский Рембрандт, мастер восстановленного света, какая страна, такой и «мученик светотени» с коррекцией сдвига по историко-культурной шкале.

Свет у Филонова тоже непрямой, подспудный, магический, сияющий, прорезывающий мглу и нарезающий ее на мириады осколков, локальных сцен-плоскостей. То выпуклых, то вогнутых, то впуклых.

Сладковатых и горьковатых.
Растянутых или сжатых.
Жареных или шершавых.
Теплых или лунно-лимонных.
Местнических и потусторонних одновременно.
Сплошное солнечное сплетение.

Филоновский свет сукцессивен, то есть одномоментен, множественен и умеет разбегаться в разные стороны, раз уж работы его словно бы придуманы фасеточным зрением, сконструированы по принципу спелого граната или же визуализацией органических процессов, когда старые, деревенеющие (тускнеющие на глазах) монады выпускают стрелы и почки юных побегов себя и через себя.

Чтобы картины начали походить на карты городов и поселков с высоты птичьего полета, или на транзисторные схемы, на неснятые мультики Норштейна или на визуализации графиков роста, то плавные, эволюционирующие, то скачкообразные.

Каждый холст требует отдельного языка описания.

То на какие-то вечные, постоянные дроби, совершенно уже неописуемые, но, тем не менее, продолжающиеся делиться, а то на аквариумы с вареньем или дегтем, с бальзамами исторических эпох и закисшими, забродившими снами.

Авангардисты отменяли всю предыдущую историю искусства, на самом деле, обобщая ее, разыгрывая очередную кульминацию, подводя промежуточные итоги всемирности.

Выставка в подвалах парка «Зарядье» «Художник мирового расцвета» состоит из 60-ти работ Павла Филонова (в основном, живопись, причем самая широкоформатная, но есть и графика, мной совершенно невиданная, застекленная), хранимых Русским музеем (обошлись без Третьяковки и прочих собраний) и в помещениях ее полумрак.

Возможно, из-за этого, ну, или еще по каким причинам, шедевры Филонова, топором рубленные, все как один, выглядят окнами в параллельную реальность.

И она, покуда ходишь под землей, кажется убедительнее и объемней натуральной нашей действительности.

Вроде, ничего особенного - привезли и правильно развесили (хотя не всегда и не все хорошо подсветили - что для мелкоскопического художника почти критически: подходишь к холсту и словно слепнешь, вместо того, чтобы проваливаться во все эти частности ромбиков, крестиков и прочей радужной геометрии роста и непокоя), но выглядит это как выдающийся аттракцион локальных вихрей, сгущений, то мятых, то разглаженных тромбов иносказания и инополагания, развивающихся и развивающих, при этом, друг друга в отдельных, четко очерченных границами, местах.

Когда есть по отдельности кубизм и кубофутуризм, итальянский футуризм, немецкий, экспрессионизм и русский авангард, всемирный заговор сюрреалистов, давным-давно павший под пылью музеев, есть локальные открытия отдельных гениев, вроде тягучих шей и волооких глаз Модильяни, пустот с затыками Ива Танги, неловкостей Клее и треугольных лучей Лама, а у Филонова есть когда оно все сразу - в логике естественного, органического роста.

Когда, точно соринки в глазу, рыбки в воде, окна в стене, вместе с чужими, точечными исключениями, случаются и параллельные открытия, симметричные извилины, точнее, вспышки и всполохи схожих озарений.

У Филонова рассыпаны их десятки, сотни, масса открытий, которых хватило бы на сотни художников, а их вот точно так и хватило.

И даже не художникам хватило тоже.

Раз уж это проявление и фиксация интенций, намерений, повседневного визионерства и исключительных догадок.
Фигур интуиции.

Все пущено в рост: мембраны, вакуоли и ячейки, соединительные ткани и противительные союзы, атомы и их дрожания, всполохи и протоны, нейтроны, электроны, мюоны и даже кварки, шкварки и клейкая зелень, огонь, вода, земля и кислород, словом, все жизни, все жизни, вплоть до рыб, цветов, детей и их игрушек - мячей, кубиков, золотых обмолвок, шевелящихся виноградин, лунных городов и рабочих лунных поселков.

Золотые созвездий жиры.

Прислушайся, как трава растет, как облака плывут по орбите и рельсы гудят предчувствием воскрешения мертвых.

https://vk.com/wall33351488_29604

https://www.facebook.com/andorra.andorra/posts/pfbid02GN8BKvh1i7cnyGvVhr6S9L3uAzVH8JQuKhYUnttzYw2qYBsABzrwMFGy9m5arcdZl?__cft__[0]=AZVzSteKzI92_NnoU-4Voj2j9gT_po0rwXDl3Y9qBVnCZVhnzKH4AR-lSsZOMvfiNFvfizddw1SmgLDH-uWpp9VvJC4WEf3arXnB8VE5nLzF7mOzqJ3EedleD4xertTbKPqEpBrBxSvd3yApwD50aykpHqxCDcjpwHX0c07oNjlnWQ&__tn__=%2CO%2CP-R



Филонов в Зарядье © paslen.iMGSRC.RU

*

Неделю плохой {Филонов исключение} живописи завершим «Структурами непокоя» Виктора Казарина в Западном крыле Новой Третьяковки.

Она там расположена в полуподвале, похожем на бункер, что у гардероба.

Выставка эта очень хорошо решена, как почти все проекты этого бетонного укрытия, отданные на откуп «вишенкам на торте», вкушаемым после основных экспозиций (теперь это «Спорт» и «Свет»), спасаемых, в основном, сценографией.

Хотя, возможно, кому-то Казарин и понравится, просто с первого взгляда я понял: это явно не мой художник, слишком уж похожий на все сразу. Спускаешься вниз по лестнице и сразу видишь огромные холсты с абстрактной экспрессией, поверх которой подрисовано что-то еще как бы фигуративное.
Примерно, как у немецких «новых диких».

Ну, то есть, сначала идет активное разбрызгивание краски, символизирующее особое состояние впадания в транс и передачи заранее накопленной энергии, потом, поверх этого, добавляется «сюжет».

Или не добавляется, так как большинство холстов - ничем не замутненная беспредметность хаотичной, цветной ряби, как если передачи закончились, а приемную станцию выключить забыли.
Или не смогли.

Тенета и паутины, набрасываемые Казариным не высвобождают накопленное, но еще сильнее спутывают его, не давая выбраться из них человеку-амфибии, как из-под сети.

А тут еще и сверху фигуративный и кособокий «сюжет».
Хорошо хоть не повсюду.

Большие полотна (полотнища) должны потрясать и притягивать, а они отталкивают и не дают к себе приблизиться.

Смотреть их лучше издали, хотя, таким образом, особенно заметными оказываются избыточные корявости, на которые Виктор Казарин большой мастер.

Так, собственно говоря, и выясняется, что даже каракули и подтеки, вот как у Твомбли, пастозные взрывы и всхлипы цветастых прорех, вот как у Поллока и его собратьев, должны соблюдать какие-то внутренние соразмерности и соотноситься друг с другом.

А если что-то не соотносится с чем-то - тогда ты Клее или Миро. Не меньше.

https://vk.com/wall33351488_29605

https://www.facebook.com/andorra.andorra/posts/pfbid0LiHsh7GnkD1Qy2YDEAAbpLDd3ohKnYByXy1ssKHyVN1a2d3hPy9Y51JLDvuHk7zPl?__cft__[0]=AZVb2E9CVRbP9oDV9poOPS5JvS9aDF52tvdRsKoMmCwRDDqfErj7dR434P-J1Y5lhoV9TLSPeRPe-ZQ9ZGSX63yyVgSZvvcTXdwhzWQEheYM11K46Dah_I7aasiRyMSxeCc9iYCmjI7X1ChBfh0IXkI-7Ug0wRgCHrRNIFnfae4Cag&__tn__=%2CO%2CP-R



Виктор Казарин в Западном крыле Новой Третьяковки © paslen.iMGSRC.RU

*

Выставка «Свет» в Западном Крыле Новой Третьяковки растянулась сбоку от «Века спорта».

Обычно большие выставки центрального зала занимают и периферические отсеки, но тут, видимо, качественного спорта для всей территории не набралось и длинный коридор (не слишком удобный для экспонирования вообще, а уж для отдельного проекта и вовсе кошмарный) отдали тематической выставке про «свет в искусстве», придумав провести посетителей «от бытовых светильников к божественному свету».

Концептуально правильно, но, на деле, немного кривовато из-за слишком широко сформулированной темы (спорт и то поорганиченнее будет), которая на раз убивает общий нарратив (вали валом, потом разберем), зато дает шанс отдельным работам, в ином окружении не прозвучавшим бы.

Светильники встречаются уже в вводном зале - на работах Ивана Чуйкова, как известно, любившего вставлять в свои картины осветительные приборы. Помимо этого, здесь же - по центру два лайтбокса Инфанте с объектами, а на боковых стенах - два холста Владимира Потапова, где из-под красочного слоя, содранного в разных местах, просвечивает натуральная (или не очень) древесина.

Здесь же, в отдельной темной комнате, лучшая работа экспозиции - инсталляция Гоши Острецова «Лунный город» с макетами зданий, похожих на горы или же перевернутые тышлеровские корзинки (в темноте формы их не разглядишь, из прессованной соломы они что ли, из папье-маше), с их многочисленными окошками, подсвеченными изнутри. Очень по-Бродски, но все равно оригинально и как-то уютно.

Такое начало можно назначить ударным, тем более, что в дверном проеме видны два практически черных (ок, темных овала) Андрея Волкова, висящие в соседнем пространстве, но будто бы принадлежащие (обращенные) первому залу.

Волковская живопись широких цветовых полей как бы наследует сразу всей истории искусства, утомленной большим (бесконечным, чего уж там) количеством изображений. Она впитывала их все и сразу, покуда окончательно не потемнела от слоев и слоев.

Дальше висят подводные люстры Дубосарского и начинается длинный стенд, делящий и без того узкий коридор на две автономные части.

Здесь тоже много работ, хороших и не очень, но кубатура помещения так устроена, что внутри нее сложно остановиться и сосредоточиться даже на Тишкове с его Луной, обычно легко привораживающей взгляд.

А далее начинаются еще более проблемные залы с загибом, который без большого разбега, отнятого «Веком спорта», обращается в тупик.

https://vk.com/wall33351488_29606

https://www.facebook.com/andorra.andorra/posts/pfbid0LiHsh7GnkD1Qy2YDEAAbpLDd3ohKnYByXy1ssKHyVN1a2d3hPy9Y51JLDvuHk7zPl?__cft__[0]=AZVb2E9CVRbP9oDV9poOPS5JvS9aDF52tvdRsKoMmCwRDDqfErj7dR434P-J1Y5lhoV9TLSPeRPe-ZQ9ZGSX63yyVgSZvvcTXdwhzWQEheYM11K46Dah_I7aasiRyMSxeCc9iYCmjI7X1ChBfh0IXkI-7Ug0wRgCHrRNIFnfae4Cag&__tn__=%2CO%2CP-R



Лунные города Гоши Остерцова на выставке "Свет" Западного крыла Новой Третьяковки © paslen.iMGSRC.RU

*

Выставка «Век спорта. К 100-летию московского спорта» в Западном крыле Новой Третьяковки, задуманном еще Зельфирой Трегуловой для временных выставок современного искусства, устроена странно, даже затейливо, несмотря на свой простодушный внешний вид.

Ну, то есть, воздействует она не так, как было задумано, когда подбирали (и крайне тщательно, погонной халтуры практически нет, каждый холст или скульптура самодостаточны и вполне держат стены или окружающее пространство) соцреалистические картины и пластику явно оптимистического содержания, из-за чего первые залы наполнены композициями про массовые гуляния, праздники и спартакиады.

Но все они крайне редко повешены, из-за чего в пространстве все время будто бы звенит пустота: здесь, поэтому, главными оказываются не спорт и даже не виды состязаний, распределенные по отдельным выгородкам, но сами экспонаты.

В этих комнатах практически нет живых людей, холсты и статуи переговариваются друг с другом - большинство из них запечатлевают движение (зачастую красивых тел), поэтому когда долго бродишь по пустынному лабиринту, начинают слышаться сторонние звуки и, что ли, какие-то периферические сдвиги, трепыхания…

А еще на этой территории очень холодно: смотрительницы сидят в фуфайках и им явно дискомфортно.

Это не дает полностью раствориться в предъявляемом искусстве, но возвращает к действительности.

Она дискомфортна, требует нычек и приспособлений - вот, примерно, как в совке, где простые и, казалось бы, очевидные надобности (любование телом, внимание к форме, нестандартные технические и технологические решения) требовали прикрытия тематической правоверностью.

Собственно, феномен «тематической выставки» примерно так и устроен - он отвлекает от персоналий, течений, направлений и даже техник, в сторону «литературной программы», понятной любому начальнику, говорим ли мы о натюрморте или же весеннем пейзаже.

А спорт - это же всегда хорошо, правильно, здорово и здорово, оптимистичненько, да и историческая перспектива имеется.

Правда, реальность так устроена, что обычно распухает то, чего недостаточно.

Так как это именно искусство лучше всего сублимирует дефицит (зря, что ли, большая часть попсовых песен о чистой и большой любви?), подменяя действительность сложносочиненными конструктами.

И если сегодня вдруг понадобился выставочный проект про гармонические и здоровые тела, двигающиеся по траекториям исторической перспективы - неважно что-то в датском королевстве с физической культурой и спортом, не говоря уже о перспективах на куриные яйца.

Обобществление людей в массово-спортивные мероприятия или же предельные мышечные усилия лишает изображаемых индивидуальности и персонального ума.

Тела вместо личностей -стаффаж вместо граждан.

Нормальная такая подмена тоталитарного государства.

https://vk.com/wall33351488_29607

https://www.facebook.com/andorra.andorra/posts/pfbid02qvuPCgbWphsFueXkhb9oc44ZqH9aM1wC9f8tvatWhDYFo2Nvynxbvr5TTBUTUXcnl?__cft__[0]=AZVrLVfGphP9C-A37zLLvj-v5G91xKdyeSgDBel2-MyxhY5NW_I5Xd8tko4DmeZzWRRIIZAx3ROhs5LZop63ZwfOmNHNIqP2Gdog-AHCbIPHWNeql6yphWdFi8B-eOgEJFobFS4OWD6K-yaotM4u8F90ZcvX4W-q-03ZE34xHc16vw&__tn__=%2CO%2CP-R



"Спорт" в Западном крыле Новой Третьяковки © paslen.iMGSRC.RU

*

Выставку «Родченко. Личное» в центре конструктивизма «Зотов» я посмотрел минут за 15-20.

Она оформлена богатыми стендами по кругу, много шрифтов и экспликаций, но само содержание ее состоит из 58 фотографий Родченко, отпечатанных в 90-ые годы.

Каждая из них в рамочке, а внутри снимок помещен на шершавую подкладку с неровными краями, в которые еще и воткнуты длинные гвоздики: красиво - глаз не оторвать.

Оформления много, но где же мясо?

Кадры все знакомые (допустим, проект не для меня делался, хотя я тоже вполне себе зритель), разбиты по тематическим сериям как в альбоме, который было бы проще перелистать очередной раз, так как погода была ужасная (декабрьский дождь, ветер, слякоть, новогодняя капель - все, как мы любим), дольше добирался.

Конечно, мы все давно снимаем в «родченковских ракурсах», ставших для нас естественными, но штука в том, что Родченко просто был первым в России.

Если не он, кто-нибудь обязательно сделал бы все то же самое, раз уж «искусство фотографии» прирастает не столько качеством, сколько количеством.

Не только глазом, но и техническими приспособлениями.

На гений места, с которым можно идентифицироваться фотографии не тянут - у этого медиума вообще сложные взаимоотношения с аурой.

У живописи с аурой лучше, но ретроспективу Клюна или Древина собирать сложно, трудно.

Когда на выставке нечего (и не хочется) снимать - это косвенный, но верный признак скудости замысла и исполнения. Зрительской сытости.

Дело не в том, чтобы из каждой экспозиции создавать инстаграмоемкий «фонтан шутих» (зачастую это идет в ущерб содержанию, да и за яркостью и избыточностью оформления проще простого скрыть скудость материала), просто мы давно уже воспринимаем музеи камерой и через камеру.

Она давным-давно стала «третьим глазом», как кто-то из конструктивистов мечтал. Интересный, конечно, прецедент выехать на одном только дизайне. На гвоздиках да решеточках.
Третий раз продать все те же стены и выгородки по кругу.

Помимо 58 снимков здесь есть горсть личных вещей Родченко (в том числе кожаные плащ и кэпи, привезенные из Парижа), удостоверения и коллажные обложки книжек, но погоды они не делают. Их критически мало.

Получается, что «Родченко. Личное», несмотря на затейливое позиционирование - обычная фотовыставка, с остроумно лишенной проблемой пустого пространства, раз уж главный бич проектов такого рода (снимки развешаны по стенам, а комнаты остаются звеняще пустыми - вот как обычно у Свибловой) - незаполненная кубатура стерильно чистых комнат, словно бы многократно увеличивающихся из-за этого в пространстве.

Идея центра отдельного направления в культуре минувших веков хорошо звучит на бумаге (центр маньеризма, бидермайера или бароккетто) в рекламных буклетах или если подавать заявку на гранты.

Ну, или же это хорошо для мест поточного культурного туризма, вроде Парижа, куда все равно приедут толпы.

А когда предлагают проект одного, пусть и хорошего (да даже если выдающегося, с репутацией) фотографа, внутри серии проектов про конструктивизм (почему я должен им интересоваться? По каким-таким причинам он актуализировался-то вдруг в нынешнее непростое время?) много народа на такое не поймаешь.

Ошибка зотовцев в том, что воссоздавая, раз за разом пустотный канон, они выставляют конструктивистов, вместо концептуалистов.

Им бы на Пепперштейна замахнуться. На Пивоварова с Кабаковым.

Идеальная вышла б коллаборация.

https://vk.com/wall33351488_29608

https://www.facebook.com/andorra.andorra/posts/pfbid06XPnG1LyUprST31erYtRuJ5yZFYTMNVGmZhNryJvmnUQ6eTpaEd1At7MxjcJyv7cl?__cft__[0]=AZVHi7hQIeyKQEGq9MLpK9drieQBbFg51f21vf3lIP5wH-CMoNcX6ZP3d1gGMK4u6_xW0v6UjBl2cWLM_mY0KACG0c58KeCqpH_cUns73oMP9kYKWIalg9fV4RBtvzE-5nim06X6jVMK5eT1j0dk1CgfLJQH8NCf9dOFyor9se0CBQ&__tn__=%2CO%2CP-R



Родчнко в Зотове © paslen.iMGSRC.RU




Московские выставки осени и зимы. Ноябрь. Первые десять: https://paslen.livejournal.com/2830564.html

Московские выставки осени и зимы. Ноябрь. Десять вторых: https://paslen.livejournal.com/2830607.html