Робертъ Саути, Родерикъ, послѣднiй изъ Готовъ
На крылышкахъ мелькающихъ, свободно
Въ руладахъ тонкихъ и высокихъ все вокругъ
Онъ заливалъ ликующею пѣсней, отъ природы,
И радостью и жизненною силой изобиленъ,
Ея богатствомъ процвѣтающимъ владѣемъ.
И рання пчела, жужжа, жужжа въ полетѣ,
Съ цвѣтка къ цвѣтку несла живую радость
На крыльяхъ радостному чувству Принца;
И взоромъ бодрымъ онъ слѣдилъ въ травѣ
Зеленой зайца, окропленнаго росою. Ибо долго
Вдали отъ родниковъ и отъ холмовъ родныхъ
Онъ жилъ какъ узникъ; средь потоковъ
Спокойныхъ вѣтра съ горъ, что онъ
Вдыхалъ какъ воздухъ дѣтства, въ сердцѣ
Его будилъ такую силу, словно зимы
И осени минувшiя пропали прочь, назадъ, и жизнь
Второй весны блаженство обрѣтало.
Въ плодородныя поля
Оъ проходилъ между домовъ крестьянскихъ,
Въ тѣни садовъ грушевыхъ иль за сѣтью
Переплетенныхъ виноградныхъ лозъ подъ солнцемъ,
По небольшимъ валамъ, гдѣ скрыты
Отъ вѣтра и дождя къ теплу, стояли
Колоды ульевъ; по тѣнистымъ тропамъ,
Гдѣ окаймляли заросли орѣшника потокъ
Пioнiи звонкоголосой; туда, гдѣ плоскогорье,
Поднявшимъ надъ долиной, замыкаетъ
Ее въ предѣлахъ узкихъ; тамъ
Онъ подошелъ къ собранью отдаленныхъ хижинъ,
Что нѣкогда потомъ дадутъ
Начало съ именемъ дворянской вѣтви Сото,
Семейству славному, на полѣ боя
Упорно-длительному, какъ и страницахъ хроникъ
Гербомъ сiяя; болѣе всего, однако,
Прославленному тѣмъ, кого надолго
Запомнила Атабалипа, павъ предъ нимъ,
Но ненасытнаго насытить бывъ не въ силахъ
Нижé державной славою; но къ берегамъ
Погибельнымъ Флориды въ часъ недобрый
Привелъ онъ боевыхъ друзей
Черезъ болота и лѣса, и земли
Племенъ враждебныхъ, стрѣлы
Отъ Апалачей, и дикарскiя засады, голодъ
И истомленie, покуда сонъ честолюбивый,
Горячечный вдругъ не прервался
Однимъ касаньемъ Смерти, и узрѣвъ
Плодъ дѣлъ своихъ, и всѣхъ своихъ сокровищъ,
И своего терпѣнья, точно дымку,
Развѣянную вѣтромъ надъ землею, -
Покой дающей нежелавшему покоя,
Онъ славный прахъ довѣрилъ свой стреминѣ
Рѣки могучей.
Съ горъ ручей,
Спокойный и прiятный въ лѣтней нѣгѣ
Сейчасъ же пробѣгалъ вдоль хижинъ
Своей дорогой вѣчною навстрѣчу
Пioнiи. Хозяева овецъ, коровъ и козъ,
Что пили изъ того ручья, его
Назвали Дева. Здѣсь Пелайо
Свернулъ за нимъ, испытаннымъ вожатымъ,
Южнѣе, вверхъ лощиной къ скаламъ. Средь
Разломанной породы горной, тамъ
И тутъ, по разнымъ берегамъ, въ высокихъ грудахъ,
Трудахъ ночныхъ вѣтровъ, лежало
Его извилистое ложе; надъ пѣсчаныхъ дномъ
Безшумно онъ струился; тамъ
Передъ преградою утеса пѣнясь
Въ водоворотѣ; тамъ ныряя
Стремительно; тамъ обрѣтая голосъ,
Бурля межъ скалъ въ бѣлесыхъ лоскутахъ
Ажурной пѣны и все дальше мчась. Тамъ
Ольховникъ сѣрый и орѣшника кусты
Скрывали мшистый берегъ. Корни
Извилистые ихъ узлами,
Что обнажалъ ручей,платили мздой
Землѣ, дававшей имъ прибѣжище, скрѣпляя
Ее подъ натискомъ воды. Тутъ, склонясь
Къ рѣкѣ, невѣроятная береза
Вздымала стволъ шероховатый,
Высокiй и прямой, и каждая на немъ
Казалась вѣтвь изъ серебра величиною
Какъ дерево. Тутъ вишня простирала въ небо
Для птицъ свои багряные плоды. Тутъ бузина
Къ водѣ тяжелыя клонила ягоды свои,
Пурпурно-черныя. А тутъ, среди теченья,
Сѣръ, точно камень, на которомъ выросъ,
Наполовину стволъ, наполовину корень, юный ясень
Стоялъ; а тамъ высокiй родичъ
Его красиво крону вѣтру
Протягивалъ навстрѣчу, чтобы тотъ,
Играясь, могъ шептать его листвѣ безмолвной.
Скоро Принцъ
Оставилъ позади послѣднее изъ самыхъ отдаленныхъ
Людскихъ жилищъ; здѣсь ни полей пшеницы,
Клонящейся подъ вѣтромъ, ни сплетенныхъ
Хранилищъ для осенняго зѣрна,
Ни виноградниковъ, ни фиговыхъ деревьевъ,
Ни плодоносныхъ рощъ ужъ не было; одни
Лишь между скалъ долина, да рѣка съ вершинъ,
Что восходили надъ вершинами, утесы,
На коихъ то лѣса росли, то верескъ,
Тамъ, гдѣ ровнѣе былъ подъемъ,
Свою порфиру простиравшiй, или
Утесникъ золотистый, переливчатыхъ оттѣнковъ,
Открытый здѣсь и вѣтру и дождю,
И току быстрыхъ водъ, подъ самою скалою
Обрывистой. Пелайо, бросивъ взоръ
Къ вершинамъ горъ, гдѣ плотно нависали
Утесы надъ тропою, обрушеньемъ
Грозя въ любой моментъ, затѣмъ
Отчетливо узрѣлъ отчизны силу
Неодолимой и возрадовался въ сердцѣ.
"О будь муслимы здѣсь!" воскликнулъ онъ,
"Всѣ тьмы ихъ! Дни твои покуда, Мавръ,
Не кончены, ты можешь править на равнинѣ; здѣсь же
Для смѣлыхъ и свободныхъ уготовила Природа
Святилище, куда пройти не въ силахъ
Власть угнетателей, могущество земныхъ тиранновъ".