Лев Николаевич Толстой (9 сен 1828 - 20 ноя 1910) Псс. Том 49 (1952)
Записки христианина, дневники и записные книжки 1881-1887
Дневник
4/16 апреля 1884 г.
Из разговора с Олсуф[ьевым] вышел следующий остаток: если верить в то, что цель и обязанность человека есть служение ближнему, то надо и доходить до того, как служить ближнему, - надо выработать правила, как нам, в нашем положении, служить?А чтобы нам, в нашем положении, служить, надо прежде всего перестать требовать службы от ближних. Странно кажется, но первое, что нам надо делать - это прежде всего служить себе. Топить печи, приносить воду, варить обед, мыть посуду и т. п. Мы этим начнем служить другим.
[10/22 апреля.] … Читал до 4 процесс Армфельд. Понял я тоже, что деятельность революционеров воображаемая, внешняя - книжками, прокламациями, к[оторые] не могут поднять. - И деятельность законная. Если бы ей не препятствовали, в ней не было бы вреда. Им задержали эту деятельность - явились бомбы.
[11/23 апреля.] Поздно. Читал переписку Н[атальи] Арм[фельд]. Высокого строя. Тип легкомысленный, честный, веселый, даровитый и добрый. - Нельзя запрещать людям высказывать друг другу свои мысли о том, как лучше устроиться. А это одно, до бомб, делали наши революционеры. - Мы так одурели, что это выражение своих мыслей нам кажется преступлением.
[13/27 апреля.] … Орлов остался ночевать. Его поразило то, что революционеры сами себя делают революционерами. Играют в революцию.
[17/29 апреля.] … Дома, пришла Дмохов[ская]. Принесла кучу матерьяла. Я поехал верхом, читал рукописи Дмох[овской]. Стихотворения Бардиной тронули до слез. Всё это мне становится ясно. Они играли в революцию, верили, что они преступники и враги, всё prenaient au mot [брали на слово]. Из них ясно выделяются организаторы убийств - это то же, что жандармы и палачи по отношению к честным консерваторам.
[30 апреля/12 мая.] …пришла Дмоховская и потом Полонский. Вот дитя бедное и старое, безнадежное. Ему надо верить, что подбирать рифмы серьезное дело. Как много таких.
[9/21 июня.] … Письмо от Черткова. Мать из него будет веревки вить. Ужасные люди женщины, выскочившие из хомута.
[11/23 июня.] … быта. Что за нелепость?! Задаться мыслью написать сочинение, в к[отором] первое место бы занимала любовь, а действующие лица были бы мужики, т. е. люди, у к[оторых] любовь занимает не только не первое место, но у к[оторых] и нет той похотливой любви, о к[оторой] требуется писать.
[14/26 июня.] … Рассуждение - высшее счастье отдавать себя другим, и это подтверждается в работе продолжительно и в акте сосредоточенно. - Да, это так, но для этого должна быть работа, соответственная потреблению. А если потребление выше работы, потребность эта будет преувеличена, так оно и есть. Стало быть, опять всё к работе. Главное несчастье наше - это то, что мы потребляем больше, чем работаем, и потому путаемся в жизни. Работать больше, чем потреблять, не может быть вредно. Это высший закон.
[18/30 июня.] … Дома играют в винт бородатые мужики - молодые мои два сына.
[23 июня/5 июля.] … Стараюсь сделать, как надо. - А как надо, не знаю. Надо сделать - как надо, всякую минуту, и выйдет как надо всё.
[30 июня/ 12 июля.] … Честолюбие и вообще vanité занимает пустое место, незанятое - миросозерцанием. Полнеет содержание миросозерцан[ия], уничтожается vanité.
[6/18 июля.] … В Туле духота. В банках чистенькие, щелкают счетами и моча о губку, считают, постукивая, бумажки; а по дороге бабы навивают, мужики косят, скородят. Нищие и странники слабые, голодные идут.
[9/21 июля.] … Сидел дома, читал Meadows о Китае. Он весь предан кит[айской] цивилизации, как всякий умный, искренний человек, знающий кит[айскую] жизнь. - Ни на чем лучше не видно, как на Китае, значение насмешки. Когда человек не в силах понять вещь, он над ней смеется. Китай - 360 миллионов жителей, самый богатый, древний, счастливый, мирный народ живет какими-то основами. Мы подняли на смех эти основы, и нам кажется, что мы распорядились Китаем.
[10/22 июля.] … Читал Meadows. Прекрасно. Образование китайцев, как он говорит, по качеству выше нашего, хотя и ниже по количеству. Образование там главное в этике; а у нас этики совсем нет.
[13/25 июля.] … Читал Meadows о цивилизации. Прекрасно он делит на 4 степени: 1) материальная, 2) физическая, 3) умственная, 4) нравственная. Цивилизация же есть замена физических факторов умственными и умственных моральными. Это запутано; но есть правда. Цивилизация есть слово, и его вовсе определять не нужно. Правда же в том, что наибольшее благо людей достигается применением к жизни тех факторов, которыми получается благо наилегчайшим путем. И как нелепо поднимать руками то, что можно поднять рычагом, так же нелепо поддерживать отношения и защищать свою независимость войной, когда эта же цель достигается нравственной жизнью.
[15/27 июля.] … Разговор с Сережей. Он без причины сделал грубость. Я огорчился и выговорил ему всё. И буржуазность, и тупость, и злость, и самодовольство. Он вдруг заговорил о том, что его не любят, и заплакал. Боже, как мне больно стало. Целый день ходил и после обеда поймал Сережу и сказал ему: «Мне совестно...» Он вдруг зарыдал, стал целовать и говорить: «Прости, прости меня». Давно я не испытывал ничего подобного. Вот счастье.
Дневник
4/16 апреля 1884 г.
Из разговора с Олсуф[ьевым] вышел следующий остаток: если верить в то, что цель и обязанность человека есть служение ближнему, то надо и доходить до того, как служить ближнему, - надо выработать правила, как нам, в нашем положении, служить?А чтобы нам, в нашем положении, служить, надо прежде всего перестать требовать службы от ближних. Странно кажется, но первое, что нам надо делать - это прежде всего служить себе. Топить печи, приносить воду, варить обед, мыть посуду и т. п. Мы этим начнем служить другим.
[10/22 апреля.] … Читал до 4 процесс Армфельд. Понял я тоже, что деятельность революционеров воображаемая, внешняя - книжками, прокламациями, к[оторые] не могут поднять. - И деятельность законная. Если бы ей не препятствовали, в ней не было бы вреда. Им задержали эту деятельность - явились бомбы.
[11/23 апреля.] Поздно. Читал переписку Н[атальи] Арм[фельд]. Высокого строя. Тип легкомысленный, честный, веселый, даровитый и добрый. - Нельзя запрещать людям высказывать друг другу свои мысли о том, как лучше устроиться. А это одно, до бомб, делали наши революционеры. - Мы так одурели, что это выражение своих мыслей нам кажется преступлением.
[13/27 апреля.] … Орлов остался ночевать. Его поразило то, что революционеры сами себя делают революционерами. Играют в революцию.
[17/29 апреля.] … Дома, пришла Дмохов[ская]. Принесла кучу матерьяла. Я поехал верхом, читал рукописи Дмох[овской]. Стихотворения Бардиной тронули до слез. Всё это мне становится ясно. Они играли в революцию, верили, что они преступники и враги, всё prenaient au mot [брали на слово]. Из них ясно выделяются организаторы убийств - это то же, что жандармы и палачи по отношению к честным консерваторам.
[30 апреля/12 мая.] …пришла Дмоховская и потом Полонский. Вот дитя бедное и старое, безнадежное. Ему надо верить, что подбирать рифмы серьезное дело. Как много таких.
[9/21 июня.] … Письмо от Черткова. Мать из него будет веревки вить. Ужасные люди женщины, выскочившие из хомута.
[11/23 июня.] … быта. Что за нелепость?! Задаться мыслью написать сочинение, в к[отором] первое место бы занимала любовь, а действующие лица были бы мужики, т. е. люди, у к[оторых] любовь занимает не только не первое место, но у к[оторых] и нет той похотливой любви, о к[оторой] требуется писать.
[14/26 июня.] … Рассуждение - высшее счастье отдавать себя другим, и это подтверждается в работе продолжительно и в акте сосредоточенно. - Да, это так, но для этого должна быть работа, соответственная потреблению. А если потребление выше работы, потребность эта будет преувеличена, так оно и есть. Стало быть, опять всё к работе. Главное несчастье наше - это то, что мы потребляем больше, чем работаем, и потому путаемся в жизни. Работать больше, чем потреблять, не может быть вредно. Это высший закон.
[18/30 июня.] … Дома играют в винт бородатые мужики - молодые мои два сына.
[23 июня/5 июля.] … Стараюсь сделать, как надо. - А как надо, не знаю. Надо сделать - как надо, всякую минуту, и выйдет как надо всё.
[30 июня/ 12 июля.] … Честолюбие и вообще vanité занимает пустое место, незанятое - миросозерцанием. Полнеет содержание миросозерцан[ия], уничтожается vanité.
[6/18 июля.] … В Туле духота. В банках чистенькие, щелкают счетами и моча о губку, считают, постукивая, бумажки; а по дороге бабы навивают, мужики косят, скородят. Нищие и странники слабые, голодные идут.
[9/21 июля.] … Сидел дома, читал Meadows о Китае. Он весь предан кит[айской] цивилизации, как всякий умный, искренний человек, знающий кит[айскую] жизнь. - Ни на чем лучше не видно, как на Китае, значение насмешки. Когда человек не в силах понять вещь, он над ней смеется. Китай - 360 миллионов жителей, самый богатый, древний, счастливый, мирный народ живет какими-то основами. Мы подняли на смех эти основы, и нам кажется, что мы распорядились Китаем.
[10/22 июля.] … Читал Meadows. Прекрасно. Образование китайцев, как он говорит, по качеству выше нашего, хотя и ниже по количеству. Образование там главное в этике; а у нас этики совсем нет.
[13/25 июля.] … Читал Meadows о цивилизации. Прекрасно он делит на 4 степени: 1) материальная, 2) физическая, 3) умственная, 4) нравственная. Цивилизация же есть замена физических факторов умственными и умственных моральными. Это запутано; но есть правда. Цивилизация есть слово, и его вовсе определять не нужно. Правда же в том, что наибольшее благо людей достигается применением к жизни тех факторов, которыми получается благо наилегчайшим путем. И как нелепо поднимать руками то, что можно поднять рычагом, так же нелепо поддерживать отношения и защищать свою независимость войной, когда эта же цель достигается нравственной жизнью.
[15/27 июля.] … Разговор с Сережей. Он без причины сделал грубость. Я огорчился и выговорил ему всё. И буржуазность, и тупость, и злость, и самодовольство. Он вдруг заговорил о том, что его не любят, и заплакал. Боже, как мне больно стало. Целый день ходил и после обеда поймал Сережу и сказал ему: «Мне совестно...» Он вдруг зарыдал, стал целовать и говорить: «Прости, прости меня». Давно я не испытывал ничего подобного. Вот счастье.