О царебожничестве и искуплении (по поводу статей А. Зубахина и А. Стадника в "Арх.Вестнике" Часть 1
Статьи А.Стадника и А.Зубахина:
https://rocormoscow.livejournal.com/137683.html
https://rocormoscow.livejournal.com/138018.html
https://rocormoscow.livejournal.com/137754.html
О чём же, собственно, спор двух православных людей Александра и Артёма? Или, вернее, что не понравилось Артёму в изложении Александра Зубахина (сам Александр не спорил, а только предложил собственную точку зрения)? Не понравилось, скорее, не столько мнение об искупительной жертве Государя Николая II, сколько сама вера в святость Царя и особенное значение его подвига.
Своих более чем критических взглядов на Русскую Церковь предреволюционного периода, на её иерархию и на Императора Николая II Артём не скрывал и не скрывает. И, надо отдать должное, у него есть не мало веских оснований для критики. Однако достаточно ли таковых для тех радикальных выводов, которые если не прямо делаются, то всё равно читаются между строк?
Основной из них тот, что за «небрежение о вере» Царя и русских иерархов погибла и Русская поместная Церковь, и русское государство. Произошло это вследствие «похуления» Имени Божия Священным Синодом в 1913 г. Даже в самой мученической смерти Царя с Семьёй в ночь с 3 на 4 июля (ст. стиля) Артём предлагает видеть справедливое Божие возмездие за расправу над афонскими иноками имяславцами, произошедшую ровно в это же время пятью годами ранее! Вот так, ни больше ни меньше...
Что справедливо в такой позиции? Начать, наверное, надо с того, что она не справедлива по существу. Хотя, как и в любом заблуждении, в ней есть известная доля правды. Правда, прежде всего, заключается в великой ответственности и великом грехе, который взял на себя Святейший Синод, навязав всей Церкви лжеучение об Имени Божием как о простом безблагодатном имени. Несомненно и то, что Государь, как Помазанник Божий и как формальный глава Церкви, согласно государственным законам Российской Империи, нёс ответственность за действия Синода. В дальнейшем эта ответственность усугубилась афонским погромом, совершённым от имени Царя.
Однако разве тем всё и закончилось и наш Государь ровным счётом ничего не предпринял, чтобы установить правду и справедливо решить дело? Вовсе нет, и сам Артём об этом говорит. В частности, о приёме Императором делегации изгнанных с Афона иноков, а затем об известном письме Государя Николая II от 15 апреля 1914 г., где он предписывает отменить суд над имяславцами, разместить их по монастырям, возвратить монашеский сан и право священнослужения. Весьма серьёзные действия со стороны Царя, которыми он заявляет, как минимум, о том, что не считает имяславие ересью и находится в евхаристическом общении с имяславцами. Но, обратим внимание, какова их трактовка у Артёма: «Государь Николай II ограничился лишь следующим письмом к Святейшему Синоду...».
Далее, как известно, во исполнение царской воли, Московская синодальная контора, приняла следующее решение:
«...Московская Святейшаго Синода Контора, по заслушании поступивших в Святейший Синод и препровожденных в Синодальную Контору, для разсмотрения, при указах Св. Синода от 31 марта, 16, 18 и 21 апреля 1914 г. за No 5871, 6360, 6516, 6651, а) «исповедания веры в Бога и во имя Божие», за подписями иеросхимонаха Антония (Булатовича), иеромонаха Варахии, монаха Манассии, схимонахов Мартиниана и Иринея, иеромонахов Силы и Гиацинта, иеродиакона Игнатия и монахов Петра, Феофила, Дометия и Ианнуария, и б) «заявлений», за подписями иеросхимонаха Антония, иеромонахов Силы, Варахии, Гиацинта, иеродиакона Игнатия, схимонаха Мартиниана - за себя и, «по личному доверию», за схимонаха Иринея, монахов Ианнуария, Дометия, Петра, Феофила, Манассии и Ваптоса, о том, что они будто бы «вынуждены отложиться от всякаго духовнаго общения с Всероссийским Синодом и со всеми единомысленными с ним», впредь до исправления Синодальнаго послания от 18 мая 1913 г., содержащаго изложение православнаго учения об именах Божиих, и «впредь до признания Божества имени Божия» и потому на суд Московской Синодальной Конторы явиться отказываются, - нашла, что в «исповедании веры в Бога и во имя Божие», представленном иеросхимонахом Антонием и подписанном вместе с ним иеромонахом Варахиею и монахом Манассиею, не содержится точных указаний для определения отношения их к единению с Православною Церковию в вере, в поступивших же от остальных иноков «исповеданиях», в словах: «повторяю, что именуя Имя Божие и Имя Иисусово Богом и Самим Богом, я чужд как почитания имени Божия за Сущность Его, так и почитания имени Божия отдельно от Самого Бога, как какое-то особое Божество, так и обожания самих букв и звуков и случайных мыслей о Боге», содержатся данныя к заключению, что у них нет оснований к отступлению, ради учения об именах Божиих, от Православной Церкви. В виду сего Контора Святейшаго Синода признала последующия, поступившия от сих же иноков заявления о том, что они ныне якобы вынуждены «отложиться от всякаго духовнаго общения с Всероссийским Синодом и со всеми единомысленными с ним», плодом недостаточнаго разумения ими своих деяний и намерений. А посему и памятуя заповедь Спасителя о пастыре добром, обязанном прилагать заботы о заблудших овцах своего стада, Московская Святейшаго Синода Контора сочла своим долгом выяснить это недоразумение путем непосредственных сношений и устных бесед с упомянутыми афонскими иноками и по определению от 1 сего мая возложила таковыя сношения и беседы на Преосвященнаго Модеста, Епископа Верейскаго, поручив ему для сего отправиться по месту проживания названных иноков. Ныне Преосвященный Модест, исполнив возложенное на него Синодальною Конторою поручение, в словесном докладе изъяснил, 1) что подписавшие заявление об отказе явиться в Московскую Синодальную Контору афонские иноки проживают, кроме иеромонаха Варахии и схимонаха Иринея, частию в Петербурге, а частию близ станции Любань, Николаевской железной дороги, вместе с другими афонскими иноками, удаленными с Афона в связи с религиозными на Святой Горе волнениями, но к увещанию и суду Московской Синодальной Конторы не привлеченными, а именно: Владимиром, Исаакием, Исаиею, Иоанном, Куартом, Николаем и Иувеналием, где Преосвященный и посетил их, с ведома Высокопреосвященных Митрополита С. Петербургскаго и Архиепископа Новгородскаго; 2) что все названные иноки ныне вообще выражают свою твердую приверженность к православной вере и православной церкви, паче всего опасаясь какого бы то ни было добавления или убавления в учении православной церкви, по сравнению с тем, как заповедано Господом Нашим Иисусом Христом и Святыми Его Апостолами, как выражено на Святых Вселенских и Поместных Соборах и как изъяснено Святыми Отцами; 3) что, при простоте их книжнаго образования и недостаточном знакомстве с принятыми в церковной науке способами и формами выражения богословской мысли, они не всегда могут в своих словесных и письменных заявлениях, точно выразить по предметам своих верований свои действительныя мысли в соответствии с теми, кои почерпнуты ими из Святых и Святоотеческих писаний, и 4) что в своих «исповеданиях веры в Бога и во имя Божие», приводя некоторыя как собственныя, так и заимствованныя из церковно-богословской письменности, неточныя выражения, а также мнения, не соответствующия общепринятому в православной богословской литературе изъяснению о божественности святаго имени Божия, они в то же время выражают твердое уверение о том, что они веруют «так, как учит веровать Святая Православная Соборная и Апостольская Церковь в символе веры» и «веря так, от себя ничего не прибавляют и не убавляют», а об имени Божием, в частности, изъясняют, что, «именуя имя Божие и имя Иисусово Богом и Самим Богом, они чужды как почитания имени Божия за сущность Его, так и почитания имени Божия отдельно от Самого Бога, как какое то особое Божество, так и обожания самых букв и звуков и случайных мыслей о Боге», - каковое утверждение о почитании имени Божия приписал в своем «исповедании веры в Бога и во имя Божие», за себя и за иеромонаха Варахию и монаха Манассию, и иеросхимонах Антоний Булатович при личной беседе с ним Преосвященнаго. Обсудив изложенное, Московская Святейшаго Синода Контора находит, что при выяснившихся вышеозначенных обстоятельствах ныне поименованные афонские иноки, не выражающие противления церкви и заявляющие о приверженности своей к православию, подлежат, в виду допускаемых ими в изъяснении учения о почитании имени Божия, некоторых неточных выражений и мнений, не соответствующих общепринятому в православной церкви изъяснению о божественности святаго имени Божия, духовному руководству и наставлению. А посему Московская Святейшаго Синода Контора определили: Ваптоса, Варахию, Гиацинта, Дометия, Игнатия, Иринея (Белоконь), Ианнуария, Манассию, Мартиниана, Силу, Антония (Булатовича), Петра и Феофила архипастырскому попечению Преосвященнаго Модеста, Епископа Верейскаго, с помещением их во вверенном ему, Преосвященному, монастыре и прекращением судебнаго о них производства» (Донесение Московской Синодальной Конторы Святейшему Синоду от 8 мая 1914 года по делу об афонских иноках, отказавшихся явиться на суд Синодальной Конторы. Митр. Иларион (Алфеев). Дело об афонских монахах. Богословские труды. № 40. Стр. 251-252).
Митрополит Иларион (Алфеев) весьма обоснованно по этому поводу пишет:
«Таким образом, Московская Синодальная контора, по сути, вынесла имяславцам оправдательный приговор: согласно донесению конторы от 8 мая, в исповедании имяславцев «содержатся данные к заключению, что у них нет оснований к отступлению ради учения об именах Божиих от Православной Церкви». Узнав о таком компромиссном решении конторы, противники имяславцев в Синоде весьма возмутились. «А где же суд? Его не было, - записал в своем дневнике архиепископ Новгородский Арсений. - Синод, по обыкновению, посрамлен. Никон явился козлом отпущения, а Модест - козлом избавления». Впоследствии епископ Василий (Зеленцов), автор подробного исследования об отношении высшей церковной власти к имяславцам, будет писать о том, что Синодальная контора сама вложила в имяславское исповедание православное содержание и оправдала имяславцев на основании собственной «стряпни», не стесняясь тем обстоятельством, что менее недели назад говорила о «лжеумствованиях» главарей движения.
10 мая донесение Синодальной конторы обсуждалось на заседании Синода. Здесь, как и прежде, не было единодушия по данному вопросу. В результате обсуждения Синодом было принято Определение за № 4136 от 10-24 мая 1914 года, которое, как и донесения Синодальной конторы, носило весьма двусмысленный характер. Согласно этому Определению, часть иноков-имяславцев была поручена епископу Модесту «с помещением их в Московском Покровском монастыре и разрешением им рясоношения в монастырях»; об иеросхимонахе Антонии (Булатовиче) и архимандрите Давиде было постановлено иметь особое суждение. Преосвященному Модесту, кроме того, было поручено «приводить увещаемых иноков к сознанию, что учение имябож-ников, прописанное в сочинениях иеросхимонаха Антония (Булатовича) и его последователей, осуждено Святейшим Патриархом и Синодом Константинопольской Церкви и Святейшим Синодом Церкви Российской и что, оказывая снисхождение к немощам заблуждающихся, Святейший Синод не изменяет прежнего своего суждения о самом заблуждении».
О том, в какой атмосфере принималось Определение Синода, мы узнаем опять же из дневников архиепископа Арсения (Стадницкого):
<...> Явился архиепископ Никон, который возмущался и оборотом дела с имяборцами и двойственною политикою Саблера. Он принес постановление Синода, под которым не хочет подписываться. И действительно, в постановлении Синода обойден вопрос о суде над ними, о его прежнем решении, и в основу поставлено было донесение Модеста <...> Никон возмущался такою постановкою дела на основании донесения епископа Модеста, который, вопреки прежнему решению Синода, не находит в исповедании имебожников ничего еретического, а только пустое разногласие мнений <...> Митрополит [Санкт-Петербургский Владимир] возмущался поверхностным отношением к этому вопросу митрополита Московского Макария, который живет вне пространства и времени и живет детскими мечтами об Алтае, куда он и отправляется в трехмесячный отпуск. Оказалось, что митрополит Макарий получил письмо от Государя, который высказал пожелание покончить это дело миром <...> В проекте постановления Синода сказано, что волю Царскую нужно принять к руководству. Никон возмущался таким постановлением, под которым не пожелал подписаться, не подписались также и другие члены. После переговоров с Саблером и решено было не подписываться членам Синода, а принять - к сведению. Вместе с тем Преосвященный Никон прочитал проект своего мотивированного отказа от подписи. Тут, между прочим, говорилось, что обязанность Святейшего Синода, как высшей церковной власти и блюстителя правой веры, и состоит в том, чтобы обсудить этот вопрос. Вообще очень складно звучит этот отзыв. Я и спрашиваю: «А что же дальше?» - А ничего. «Как ничего?» - Приложат к делу, и больше ничего. - «Неужели такова судьба отдельных мнений? Ведь Царь не есть глава Церкви. Царь есть сын Церкви. Ведь и он может ошибаться. Синод должен блюсти за чистотою веры. В противном случае нужно Синоду, или Вам - уйти на покой. Ведь самодержавие Царя меньше всего должно касаться нашей веры». Со мною согласились, посетовали на порабощение Церкви, но по всему стало видно, что у Никона не станет смелости довести дело до конца, хотя бы ценою покоя».
Архиепископ Арсений ошибается, утверждая, что члены Синода не подписали Определение. На самом деле под Определением Синода содержатся подписи архиепископа Финляндского Сергия (с добавлением «но без допущения их к Святым Таинствам» после слов «с разрешением им рясоношения»), архиепископа Никона (с тем же добавлением), епископов Архангельского Нафанаила, Саратовского Алексия, Вологодского Александра, Черниговского Василия.
Сравнение Определения Синода и донесений Синодальной конторы выявляет значительную разницу между позицией Синода и конторы в отношении имяславцев: если контора возвращает всем имяславцам в священном сане право священнослужения, то Синод лишь дозволяет им ношение рясы. Однако, поскольку данное постановление, в отличие от других официальных документов Синода, никогда не было опубликовано в «Церковных ведомостях», на протяжении всего последующего времени вплоть до революции 1917 года сохранялась ситуация, при которой одни иноки обращались в Московскую контору, восстанавливались в монашеском звании и - имеющие священный сан - получали разрешение в священнослужении, тогда как другие продолжали находиться под прещениями, наложенными Синодом» (Священная тайна Церкви. Гл. X).
https://rocormoscow.livejournal.com/137683.html
https://rocormoscow.livejournal.com/138018.html
https://rocormoscow.livejournal.com/137754.html
О чём же, собственно, спор двух православных людей Александра и Артёма? Или, вернее, что не понравилось Артёму в изложении Александра Зубахина (сам Александр не спорил, а только предложил собственную точку зрения)? Не понравилось, скорее, не столько мнение об искупительной жертве Государя Николая II, сколько сама вера в святость Царя и особенное значение его подвига.
Своих более чем критических взглядов на Русскую Церковь предреволюционного периода, на её иерархию и на Императора Николая II Артём не скрывал и не скрывает. И, надо отдать должное, у него есть не мало веских оснований для критики. Однако достаточно ли таковых для тех радикальных выводов, которые если не прямо делаются, то всё равно читаются между строк?
Основной из них тот, что за «небрежение о вере» Царя и русских иерархов погибла и Русская поместная Церковь, и русское государство. Произошло это вследствие «похуления» Имени Божия Священным Синодом в 1913 г. Даже в самой мученической смерти Царя с Семьёй в ночь с 3 на 4 июля (ст. стиля) Артём предлагает видеть справедливое Божие возмездие за расправу над афонскими иноками имяславцами, произошедшую ровно в это же время пятью годами ранее! Вот так, ни больше ни меньше...
Что справедливо в такой позиции? Начать, наверное, надо с того, что она не справедлива по существу. Хотя, как и в любом заблуждении, в ней есть известная доля правды. Правда, прежде всего, заключается в великой ответственности и великом грехе, который взял на себя Святейший Синод, навязав всей Церкви лжеучение об Имени Божием как о простом безблагодатном имени. Несомненно и то, что Государь, как Помазанник Божий и как формальный глава Церкви, согласно государственным законам Российской Империи, нёс ответственность за действия Синода. В дальнейшем эта ответственность усугубилась афонским погромом, совершённым от имени Царя.
Однако разве тем всё и закончилось и наш Государь ровным счётом ничего не предпринял, чтобы установить правду и справедливо решить дело? Вовсе нет, и сам Артём об этом говорит. В частности, о приёме Императором делегации изгнанных с Афона иноков, а затем об известном письме Государя Николая II от 15 апреля 1914 г., где он предписывает отменить суд над имяславцами, разместить их по монастырям, возвратить монашеский сан и право священнослужения. Весьма серьёзные действия со стороны Царя, которыми он заявляет, как минимум, о том, что не считает имяславие ересью и находится в евхаристическом общении с имяславцами. Но, обратим внимание, какова их трактовка у Артёма: «Государь Николай II ограничился лишь следующим письмом к Святейшему Синоду...».
Далее, как известно, во исполнение царской воли, Московская синодальная контора, приняла следующее решение:
«...Московская Святейшаго Синода Контора, по заслушании поступивших в Святейший Синод и препровожденных в Синодальную Контору, для разсмотрения, при указах Св. Синода от 31 марта, 16, 18 и 21 апреля 1914 г. за No 5871, 6360, 6516, 6651, а) «исповедания веры в Бога и во имя Божие», за подписями иеросхимонаха Антония (Булатовича), иеромонаха Варахии, монаха Манассии, схимонахов Мартиниана и Иринея, иеромонахов Силы и Гиацинта, иеродиакона Игнатия и монахов Петра, Феофила, Дометия и Ианнуария, и б) «заявлений», за подписями иеросхимонаха Антония, иеромонахов Силы, Варахии, Гиацинта, иеродиакона Игнатия, схимонаха Мартиниана - за себя и, «по личному доверию», за схимонаха Иринея, монахов Ианнуария, Дометия, Петра, Феофила, Манассии и Ваптоса, о том, что они будто бы «вынуждены отложиться от всякаго духовнаго общения с Всероссийским Синодом и со всеми единомысленными с ним», впредь до исправления Синодальнаго послания от 18 мая 1913 г., содержащаго изложение православнаго учения об именах Божиих, и «впредь до признания Божества имени Божия» и потому на суд Московской Синодальной Конторы явиться отказываются, - нашла, что в «исповедании веры в Бога и во имя Божие», представленном иеросхимонахом Антонием и подписанном вместе с ним иеромонахом Варахиею и монахом Манассиею, не содержится точных указаний для определения отношения их к единению с Православною Церковию в вере, в поступивших же от остальных иноков «исповеданиях», в словах: «повторяю, что именуя Имя Божие и Имя Иисусово Богом и Самим Богом, я чужд как почитания имени Божия за Сущность Его, так и почитания имени Божия отдельно от Самого Бога, как какое-то особое Божество, так и обожания самих букв и звуков и случайных мыслей о Боге», содержатся данныя к заключению, что у них нет оснований к отступлению, ради учения об именах Божиих, от Православной Церкви. В виду сего Контора Святейшаго Синода признала последующия, поступившия от сих же иноков заявления о том, что они ныне якобы вынуждены «отложиться от всякаго духовнаго общения с Всероссийским Синодом и со всеми единомысленными с ним», плодом недостаточнаго разумения ими своих деяний и намерений. А посему и памятуя заповедь Спасителя о пастыре добром, обязанном прилагать заботы о заблудших овцах своего стада, Московская Святейшаго Синода Контора сочла своим долгом выяснить это недоразумение путем непосредственных сношений и устных бесед с упомянутыми афонскими иноками и по определению от 1 сего мая возложила таковыя сношения и беседы на Преосвященнаго Модеста, Епископа Верейскаго, поручив ему для сего отправиться по месту проживания названных иноков. Ныне Преосвященный Модест, исполнив возложенное на него Синодальною Конторою поручение, в словесном докладе изъяснил, 1) что подписавшие заявление об отказе явиться в Московскую Синодальную Контору афонские иноки проживают, кроме иеромонаха Варахии и схимонаха Иринея, частию в Петербурге, а частию близ станции Любань, Николаевской железной дороги, вместе с другими афонскими иноками, удаленными с Афона в связи с религиозными на Святой Горе волнениями, но к увещанию и суду Московской Синодальной Конторы не привлеченными, а именно: Владимиром, Исаакием, Исаиею, Иоанном, Куартом, Николаем и Иувеналием, где Преосвященный и посетил их, с ведома Высокопреосвященных Митрополита С. Петербургскаго и Архиепископа Новгородскаго; 2) что все названные иноки ныне вообще выражают свою твердую приверженность к православной вере и православной церкви, паче всего опасаясь какого бы то ни было добавления или убавления в учении православной церкви, по сравнению с тем, как заповедано Господом Нашим Иисусом Христом и Святыми Его Апостолами, как выражено на Святых Вселенских и Поместных Соборах и как изъяснено Святыми Отцами; 3) что, при простоте их книжнаго образования и недостаточном знакомстве с принятыми в церковной науке способами и формами выражения богословской мысли, они не всегда могут в своих словесных и письменных заявлениях, точно выразить по предметам своих верований свои действительныя мысли в соответствии с теми, кои почерпнуты ими из Святых и Святоотеческих писаний, и 4) что в своих «исповеданиях веры в Бога и во имя Божие», приводя некоторыя как собственныя, так и заимствованныя из церковно-богословской письменности, неточныя выражения, а также мнения, не соответствующия общепринятому в православной богословской литературе изъяснению о божественности святаго имени Божия, они в то же время выражают твердое уверение о том, что они веруют «так, как учит веровать Святая Православная Соборная и Апостольская Церковь в символе веры» и «веря так, от себя ничего не прибавляют и не убавляют», а об имени Божием, в частности, изъясняют, что, «именуя имя Божие и имя Иисусово Богом и Самим Богом, они чужды как почитания имени Божия за сущность Его, так и почитания имени Божия отдельно от Самого Бога, как какое то особое Божество, так и обожания самых букв и звуков и случайных мыслей о Боге», - каковое утверждение о почитании имени Божия приписал в своем «исповедании веры в Бога и во имя Божие», за себя и за иеромонаха Варахию и монаха Манассию, и иеросхимонах Антоний Булатович при личной беседе с ним Преосвященнаго. Обсудив изложенное, Московская Святейшаго Синода Контора находит, что при выяснившихся вышеозначенных обстоятельствах ныне поименованные афонские иноки, не выражающие противления церкви и заявляющие о приверженности своей к православию, подлежат, в виду допускаемых ими в изъяснении учения о почитании имени Божия, некоторых неточных выражений и мнений, не соответствующих общепринятому в православной церкви изъяснению о божественности святаго имени Божия, духовному руководству и наставлению. А посему Московская Святейшаго Синода Контора определили: Ваптоса, Варахию, Гиацинта, Дометия, Игнатия, Иринея (Белоконь), Ианнуария, Манассию, Мартиниана, Силу, Антония (Булатовича), Петра и Феофила архипастырскому попечению Преосвященнаго Модеста, Епископа Верейскаго, с помещением их во вверенном ему, Преосвященному, монастыре и прекращением судебнаго о них производства» (Донесение Московской Синодальной Конторы Святейшему Синоду от 8 мая 1914 года по делу об афонских иноках, отказавшихся явиться на суд Синодальной Конторы. Митр. Иларион (Алфеев). Дело об афонских монахах. Богословские труды. № 40. Стр. 251-252).
Митрополит Иларион (Алфеев) весьма обоснованно по этому поводу пишет:
«Таким образом, Московская Синодальная контора, по сути, вынесла имяславцам оправдательный приговор: согласно донесению конторы от 8 мая, в исповедании имяславцев «содержатся данные к заключению, что у них нет оснований к отступлению ради учения об именах Божиих от Православной Церкви». Узнав о таком компромиссном решении конторы, противники имяславцев в Синоде весьма возмутились. «А где же суд? Его не было, - записал в своем дневнике архиепископ Новгородский Арсений. - Синод, по обыкновению, посрамлен. Никон явился козлом отпущения, а Модест - козлом избавления». Впоследствии епископ Василий (Зеленцов), автор подробного исследования об отношении высшей церковной власти к имяславцам, будет писать о том, что Синодальная контора сама вложила в имяславское исповедание православное содержание и оправдала имяславцев на основании собственной «стряпни», не стесняясь тем обстоятельством, что менее недели назад говорила о «лжеумствованиях» главарей движения.
10 мая донесение Синодальной конторы обсуждалось на заседании Синода. Здесь, как и прежде, не было единодушия по данному вопросу. В результате обсуждения Синодом было принято Определение за № 4136 от 10-24 мая 1914 года, которое, как и донесения Синодальной конторы, носило весьма двусмысленный характер. Согласно этому Определению, часть иноков-имяславцев была поручена епископу Модесту «с помещением их в Московском Покровском монастыре и разрешением им рясоношения в монастырях»; об иеросхимонахе Антонии (Булатовиче) и архимандрите Давиде было постановлено иметь особое суждение. Преосвященному Модесту, кроме того, было поручено «приводить увещаемых иноков к сознанию, что учение имябож-ников, прописанное в сочинениях иеросхимонаха Антония (Булатовича) и его последователей, осуждено Святейшим Патриархом и Синодом Константинопольской Церкви и Святейшим Синодом Церкви Российской и что, оказывая снисхождение к немощам заблуждающихся, Святейший Синод не изменяет прежнего своего суждения о самом заблуждении».
О том, в какой атмосфере принималось Определение Синода, мы узнаем опять же из дневников архиепископа Арсения (Стадницкого):
<...> Явился архиепископ Никон, который возмущался и оборотом дела с имяборцами и двойственною политикою Саблера. Он принес постановление Синода, под которым не хочет подписываться. И действительно, в постановлении Синода обойден вопрос о суде над ними, о его прежнем решении, и в основу поставлено было донесение Модеста <...> Никон возмущался такою постановкою дела на основании донесения епископа Модеста, который, вопреки прежнему решению Синода, не находит в исповедании имебожников ничего еретического, а только пустое разногласие мнений <...> Митрополит [Санкт-Петербургский Владимир] возмущался поверхностным отношением к этому вопросу митрополита Московского Макария, который живет вне пространства и времени и живет детскими мечтами об Алтае, куда он и отправляется в трехмесячный отпуск. Оказалось, что митрополит Макарий получил письмо от Государя, который высказал пожелание покончить это дело миром <...> В проекте постановления Синода сказано, что волю Царскую нужно принять к руководству. Никон возмущался таким постановлением, под которым не пожелал подписаться, не подписались также и другие члены. После переговоров с Саблером и решено было не подписываться членам Синода, а принять - к сведению. Вместе с тем Преосвященный Никон прочитал проект своего мотивированного отказа от подписи. Тут, между прочим, говорилось, что обязанность Святейшего Синода, как высшей церковной власти и блюстителя правой веры, и состоит в том, чтобы обсудить этот вопрос. Вообще очень складно звучит этот отзыв. Я и спрашиваю: «А что же дальше?» - А ничего. «Как ничего?» - Приложат к делу, и больше ничего. - «Неужели такова судьба отдельных мнений? Ведь Царь не есть глава Церкви. Царь есть сын Церкви. Ведь и он может ошибаться. Синод должен блюсти за чистотою веры. В противном случае нужно Синоду, или Вам - уйти на покой. Ведь самодержавие Царя меньше всего должно касаться нашей веры». Со мною согласились, посетовали на порабощение Церкви, но по всему стало видно, что у Никона не станет смелости довести дело до конца, хотя бы ценою покоя».
Архиепископ Арсений ошибается, утверждая, что члены Синода не подписали Определение. На самом деле под Определением Синода содержатся подписи архиепископа Финляндского Сергия (с добавлением «но без допущения их к Святым Таинствам» после слов «с разрешением им рясоношения»), архиепископа Никона (с тем же добавлением), епископов Архангельского Нафанаила, Саратовского Алексия, Вологодского Александра, Черниговского Василия.
Сравнение Определения Синода и донесений Синодальной конторы выявляет значительную разницу между позицией Синода и конторы в отношении имяславцев: если контора возвращает всем имяславцам в священном сане право священнослужения, то Синод лишь дозволяет им ношение рясы. Однако, поскольку данное постановление, в отличие от других официальных документов Синода, никогда не было опубликовано в «Церковных ведомостях», на протяжении всего последующего времени вплоть до революции 1917 года сохранялась ситуация, при которой одни иноки обращались в Московскую контору, восстанавливались в монашеском звании и - имеющие священный сан - получали разрешение в священнослужении, тогда как другие продолжали находиться под прещениями, наложенными Синодом» (Священная тайна Церкви. Гл. X).