Рассказ Фамари
Отец выдал меня замуж в двенадцать лет. Я была девочкой рослой и проворной. Могла не только соткать холст, но даже сама закрепить нити на раме, что умеет не каждая взрослая женщина. Вкусно стряпала, и собой была привлекательна. Иные даже сейчас, когда мне уже исполнилось тридцать, находят, что волосы у меня густы и волнисты, и грудь, которой я вскормила своих близнецов Зераха и Пареца, до сих пор высокая.
Что же говорить про меня в девичестве, не утомленную замужествами, вдовством и еще не познавшую людского недоброжелательства. И отец мой - да будет благословенна память о нем - посватал меня за лучшего жениха. За Ира, старшего сына самого Еуды - человека богатого и сильного, чье слово много значило перед лицом отца его, Иакова, который был в наших краях могуч и властен как царь. По праву первородства Ир должен был унаследовать половину всего имущества отца своего, а вторую половину поделили бы между остальными сыновьями. На свадьбе было весело. И хоть муж мой был жирен и одышлив, я все же радовалась, что войду в такую семью. Он подарил мне красивое ожерелье, научил садиться на лошадь и даже сказал, что эта лошадка будет считаться моей. Но зачать сына Ир не сумел, потому что хоть и заходил иногда на ночь в мой шатер, и был со мной ласков, но девственность моя оказалась слишком большим препятствием для больного. Он кашлял и задыхался. А после совсем слег, и уже не мог вставать даже по нужде. Я ходила за ним до последнего дня. Свекор навещал его и горевал о его болезни, и раздобыл редчайшее снадобье, привезенное из далекой страны, но муж уже не мог проглотить драгоценное лекарство. Он умер, и я закрыла ему глаза.
Когда мужа похоронили и свекровь накинула на мою голову вдовье покрывало, Еуда сказал мне при всех: "Ты проведешь с нами сорок дней скорби, а после я не отошлю тебя - мужем твоим будет брат Ира Онан. "
Я хотела сказать, что ненавижу его и боюсь. Что он щипал меня на глазах у Ира и насмехался над его немощью, говоря: "Что ты мне сделаешь?" Но женщине не положено возражать свекру, а мне было только тринадцать. И Онан стоял рядом и скалил зубы, очень довольный. Я молча поклонилась. Но Еуда еще не кончил говорить.
- По нашим законам, - сказал он,- старший сын твой от деверя будет почитаться сыном твоего покойного мужа, и получит наследство, причитающееся моему первенцу.
Мне было все равно, но я обрадовалась, видя ярость Онана. Мерзавец покраснел, на лбу его вздулись жилы, и он стиснул кулаки. Но перечить отцу, разумеется, не посмел.
Он приходил ко мне каждую ночь. Не говорил ни слова, не бил меня, но овладевал грубо и, нарочно делая мне больно, заграждал мои губы ладонью, чтобы в соседних шатрах не были слышны мольбы и плач. Распалившись и дойдя до вершины, он изливал семя на землю и тут же засыпал, навалившись на меня тяжелым ненавистным телом. Днем я была свободна, и могла ходить между шатрами и делать свои домашние дела, но рассказать про то, что мне суждено оставаться бесплодной, не могла никому. У меня не было подруги в племени Еуды. Однако я не была сиротой. Через полгода после моего второго замужества мать навестила меня в нашем стане. И ей одной я рассказала всю правду. Мать плакала, слушая меня, а прощаясь сказала: "У тебя есть отец и братья. Клянусь, тебе не долго терпеть. Онан не доживет до осенних праздников".
Мать моя была провидицей. Однажды ночью Онан не пришел ко мне. И в другие ночи тоже... через несколько дней соседи заговорили о том, что он ушел на охоту, и с тех пор его не видели. Тело нашли под скалой. Кажется, он гнался за косулей и оступился...
На похоронах мужа я сама накинула вдовье покрывало - свекровь моя уже умерла - последовала за своим старшим сыном, и у Еуды остался только младший Шела - славный мальчуган пяти лет. Иуда, не глядя на меня, обещал, что он станет моим мужем, когда вырастет. Мне было четырнадцать. Я вернулась к отцу и стала ждать. Пять лет провела я, вдовствуя у родителей. За это время меня сватали четырнадцать мужчин. Отец всем отказал, потому что я была обещана дому Еуды. Но я видела, что нет мужчины, который не восхищается моей красотой. Я научилась смотреть им в глаза, и на каждом мужском лице читала восторг и вожделение.
Тогда я решила, что сама изберу себе мужа по моему желанию. А кто на свете мог быть желаннее, чем сам Еуда? Кто был красивее и мужественнее его? Справедливее и щедрее? Я нашла его в том месте, куда он приходил надзирать за работниками, стригущими его овец. Он не узнал меня сначала. Совсем немного женских уловок и маленькая ложь - вот что понадобилось мне, чтобы законной женой войти в дом Еуды. Чтобы маленький Шела стал моим пасынком, а я родила внуков Иакова - близнецов Зераха и Пареца, в награду за что муж мой обещал не брать при моей жизни другой жены.
Благослови Господь моих внуков и внуков моих внуков. Да будут они умны и справедливы, как их отец Еуда и упорны и стойки, как я, их мать, Фамарь
Что же говорить про меня в девичестве, не утомленную замужествами, вдовством и еще не познавшую людского недоброжелательства. И отец мой - да будет благословенна память о нем - посватал меня за лучшего жениха. За Ира, старшего сына самого Еуды - человека богатого и сильного, чье слово много значило перед лицом отца его, Иакова, который был в наших краях могуч и властен как царь. По праву первородства Ир должен был унаследовать половину всего имущества отца своего, а вторую половину поделили бы между остальными сыновьями. На свадьбе было весело. И хоть муж мой был жирен и одышлив, я все же радовалась, что войду в такую семью. Он подарил мне красивое ожерелье, научил садиться на лошадь и даже сказал, что эта лошадка будет считаться моей. Но зачать сына Ир не сумел, потому что хоть и заходил иногда на ночь в мой шатер, и был со мной ласков, но девственность моя оказалась слишком большим препятствием для больного. Он кашлял и задыхался. А после совсем слег, и уже не мог вставать даже по нужде. Я ходила за ним до последнего дня. Свекор навещал его и горевал о его болезни, и раздобыл редчайшее снадобье, привезенное из далекой страны, но муж уже не мог проглотить драгоценное лекарство. Он умер, и я закрыла ему глаза.
Когда мужа похоронили и свекровь накинула на мою голову вдовье покрывало, Еуда сказал мне при всех: "Ты проведешь с нами сорок дней скорби, а после я не отошлю тебя - мужем твоим будет брат Ира Онан. "
Я хотела сказать, что ненавижу его и боюсь. Что он щипал меня на глазах у Ира и насмехался над его немощью, говоря: "Что ты мне сделаешь?" Но женщине не положено возражать свекру, а мне было только тринадцать. И Онан стоял рядом и скалил зубы, очень довольный. Я молча поклонилась. Но Еуда еще не кончил говорить.
- По нашим законам, - сказал он,- старший сын твой от деверя будет почитаться сыном твоего покойного мужа, и получит наследство, причитающееся моему первенцу.
Мне было все равно, но я обрадовалась, видя ярость Онана. Мерзавец покраснел, на лбу его вздулись жилы, и он стиснул кулаки. Но перечить отцу, разумеется, не посмел.
Он приходил ко мне каждую ночь. Не говорил ни слова, не бил меня, но овладевал грубо и, нарочно делая мне больно, заграждал мои губы ладонью, чтобы в соседних шатрах не были слышны мольбы и плач. Распалившись и дойдя до вершины, он изливал семя на землю и тут же засыпал, навалившись на меня тяжелым ненавистным телом. Днем я была свободна, и могла ходить между шатрами и делать свои домашние дела, но рассказать про то, что мне суждено оставаться бесплодной, не могла никому. У меня не было подруги в племени Еуды. Однако я не была сиротой. Через полгода после моего второго замужества мать навестила меня в нашем стане. И ей одной я рассказала всю правду. Мать плакала, слушая меня, а прощаясь сказала: "У тебя есть отец и братья. Клянусь, тебе не долго терпеть. Онан не доживет до осенних праздников".
Мать моя была провидицей. Однажды ночью Онан не пришел ко мне. И в другие ночи тоже... через несколько дней соседи заговорили о том, что он ушел на охоту, и с тех пор его не видели. Тело нашли под скалой. Кажется, он гнался за косулей и оступился...
На похоронах мужа я сама накинула вдовье покрывало - свекровь моя уже умерла - последовала за своим старшим сыном, и у Еуды остался только младший Шела - славный мальчуган пяти лет. Иуда, не глядя на меня, обещал, что он станет моим мужем, когда вырастет. Мне было четырнадцать. Я вернулась к отцу и стала ждать. Пять лет провела я, вдовствуя у родителей. За это время меня сватали четырнадцать мужчин. Отец всем отказал, потому что я была обещана дому Еуды. Но я видела, что нет мужчины, который не восхищается моей красотой. Я научилась смотреть им в глаза, и на каждом мужском лице читала восторг и вожделение.
Тогда я решила, что сама изберу себе мужа по моему желанию. А кто на свете мог быть желаннее, чем сам Еуда? Кто был красивее и мужественнее его? Справедливее и щедрее? Я нашла его в том месте, куда он приходил надзирать за работниками, стригущими его овец. Он не узнал меня сначала. Совсем немного женских уловок и маленькая ложь - вот что понадобилось мне, чтобы законной женой войти в дом Еуды. Чтобы маленький Шела стал моим пасынком, а я родила внуков Иакова - близнецов Зераха и Пареца, в награду за что муж мой обещал не брать при моей жизни другой жены.
Благослови Господь моих внуков и внуков моих внуков. Да будут они умны и справедливы, как их отец Еуда и упорны и стойки, как я, их мать, Фамарь