Уильямъ Моррисъ Вода Дивныхъ Острововъ IV часть О Дняхъ Пребыванiя
Глава XIV
Черный Рыцарь разсказываетъ правду о себѣ
Когда утро сошло въ тѣснину ихъ потайной дороги, Бердэлоунъ открыла глаза и увидѣла, что Черный Рыцарь занятъ снаряженieмъ ихъ коней; тогда она поднялась и, замкнувъ свою печаль въ сердцѣ, привѣтствовала добрымъ утромъ своего спутника, и тотъ принесъ ей снѣди, и они заморили червячка, а затѣмъ сѣли въ сѣдла и пустились въ путь; а дорога стала ровнѣе, и свѣтлѣе было надъ ними теперь вездѣ, и уже ни разу скалы не поднимались поперек ихъ пути; и казалось Бердэлоунъ, что теперь они ѣдутъ немного внизъ.
Рыцарь былъ вѣжественъ съ Бердэлоунъ и сейчасъ болѣе не выставлялъ предъ нею свою любовь, такъ что ей было нѣсколько утѣшно ѣхать съ нимъ, хотя немного онъ говорилъ съ нею.
Рано вставъ, они ѣхали все утро, до самого полудня, что было явственно для нихъ, потому что дорога стала много шире, а стѣны-утѣсы въ проходѣ - много ниже, такъ что солнце сiяло тамъ, бодря ихъ.
И вотъ Черный Рыцарь потянулъ поводья и молвилъ: "Не остановиться ли намъ, госпожа, и не поѣсть? А потомъ, если тебѣ будетъ угодно, я разскажу тебѣ свою исторiю. Или, вѣрнѣе, если ты мнѣ позволишь, я разскажу прежде, а потомъ поѣмъ, а не то кусокъ можетъ застрять у меня въ горлѣ". "Рыцарь", отвѣчала Бердэлоунъ, улыбаясь, "я надѣюсь, ты не наглотаешься лжи передъ ѣдой". "Нѣтъ, госпожа", сказалъ онъ, "лжи не будетъ, то есть, въ сей моментъ по крайности".
И они сошли съ коней, и Бердэлоунъ сѣла подлѣ дороги подъ березовый кустъ, что торчалъ изъ скалы, а рыцарь всталъ передъ нею, опустивъ голову, точно обвиняемый, которому предстоитъ защищаться, и началъ:
"Госпожа, я долженъ сказать тебѣ прежде всего, что сегодня я поступилъ, какъ невѣрный слуга и предатель своего господина". Бердэлоунъ молвила просто: "Надо ли мнѣ говорить тебѣ правду и сказать, что сначала мнѣ помнилось въ тебѣ, что ты недостаточно вызывалъ довѣрie?" Онъ отвѣчалъ: "Да, эти мысли я видѣлъ въ тебѣ, и меня брало за сердце оттого, что ты такъ думаешь, и что это оказывается не иначе какъ правда. Но сейчасъ я долженъ сказать тебѣ, что это ради тебя я былъ невѣренъ своему господину". "Какъ это?" молвила она. Онъ отвѣчалъ: "Слышала ли ты когда о Красномъ Рыцарѣ?" "Да", сказала Бердэлоунъ, "О немъ я слышала только какъ о тиранѣ и угнетателѣ". И она, поблѣднѣвъ, промолвила: "Ты - это онъ?" "Нѣтъ", сказалъ рыцарь, "я только его родичъ, и его самый довѣренный человѣкъ; и я не обманывалъ его вплоть до вчерашняго дня".
Помолчавъ немного, онъ затѣмъ продолжилъ: "Это вправду говорится, что мы имѣли извѣстiя о тебѣ и о томъ, что ты катаешься на волѣ съ этимъ старымъ глупцомъ, Сэромъ Эймерисомъ, и что дважды ты заглядывала въ Черную Долину. Такъ, говорю я, слышалъ Красный, и сердце его было тронуто одними только словами про тебя, а тѣмъ паче для него какъ просфору вынуть - причинить какую либо бѣду рыарямъ изъ Замка Поиска; поэтому онъ послалъ меня бродить по разсѣлинѣ, захватить тебя, коль смогу; онъ зналъ, будучи мудръ, что ты поведешся на это; и паче того, онъ далъ одной изъ своихъ мудрыхъ женщинъ наложить на тебя чары. И такъ я выслѣживалъ, и случилось мнѣ найти тебя совсѣмъ одну; и моей задачей было, съ того момента, какъ я встрѣтилъ тебя, увлекать тебя доколѣ не доставлю тебя въ цѣлости домой въ Красную Твердь. Воистину я началъ дѣлать свое дѣло какъ должно, пустившись улещивать тебя, такъ, что ты смогла увидѣть во мнѣ предателя. Но потомъ сердце мое сдало, потому что я ощутилъ не желанie присвоить тебя въ движимость моего хозяина, но желанie любить тебя и мечтать о тебѣ какъ о подругѣ въ дѣлахъ и въ бесѣдахъ. Я сказалъ себѣ: въ Красную Твердь она не поѣдетъ, коль я смогу этому воспрепятствовать".
Бердэлоунъ была крайнѣ блѣдна, но удержалась отъ горести и страха, и сказала: "Но тѣ на коняхъ и съ оружieмъ въ долинѣ, кто они?" Онъ отвѣтилъ: "Я не стану лгать, даже ничуть; они вошли въ долину тѣмъ верхнимъ проходомъ, о которомъ я говорилъ тебѣ; они изъ нашихъ людей; я привелъ ихъ. Я не былъ вовсе одинъ въ разсѣлинѣ; я долженъ былъ передать тебя имъ такъ, что-бы ты, увидѣвъ толпу воиновъ, не убѣжала; и тогда бы мы всѣ вернулись домой верхнимъ проходомъ. Но намъ вдоемъ надлежало подъѣхать къ нимъ къ самому высокому мѣсту разсѣлины, гдѣ, что-бы я ни говорилъ, я не смогъ бы привести ихъ въ то Кольцо Судьбы, въ коемъ мы ѣли и бесѣдовали вчера. Мы вдоемъ оказались отважней, чѣмъ ты могла бы подумать, совершивъ тамъ подвигъ трапезы, ибо его боятся всѣ. Но что до меня, я былъ тамъ дважды или трижды, и бродилъ тамъ, и нашелъ проходъ, въ которомъ мы находимся сейчасъ; о которомъ я держалъ языкъ за зубами, полагая, что однажды онъ можетъ пригодиться мнѣ; какъ это и совершилось теперь преизрядно, ибо для тебя онъ сталъ прибѣжищемъ".
"Да, но куда мы ѣдемъ теперь?" спросила Бердэлоунъ; "не въ Красную ли Твердь часомъ?" "Нѣтъ, никогда", молвилъ рыцарь, "да поможетъ мнѣ Богъ со всѣми святыми!"
"Тогда куда?" спросила Бердэлоунъ, "скажи мнѣ, что-бы хоть сколько я могла довѣрять тебѣ, даже несмотря на то, что я обязана тебѣ болью и печалью, что ты причинилъ мнѣ". Онъ, покраснѣвъ, отвѣчалъ: "Подожди немного; я приведу тебя въ недурное мѣсто; тамъ не будетъ тебѣ бѣды" И онъ рвалъ и мѣталъ, и рѣчье его была смятенной, и взглядъ, и затѣмъ онъ сказалъ: "Когда мы придемъ туда, я, видимо, буду просить тебя кое что".
"О, я прошу у тебя здѣсь и сейчасъ", молвила Бердэлоунъ. "Очисти меня отъ твоихъ оскорбленiй и верни меня къ моимъ друзьямъ въ Замокъ Поиска! И такъ мы можешь быть дорогъ мнѣ, хотя, навѣрно, всеже и не такъ, какъ ты могъ бы". И она протянула къ нему свои руки.
Его грудь поднималась, и онъ, казалось, вотъ-вотъ заплачетъ; но онъ сказалъ: "Нѣтъ, госпожа, не проси меня здѣсь и сейчасъ, но тамъ и завтра. Но я клянусь тебѣ еще разъ, твоими руками, что не въ Красную Твердь я приведу тебя, и не допущу, чтобы тебя привели туда, ежели я въ силахъ буду помѣшать этому, даже если я жизнь положу за это".
Бердэлоунъ немного помолчала; затѣмъ молвила: "А что будетъ со мною, если я попаду въ Красную Твердь? Что такое Красный Рыцарь и что онъ сдѣлалъ бы со мною?" И сказалъ онъ: "Красный Рыцарь грозенъ, свирѣпъ и мудръ, и я, я, боюсь его". Сдержавъ себя, онъ продолжилъ: "Должно мнѣ сказать тебѣ это, что для тебя онъ былъ бы какъ Смерть и Дьяволъ. Прежде всего, онъ повлекъ бы тебя къ себѣ на ложе". Она прервала его: "Нѣтъ, никогда!" и вспыхнувъ, вся зардѣлась. Но рыцарь продолжилъ: "А что послѣ того, я не знаю; что придется ему по настроенiю. А что до твоего "никогда", госпожа, не знаешь ты такихъ какъ онъ, ни тѣхъ, кого онъ имѣетъ при себѣ". "Такихъ какъ ты?" бросила она въ сердцахъ. "Нѣтъ", сказалъ онъ, "куда хуже меня; мужчинъ, что мало выѣзжаютъ въ поле, и не смягчаются отъ приключенiй и опасностей войны; и женщинъ гораздо худшихъ; и куда ужъ хуже они поступаютъ съ женщиной". Она опять помолчала немного, опять поблѣднѣвъ еще сильнѣе; потомъ краски вернулись къ ея лицу и она протянула ему руку и молвила любезно: "Ты ужъ таковъ, каковъ есть, и я благодарю тебя за то, какъ ты поступилъ со мною; и теперь дозавтра, когда вновь буду просить у тебя, я тебѣ другъ, и давай станемъ вмѣстѣ ѣсть и пить".
Онъ принялъ ея руку и поцѣловалъ ее и подойдя затѣмъ, кротко сѣлъ подлѣ нея, и они ѣли и пили въ томъ дикомъ мѣстѣ словно друзья издавна.