О вочеловечении Слова (статья от 09.11.2011, переработанная и дополненная), часть 3
Начало здесь.
Глава 3. Взаимоотношение понятий «поврежденное человеческое естество», «первородный грех» и «естественные и беспорочные страсти»
Наиболее полно и определенно понятие первородного (прародительского) греха раскрыто в «Послании Патриархов Восточно-Кафолической Церкви о православной вере» 1723 г.:
«Веруемъ, что первый человекъ, сотворенный Богомъ, палъ въ раю въ то время, когда преслушалъ заповедь Божiю, последовавъ коварному совету змiя, - и что отсюда распространился прародительскiй грехъ преемственно на все потомство, такъ, что нетъ ни одного из рожденныхъ по плоти, кто бы свободенъ былъ отъ того бремени и не ощущалъ следствiй падения въ настоящей жизни. А бременемъ и следствiями падения мы называемъ не самый грехъ, какъ-то: нечестiе, богохульство, убiйство, ненависть и все прочее, что происходитъ от злаго человеческаго сердца, въ противность воле Божiей, а не отъ природы; - (ибо многiе Праотцы, Пророки и другiе безчисленные, какъ въ Ветхомъ, такъ и въ Новомъ Завете мужи, также Божественный Предтеча, и преимущественно Матерь Бога Слова и Приснодева Марiя, были непричастны какъ симъ, такъ и другимъ подобнымъ грехамъ) - но удобопреклонность ко греху, и те бедствия, которыми Божественное правосудiе наказало человека за его преслушанiе, какъ-то: изнурительные труды, скорби, телесныя немощи, болезни рожденiя, тяжкая до некотораго времени жизнь на земле странствования, и напоследокъ телесная смерть» (Член 6).
Отсюда видно, что следствия грехопадения выразились в изменении состояния человеческого естества, подвергшегося указанным Патриархами повреждениям.
Исключив из этого определения вводные предложения, легко выделить сущность первородного греха: «распространился прародительскiй грехъ преемственно на все потомство, такъ, что нетъ ни одного из рожденныхъ по плоти, кто бы свободенъ былъ отъ того бремени и не ощущалъ следствiй падения въ настоящей жизни. А бременемъ и следствiями падения мы называемъ не самый грехъ, … - но удобопреклонность ко греху, и те бедствия, которыми Божественное правосудiе наказало человека за его преслушанiе».
Итак, прародительский (первородный) грех есть бремя, а бремя и следствия (и то, и другое) - не грех, но удобопреклонность ко греху, и другие бедствия, постигшие человека в результате грехопадения прародителей.
Иными словами: прародительский (первородный) грех - это следствия падения (являющиеся, безусловно, бременем), выразившиеся в повреждении сотворенного Богом человеческого естества.
Согласно с этим Макарий (Булгаков), митрополит Московский и Коломенский (1816-1882) в своем, ставшем классическим, труде «Православно-догматическое богословие» пишет:
«подъ именемъ прародительскаго греха въ самихъ прародителяхъ разумеется и грехъ ихъ, и вместе то греховное состоянiе ихъ природы, въ которое вошли они чрезъ этотъ грехъ; а въ насъ, ихъ потомкахъ, разумеется собственно одно греховное состоянiе нашей природы, съ которым и въ которомъ мы раждаемся» (Том 1. §91:2).
Прямым следствием того, что «нетъ ни одного из рожденныхъ по плоти, кто бы свободенъ былъ отъ того бремени (первородного греха - Д.П.) и не ощущалъ следствiй падения въ настоящей жизни», является вывод о причастности первородному греху и рожденного по плоти Христа. Причастности - не как участия в грехе прародителей (такое понимание было бы совершенно нелепым), а как участия в греховном состоянии человеческой природы, воспринятом Христом через рождение по плоти.
Следует признать, что термин «прародительский грех», использованный Патриархами для обозначения следствий грехопадения прародителей (по словам Максима Исповедника: не могущих вызвать порицания), не слишком удачен, поскольку вызывает ассоциацию с личным грехом - желанием не следовать заповеданному (по словам Максима Исповедника: достойным порицания), тем самым вводя в заблуждение маловнимательного читателя.
В этом смысле более приемлемой представляется терминология Иоанна Дамаскина:
«Христос восприял все естественные и беспорочные страсти человека. Ибо Он восприял всего человека и все, что принадлежит человеку, кроме греха. Ибо этот - не естественен и не всеян в нас Творцом, но произвольно происходит в нашей свободной воле вследствие диавольского посева и не владычествует над нами насильно. Естественные же и беспорочные страсти суть не находящиеся в нашей власти, которые вошли в человеческую жизнь вследствие осуждения, происшедшего из-за преступления, как, например, голод, жажда, утомление, труд, слезы, тление, уклонение от смерти, боязнь, предсмертная мука, от которой происходят пот, капли крови; происходящая вследствие немощи естества помощь со стороны Ангелов и подобное, что по природе присуще всем людям» (Точное изложение православной веры, книга 3, глава 20).
Отсюда видно, что словами «естественные и беспорочные страсти» Иоанн Дамаскин обозначает по сути те же следствия грехопадения прародителей, которые Патриархи поименовали прародительским (первородным) грехом.
На восприятие Христом большинства из отмеченных Восточными Патриархами следствий падения указывают многочисленные евангельские свидетельства, смысл которых выражен и Симеоном Новым Богословом, прямо утверждающим, что Господь носил тело «тленным и грубовещественным. Ибо то тело, которое вкушает пищу, пьет, утруждается, испущает пот, связуется, заушается, пригвождается ко кресту, очевидно тленно есть и вещественно, потому что все сказанное есть принадлежность тела тленного. Почему оно и умерло, и положено во гроб мертвым» (Слово 45).
Уже само по себе установление факта восприятия Христом следствий грехопадения свидетельствует о Его причастности первородному греху.
Недаром говорит апостол Павел: «Не знавшего греха сделал за нас грехом» (2Кор 5:21).
Следуя за апостолом, предельно ясно высказался Максим Исповедник:
«Господь же, взяв [на Себя] это осуждение за мой добровольный грех, я имею в виду - взяв страстность, тленность и смертность [человеческого] естества, стал ради меня грехом по страстности, тленности и смертности, добровольно облачившись в мое осуждение по природе, хотя [Сам] был неосужденным по произволению, дабы осудить мой добровольный и естественный грех и осуждение. Тем самым были изгнаны из естества грех, страсть, тление и смерть" (Вопросоответы к Фалассию, 42).
И еще: «Господь не ведал моего греха, то есть изменения моего произволения; Он не воспринял моего греха и не стал [им], но ради меня Он стал грехом, то есть стал тлением естества, [возникшим] через изменение моего произволения, взяв [его на Себя]. Ради нас он стал по природе страстным человеком, с помощью греха, [возникшего] через меня, уничтожая мой же грех» (там же).
Если Спаситель стал грехом, восприняв в Свое человеческое естество естественные и беспорочные страсти, может ли он быть непричастен первородному греху? Не личный же Его грех подразумевали апостол Павел и святой Максим.
Впрочем, невзирая на ясность всего вышесказанного и consensus partum в утверждении восприятия Словом в Свою ипостась поврежденного человеческого естества целиком для его исцеления, обнаруживается немало людей, пытающихся оспаривать изложенное здесь святоотеческое учение. Полагаю, не следует оставлять их доводы без внимания.
Часть 4 здесь.
Глава 3. Взаимоотношение понятий «поврежденное человеческое естество», «первородный грех» и «естественные и беспорочные страсти»
Наиболее полно и определенно понятие первородного (прародительского) греха раскрыто в «Послании Патриархов Восточно-Кафолической Церкви о православной вере» 1723 г.:
«Веруемъ, что первый человекъ, сотворенный Богомъ, палъ въ раю въ то время, когда преслушалъ заповедь Божiю, последовавъ коварному совету змiя, - и что отсюда распространился прародительскiй грехъ преемственно на все потомство, такъ, что нетъ ни одного из рожденныхъ по плоти, кто бы свободенъ былъ отъ того бремени и не ощущалъ следствiй падения въ настоящей жизни. А бременемъ и следствiями падения мы называемъ не самый грехъ, какъ-то: нечестiе, богохульство, убiйство, ненависть и все прочее, что происходитъ от злаго человеческаго сердца, въ противность воле Божiей, а не отъ природы; - (ибо многiе Праотцы, Пророки и другiе безчисленные, какъ въ Ветхомъ, такъ и въ Новомъ Завете мужи, также Божественный Предтеча, и преимущественно Матерь Бога Слова и Приснодева Марiя, были непричастны какъ симъ, такъ и другимъ подобнымъ грехамъ) - но удобопреклонность ко греху, и те бедствия, которыми Божественное правосудiе наказало человека за его преслушанiе, какъ-то: изнурительные труды, скорби, телесныя немощи, болезни рожденiя, тяжкая до некотораго времени жизнь на земле странствования, и напоследокъ телесная смерть» (Член 6).
Отсюда видно, что следствия грехопадения выразились в изменении состояния человеческого естества, подвергшегося указанным Патриархами повреждениям.
Исключив из этого определения вводные предложения, легко выделить сущность первородного греха: «распространился прародительскiй грехъ преемственно на все потомство, такъ, что нетъ ни одного из рожденныхъ по плоти, кто бы свободенъ былъ отъ того бремени и не ощущалъ следствiй падения въ настоящей жизни. А бременемъ и следствiями падения мы называемъ не самый грехъ, … - но удобопреклонность ко греху, и те бедствия, которыми Божественное правосудiе наказало человека за его преслушанiе».
Итак, прародительский (первородный) грех есть бремя, а бремя и следствия (и то, и другое) - не грех, но удобопреклонность ко греху, и другие бедствия, постигшие человека в результате грехопадения прародителей.
Иными словами: прародительский (первородный) грех - это следствия падения (являющиеся, безусловно, бременем), выразившиеся в повреждении сотворенного Богом человеческого естества.
Согласно с этим Макарий (Булгаков), митрополит Московский и Коломенский (1816-1882) в своем, ставшем классическим, труде «Православно-догматическое богословие» пишет:
«подъ именемъ прародительскаго греха въ самихъ прародителяхъ разумеется и грехъ ихъ, и вместе то греховное состоянiе ихъ природы, въ которое вошли они чрезъ этотъ грехъ; а въ насъ, ихъ потомкахъ, разумеется собственно одно греховное состоянiе нашей природы, съ которым и въ которомъ мы раждаемся» (Том 1. §91:2).
Прямым следствием того, что «нетъ ни одного из рожденныхъ по плоти, кто бы свободенъ былъ отъ того бремени (первородного греха - Д.П.) и не ощущалъ следствiй падения въ настоящей жизни», является вывод о причастности первородному греху и рожденного по плоти Христа. Причастности - не как участия в грехе прародителей (такое понимание было бы совершенно нелепым), а как участия в греховном состоянии человеческой природы, воспринятом Христом через рождение по плоти.
Следует признать, что термин «прародительский грех», использованный Патриархами для обозначения следствий грехопадения прародителей (по словам Максима Исповедника: не могущих вызвать порицания), не слишком удачен, поскольку вызывает ассоциацию с личным грехом - желанием не следовать заповеданному (по словам Максима Исповедника: достойным порицания), тем самым вводя в заблуждение маловнимательного читателя.
В этом смысле более приемлемой представляется терминология Иоанна Дамаскина:
«Христос восприял все естественные и беспорочные страсти человека. Ибо Он восприял всего человека и все, что принадлежит человеку, кроме греха. Ибо этот - не естественен и не всеян в нас Творцом, но произвольно происходит в нашей свободной воле вследствие диавольского посева и не владычествует над нами насильно. Естественные же и беспорочные страсти суть не находящиеся в нашей власти, которые вошли в человеческую жизнь вследствие осуждения, происшедшего из-за преступления, как, например, голод, жажда, утомление, труд, слезы, тление, уклонение от смерти, боязнь, предсмертная мука, от которой происходят пот, капли крови; происходящая вследствие немощи естества помощь со стороны Ангелов и подобное, что по природе присуще всем людям» (Точное изложение православной веры, книга 3, глава 20).
Отсюда видно, что словами «естественные и беспорочные страсти» Иоанн Дамаскин обозначает по сути те же следствия грехопадения прародителей, которые Патриархи поименовали прародительским (первородным) грехом.
На восприятие Христом большинства из отмеченных Восточными Патриархами следствий падения указывают многочисленные евангельские свидетельства, смысл которых выражен и Симеоном Новым Богословом, прямо утверждающим, что Господь носил тело «тленным и грубовещественным. Ибо то тело, которое вкушает пищу, пьет, утруждается, испущает пот, связуется, заушается, пригвождается ко кресту, очевидно тленно есть и вещественно, потому что все сказанное есть принадлежность тела тленного. Почему оно и умерло, и положено во гроб мертвым» (Слово 45).
Уже само по себе установление факта восприятия Христом следствий грехопадения свидетельствует о Его причастности первородному греху.
Недаром говорит апостол Павел: «Не знавшего греха сделал за нас грехом» (2Кор 5:21).
Следуя за апостолом, предельно ясно высказался Максим Исповедник:
«Господь же, взяв [на Себя] это осуждение за мой добровольный грех, я имею в виду - взяв страстность, тленность и смертность [человеческого] естества, стал ради меня грехом по страстности, тленности и смертности, добровольно облачившись в мое осуждение по природе, хотя [Сам] был неосужденным по произволению, дабы осудить мой добровольный и естественный грех и осуждение. Тем самым были изгнаны из естества грех, страсть, тление и смерть" (Вопросоответы к Фалассию, 42).
И еще: «Господь не ведал моего греха, то есть изменения моего произволения; Он не воспринял моего греха и не стал [им], но ради меня Он стал грехом, то есть стал тлением естества, [возникшим] через изменение моего произволения, взяв [его на Себя]. Ради нас он стал по природе страстным человеком, с помощью греха, [возникшего] через меня, уничтожая мой же грех» (там же).
Если Спаситель стал грехом, восприняв в Свое человеческое естество естественные и беспорочные страсти, может ли он быть непричастен первородному греху? Не личный же Его грех подразумевали апостол Павел и святой Максим.
Впрочем, невзирая на ясность всего вышесказанного и consensus partum в утверждении восприятия Словом в Свою ипостась поврежденного человеческого естества целиком для его исцеления, обнаруживается немало людей, пытающихся оспаривать изложенное здесь святоотеческое учение. Полагаю, не следует оставлять их доводы без внимания.
Часть 4 здесь.