Вопросы философии и психологии. Год XI. Книга III (53). Май-июнь 1890 г.
Несколько замечаний о теории исторического познания. - Виппер Роберт Юрьевич (1859-1954)
...Есть целый ряд приемов, которые зависят от наших более общих, более длительных психических привычек, которые трудно свести на политические и социальные течения и воздействия определенных эпох. Такие приемы могут быть важны, как известные толчки к наблюдению, к классификации, как способы совершать разрезы материала; не надо только забывать, что они составляют рамки для восприятия впечатлений, что они представляют наши мысленные опыты, а не реальные отношения самих вещей.
К таким приемам относится, например, обычное разделение исторического материала на события и состояния.
Группировка эта очень естественна. То мы стараемся собрать разрозненные в нашей традиции, но одновременные в действительности явления в одну картинку, на одну плоскость, на протяжении пространственном; тогда мы получаем состояния. Тогда мы говорим, например, о средневековой церкви, о крепостном праве, о старом режиме и т. д. Ради яркости цельности мы при этом обыкновенно раздвигаем хронологические рамки; берем явления более ранние и более поздние, так что вместе у нас в представлениях встречаются черты и явления, которые не были со-существующими в действительности. То мы стараемся разместить обрывки исторической традиции, сохранившиеся в исторических свидетельствах, следуя другому приему: а именно, группируя их в порядке следования на протяжении времени. Тогда мы получаем события: события, например, первого крестового похода, события английской революции 1642 г., эпохи национального собрания во Франции 1789 г., события городской борьбы классов в Средние века и т. д. Между непрерывно идущими событиями, которые иногда мы могли бы рассказывать или регистрировать день за днем, мы выделяем некоторые, на наш взгляд особенно яркие группы, где смена быстрее, где захвачена большая масса людей. Мы называем их великими событиями, событиями в настоящем смысле этого слова.
Ясно, что в этих формах событий и состояний мы имеем лишь два возможных мысленных разреза явлений, лишь два возможных способа наблюдения и классификации. Раз они заключают в себе для нас известное удобство, мы можем, конечно, далее распределять весь материал явлений по двум группам, сменяя по очереди применение двух способов. Тогда историческое изложение получает приблизительно такой вид: сначала идет характеристика господства известного состояния, например, старого режима, за нею следует изображение катастрофы, ряда событий, это - революция; потом составляется новая характеристика состояния из элементов другой эпохи, доводящая нас до изображения нового события, нового кризиса. Если мы совершаем такое распределение материала, то это не значит, что во время катастроф, событий не длилось известных состояний, или чтобы в эпоху, захваченную нашей характеристикой состояния не совершалось событий или действий. Нисколько. Дело лишь в том, что мы сами, наблюдатели, по очереди перемещаемся на другое место зрения.
Казалось бы, условия этой перестановки материала нетрудно заметить. А между тем это постоянно происходит: состояния противополагаются событиям, но не в качестве двух наших умственных разрезов, а как противоположные реальные вещи или реальные отношения; историки нередко склонны искать между ними причинной связи, спрашивать, почему и как такое-то состояние вызвало такое-то событие: а ведь это значит искать причинной связи между результатами двух способов нашего наблюдения.
Ошибка идет дальше: события и состояния рассматриваются как различные, независимые друг от друга реальные ряды связанных между собой причинною связью явлений или отношений; для каждого ряда явлений предполагается особый закон или особые законы. На таком различении построена одна из знаменитых частей теории Конта.
...Каждое поколение или ряд поколений, связанных общими идеями, каждая интеллектуальная группа неизбежно приспособляет к себе, к своим нуждам, к своим симпатиям, к своим гаданиям о будущем, к своим психическим предрасположениям всю традицию о прошлом, весь исторический материал, можно бы сказать препарирует для себя вся историю, творит для себя идеальное прошлое, набрасывает для себя свою собственную историческую картину. Дело идет о том, чтобы держать в своих руках план, руководящие линии, по которым творится эта картина.
Вико со своею восторженностью платоника выразил эту мысль в такой парадоксальной форме: „Эта наука (история) идет тем же методом, как и геометрия, потому что она создает из самой себя мир величин, строит сама себя из собственных элементов“.
...Есть целый ряд приемов, которые зависят от наших более общих, более длительных психических привычек, которые трудно свести на политические и социальные течения и воздействия определенных эпох. Такие приемы могут быть важны, как известные толчки к наблюдению, к классификации, как способы совершать разрезы материала; не надо только забывать, что они составляют рамки для восприятия впечатлений, что они представляют наши мысленные опыты, а не реальные отношения самих вещей.
К таким приемам относится, например, обычное разделение исторического материала на события и состояния.
Группировка эта очень естественна. То мы стараемся собрать разрозненные в нашей традиции, но одновременные в действительности явления в одну картинку, на одну плоскость, на протяжении пространственном; тогда мы получаем состояния. Тогда мы говорим, например, о средневековой церкви, о крепостном праве, о старом режиме и т. д. Ради яркости цельности мы при этом обыкновенно раздвигаем хронологические рамки; берем явления более ранние и более поздние, так что вместе у нас в представлениях встречаются черты и явления, которые не были со-существующими в действительности. То мы стараемся разместить обрывки исторической традиции, сохранившиеся в исторических свидетельствах, следуя другому приему: а именно, группируя их в порядке следования на протяжении времени. Тогда мы получаем события: события, например, первого крестового похода, события английской революции 1642 г., эпохи национального собрания во Франции 1789 г., события городской борьбы классов в Средние века и т. д. Между непрерывно идущими событиями, которые иногда мы могли бы рассказывать или регистрировать день за днем, мы выделяем некоторые, на наш взгляд особенно яркие группы, где смена быстрее, где захвачена большая масса людей. Мы называем их великими событиями, событиями в настоящем смысле этого слова.
Ясно, что в этих формах событий и состояний мы имеем лишь два возможных мысленных разреза явлений, лишь два возможных способа наблюдения и классификации. Раз они заключают в себе для нас известное удобство, мы можем, конечно, далее распределять весь материал явлений по двум группам, сменяя по очереди применение двух способов. Тогда историческое изложение получает приблизительно такой вид: сначала идет характеристика господства известного состояния, например, старого режима, за нею следует изображение катастрофы, ряда событий, это - революция; потом составляется новая характеристика состояния из элементов другой эпохи, доводящая нас до изображения нового события, нового кризиса. Если мы совершаем такое распределение материала, то это не значит, что во время катастроф, событий не длилось известных состояний, или чтобы в эпоху, захваченную нашей характеристикой состояния не совершалось событий или действий. Нисколько. Дело лишь в том, что мы сами, наблюдатели, по очереди перемещаемся на другое место зрения.
Казалось бы, условия этой перестановки материала нетрудно заметить. А между тем это постоянно происходит: состояния противополагаются событиям, но не в качестве двух наших умственных разрезов, а как противоположные реальные вещи или реальные отношения; историки нередко склонны искать между ними причинной связи, спрашивать, почему и как такое-то состояние вызвало такое-то событие: а ведь это значит искать причинной связи между результатами двух способов нашего наблюдения.
Ошибка идет дальше: события и состояния рассматриваются как различные, независимые друг от друга реальные ряды связанных между собой причинною связью явлений или отношений; для каждого ряда явлений предполагается особый закон или особые законы. На таком различении построена одна из знаменитых частей теории Конта.
...Каждое поколение или ряд поколений, связанных общими идеями, каждая интеллектуальная группа неизбежно приспособляет к себе, к своим нуждам, к своим симпатиям, к своим гаданиям о будущем, к своим психическим предрасположениям всю традицию о прошлом, весь исторический материал, можно бы сказать препарирует для себя вся историю, творит для себя идеальное прошлое, набрасывает для себя свою собственную историческую картину. Дело идет о том, чтобы держать в своих руках план, руководящие линии, по которым творится эта картина.
Вико со своею восторженностью платоника выразил эту мысль в такой парадоксальной форме: „Эта наука (история) идет тем же методом, как и геометрия, потому что она создает из самой себя мир величин, строит сама себя из собственных элементов“.