Готфрид Вильгельм Лейбниц (1646-1716) Сочинения в четырех томах. Том 3. М., «Мысль» 1984 г.
Элементы разума (1686)
...Тем более необходимо выдвинуть какой-нибудь ощутимый эмпирический критерий, с помощью которого можно было бы нерушимо прочно строить всякое истинное доказательство, отличать истинное от ложного и даже в науках, не связанных с образным представлением, установить нечто определенное, чтобы обуздать произвол распущенных умов. Ведь это же позор, что спустя несколько тысячелетий с тех пор, как возникла философия, мы до сего времени путаемся в основаниях в не имеем ничего надежного и прочно установленного. Отсюда одна за другой появляются секты, каждая из которых отказывается от взглядов предыдущей и господствует более или менее продолжительное время в зависимости от духа эпохи и случайностей общественного мнения, но к весьма малой выгоде для науки, нанося скорее ущерб роду человеческому, чем принося ему пользу, потому что самые выдающиеся умы тратят на бесконечные взаимные упреки и тяжбы время, отпущенное им на овладение тайнами природы. Этому разгулу, поддерживаемому любопытством человеческого ума, самолюбием авторов и претензиями на свободу философской мысли, может поставить хоть какие-то границы не какой-нибудь авторитет, а лишь тот метод, который мы предлагаем.
...Тем более необходимо выдвинуть какой-нибудь ощутимый эмпирический критерий, с помощью которого можно было бы нерушимо прочно строить всякое истинное доказательство, отличать истинное от ложного и даже в науках, не связанных с образным представлением, установить нечто определенное, чтобы обуздать произвол распущенных умов. Ведь это же позор, что спустя несколько тысячелетий с тех пор, как возникла философия, мы до сего времени путаемся в основаниях в не имеем ничего надежного и прочно установленного. Отсюда одна за другой появляются секты, каждая из которых отказывается от взглядов предыдущей и господствует более или менее продолжительное время в зависимости от духа эпохи и случайностей общественного мнения, но к весьма малой выгоде для науки, нанося скорее ущерб роду человеческому, чем принося ему пользу, потому что самые выдающиеся умы тратят на бесконечные взаимные упреки и тяжбы время, отпущенное им на овладение тайнами природы. Этому разгулу, поддерживаемому любопытством человеческого ума, самолюбием авторов и претензиями на свободу философской мысли, может поставить хоть какие-то границы не какой-нибудь авторитет, а лишь тот метод, который мы предлагаем.