На вопросы отвечает старший преподаватель Школы востоковедения факультета мировой экономики и мировой политики НИУ «Высшая школа экономики», старший научный сотрудник Центра цивилизационных исследований стран Востока, эксперт РСМД АНДРЕЙ ЧУПРЫГИН
- Андрей Владимирович, становится всё более очевидно, что мир погрузился в глобальное противостояние с основными центрами в США и Евросоюзе (коллективный Запад), Китае и России. Как в этой ситуации позиционируют себя ключевые государства Большого Ближнего Востока?
- Говоря о Большом Ближнем Востоке (ББВ), нужно четко понимать, что единой позиции стран, входящих в этот регион, не существует. Политические элиты здесь раздроблены. И, соответственно, есть существенные различия в геополитических интересах, обусловленных географическим положением - достаточно привести в пример Сирию, Ирак, Иорданию и Египет. Существуют религиозные и конфессиональные противоречия, как в случае с Королевством Саудовская Аравия (КСА) и Исламской Республикой Иран (ИРИ). И чисто экономические разногласия, касающиеся позиций некоторых членов Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ).
Пищевая цепочка
- Между тем, очевидно, что большинство арабских политических элит объединяет тенденция использования потенциального взаимодействия с Россией в качестве «переговорного аргумента» в развитии взаимоотношений с тем самым коллективным Западом и, в первую очередь, с США. Впрочем, нужно заметить, что здесь нет ничего нового - эта тенденция начала формироваться сразу же после завершения Второй мировой войны или, вернее, с началом Холодной войны, но актуальна и по сей день. Однако следует подчеркнуть, что Иран, как и другие видные представители интересов так называемого «шиитского пояса», не входят в этот «клуб по интересам» в силу принципиального противостояния с Соединенными Штатами с 1979 года. Не участвует в этой афере и Афганистан, правда, чисто из вредности, придерживаясь принципа «мы ни с кем, кроме самих себя». Кстати, вполне возможно, что, с приходом к власти талибов, Кабул будет стремиться к определенному сближению с Москвой, но исключительно потому, что пока ему просто больше не на кого опереться. В то же время можно быть уверенным, что, в случае появления малейших перспектив восстановления отношений с Вашингтоном, Кабул кардинально изменит свою политическую ориентацию. Ведь американцы, при желании, могут предоставить талибам доступ к финансовым ресурсам Афганистана, замороженным на счетах международных банковских структур. В то время как России этому просто нечего будет противопоставить.
Что касается государств Северной Африки - там Россия тоже занимает, мягко говоря, не слишком сильные позиции. Пожалуй, за исключением Алжира. Но и здесь сейчас речь идет не более, чем о традиционных на этом направлении поставках вооружений, чего для развития полноценного сотрудничества в нынешних условиях крайне недостаточно.
С началом активной фазы украинского кризиса ни одна страна ББВ, кроме, пожалуй, Сирии, не поддержала позицию России. Формально практически никто не присоединился к антироссийским санкциям, но также никто и не выразил прямой солидарности с Москвой. А это - сигнал. Означает он буквально следующее - пока государствам ББВ выгодно держать позицию с Москвой открытой, они ее держат. Но как только маятник качнется в другую сторону, она сразу же закроется. Именно поэтому, еще до последних событий, инвестиционные позиции суверенных фондов стран Персидского Залива (а это всегда главный показатель) в России были незначительны в сравнении с их положением в странах «коллективного Запада».
Роль и место Китая в этой «пищевой цепочке» сейчас не обсуждает только ленивый. При этом полностью выпадает из поля зрения следующее - экономика Китая и США настолько взаимозависимы, что говорить нужно не о соперничестве, а о согласованных действиях, о дележе сфер экономического влияния. Именно экономического, так как политически Китай аккуратно дистанцируется от любых проблемных тем. Создается впечатление, что этот процесс согласования и происходит в настоящий момент. Политически ни одной из сторон не нужна влиятельная Россия в регионе Большого Ближнего Востока. А экономически для стран ББВ наша страна мало интересна. Единственное, что Москва может реально предложить, - это право вето в Совбезе ООН, что она и делает в интересах своих «союзников», в том числе и ближневосточных. Вопрос в том, нужно ли это самой России и получит ли она что-то равноценное взамен?
Чья возьмёт
- Почему большинство ближневосточных государств придерживается относительного нейтралитета в нынешнем мировом противостоянии?
- Все страны ББВ, за исключением, по очевидным причинам, Ирана и Сирии, в текущей ситуации не спешат открыто принимать чью-либо сторону. Однако говорить о нейтралитете здесь не совсем корректно. Специфика, по крайней мере арабских политических элит, заключается в том, что как правило они никогда не занимают консолидированную позицию. К примеру, даже конфронтация с Израилем не объединила его противников на Ближнем Востоке. На фоне этого конфликта часть государств региона, таких как, в частности, КСА, Иордания и Объединенные Арабские Эмираты (ОАЭ), активно развивали военно-техническое сотрудничество с США. Тогда как Египет, Сирия, Иран и отчасти Ирак - с Советским Союзом, а затем и с Россией.
Отдельно здесь стоит Турция. Анкара всегда использовала свой исключительный статус в НАТО как единственного члена этого альянса на Ближнем Востоке. И по-прежнему продолжает это успешно делать. Поэтому Турции всегда всё сходило с рук. Понятное дело, что тут статус тоже совсем не нейтральный, но «всем ребятам пример» как сделать так, чтобы «было всё, и ничего за это не было».
Нынешний кризис абсолютное большинство стран ББВ справедливо считают временем больших возможностей. Допустим, чтобы получить дополнительные экономические и политические бонусы. Проявить себя в качестве «правильного» актора с точки зрения Вашингтона и заручиться поддержкой «если что». Отвлечь внимание внешнего мира от своих проколов или получить возврат «реквизированных» военно-экономических и политических программ, как в случаях соответственно с Саудовской Аравией и Турцией. Есть и много других приобретений, которые в нормальных условиях были бы либо невозможны, либо трудно достижимы.
А вообще, вполне очевидно, что сейчас позиция всех без исключения стран Большого Ближнего Востока выжидательная - «посмотрим, чья возьмет». Кстати, даже Сирия находится в режиме ожидания, ведь, исход этого противостояния коснется и непосредственно ее.
Группы интересов
- Какую роль в нынешней ситуации играют КСА и ОАЭ? Чего от них следует ожидать?
- И та, и другая группы - именно группы интересов - держат серьезные инвестиционные портфели в США и ЕС. Для них архиважно обеспечить безопасность вложений от возможности вторичных санкций. Поэтому можно с уверенностью сказать, что приоритетом и для тех, и для других будут оставаться отношения с Соединенными Штатами и Европой. При этом политические элиты ОАЭ и КСА прекрасно понимают, что вопросы соблюдения прав человека, свобод личности и гражданских свобод будут всегда оставаться точкой напряженности в отношениях с американцами и европейцами. Поэтому здесь им нужен некий инструмент компенсации. Сегодня это - Россия, с которой у обсуждаемых государств с этими вопросами нет никаких проблем. А учитывая, что перспективы России как «защитника малых сих» довольно туманны, на первый план начинает выходить и Китай. Оно и понятно. Экономически Пекин уже давно наращивает присутствие на Ближнем Востоке, при этом весьма успешно и взаимовыгодно. Тенденция к договоренностям между Пекином и Вашингтоном тоже видна. Ну, чем не палочка-выручалочка в минуты жизни трудные? Но и с Россией они пока намерены поддерживать отношения, ведь никто не знает, чем всё в итоге закончится.
Главный «дед Мороз»
- Насколько вообще велико сейчас в мире влияние государств ББВ?
- Не настолько велико, как стараются представить некоторые глашатаи нового миропорядка. Голоса с Ближнего Востока, конечно, слышны всё сильнее, в особенности через ССАГПЗ, но первостепенную роль здесь играют значительные финансовые возможности некоторых государств региона. Однако учитывая, что характер этого самого нового миропорядка довольно размыт, - насколько эти голоса резонируют? Каков «эффект эха»? Пока говорить рано.
Вне всякого сомнения, роль Казахстана и Узбекистана, например, становится видна, но это не связано с какими-то особыми компетенциями политических элит этих стран. Так что вероятно, что усиление их роли, причем пока неясно в какой именно нише, будет временным. До наступления еще чего-нибудь, о чем мы пока даже и не знаем и, чего, соответственно, не ждем.
Для полноты картины нужно определиться с тем, а кто же для перечисленных стран является «главным дедом Морозом» на празднике подарков? Для кого нужно стараться? Конечно, для своего избирателя. Это ясно. А вовне? Пока не определились - ждем. Вот от этого и будет зависеть и громкость голосов, и продолжительность их звучания. Но что-то подсказывает, что реципиентом этого хора голосов все больше видится Китай. Ну, и США, - чтобы не дай бог какие-нибудь санкции не наложили.
- А как же Евросоюз?
- Что касается взаимодействия с ЕС, то цивилизационная дифференциация здесь слишком велика и она будет сохраняться (если не углубляться) с течением времени. И желание отгородиться от Европы, как территории, где генерируются проблемы, возникающие из ничего (в основном, из личных амбиций), будет усиливаться. Соответственно, будет расти тенденция сближения с Китаем (он на мозги не капает) и США (они, при ближайшем рассмотрении, вообще не обращают внимания на вопросы, например, гражданских прав).
Продолжение здесь:
https://www.samovar-news.com/2022/08/27/bolshoj-blizhnij-vostok-nadobny-ne-prosto-vernye-no-umnye/