Поль Мишель Фуко (1926-1984) Использование удовольствий. История сексуальности Т. 2 (1984) перевод
Глава I. Моральная проблематизация удовольствий
3. Enkrateia
...Пиры дозволяются и организуются на основе именно этой искусственной и идеальной модели в качестве своего рода упражнений в воздержности [tempérance]. Аристотель говорит об этом словами, свидетельствующими о наличии круговой связи между моральным обучением и добродетелью, которой человек обучается: «Ведь воздерживаясь от удовольствий, мы становимся благоразумными [tempérant], a становясь такими, лучше всего способны от них воздерживаться».
4. Свобода и истина
...Быть свободным по отношению к удовольствиям - значит не быть у них на службе, не быть их рабом. Опасность, которую несут с собой aphrodisia, - это в гораздо большей степени рабская зависимость, нежели нечистота. Диоген говорил, что, как слуги в рабстве у своих господ, так и безнравственные люди в рабстве у своих желаний (tuos de phaulous tais epithumiais douleuein). От этой рабской зависимости Сократ предостерегает Критобула в начале «Домостроя» и Евфидема в одном из диалогов «Воспоминаний о Сократе», представляющем собой своего рода гимн воздержности, понятой как свобода: «Верно, ты находишь, что свобода состоит в том, чтобы поступать наилучшим образом, а потому иметь господ, мешающих поступать так, считаешь отсутствием свободы? - Совершенно верно, отвечал Евфидем. - Значит, невоздержные люди кажутся тебе совершенно несвободными? <...> - А какое рабство, по-твоему, наихудшее? - По-моему, рабство у самых злых господ, отвечал Евфидем. - Значит, невоздержные находятся в наихудшем рабстве? <...> - Ты хочешь сказать, по-видимому, Сократ, что человеку, не могущему бороться с чувственными наслаждениями, совершенно чужда всякая добродетель? - Да, Евфидем, отвечал Сократ, чем же отличается человек невоздержный от животного самого неразумного?».
Но эта свобода есть нечто большее, чем не-рабство и чем высвобождение, которое могло бы сделать человека независимым от всякого внешнего или внутреннего принуждения. В своей полной и позитивной форме она есть власть [pouvoir], которую человек осуществляет над самим собой в единстве с властью, которую он осуществляет над другими.
Действительно, тот, кто по своему статусу находится в подчинении у других, не может сам задавать себе принцип своей воздержности; ему достаточно подчиняться приказам и предписаниям, которые ему будут давать другие. Платон поясняет это применительно к человеку, занимающемуся ремеслами и ручным трудом: в нем есть нечто низкое и неблагородное, поскольку лучшая часть его души «по природе так слаба, что ему не под силу управляться с животными, которые у него внутри, он заискивает перед ними и способен учиться единственно тому, как их ублажать». Но что делать, если требуется, чтобы этим человеком руководило разумное начало, подобное тому, «которое управляет лучшими людьми»?
Единственное средство - подчинить его авторитету и власти такого лучшего человека: «Ему следует сделаться рабом того, у кого божественное начало является господствующим».
3. Enkrateia
...Пиры дозволяются и организуются на основе именно этой искусственной и идеальной модели в качестве своего рода упражнений в воздержности [tempérance]. Аристотель говорит об этом словами, свидетельствующими о наличии круговой связи между моральным обучением и добродетелью, которой человек обучается: «Ведь воздерживаясь от удовольствий, мы становимся благоразумными [tempérant], a становясь такими, лучше всего способны от них воздерживаться».
4. Свобода и истина
...Быть свободным по отношению к удовольствиям - значит не быть у них на службе, не быть их рабом. Опасность, которую несут с собой aphrodisia, - это в гораздо большей степени рабская зависимость, нежели нечистота. Диоген говорил, что, как слуги в рабстве у своих господ, так и безнравственные люди в рабстве у своих желаний (tuos de phaulous tais epithumiais douleuein). От этой рабской зависимости Сократ предостерегает Критобула в начале «Домостроя» и Евфидема в одном из диалогов «Воспоминаний о Сократе», представляющем собой своего рода гимн воздержности, понятой как свобода: «Верно, ты находишь, что свобода состоит в том, чтобы поступать наилучшим образом, а потому иметь господ, мешающих поступать так, считаешь отсутствием свободы? - Совершенно верно, отвечал Евфидем. - Значит, невоздержные люди кажутся тебе совершенно несвободными? <...> - А какое рабство, по-твоему, наихудшее? - По-моему, рабство у самых злых господ, отвечал Евфидем. - Значит, невоздержные находятся в наихудшем рабстве? <...> - Ты хочешь сказать, по-видимому, Сократ, что человеку, не могущему бороться с чувственными наслаждениями, совершенно чужда всякая добродетель? - Да, Евфидем, отвечал Сократ, чем же отличается человек невоздержный от животного самого неразумного?».
Но эта свобода есть нечто большее, чем не-рабство и чем высвобождение, которое могло бы сделать человека независимым от всякого внешнего или внутреннего принуждения. В своей полной и позитивной форме она есть власть [pouvoir], которую человек осуществляет над самим собой в единстве с властью, которую он осуществляет над другими.
Действительно, тот, кто по своему статусу находится в подчинении у других, не может сам задавать себе принцип своей воздержности; ему достаточно подчиняться приказам и предписаниям, которые ему будут давать другие. Платон поясняет это применительно к человеку, занимающемуся ремеслами и ручным трудом: в нем есть нечто низкое и неблагородное, поскольку лучшая часть его души «по природе так слаба, что ему не под силу управляться с животными, которые у него внутри, он заискивает перед ними и способен учиться единственно тому, как их ублажать». Но что делать, если требуется, чтобы этим человеком руководило разумное начало, подобное тому, «которое управляет лучшими людьми»?
Единственное средство - подчинить его авторитету и власти такого лучшего человека: «Ему следует сделаться рабом того, у кого божественное начало является господствующим».