Странный сон
Обычно я очень быстро забываю сны, которые мне снятся. Но вот прошло уже около месяца, а я все еще ясно помню этот короткий, но по-своему удивительный сон.
Как часто бывает во снах, события и место - абсурдны и противоречивы. По всей видимости, мы находились в церкви во время водосвятного молебна. Прямо передо мной стояла металлическая купель, напоминающая огромный бокал. Она была пуста, и лишь на дне как-то непроизвольно лежала пара кувшинов с остатками воды. Чьи-то руки протянулись, подняли кувшины и переливали то, что там оставалось из одного кувшина в другой. Кто-то, вроде, читал молитвы, но и люди и окружение ни как не были освещены светом моего внимания. В то же время было осознание, будто мы находимся в лесу, «сидим» в какой-то засаде, кого-то поджидаем…
И вдруг появился тот, кого мы ждали. Он возник прямо напротив меня, по другую сторону купели. Я совершенно не помню момента его появления, но точно помню, что в нем была решимость прорваться через наш «кордон». Люди, стоявшие справа и слева от него, резко и энергично подняли и как преграду выставили перед его лицом какие-то священные символы и начали произносить какие-то заклинания. Они были напряжены, будто держали за уздцы строптивого жеребца. Он сначала вроде бы дернулся, вздумав бежать, но, так и не предприняв этой попытки, остался на месте. Через секунду его поза уже выражала полную покорность и смирение с тем, что он был пойман.
Он спокойно и ровно стоял напротив меня. Его одеждой была власяница, такая, какую носят католические монахи в голливудских фильмах. Верхняя часть его лица была закрыта капюшоном так, что я не мог видеть его глаз. Но нижняя часть его лица выражала озлобленность на весь мир. Притом это не было простым выражением сиюминутного настроения, но этот порок уже глубоко въелся в черты его лица.
Но по мере того, как люди со священными символами заклинали его, лицо его начало разглаживаться и светлеть. Сначала оно приняло благопристойный вид, потом в нем появились черты благородства, а дальше оно уже начало светиться от внутреннего душевного умиления.
И в этот момент он начал молиться. Не громко, но слова его звучали искренне и проникновенно: «Господи! Не дай мне поверить в Тебя!...»
Как часто бывает во снах, события и место - абсурдны и противоречивы. По всей видимости, мы находились в церкви во время водосвятного молебна. Прямо передо мной стояла металлическая купель, напоминающая огромный бокал. Она была пуста, и лишь на дне как-то непроизвольно лежала пара кувшинов с остатками воды. Чьи-то руки протянулись, подняли кувшины и переливали то, что там оставалось из одного кувшина в другой. Кто-то, вроде, читал молитвы, но и люди и окружение ни как не были освещены светом моего внимания. В то же время было осознание, будто мы находимся в лесу, «сидим» в какой-то засаде, кого-то поджидаем…
И вдруг появился тот, кого мы ждали. Он возник прямо напротив меня, по другую сторону купели. Я совершенно не помню момента его появления, но точно помню, что в нем была решимость прорваться через наш «кордон». Люди, стоявшие справа и слева от него, резко и энергично подняли и как преграду выставили перед его лицом какие-то священные символы и начали произносить какие-то заклинания. Они были напряжены, будто держали за уздцы строптивого жеребца. Он сначала вроде бы дернулся, вздумав бежать, но, так и не предприняв этой попытки, остался на месте. Через секунду его поза уже выражала полную покорность и смирение с тем, что он был пойман.
Он спокойно и ровно стоял напротив меня. Его одеждой была власяница, такая, какую носят католические монахи в голливудских фильмах. Верхняя часть его лица была закрыта капюшоном так, что я не мог видеть его глаз. Но нижняя часть его лица выражала озлобленность на весь мир. Притом это не было простым выражением сиюминутного настроения, но этот порок уже глубоко въелся в черты его лица.
Но по мере того, как люди со священными символами заклинали его, лицо его начало разглаживаться и светлеть. Сначала оно приняло благопристойный вид, потом в нем появились черты благородства, а дальше оно уже начало светиться от внутреннего душевного умиления.
И в этот момент он начал молиться. Не громко, но слова его звучали искренне и проникновенно: «Господи! Не дай мне поверить в Тебя!...»