И сокращаются большие расстоянья
Мы жили в частном доме около станции Лось и чуть ли не двадцать лет стояли в очереди на установку телефона. Почему-то осуществить это в то время было очень сложно технически. Я только помню слово «воздушка», а что это, не знаю. Когда надо было позвонить, искала исправный телефон-автомат, что было не так-то просто, и обязательно держала в зажатом кулачке несколько двухкопеечных монеток. У исправного телефона обычно выстраивалась очередь, Говорить надо было кратко, а если заболтался, тебе начинали стучать в стекло телефонной будки, ругать.
Когда в 1976 г. дом снесли и мы переехали в квартиру, оказалось, что очередь сохранилась и нам очень скоро установили телефон, первыми в подъезде.
Конечно, соседи зачастили к нам и мы не возражали. Звонили и по делу и без дела. Сын соседки общался со своим приятелем примерно так: «Придурок, чем занимаешься? Ничем? Я тоже ничем».
Очень скоро мы заметили, что при попытке позвонить почему-то часто в трубке были гудки, т.е. линия была занята. Мы недоумевали. Однажды раздался телефонный звонок и мужской голос представился: «С вами говорит Герой Советского Союза. Ваш телефон спаренный с моим, прошу надолго не занимать». А нас не предупредили, что телефон спаренный.
Прямо под окнами дома во дворе вдруг возник единственный гараж «ракушка», в нем стоял автомобиль этого человека. Однако примерно через полгода исчезли и гараж, и машина, а телефон наш стал свободен в любое время. Оказалось, что это был аферист.
Довольно скоро телефоны установили и у других соседей.
Первый сотовый телефон я увидела лет через десять, когда была на стажировке в Великобритании, на курсах по совершенствованию методики преподавания английского языка в группе преподавателей и руководителей образовательных учреждений из разных стран мира, в том числе Австралии и Израиля.
Мы не только учились, но и знакомились с учебными заведениями, ездили на экскурсии. Однажды мы стояли у экскурсионного автобуса и вдруг в огромном рюкзаке австралийки что-то заверещало. Она достала внушительного размера телефонный аппарат и радостно сообщила: «Это сестра из Австралии звонит. Соскучилась».
Ничего себе! И сам огромный и тяжелый телефон, и то, что его можно было носить с собой, и связаться с кем-то на другом конце света (из Англии с Австралией) - все это поражало не только меня, но и учителей из других стран. Сотовый телефон был огромной редкостью.
Также я вспоминаю немолодую израильтянку, в своей стране занимавшую довольно высокий пост в образовании. Глядя на нее, ее манеру одеваться и вести себя, я осознала, что с годами обязательно надо одеваться в яркое, светлое, белое, по возможности не отставать от моды, стараться сохранять живость, открытость, наслаждаться каждой минутой, не погружаясь в грустные воспоминания, болячки. Стараюсь так и жить.
Каких-нибудь два-три года спустя, когда я ехала на дачу в подмосковной электричке, сидящая напротив старушка достала из кармана сотовый телефон и погрузилась в оживленную болтовню.
Моя мама, которой в то время было под восемьдесят, довольно быстро овладела сотовым телефоном. Нас забавляло, что она записывала команды, как радист: «Выход в эфир», «Прием». Вскоре пользовалась телефоном, не обращаясь к записям, только иногда долго удерживала клавишу телефона, отключая его. Думаю, при необходимости, овладела бы и компьютером.
За городом было мало базовых станций сотовой связи. Приходилось подниматься повыше: на пригорок недалеко от дачи или взбираться по лестнице под крышу дома.
Свой первый смартфон, фирмы HTC, я купила в 2014 г. Это уже был компьютер.
Прототип персонального компьютера - ЭВМ (электронно-вычислительную машину) я впервые увидела намного раньше, когда от ГИГХС'а меня направили переводить на Международную конференцию по органической химии в Москве. Эта машина занимала целую комнату и издавала бесконечный грохот.
Настоящие компьютеры я увидела в Институте усовершенствования учителей Московской области в начале девяностых, когда в нем открыли компьютерный зал и завезли учебные компьютеры Yamaha, в которых роль жесткого диска выполняла дискета 3.5” 1.44 МБ.
Первое время зал практически пустовал, поскольку к новым аппаратам относились с некоторой опаской и овладение работой на них считали практически невозможной и, главное, ненужной задачей. Мало кто умел ими пользоваться, и мало где они были. Я помню, как учителей обучали работе на компьютере по нарисованной на картоне клавиатуре.
Зал был очень прохладный, часто я мерзла в нем одна или вдвоем с математиком Георгием Муравиным, автором многочисленных учебников для школы, который подсказывал мне команды. Обучение давалось не слишком быстро и легко. У меня была огромная «амбарная» книга», в которую я записывала команды, иногда пугалась, когда нажимала не на ту клавишу и теряла уже набранный текст.
В то время я работала над докторской диссертацией и то, что не надо было каждый листок вкладывать и вытаскивать из двух печатных машинок, с кириллицей и латинским алфавитом, приводило меня в восторг. Изумляло и то, что текст сохранялся на дискете и ты мог его редактировать, расширять, сокращать, менять местами абзацы и страницы и принтовать в любом количестве экземпляров.
В 1994 г. меня направили на стажировку в США. Мы с мужем скопировали текст неоконченной диссертации на несколько дискет и рассовали их в разных местах квартиры.
Перед поездкой мне кто-то подсказал, что если будешь в Вашингтоне, иди в библиотеку Конгресса, по удостоверению стажера тебя туда пустят и захвати с собой дискету. Я так и поступила. Села за компьютер, задала исследуемую тему и через полчаса скачала на дискету выходные данные имеющихся в мире публикаций, относящихся к моей теме. Дома у меня на это ушло бы несколько месяцев.
После возвращения со стажировки нам удалось купить себе компьютер Yamaha. Именно на нем я завершила работу над докторской. Чуть позже у нас появился и принтер Yamaha. Мы отпечатали четыре экземпляра диссертации по 350 страниц каждая копия (для оппонентов и коллективного оппонента). Ямахи верой и правдой служили нам до 1998 г., когда мы сумели приобрести более современную технику.