Страхов Николай Николаевич (1828-1896) Об основных понятиях психологии. Журнал МНП (май-июнь 1878 г.
Глава первая. Различие между душою и телом
IX. Дух и вещество.
...Вот почему мы говорим, что душа наша заключена в нашем теле, или окружена им, как оболочкой. Это значит, что тело есть та часть объективного мира, которая в своих явлениях постоянно отражает явления нашей души и помимо которой душа ничего не может выразить и не может воспринять никакого чужого выражения. Только в таком смысле нужно разуметь связь души и тела. То есть, вследствие этой неизменной связи ни тело не становится субъективным, ни душа не получает объективности; эти два мира остаются строго разграниченными; но один служит для выражения другого подобно тому, как буквы выражают звуки, и звуки выражают мысли.
Глава вторая. Изучение души.
II. Внутреннее наблюдение
...Простой человек не занимается своими мыслями как мыслями; он прямо их употребляет для известной цели, для уяснения своих дел и отношений. Точно так, он не анализирует своих чувств, не заподозривает их глубины и продолжительности, а предается им прямо, по мере их силы. Наконец, его желания суть для него лишь побуждения к деятельности, без которой он о них никогда и не думает, без которой они не имеют для него смысла.
В людях с подвижною психическою жизнью, но с слабыми умственными силами, эти черты принимают комический характер, при котором яснее выступает их особенность. Конечно, мало людей, которые наивно расположены исполнять всякое свое желание и, как животные, стремятся делать все, что им хочется; однако же такие люди есть. Но очень много таких, которые свои легко возбуждаемые чувства принимают за прямые показания свойств окружающего их мира. Такие люди иногда видят всюду прекрасные души, любящих и преданных друзей. Но чаще они смотрят на жизнь в мрачном цвете; тогда им кажется, что их преследуют несчастья, что они окружены коварствами и злоумышлениями. Для них встреча, слово, взгляд составляют событие, и хотя бы жизнь их текла самым простым и ровным образом, она представляется им целою цепью запутанных и тяжелых приключений.
Совершенно аналогическое явление бывает и в умственной жизни. Многие не способны усомниться в своих мыслях, каждое свое соображение они принимают за истину, и потому не выносят противоречия и видят обиду в каждом мнении, несогласном с их собственными выводами.
III. Объективирование.
Мы сказали, что это есть объективирование психических явлений Смысл этого выражения тот, что в каждом познании необходимо различается познающий субъект и познаваемый объект, и что, следовательно, все познаваемое должно быть в какой-нибудь мере обособлено от субъекта, так или иначе должно от него не зависеть.
Чистый объект, как мы видели, есть вещество, нечто совершенно независимое от субъекта, вполне ему чуждое. Теперь, когда мы стараемся сделать своим объектом психические явления, мы и им должны приписать некоторую отдельность от субъекта, некоторую независимость. Так мы и делаем, и делаем не только при теоретическом исследовании, но и в нашей обыкновенной жизни.
Каждый знает, что его психические явления не вполне зависят от него. Не только мы не можем не видеть и не слышать того, что делается перед нами, но наши мысли и чувства приходят к нам помимо нашей воли и даже против нашего усиленного желания. Эта независимость психических явлений часто так резко обнаруживается, что люди готовы приписывать свои собственные мысли и чувства внушениям других существ.
...И таким образом, человек, в большей или меньшей мере, всегда есть зритель собственной жизни, а не только ее творец. Если же мы усилим в себе привычку объективировать свои душевные состояния, то все больше и больше можем приходить в расположение подобное сну, и не столько жить, сколько созерцать то, как нам живется.
Иногда, впрочем, среди самой бодрой жизни на нас нападает настроение, подобное тому, в котором мы чувствуем себя во сне. Иногда мы спрашиваем себя: "не сплю ли я? что-то слишком хорошо", или: "что-то слишком странно!" Это значит, что в душе нашей поднялись такие чувства, которых мы не ожидали ни от себя, ни от внешних обстоятельств, и мы вдруг теряем обыкновенное чувство обладания и собою и действительностью.
V. Сознание.
...Психические явления только тогда могут быть получаемы, как нечто объективное, когда они нами объективированы, то есть, отличены нами от нас самих, приняты за нечто независимое и как бы даже противоположное нашему я. Условие состоит, следовательно, в том, что предполагается постоянное различие между объектом и субъектом, что каждое психическое явление, принятое за объект, требует для себя нашего я как субъекта.
Всякая мысль, всякое чувство или желание возможны только под условием некоторого я, которое мыслит эту мысль, чувствует это чувство, желает этим желанием. Самая существенная черта психических явлений заключается в этом удивительном раздвоении каждого из них на субъект и объект. Это раздвоение мы называем сознанием, и признаём обыкновенно, что всякое психическое явление сопровождается сознанием. Так говорит и Декарт в параграфе 9-м. "Под именем мышления я разумею все, что совершается в нас, когда мы сознаём себя и насколько в нас есть сознание этого совершающегося".
IX. Дух и вещество.
...Вот почему мы говорим, что душа наша заключена в нашем теле, или окружена им, как оболочкой. Это значит, что тело есть та часть объективного мира, которая в своих явлениях постоянно отражает явления нашей души и помимо которой душа ничего не может выразить и не может воспринять никакого чужого выражения. Только в таком смысле нужно разуметь связь души и тела. То есть, вследствие этой неизменной связи ни тело не становится субъективным, ни душа не получает объективности; эти два мира остаются строго разграниченными; но один служит для выражения другого подобно тому, как буквы выражают звуки, и звуки выражают мысли.
Глава вторая. Изучение души.
II. Внутреннее наблюдение
...Простой человек не занимается своими мыслями как мыслями; он прямо их употребляет для известной цели, для уяснения своих дел и отношений. Точно так, он не анализирует своих чувств, не заподозривает их глубины и продолжительности, а предается им прямо, по мере их силы. Наконец, его желания суть для него лишь побуждения к деятельности, без которой он о них никогда и не думает, без которой они не имеют для него смысла.
В людях с подвижною психическою жизнью, но с слабыми умственными силами, эти черты принимают комический характер, при котором яснее выступает их особенность. Конечно, мало людей, которые наивно расположены исполнять всякое свое желание и, как животные, стремятся делать все, что им хочется; однако же такие люди есть. Но очень много таких, которые свои легко возбуждаемые чувства принимают за прямые показания свойств окружающего их мира. Такие люди иногда видят всюду прекрасные души, любящих и преданных друзей. Но чаще они смотрят на жизнь в мрачном цвете; тогда им кажется, что их преследуют несчастья, что они окружены коварствами и злоумышлениями. Для них встреча, слово, взгляд составляют событие, и хотя бы жизнь их текла самым простым и ровным образом, она представляется им целою цепью запутанных и тяжелых приключений.
Совершенно аналогическое явление бывает и в умственной жизни. Многие не способны усомниться в своих мыслях, каждое свое соображение они принимают за истину, и потому не выносят противоречия и видят обиду в каждом мнении, несогласном с их собственными выводами.
III. Объективирование.
Мы сказали, что это есть объективирование психических явлений Смысл этого выражения тот, что в каждом познании необходимо различается познающий субъект и познаваемый объект, и что, следовательно, все познаваемое должно быть в какой-нибудь мере обособлено от субъекта, так или иначе должно от него не зависеть.
Чистый объект, как мы видели, есть вещество, нечто совершенно независимое от субъекта, вполне ему чуждое. Теперь, когда мы стараемся сделать своим объектом психические явления, мы и им должны приписать некоторую отдельность от субъекта, некоторую независимость. Так мы и делаем, и делаем не только при теоретическом исследовании, но и в нашей обыкновенной жизни.
Каждый знает, что его психические явления не вполне зависят от него. Не только мы не можем не видеть и не слышать того, что делается перед нами, но наши мысли и чувства приходят к нам помимо нашей воли и даже против нашего усиленного желания. Эта независимость психических явлений часто так резко обнаруживается, что люди готовы приписывать свои собственные мысли и чувства внушениям других существ.
...И таким образом, человек, в большей или меньшей мере, всегда есть зритель собственной жизни, а не только ее творец. Если же мы усилим в себе привычку объективировать свои душевные состояния, то все больше и больше можем приходить в расположение подобное сну, и не столько жить, сколько созерцать то, как нам живется.
Иногда, впрочем, среди самой бодрой жизни на нас нападает настроение, подобное тому, в котором мы чувствуем себя во сне. Иногда мы спрашиваем себя: "не сплю ли я? что-то слишком хорошо", или: "что-то слишком странно!" Это значит, что в душе нашей поднялись такие чувства, которых мы не ожидали ни от себя, ни от внешних обстоятельств, и мы вдруг теряем обыкновенное чувство обладания и собою и действительностью.
V. Сознание.
...Психические явления только тогда могут быть получаемы, как нечто объективное, когда они нами объективированы, то есть, отличены нами от нас самих, приняты за нечто независимое и как бы даже противоположное нашему я. Условие состоит, следовательно, в том, что предполагается постоянное различие между объектом и субъектом, что каждое психическое явление, принятое за объект, требует для себя нашего я как субъекта.
Всякая мысль, всякое чувство или желание возможны только под условием некоторого я, которое мыслит эту мысль, чувствует это чувство, желает этим желанием. Самая существенная черта психических явлений заключается в этом удивительном раздвоении каждого из них на субъект и объект. Это раздвоение мы называем сознанием, и признаём обыкновенно, что всякое психическое явление сопровождается сознанием. Так говорит и Декарт в параграфе 9-м. "Под именем мышления я разумею все, что совершается в нас, когда мы сознаём себя и насколько в нас есть сознание этого совершающегося".