Разговор
Опять, Господи! Опять! Снова должен я бежать! Ты иссушил землю так, что ни скоту, ни человеку не выжить и одно спасение - бежать в Египет. За что, владыка! За что наказуешь меня и народ мой?
Зря я суесловлю. Знаю ведь за что... надо бы спрашивать, за что милуешь...
Первый раз я бежал из дома отца моего от ярости брата. И ярость эту я заслужил - выманил обманом его право старшего.
Брат мой Эсав был человеком сильным, грубым и туповатым, и я думал, что буду лучшим предводителем племени отца нашего. Но, получив желаемое, должен был бежать и наниматься на службу не как сын патриарха, а как простой пастух. Прав суд Твой, Господи. Зато следующие двадцать лет были прекрасны. И я не спрашивал у Тебя: "За что это счастье". Я трудился, и труды мои давали обильные плоды. Я любил хозяйскую дочь, и мне ее обещали. Я женился на ней и ее сестре, и обе были дороги моей душе и телу. Жены и наложницы рожали мне сыновей, и ни один младенец не умер! Двенадцать детей родили мне четыре женщины, и ни одних похорон не было в моей семье. Спрашивал ли я тогда Господа, за какие заслуги мне мир, покой, детские голоса, называющие меня отцом, уважение тестя и прибавление моего собственного, заработанного не только трудами, но и хитроумием, стада? Нет, конечно. Милость Твоя, великая милость казалась мне заслуженной. Я был уверен, что Ты поможешь мне во всем.
И я бежал от своего тестя, забрав всех его внуков и обеих его дочерей, и их украшения и одежды, и мулов с упряжью, и верблюдов и овец, которых считал своими. И Ты не осудил тут же беззаконие мое. Напротив - подал мне знак, что любишь меня. Ты, Господь явился мне, и дал мне новое имя - Израиль. Я думал, что теперь больше никакого греха не совершу, а буду праведен перед лицом Твоим, я и народ мой. Богатые, могущественные и щедрые, поселились мы возле города Шхем, и наши дочери без страха ходили в тот город посмотреть, как одеты тамошние женщины и какие украшения они носят. Город был веселый и открытый, я сам бывал у них. Беседовал с их царем, продавал скот и покупал подарки своим женщинам. В праздник на рыночной площади раздавали вино и сикеру, плясали, заклинали змей, и ели жареную баранину. В этот день молодежь нашего племени пошла на праздник и с ними дочь моя Дина. Нежная голубка моя. Послушная и проворная девочка моя. К заходу солнца все вернулись к своим шатрам, но Дины не было со всеми. Ночью, не стерпев тревоги, я поскакал к царю Шхема, но и стража, и начальники были пьяны. Меня не задержали в воротах, но найти кого-нибудь трезвого из царского дома я не смог. В моем стане не спали. Лия рыдала, будто у нее сердце вырвали из груди.
Наутро пришли ко мне от царя и сказали, что Дину возжелал царевич. И лег с ней. Бедное мое дитя - насильно овладел ею - ведь не могла же моя дочь согласиться на такое без моего благословения. А теперь царь Шхема просит отдать Дину замуж за его сына, ибо он полюбил ее и готов заплатить вено за неправоту свою. Я беспокоился о моей девочке, и Лия умоляла привести ее домой, но сыновья сказали: не отдадим сестру замуж за необрезанного. А говоривший от имени царя склонял нас к дружбе. И обещал выдавать за наших юношей дочерей земли той, и торговать с нами справедливым торгом, и воевать на нашей стороне, если будет нужда в них. Тогда сыновья сказали: мы отдадим сестру за царского сына, если он и все мужчины города сделают обрезание. А я молчал. Господь отступил от меня, и я не знал, что хорошо, а что плохо. И не верил, что те люди согласятся. Но они согласились. И когда все мужчины города лежали больные после обрезания, мои сыновья Шимон и Леви вошли спокойно во врата и мечами своими убили всех мужчин, взяли сестру свою Дину из дома царского, который уже некому было защищать, и отвели ее к матери. А потом в ярости безумной и необъяснимой вернулись и уничтожили все, что могли, забрали женщин, и скот, и все ценности, и утварь. Мои сыновья, Господи! Мои сыновья...
Тогда я бежал снова от гнева детей той земли, и знал, что грехи мои переполнили чашу терпения Твоего. Я ничего не сделал сыновьям моим - что я мог, Владыка мой? Но гнев твой праведный обрушился на меня, хотя и не в тот час... Умерла в тяжких мучениях радость жизни моей, Рахиль. Родила еще одного младенца и умерла. А после ты забрал и сына моего любимого, Иосифа. И потянулись годы, прошедшие зря... Ни внуки не радовали меня, ни сыновья, ни дочь моя Дина. Несчастное дитя, ставшее причиной коварного обмана, неслыханной жестокости и немыслимой алчности.
И вот, я снова должен бежать в Египет. Прав Ты, Господи! Я и жизни-то не заслуживаю, но уж точно при всем милосердии Твоем не дашь Ты мне спокойной жизни, при которой я забываю о скверне своей и думаю, что любим Тобой и благословение Твое на мне.
Однако, раз не умер я, Всемогущий, может быть, Ты уготовил мне еще какую-нибудь радость? Может там, в Египте еще увижу лучик счастья. Не таков Ты, чтобы оставить меня в живых и не подать никакой надежды.
Зря я суесловлю. Знаю ведь за что... надо бы спрашивать, за что милуешь...
Первый раз я бежал из дома отца моего от ярости брата. И ярость эту я заслужил - выманил обманом его право старшего.
Брат мой Эсав был человеком сильным, грубым и туповатым, и я думал, что буду лучшим предводителем племени отца нашего. Но, получив желаемое, должен был бежать и наниматься на службу не как сын патриарха, а как простой пастух. Прав суд Твой, Господи. Зато следующие двадцать лет были прекрасны. И я не спрашивал у Тебя: "За что это счастье". Я трудился, и труды мои давали обильные плоды. Я любил хозяйскую дочь, и мне ее обещали. Я женился на ней и ее сестре, и обе были дороги моей душе и телу. Жены и наложницы рожали мне сыновей, и ни один младенец не умер! Двенадцать детей родили мне четыре женщины, и ни одних похорон не было в моей семье. Спрашивал ли я тогда Господа, за какие заслуги мне мир, покой, детские голоса, называющие меня отцом, уважение тестя и прибавление моего собственного, заработанного не только трудами, но и хитроумием, стада? Нет, конечно. Милость Твоя, великая милость казалась мне заслуженной. Я был уверен, что Ты поможешь мне во всем.
И я бежал от своего тестя, забрав всех его внуков и обеих его дочерей, и их украшения и одежды, и мулов с упряжью, и верблюдов и овец, которых считал своими. И Ты не осудил тут же беззаконие мое. Напротив - подал мне знак, что любишь меня. Ты, Господь явился мне, и дал мне новое имя - Израиль. Я думал, что теперь больше никакого греха не совершу, а буду праведен перед лицом Твоим, я и народ мой. Богатые, могущественные и щедрые, поселились мы возле города Шхем, и наши дочери без страха ходили в тот город посмотреть, как одеты тамошние женщины и какие украшения они носят. Город был веселый и открытый, я сам бывал у них. Беседовал с их царем, продавал скот и покупал подарки своим женщинам. В праздник на рыночной площади раздавали вино и сикеру, плясали, заклинали змей, и ели жареную баранину. В этот день молодежь нашего племени пошла на праздник и с ними дочь моя Дина. Нежная голубка моя. Послушная и проворная девочка моя. К заходу солнца все вернулись к своим шатрам, но Дины не было со всеми. Ночью, не стерпев тревоги, я поскакал к царю Шхема, но и стража, и начальники были пьяны. Меня не задержали в воротах, но найти кого-нибудь трезвого из царского дома я не смог. В моем стане не спали. Лия рыдала, будто у нее сердце вырвали из груди.
Наутро пришли ко мне от царя и сказали, что Дину возжелал царевич. И лег с ней. Бедное мое дитя - насильно овладел ею - ведь не могла же моя дочь согласиться на такое без моего благословения. А теперь царь Шхема просит отдать Дину замуж за его сына, ибо он полюбил ее и готов заплатить вено за неправоту свою. Я беспокоился о моей девочке, и Лия умоляла привести ее домой, но сыновья сказали: не отдадим сестру замуж за необрезанного. А говоривший от имени царя склонял нас к дружбе. И обещал выдавать за наших юношей дочерей земли той, и торговать с нами справедливым торгом, и воевать на нашей стороне, если будет нужда в них. Тогда сыновья сказали: мы отдадим сестру за царского сына, если он и все мужчины города сделают обрезание. А я молчал. Господь отступил от меня, и я не знал, что хорошо, а что плохо. И не верил, что те люди согласятся. Но они согласились. И когда все мужчины города лежали больные после обрезания, мои сыновья Шимон и Леви вошли спокойно во врата и мечами своими убили всех мужчин, взяли сестру свою Дину из дома царского, который уже некому было защищать, и отвели ее к матери. А потом в ярости безумной и необъяснимой вернулись и уничтожили все, что могли, забрали женщин, и скот, и все ценности, и утварь. Мои сыновья, Господи! Мои сыновья...
Тогда я бежал снова от гнева детей той земли, и знал, что грехи мои переполнили чашу терпения Твоего. Я ничего не сделал сыновьям моим - что я мог, Владыка мой? Но гнев твой праведный обрушился на меня, хотя и не в тот час... Умерла в тяжких мучениях радость жизни моей, Рахиль. Родила еще одного младенца и умерла. А после ты забрал и сына моего любимого, Иосифа. И потянулись годы, прошедшие зря... Ни внуки не радовали меня, ни сыновья, ни дочь моя Дина. Несчастное дитя, ставшее причиной коварного обмана, неслыханной жестокости и немыслимой алчности.
И вот, я снова должен бежать в Египет. Прав Ты, Господи! Я и жизни-то не заслуживаю, но уж точно при всем милосердии Твоем не дашь Ты мне спокойной жизни, при которой я забываю о скверне своей и думаю, что любим Тобой и благословение Твое на мне.
Однако, раз не умер я, Всемогущий, может быть, Ты уготовил мне еще какую-нибудь радость? Может там, в Египте еще увижу лучик счастья. Не таков Ты, чтобы оставить меня в живых и не подать никакой надежды.